Загонная охота

«Призрачно все в этом мире бушующем. Есть только миг - за него и держись. Есть только миг между прошлым и будущим. Именно он называется жизнь».* Я не собирался сваливать из больнички прямо сейчас. Мне просто были нужны несколько минут передышки: несколько спокойных минут наедине с той, ради которой я двое суток подставлял под пули и зубы ходячих свою и чужие головы. Прежде чем что-то делать дальше, я должен был знать, что происходит с ней. Других вариантов просто не было. Настало время ломать стены*. Я вышел на лестничную клетку, где воздух был почти чистым, спустился на один пролет и сел прямо на ступени, по-прежнему держа ее на руках, словно уснувшего ребенка. Она притихла, как пригревшаяся кошка, обняв меня за плечо и уткнувшись лицом в шею. Теплые губы, холодный нос и мокрые ресницы... Плачет?.. - Кэрол… - я осторожно тронул ладонью ее волосы, прижимаясь щекой к теплому виску. – Что с тобой? Тебе больно?.. Она только молча мотнула головой и хлюпнула носом, словно маленькая обиженная девчонка. - Что? Все так плохо? – спросил я, чувствуя, как где-то под ребрами тугой, готовой вот-вот сорваться пружиной, сворачивается в узел тревога. – Ну, скажи уже хоть что-нибудь! Или ты предпочитаешь всю оставшуюся жизнь изображать из себя железную леди и твердить, что я тебя не знаю?.. Я и сам не совсем понял, что такого сказал, но, по ходу, это было уже не важно, потому что ее наконец прорвало. Она заговорила: сначала как-то тускло и бессвязно, потом – постепенно распаляясь, глотая слова и перескакивая с одного на другое. Я не сразу въехал, о чем она говорит, но когда сумел уловить смысл, мне жутко захотелось просто провалиться куда-нибудь в самое дальнее и пакостное пекло… Потому что говорила она о том, что я видел, знал, чувствовал, но не желал принимать из-за того, что мне так было удобнее. Она говорила о том, как ей было больно, страшно и стыдно не только осознать, но и сказать вслух, что я нужен ей не меньше, чем София. О том, как в тяжелую зиму наших скитаний непредсказуемо сменяющие друг друга надежда и отчаяние выматывали из нее душу. О том, чего ей стоило улыбаться и день за днем поддерживать веру в себе самой и в остальных; день за днем снова и снова доказывать свою полезность. О том, как во время первой стычки с Губернатором, терзаясь страхом и сомнениями, она нашла в себе силы понять и принять моего брата, а после его смерти вытаскивать из трясины отчаяния еще и меня. О том, как она пыталась показать и доказать мне, что даже среди выпавшего на нашу долю конца света есть ради чего жить и есть ради кого рисковать этой самой жизнью. О том, как поверив в себя и в свои силы, она рискнула принять непростое решение и нашла в себе мужество расплатиться за него. О том, как тяжела и страшна оказалась эта плата, а потом - ноша сомнений и отчаяния. О том, что устроить штурм Терминуса оказалось куда проще, чем решиться прийти нам на выручку, понимая, что придется смотреть в глаза тем, кто уже знает и кто не сумеет простить. Она то шептала, то плакала, то кричала, то рыдала взахлеб. То прижималась ко мне, дрожа и всхлипывая, то пыталась вырваться из моих рук, молотя меня кулаком по чем ни попадя. А я просто крепко держал ее, уберегая от резких движений, изо всех сил пытаясь понять и понимая наконец то, о чем она пытается