Юная Королевна

      Ровный шум плескающегося моря заполняет создание Констансии. Она смотрит на него, прямо ему в глаза, стоя один на один против стихии. Море удивительно спокойно и ласково омывает босые ноги Королевны. Она ощущает озноб - и вот солнце светит ярче, выглядывая из-за туч, ей становится жарко - и вот уже ветер мягко дует ей в лицо, распуская завязанные лентой волосы. Все в ее подчинении. Впереди, за морем, виднеются купола церкви, а рядом, совсем близко, высится королевский замок со знаками солнца на окнах. Все вокруг дышит жизнью и теплом, пока ветер не становится сильнее, и Королевна не может его контролировать. Ветер режет щеки, ей становится больно и холодно, да только тучи уже закрыли яркое солнце, а там, на той стороне, рядом с дворцом вырастают деревья. Могучие еле ползут ввысь, сдвигая замок своими ветвями, руша его стены и окружая весь мир Королевны своими зелеными подолами. Они устремляются еще выше, разрезая облака, и скрываются за ними, ни на секунду не останавливая рост. Королевна хочет отшагнуть назад от ледяной воды под ногами, но не может: она накрепко связана, и море настойчиво лижет ее ноги. Вода поднимается, впереди виднеется огромная волна, которая вот-вот накроет Королевну, но она может только стоять, глядя на бушующую стихию. И сколько не старается она подчинить ее, не успокаивается вода, только лишь больше волнуется, больше разгорается на дне морском синее пламя злости. Назад не шагнуть, впереди - глубина, и вот-вот захлестнет Королевну эта сила, да только не может она более со стихией спорить, не смеет ей перечить. И она поддается. Вдруг волна, идущая на нее, падает у ног Королевны, веревки словно испаряются, и вот уж солнце снова над головою. А впереди - ничего. Одна лишь водная гладь простирается до самого горизонта.       Констансия резко просыпается, тяжело дыша и с полными ужаса глазами. И вдруг такая тоска по дому пробуждается в ней, так резко ударяет в голову. Ей хочется снова проснуться на своей огромной кровати, надеть одно из своих пышных платьев и медленно подняться к трону, еле-еле придерживая тонкими пальцами многочисленные юбки, наслаждаясь своим великолепием и восхищенными глазами окружающих. Ей хочется погулять в своем саду с нянечками, почитать одну из своих любимых книг, и послушать игру маэстро снова, наслаждаясь мягким светом близкого солнца и вкусом винограда, но все это осталось ужасно далеко. И в том теплом и беззаботном мире нет места для ее любви. Там никакое подобное чувство не могло существовать, ведь оно приносит боль. В том мире ничего боль не могло приносить. А значит, тот мир ей уже не вернуть. Королевна наспех одевается и выходит в комнату с камином, где перед ним сидит и шьет Гретель, а на коленях ее пристроил свою массивную голову Свен, и желтые глаза его обращены к огню. Помимо Гретель в комнате оказывается еще одна девушка, но ее Констансия никогда прежде не видела. Когда она заходит, все шесть глаз обращаются к ней, и Гретель тут же встает, мягким движением убирая с коленей голову волка, чтобы представить девушек друг другу. По ее лицу читается словно бы ожидание чего-то, предвкушение. Северяне трудно умеют скрывать свои эмоции, а Южане, как светский народ, наоборот, всегда с масками. Незнакомка смотрит на Королевну с любопытством и дружелюбием, в ее улыбке явное одобрение.        - Грета, познакомься, это - Констансия, наша гостья с Юга, - Констансия учтиво кивает, а лицо Греты тут же меняется на враждебное и даже возмущенное. Королевна смотрит на ее удивленно. Прежде подобное выражение она видела лишь у Гретель. - Констансия, это Грета. Близкая подруга нашей семьи.       - Так ты та самая Королева, так? - спрашивает Грета, подходя ближе к девушке. Шаги ее легки, но движения совсем не похожи на движения Королевны: в тех больше грации, Южной красоты и каждое движение ног подчеркивает совершенства фигуры, изогнутую линию стана, походка же Грета уверена, тиха, словно как у охотника, но нет в ней осторожности, нет ничего женственного.       