Не хочу быть как все!

Двор был неухоженный, поросший высокой травой, сквозь которую к прогнившему крыльцу вела узкая тропинка. Я покрепче прижала пса к себе. Он был тяжёлым, едва ли не тяжелее меня самой, от него пахло мокрой шерстью и кровью. Теперь конец пришёл не только кардигану, но, кажется, и блузке с брюками. Об этом я подумала отстранённо, как о чём-то малозначимом. Сейчас главное для меня было дотащить пса до дома, сдать с рук на руки хозяину. Если хоть десятая часть того, что о нём рассказывают, правда, то питомицу своему он как-нибудь поможет. Доски крыльца громко скрипели под моим удвоившимся весом. Стучать, слава богу, не пришлось: дверь была широко распахнута, словно нас уже ждали. - Эй…- сказала я севшим вдруг до хриплого шёпота голосом.- Есть тут кто? В крошечных сенях было темно хоть глаза выколи. Темнота эта нервировала ещё сильнее, чем туман, поэтому, не дожидаясь ни ответа, ни приглашения, я бедром толкнула вторую, прикрытую дверь и шагнула в комнату. Здесь тоже царила темнота, но не кромешная, а скупо разведённая просачивающимся в окно минутным светом. Я вдохнула, бережно положила пса на самотканый коврик, огляделась. Никого! Круглый стол посреди комнаты, на нём какие-то книги, оплывшая свеча в железном подсвечнике, глиняный кувшин с надтреснутым горлышком. Справа у стены - книжный шкаф, на его полках за давным-давно немытыми стёклами находятся аккуратными рядами склянки, пузырьки, банки с сухой травой и ещё чем-то непонятным, похожим на лоскуты грязно-серой ткани, снова книги в потёртых, явно очень старых переплётах, какие-то ящички, шкатулочки… У окна, спинкой к двери - большое кресло. Прямая, как у стула, спинка, разлапистые подлокотники. Неудобное. -…Пришла, значит.- От звука сильного голоса, совсем не стариковского, я едва ли не вскрикнула. Кресло, казавшееся монолитным и незыблемым, медленно повернулось вокруг своей оси. « Избушка-избушка, стань к лесу задом, ко мне передом…»- мелькнуло в голове. За спиной тихо рыкнул пёс, мне показалось - радостно. - Ну-ка, подойди поближе! В голосе не слышалось просьбы – был приказ, которому попробуй не подчинись. Я сделала шаг, изо всех сил напрягая зрение, чтобы разглядеть того, кто сидел в кресле. Он был похож на своего пса. Такой же древний, рослый, болезненно худой, с торчащими из-под манжета рубахи тонкими запястьями, с длинными, узловатыми пальцами, с кадыкастой шеей и совершенно лысой головой. Его чёрные глаза пристально смотрели на меня со смесью раздражения и интереса, а безгубый рот кривился в подобие улыбки. - Здравствуйте,- сказала я, прислушиваясь к своему до неузнаваемости изменившемуся вдруг голосу. - Да какое уж тут здравие!- Узкая кисть приподнялась над подлокотником и тут же упала, как полудохлая летучая мышь. – Ни у меня, ни у него, - старик скосил взгляд на лежащего у порога пса,- здоровья уже нет. - Его ранили. Наверное, сбили мотоциклом. Я его на улице нашла… - Нашла - и что?- Теперь черные глаза старика смотрели на меня.- Зачем пришла? - Он же ваш…- Я не знала, что ответить этому странному человеку. Пса нужно вернуть хозяину, чтобы тот его спас, поставил на наги каким-нибудь ведьмовским зельем.- Вы ведь можете ему помочь,- добавила я не слишком уверенно. Я не сразу поняла, что этот хриплый, каркающий звук- смех. Старик смеялся, и голова его болталась на тонкой шее из стороны в сторону. - Девочка я и себе-то помочь не могу,- сказал он, отсмеявшись,- не то, что о Расиэле. Услышав своё имя, пёс приподнял голову. В его взгляде, устремлённом на хозяина, читалось обожание. - Тогда, может, я?