мне сказать. Понимая, что не выйди я за ней в ту ночь, она смогла бы уйти и никогда больше не вернуться, потому что в ней было столько внутренней силы, сколько не снилось никому из нас. Ее сердцу, чтобы окаменеть и ожесточиться, не доставало самой малости – того, чтобы я просто за ней не пришел: не вышел к машине, не остался в городе, не начал охоту на копов из Грейди. Не приди я совсем или приди на пару дней позже – я не нашел бы здесь той Кэрол, стремление которой поддержать и быть рядом заставило меня измениться, а нежный и все понимающий взгляд – окончательно потерять голову. Возможно, я вообще больше не нашел бы ее никогда… Все это было больно: больно слышать истину о себе из ее уст; больно понимать, сколько было сделано промахов и ошибок; больно знать, сколько страданий и горя ей пришлось выдержать, улыбаясь и уверяя всех вокруг, что все хорошо. Это было во много раз труднее вытерпеть и принять, чем удары ее маленьких кулачков по раненому плечу. Были минуты, когда мне нестерпимо хотелось просто встать и уйти, посылая к дьяволу все и всех, но, к счастью, она оказалась права в том, что я изменился – у меня хватило сил и решимости выдержать и это. Я промолчал, заставляя себя понять и принять всю правду о себе и о ней – о нас обоих. Это была моя плата за право отныне быть с ней рядом так, как раньше она была рядом со мной… Когда иссякли наконец и слезы, и слова, она уткнулась мне в грудь и затихла. Я осторожно запустил пальцы в ее мягкие пепельные кудри и легонько потянул, заставляя поднять голову. Ее лицо было мокрым от слез, а потрескавшиеся, искусанные губы жалко подрагивали. Голубые глаза стали почему-то прозрачными, как драгоценные камни, как вода, освободившаяся от мути… - Все сказала? – тихо спросил я, глядя в эти глаза, из которых, испуганно оглядываясь, уходили боль и отчаяние. Обессиленная, она смогла только всхлипнуть, глядя на меня с какой-то отчаянной надеждой. Это, кажется, было «да». Что ж, отлично. Тогда теперь – моя очередь. Вот только не умею я так много и складно говорить. Думать – да. Говорить… А надо ли?.. Она испуганно дернулась, но это ее не спасло. Ее губы были слишком близко от моих. Настолько близко, что меньше секунды понадобилось, чтобы к ним прикоснуться. Сначала мягко и осторожно, лаская, моля о прощении, уговаривая поверить, довериться. Потом, когда они вдруг слабо дрогнули, оживая, приоткрываясь для большего – нежно и бережно, пробуя на вкус, обещая, соблазняя, пробуждая мечты и желания. И вот уже она сама тянется ко мне - с прерывающимся дыханием, с едва слышным то ли стоном, то ли вздохом… И тогда я впиваюсь в ее рот жадно, жарко и требовательно, давая понять, что именно я чувствую, чего я хочу, чего жду и что надеюсь получить. Я целую ее долго. Так долго, чтобы почувствовать, как рваным становится ее дыхание, как ее сердце суматошно бьется, сбиваясь с ритма, как она дрожит, впиваясь пальцами мне в волосы и прижимаясь ко мне всем телом. Я целую ее до тех пор, пока тело ее в моих руках не становится послушным и податливым - расслабляясь, наслаждаясь, доверяясь… Доверяя себя мне. Вот теперь действительно – все. Стен больше нет. Нет прошлого и нет будущего, которое еще не родилось. Есть только здесь и сейчас. Только она и я. И то, что нас связывает крепче, чем любые слова, клятвы и обещания.