Сестра Балтазара снова садится у камина и кладет себе на колени голову Свена, но тот вскакивает и неотрывно смотрит на двух девушек, столкнувшихся взглядами. Гретель, кажется, забывает об их существовании, но все же внимательно слушает.       - Я была прежде Королевой, - вполне сдержанно отвечает Констансия, удивляясь враждебности в голосе незнакомки. Тем не менее, она довольно часто до этого слышала о Грете, и ей все не терпелось увидеть ее. И вот она, долгожданная, такая великая тайна ранее, но такая не стоящая королевского внимания сейчас. Да, прежняя гордость монарха осталась при Констансии, и подобное обращение не могло быть прощено, но что может она теперь?.. Не запереть, не уколоть взглядом, не лишить своего величественного внимания... То все не наказания теперь, не в этой стороне, не для этих людей. И только игнорирование может показать ее обиду. - Но теперь, полагаю, лишилась титула.       Грета не отвечает. Она лишь осматривает Королевну с ног до головы, и Констансия решает поступить так же. Грета выглядит лет на двадцать пять; высокая, выше ее примерно на голову, имеющая очень красивую, мягкую фигуру и слегка широкие для своей комплекции плечи, хотя эта черта присуща всякой Северной женщине. Длинные черные волосы спускаются по плечу толстой длинной косой, а глаза миндалевидные, желтые, как у волчицы, и сияют они ярче, чем огонь в камине. Тонкие руки и длинные пальцы, такие же изящные, как у Констансии, и красивые полные красные, словно вином налитые, губы. Такая она, Грета, и красивее девушку Констансия прежде не видела. Особенно выделялись глаза: не только яркостью, но и глубиной. Словно бы и правда душу Греты можно было разглядеть в них. Они прожигали дыру до самой души или же ласковым шелковым взглядом проходили по человеку; они были не просто частью тела, не просто органом зрения, а выражением, и столько слов Грета не сказала, сколько выразительных взглядов подарила. Как много людей устыдились под этими взором, как много таяли под ним, и вот Констансия, попавшая под злой, ревностью отдающий свет, тоже содрогнулась, что-то внутри нее надломилась, как ствол березы иной раз ломается под напором ветров.       Северянка, оценив Констансию, садится рядом с Гретель, начиная приглушенный разговор. Они говорят долго, на Северном наречии, что редко используется последнее время, но Северные народы все же хранят традиции и свой язык. Хоть он и считается уже давно мертвым, и книг на нем более не пишут, но детей Северных учат ему и будут продолжать учить, потому что сложно этому народу проститься с чем-либо. Сложен их язык, сама его конструкция непонятна, но не отказываются Северяне и все равно учат, учат и не используют. Констансия, естественно, не понимает, о чем их разговор, но время от времени, когда она появляется у них на глазах, обе девушки смотрят на нее и еще жарче перешептываются, словно бы затевая что-то.       Весь день Грета находится в доме, и почти весь день она проводит с Гретель или помогает матери Балтазара в домашних делах, а Королевна только и делает, что не знает, чем заняться. Все ей здесь не по силам, ничего о ведении хозяйства она не знает, а учить ее времени у хозяйки дома нет. Только и может, что смотреть и пытаться что-то запомнить. И вот, когда уже вечереет, и семья постепенно собирается в доме, Грета неожиданно подходит к Констансии и садится напротив нее за столом, взором своим прожигая ее взор. Королевна пытается не сломиться под натиском, но все равно голова ее чуть втягивается в плечи, глаза она отводит. Комната пуста, лишь на кухне слышится звон посуды и речи домашних, а две девушки сидят подле друг друга, и каждая молчит, хотя есть одно общее, что связывает их, и о чем поговорить нужно. Не видит больше Констансия враждебности, раздражение и страх ее медленно пропадает. С Гретель она постоянно как с врагом, а эта девушка как будто мириться пришла. И спокойна она, как волна, и сидит такая красивая, и медленно улыбаться начинает, и губы Королевны тоже улыбка трогает. Она отрывается от чтения книги, что нашла в одной из комнат, и выжидающе смотрит на Грету. Та долго молчит, обдумывая мысль, пробуя ее, подбирая слова, хотя давно они подобраны. Но молчание становится все более напряженным, да и терпеть, держать в себе девушка тоже не может. Душа ее кричит, выговориться хочется, и выплюнуть в лицо всю злость, все отвращение, но Грета перебарывает себя и волка внутри, и начинает спокойно, вежливо и тихо. Волна морская ноги Королевны обволакивает, послушным море кажется.        - Извини меня, Констансия, что так холодно встретила тебя, злость меня брала, - начинает Грета уверено, словно бы текст заранее придумала. Ее слова такие искрение, а лицо такое открытое, что сразу же Констансия верит каждому ее слову и в душе своей прощает, но виду не подает из чрезмерной гордости. Выпрямляет спину Королевна, смотрит снова свысока, но сама того не замечает.        - И чем же я разозлила тебя? - любезно спрашивает она, но уже через секунду жалеет о том, что спросила.        - Люблю я Балтазара, а он тебя выбрал, - и тут же улыбка пропадает с губ обеих. Ясно Констансии становится, почему все не хотел ей возлюбленный говорить о Грете, и почему злость Гретель берет, только смотрит она Констансию, и почему так враждебно было лицо Греты: влюблена она в него! Влюблена! Как больно это слышать! И вот уже грозной волной поднимается над Королевной эта весть. Смотрит она в миндали жгучие, и все больнее ей становится. Влюблена. Прекрасная, молодая, хозяйственная, умная и влюблена в него, в ее капитана! Влюблена... Как хорошо бы они рядом смотрелись. Он и она - даже видеть, даже представлять больно, но сознание понимает, что лучше было бы для капитана, влюбись он в эту Северянку. И сердцу ведь не прикажешь, может случиться и так, что влюбится он в нее, что тогда Констансии делать?.. Хоть в море кидайся!        - Влюблена... - шепчет юная Королевна, не веря своим ушам и повторяя свои мысли. Такая злость ее вдруг берет, такое отвращение к Северянке. Палача бы ей сюда, и тут же приказ отдан был бы, но здесь, на Севере, нет у нее более прав и власти, хоть она и Королевой всего считается. Так хочется убрать ее отсюда, выгнать за пределы этого дома, и грозно ножкой топнуть и брови свести, чтоб каждый понял, что зла Королевна: тогда бы выгнали Грету на улицу, прочь с глаз Королевны, прочь! Но здесь невозможными стали такие мысли, и злость ее обернется только лишь чужой злостью.       Что это за чувство терзает Королеву? Прежде всего раз она ощущала его, это желание избавиться от соперницы, это желание никогда больше не подпускать ее к Балтазару, желание слышать слова из его уст, словно бы он ненавидит Грету. Но ведь это не так будет, и Королевна это понимает. И тогда больно ей становится от своей беспомощности, ведь ничего, ровно ничего не способна она сделать. Только терпеть ее рядом, только смотреть на ее красоту и понимать, что лучше была бы она рядом с ним. Слезы к глазам приливают, и дрожат на самом краю ресниц, но не дает им Королевна скатиться, нет, только не при Грете. Жалко выглядит девушка, пытаясь такие очевидные чувства сдержать; видит Грета слезы ее и все равно продолжает:        - Да, влюблена. Давно уже, с детства самого, уже тогда мы с ним друзьями были. И дружба эта только крепнет с годами, и не только с Балтазаром, но и со всей его семьей. И уж все мне говорили, словно бы скоро замуж он меня позовет, да только ты появилась, Южная Королева, и все мечты мои разрушила. Любит он тебя, как меня никогда не полюбит, и не буду я счастью вашему мешать, коли ты одна ему мила. Только знай, что никогда тебе не ужиться здесь, что никогда тебе, неженке, к Северу не привыкнуть, и что тяжела твоя жизнь будет, пусть и с ним под руку. С этими словами она поднимается со стула и идет в другую комнату, оставив Констансию сидеть в одиночестве и с болью в сердце. Хуже и хуже ей становится, как понимает она, что Грета так близка Балтазару, и что чуть до замужества у них не дошло, но сделать она ничего не может. Только гордость свою терзать этими мыслями. Влюблена в него... Что ж, Королевна знала о том, что хоть одна-то несчастная влюблена в ее капитана. Но то были мысли о какой-нибудь бедняжке: без семьи, без статуса, без характера, без прелестей женских... И что выходит? Нет дела здесь до статуса, и до рода твоего тоже никому нет дела, а характер у Северянки отборный, сильный, да и красоты вовсе не лишена она. И что?.. Как мириться с мыслью о сопернице? О той, которая ей, Королевне, считай, вызов бросила? И что можно сказать самой себе, чтобы успокоить сердце?.. Вот-вот и вырвется! Так бьется сильно. И не остановишь этот ритм, не усыпишь мучения. Только больше будут они к пламенной душе подбираться. Пламя, пламя! Кто способен остановить его, замедлить? Кто потушить способен жизни пляшущий огонь? Любовь и старость. Две самых ужасных болезни души.       