***

Почти целый час нас никто не тревожил. Никто не выглядывал на лестничную клетку и не пытался выяснить, в чем дело. Я был безмерно благодарен им за это. За то, что эти люди, ставшие за двое суток из чужаков друзьями, понимали, как мы нуждаемся в этом тайм-ауте. Когда за моей спиной раздались грузные шаги, я и не глядя понял, кто это. Приблизившись, Джон сел рядом с нами – на пару ступенек повыше - и, помолчав немного, сказал: - Ты ведь и сам понимаешь, что уезжать прямо сейчас было бы неразумно?.. - Ты хотел сказать: глупо? – хмыкнул я. Он только улыбнулся: - Вам обоим, да и многим из нас, не мешало бы отдохнуть немного после случившегося. Мы предлагаем вам остаться здесь на эту ночь. А дальше решайте сами… - И никто не станет нас задерживать?.. Он молча мотнул головой. А потом добавил: - Мы были бы рады, если бы вы остались здесь, в Грейди. Нам нужны люди. Хорошие, надежные люди. Я криво усмехнулся: - Не забывай: я уничтожил половину вашей команды, не разбираясь, кто хороший, а кто плохой. Ликари вздохнул, то так, то этак переплетая пальцы. - У тебя не было времени разбираться. Знаешь, если бы подобное произошло с Лин… Я бы тоже не слишком задавался вопросом, кто есть кто… - Вы с ней… - вдруг тихо спросила Кэрол, - вы… вместе? Он явно смутился. И все же ответил: - Мы – напарники. Иногда это значит больше, чем что-либо другое. Кэрол отрицательно покачала головой: - Иногда что-либо другое совсем незаметно вырастает из давней и преданной дружбы. - Мы слишком разные, - как-то устало произнес Джон. - Мы тоже, - сказал я, глядя на Кэрол и ощущая, как от возникшей на ее губах робкой улыбки в груди растекается ласковое тепло. - Я вижу, - улыбнулся он. – Пойдемте. Этаж уже проветрили, Эдвардс, кажется, пришел в себя и занялся пострадавшими, а Линда и Бэт приготовили ужин. Думаю, у нас найдется и выпивка по такому случаю. Кое-кому в качестве обезболивающего не повредит… Я коротко кивнул, поднялся и помог встать Кэрол. А к ней словно вернулись силы: обхватив меня за плечо, она довольно быстро преодолела лестничный пролет, отделявший площадку от этажа. - Да ты, я смотрю, больше притворялась, - хмыкнул я, открывая дверь в коридор. - Не могла же я отказаться от того, чтобы меня немного поносили на руках, - парировала она. Я не нашелся, что ответить. Просто потому, что загляделся на ее глаза, в которых минута за минутой все отчетливей и ярче разгоралась прежняя жажда жизни.

***

Поскольку второй этаж, где находилась столовая, моими стараниями превратился в поле боя и требовал теперь основательной уборки, поужинать решили на третьем - в небольшом конференц-зале. Надо отдать должное Доун: она умело распоряжалась хозяйством и людьми. Об этом можно было судить по той деловитой суете, что воцарилась в Грейди, едва лейтенант Лернер вновь переступила ее порог. За то время, что мы с Кэрол провели на лестнице, жилой этаж больнички приобрел вполне пристойный вид. Кто-то проветривал, кто-то занимался уборкой, кто-то помогал доку управляться с ранеными. Линда и Бэт, при непосредственном участии Ноа, успели приготовить ужин на всю ораву. И пусть это оказались всего лишь макароны с консервированными овощами, в нынешней ситуации никто и не думал воротить нос. Приятным сюрпризом оказалось то, что у них даже душ работал и вода в нем была почти горячей. Вот только заставить меня надеть дурацкую больничную униформу они не смогли бы даже под дулом пистолета. В результате Мартин притащил откуда-то старые форменные брюки, а Джон поделился футболкой. Мою жилетку удалось отобрать у порывавшейся ее постирать женщины только после долгих и нудных переговоров, в процессе которых я перекрыл лимит отпущенных мне слов на год вперед. Когда все неотложные - на взгляд Доун - дела были сделаны, народ начал подтягиваться в небольшой уютный зал. Девчонки расставили на столах тарелки и стаканы, а Джон, как и обещал, приволок откуда-то бутылку «Мак-Аллана»* – не иначе разорил где-то при случае магазин коллекционного алкоголя. Линда и Бэт удобно устроили Кэрол на мягком диване, после чего разбежались по интересам: Белоснежка отправилась изливать душу готовому слушать ее с ночи до утра Ноа, а Линда, конечно же, присоседилась к своему напарнику. Я насмешливо хмыкнул, наблюдая, как она садится вплотную к Джону, несмотря на достаточное количество свободного места за столами. Ага, и при этом вот он всерьез верит в собственную легенду о боевой подруге?.. Пальцы Кэрол, до сих пор ласково перебиравшие мне волосы, вдруг сжались, бесцеремонно дернув за спутанные пряди. Блин! Больно же!.. Я обернулся, собираясь сказать, что думаю по этому поводу… И захлопнул рот, потому что понял, что Кэрол смотрела туда же – на парочку копов. Ну, ладно, теперь хоть ясно, за что… Негромко переговариваясь, расположились за столами несколько человек в больничной униформе: две женщины, старик, мальчишка и молодой мужчина, чем-то неуловимо похожий на блаженной памяти Мартинеса. Я не знал ни их имен, ни их историй, да меня это особо и не интересовало. Они смущенно переглядывались и чувствовали себя явно неловко, впервые на равных сидя за столом с офицерами. Немного особняком – скованно и настороженно - все еще держались те четверо, что побывали на крыше, видимо, до сих пор плохо веря, что наказания за их опрометчивый поступок не последует. Последней явилась Доун, на мгновение остановившись перед предупредительно отодвинувшим для нее стул Бертоном, а затем аккуратно выставив на стол еще одну бутылку виски. Не торопясь садиться, она обвела взглядом всю собравшуюся за столами компанию и сказала: - Эти дни выдались тяжелыми для всех нас. Поэтому о том, как мы будем жить дальше, подумаем завтра. А сегодня… давайте просто отдохнем. За столами, где сидела бывшая обслуга, прокатился явственный вздох облегчения. Доун нахмурилась, но так ничего и не сказала, только сделала знак Джону, что пора бы наполнить стаканы, закрыв при этом ладонью свой собственный. Уговаривать никто не стал: и так было ясно, что алкоголь ей противопоказан. А вот мне выпить очень хотелось. Вот только как бы это сделать так, чтобы не расставаться с нежной рукой, то перебиравшей мои волосы, то ласково поглаживавшей шею, то беззастенчиво проникавшей за ворот футболки?.. Зашибись. Проблему решили за меня. Лин, пошептавшись о чем-то с Джоном, встала и, взяв два наполненных виски стакана, притащила их нам. Обоим. Я тут же сцапал у нее оба, буркнув: - Ей пить вредно. Док ее колесами напичкал – еще крышу снесет… И залпом опрокинул в рот свою порцию. - Фууу! – с разочарованием протянула Линда. – Ну как так можно?! Это же коллекционный виски!.. Я ухмыльнулся: - У напарника спроси. Он тебе расскажет. Лин обернулась и ахнула: Джон с грустным и задумчивым видом рассматривал пустой стакан, содержимое которого проглотил еще раньше, чем я. - Оставь их, Лин, - улыбнувшись, тихо сказала Кэрол. – Им это нужно сейчас. Женщина вздохнула и вернулась к столу. Села, подперев щеку рукой, сочувственно поглядела на смутившегося напарника и пододвинула ему свой стакан. А потом принялась за еду, как и все остальные. Люди ели, негромко переговариваясь, строя предположения о том, изменится ли что-нибудь в Грейди, и если изменится, то как. А Доун сидела за столом, едва притронувшись к своей тарелке, и слушала. И явно пыталась принять какое-то важное решение. Насытившись и убрав грязную посуду, народ начал потихоньку расходиться по палатам. Следом за ними ушел и Эдвардс, до сих пор волком глядевший на меня из-за того, как невежливо я с ним обошелся. Потом, придерживая покоившуюся на перевязи