Мысли девушки прерывает их причина: Балтазар в комнату входит. Не думая, не успев подумать, бросается Констансия ему на шею, руками обвивает, к груди сильной прижимается, и плачет, плачет, не в силах остановиться. Ах, что будет, если предпочтет он ей другую! Какой удар для молодого сердца! И к черту гордость, эгоизм, самолюбие... Всех важнее он, всех выше, и на этом пьедестале, куда так долго ее все ставили, где сама она уже давно себя видела, теперь только он один и есть. Готова она ехать за ним на Север, скитаться по лесам темным и жить в страхе перед стихией, жить в полном несчастье, увядать, но он один, как солнце, рядом, и оживить ее всегда готов. Цель жизни - он, он и лишь он, и все в бездну: матушку, корону, тепло и благодать. За ним, на Север, к бедности и счастью!       Не понимает Северянин порыва возлюбленной его, и не думает пока в мысли ее лезть с вопросами. Лишь по голове гладит, словами успокаивает, и чем больше слез на плечи его капают, тем больше он озадачен. Видать, несчастна Королевна здесь. Восторг ее и радость, любознательность и интерес к Северу, все прошло, а что осталось?.. Тоска в ее глазах, и жизнь в ней замирает, и плачет она часто. То ли от бед, то ли без причины, рыдает у окна или на груди его. Уж сколько здесь живет свободно: ни работать ее не заставляют, ни обещаний каких давать, ни дома не запирают, да все несчастна девушка, все плачет и плачет, сколько раньше не плакала. То, может, юное сердце зреет, готовится к жизни взрослой, и сразу все слезы выплескивает, но спокойней от этого капитану не становится. Любовь в нем не такая, как в ней, и не такая, какая раньше была: спокойно его сердце стало, размеренно, и страстное желание просто быть рядом сменилось нежностью и покровительством, заботой и чувством долга. Раньше он ощущал, как взглядом мимолетным она все в нем будила, все чувства встряхивала, ну а теперь это все осталось в прошлом. Там, в церкви, на корабле, в королевстве Южном, в далеких краях и, кажется, в другой реальности. Сильны его чувства, сильнее многих, но в жизни Северной все спокойно, даже любовь. Ну а Королевна пламенна, непокорна, и чувства ее такие же всепоглощающие, как и она сама. Трудно ей смириться даже с тем, что где-то там на горизонте появилась другая, которая, подумать только! лучше бы с ним смотрелась. Велика ли беда, если любит он Констансию?.. Но нет, не разумом девушка говорит, а чувством, и чувство все усиливает в сто крат. Взгляд его нежный в сто крат нежней она видит, слова его ласковые в сто крат ласковее она слышит, и ревность ее, к сожалению, тоже в сто крат сильнее по сердцу бьет.       Во многом эта разница между чувствами есть всего лишь отражение разницы в возрасте. Балтазар, как взрослый мужчина, ждет от своей избранницы лишь ласки, тепла и спокойствия, и то же отдает, ну а Констансии, молодой и любознательной, нужно много сентиментальности, страсти и огня. И все же, несмотря на то, что любовь их совершенно разная, обоих устраивает этот вариант. Подумать только, сколько преград на их пути, сколько гор воздвигла сама земля, сколько стуж нагнал ветер на спокойное и привычное житие обоих, но они встретились, полюбили, и остались вместе. Ежели это не есть любовь, то что же?..       Констансия быстро успокоилась от его рук, от его слов, и слезы перестали неустанно течь по розовым щекам. На лице ее выступили явные признаки безразличия, какое бывает только после бурных рыданий, и ей на все стало все равно, душа ее очистилась. Она лишь раз смогла слабо приподнять уголки губ для Балтазара, чтобы он не видел это опустошенное лицо. Ей стало так легко, и она расправила сгорбленные плечи, и уже к ужину снова была великолепна и грациозна, вся закутанная в меха и нежность.       