сломанную руку и пошатываясь, со счастливой пьяной улыбкой на лице уковылял Мартин. В конце концов, в зале остались мы с Кэрол, Доун, Джон с Линдой и Белоснежка со своим черномазым рыцарем. Я даже встать не пытался: мне было хорошо. От виски внутри разлилось приятное тепло, а боль в ранах притупилась. А главное – за моей спиной, прикасаясь бедром и ласково поглаживая пальцами мое плечо, сидела моя женщина. Просто сидела. Просто была. Просто моя. И это было самым лучшим, что случалось со мной в жизни. Первой к нам скромненько подгребла сладкая парочка копов. Линда уселась на диван, а Джон, слегка поразмыслив, плюхнулся на пол, составив мне компанию. Потом, к моему искреннему удивлению, к нам подошла Доун и уселась напротив верхом на стуле, положив руки на его спинку. Последними присоединились подозрительно притихшие Ноа и Белоснежка. - Каковы твои дальнейшие планы? – спросила Доун, устало глядя на меня. - Утром уедем, - неохотно отозвался я. Мне даже языком ворочать не хотелось. - Тебе решать, - произнесла она, - но подумай вот о чем: твоя женщина еще очень слаба, ей необходимо лечение, а мы можем его предоставить. Твоей группе – мне о них сказал Мартин - наверняка нужны передышка, убежище, еда и оружие. А мы нуждаемся в надежных людях. Я знаю, что мое предложение уже не ново, поэтому преподнесу его несколько иначе, чем О’Доннел: помогите нам, а мы поможем вам. Приводи своих людей сюда. Отдохнете, подлечите больных и раненых. Поможете нам на вылазках. А потом решите – остаться в Грейди или двигаться дальше. Со своей стороны обещаю: если сочтете нужным покинуть город, вас никто не станет задерживать. Слово офицера. Черт… Почему я ей верю?.. Вот не хочу, а верю!.. - Я не могу решать за всех, - ответил я ей. – Я только один из многих. Но я передам твое предложение нашему вожаку. Она осторожно кивнула – видно, все еще боялась внезапной дурноты: - Я также хочу, чтобы с вами поехали Джон и Линда. В дороге их помощь будет не лишней, а при разговоре они смогут ответить на все вопросы, которые сочтет нужным задать ваш лидер. - Им сложно будет вернуться, если мы не примем предложение, - сказал я. - Они возьмут один из грузовых фургонов. А в качестве доказательства нашей готовности к сотрудничеству часть оружия, боеприпасов и пайков мы передадим вам с ними. Решите прийти сюда – мы будем рады. Решите отказаться… что ж, оружие и еда вам не помешают. Я задумался. С одной стороны, все это очень похоже на бесплатный сыр в мышеловке. А с другой - эти люди мне уже не чужие, проверенные в рискованной и кровавой игре со смертью. Так почему бы и нет?.. Я хотел посмотреть на Кэрол, увидеть и понять, что она думает по этому поводу, но мне не пришлось даже оборачиваться: ее пальцы легонько стиснули мое плечо, подбадривая, одобряя, поддерживая. Я поднял руку и накрыл ее ладонь своей. - Идет. Но ни Кэрол, ни Бэт я здесь не оставлю. Мало ли что… Съездят со мной туда и обратно, не рассыплются. Белоснежка обрадованно пискнула, не сдержав эмоции. Вот только как ей сказать, что ее сестра, отчаявшись, уехала с бандой Абрахама в Вашингтон? Твою мать! Вот еще тоже проблема… Хотя Рик наверняка сумеет ее успокоить. У него просто дар божий зубы заговаривать. Да и заботы о Джудит девчонку отвлекут от дурных мыслей, а то из Мишонн нянька, как из меня – балерина… Доун улыбнулась - впервые за то время, что я сподобился ее лицезреть. И - черт меня побери совсем! – улыбка ее необыкновенно красила, не смотря на болезненную бледность и синяки под глазами. - Хорошо. Тогда завтра утром погрузим фургон, и отправитесь. А сейчас я вынуждена откланяться. Извините. Она поднялась, задвинула стул на место и с достоинством направилась к выходу. Следом за ней, заговорщицки перешептываясь и явно что-то затевая, свинтили Белоснежка Грин и Ноа. - Охренеть! - сказал я, проводив Доун восхищенным взглядом. – Железная баба!.. И тут же схлопотал подзатыльник. От кого бы вы думали? От Кэрол, блин!.. - Эй, женщина! Что за фигня?!. Джон откровенно расхохотался, а Лин тихонько прыснула. - Чё ржете?! – обозлился я. – И вообще… Все обсудили, так валите уже на фиг… Хотя нет, постойте… Я все спросить хотел: Джон, а как тебе удалось уговорить этих обормотов на крыше?.. Ликари улыбнулся, поднявшись и пожимая широкими плечами: - Да собственно, так же, как ирландец с Лэмпсоном «уговорили» Мартина, а потом мы с тобой – их самих. - Слезоточивый газ? – сообразил я. - Точно, - хмыкнул Джон. – Ноа снял Джеффриса сразу, как ты вошел в здание. А потом начал бить по парапету. Парни залегли и не решались даже высунуть нос. Я и подкинул им «подарочек», после чего осталось только подойти и собрать брошенные винтовки. Когда они наконец прочихались, прокашлялись и основательно прослезились, доказать им, что они были неправы, оказалось проще простого… - А-а, - с притворным разочарованием протянул я. – А я-то уже решил, что ты у нас еще и дипломат-переговорщик… - В наше время, - проворчал он, усмехаясь, - самый лучший дипломатический ход – это демонстрация силы. Очень убеждает. - Чё, правда? – съязвил я. – Тогда попробуй убедить еще свою подружку в том, что с огнестрелом не бегают по этажам с винтарем наперевес. А то надолго ее не хватит такими темпами. - Да ладно! Кто бы говорил! – огрызнулась оживившаяся Линда, высовываясь из-за плеча напарника, где безуспешно пыталась скрыть накатившую зевоту, уткнувшись лицом ему в лопатку. – Сам вон, как решето, а еще подначивает! Да если бы не мы с Доун… Джон только тяжело вздохнул, накрывая широкой ладонью затылок прислонившейся к его плечу женщины: - Вот с ней всегда так. Не слушает никого… - И оказывается права, - встряла Кэрол. После чего обе женщины почему-то ехидно захихикали. - Не понял, - рыкнул я. - Чё еще за шуточки?! - Ладно, - проворчал Джон, улыбаясь. - Уговорил. Пойдем, Лин. Тебе и вправду не мешало бы отлежаться. И действительно свалил, прихватив с собой свою то ли напарницу, то ли подружку. - И желательно не одной, - прыснула Кэрол им вслед. – Вдруг потребуются забота и внимание… Я чуть дар речи не потерял от такого нахальства. И откуда только оно у нее взялось?.. - Ну, и что это было? – спросил я, поворачиваясь к ней. И офигел окончательно, потому что наткнулся прямо на ее губы – мягкие, теплые, нежные. Если честно, то через минуту я уже не помнил, что хотел спросить. Зато она удосужилась ответить: - Это намек. Прозрачный. Почему бы нам тоже не позаботиться друг о друге, как считаешь?.. - М-мм… Давай потом об этом поговорим… - Только поговорим? – разочарованно протянула она. - Женщина, не нарывайся, - буркнул я, отодвигаясь. – Тебе сейчас резкие движения противопоказаны… - А когда уже не будут?.. - Блин, Кэрол, прекрати! - Нет, ну а все-таки?.. - Чёрт! Не только! – выпалил я, чувствуя, как уши начинают гореть. – Все, что захочешь! Только потом, когда оклемаешься, ладно? А сейчас просто замолчи, убери руку и ложись спать! Пожалуйста… - Мы еще поговорим, - прошептала она таким голосом, что у меня мурашки по спине пробежали, а низ живота разом налился горячей свинцовой тяжестью. – Обо всем. Только потом, позже. Хорошо? Обещаешь?.. Я только коротко кивнул, прижавшись лбом к ее руке. Я не хотел пока думать о завтра. Для меня существовало только сегодня, только здесь и сейчас. Только я и она… Нет. Не так. Только мы - я и моя женщина. *эпиграф - песня Александра Зацепина «Есть только миг» из к/ф «Земля Санникова» *стены – отсылка к фику «Стена», автор – Ola.la *Мак-Аллан (Macallan) – коллекционное односолодовое виски, производится на винокурне Craigellachie в области Морей (Шотландия)