Они пришли к столу вместе, держась за руки, и на плечах Констансии покоился его плащ, что был раза в два ее больше. Она снова вспомнила день коронации, как отцовский королевский плащ тянулся за ней рекой и так тяжело лежал на плечах, что она еле шла, но плащ Балтазара казался намного легче, чем был на самом деле, лишь потому что ей так хотелось, чтобы он был на ней. Они сели рядом, и волей судьбы Грета оказалась напротив Констансии, глядя на нее со скрытой ненавистью. Нельзя сказать, чтобы Грета не пыталась почувствовать - или заставить себя почувствовать - хоть капельку любви к Королевне, но это было решительно невозможно воплотить в жизнь, когда человек, которого она любила всю жизнь, смотрел только в сторону этой юной девушки. Она боролась, искала в ней какие-то черты, выдуманные хорошие качества, но вот он снова берет ее за руку, что-то говорит, и Констансия смеется, и смех ее чист, беззаботен и так по-детски заразителен. Едва ли не ангелы поют свои песни над этими двумя, а она сидит здесь, за этим столом, не чужая, не своя и такая... ненужная. А все лишь из-за этой чужой, эгоистичной Королевы.       Какого самообладания нужно было набраться Грете, чтобы досидеть до конца, и одна подруга Гретель спасала ее от истерики; она предлагала ей еду, развлекала разговорами и все пыталась было отвлечь, но каждый раз новая попытка заходила в тупик. Грета закрылась. Она мечтала видеть счастливое лицо Балтазара, но видеть лишь рядом с собой, такова была природа ее любви. Она хотела, чтобы он был несчастен, но лишь с Констансией, и чтоб беды поглотили все между ними, и чтоб раздор постиг их союз. Но тут же корила себя за эти мысли, но снова они рождались. Только тем себя и отвлекала за этим неловким ужином.       До этого вечера уверена была Гретель, что вышла победителем из боя, что сражение это было за ней, покуда она могла расстроить Констансию, но, только увидев их счастливые лица, она осознала, что все поиграла. Не сегодня, не в этот вечер, а уже давно, когда он отправлялся в новое плавание. Надо было признаться ему перед отплывом! Ведь он был бы, возможно, счастлив ее признанию, не зная еще о Констансии. И не поехал бы никуда, остался бы с нею, с Гретой, женился бы... Ведь для Северян уют важнее любви. Высокие чувства не так уж и нужны, когда тебе хочется быть просто семьянином, и всю свою любовь вложить в детей. Уважение, доверие, тепло и нежность - вот все, что нужно Северному человеку в браке. Разве не могла она дать ему это все?.. Конечно, могла. И отдавала бы. Всю себя отдавала бы. Но так поздно это поняла.       К концу ужина, когда уже давно полярная ночь захватила земли Севера, и звезды сияли ярче луны, Грета покинула дом семьи Балтазара в крайне подавленных и смешанных чувствах. А капитан и Королевна до утра сидели, обнявшись, у камина и разговаривали о том, что так волнует их. Констансия рассказала все, о чем плакала душа ее: про ревность, про Грету, про ненависть Гретель, и про многое, многое другое... Каждый день приносил ей новые впечатления, но редко выдавалась влюбленным время побыть вместе, чтобы все их в полной мере передать. Эта ночь была как раз тем редким моментом, когда могли она насладиться друг другом. Не было разговорам конца, но об одном умолчала Констансия: о сне своем и о тоске по Югу. Долго размышляла она о причинах этой тоски, о внезапном ее появлении, но пришла к выводу, что все это было мимолетно. В душе ее как смола текла эта тоска: медленно, липко, так, что всякая мысль, коснувшись этой смолы, застревала в ней. Подумает она об ужине - и тут же вспоминает, как ужинала дома. Посмотрит она на огонь в камине - и тут же яркое солнце вспоминает, что грело ее плечи. Но рано или поздно должны были эти мысли утечь, и в покое ее оставить. Так она думала, потому ничего не сказала.       Но мысли эти еще не один день терзали юный разум. И растеклась смола по душе Королевны, и все ее мысли в ней затонули...