Холодное Сердце Железных Королевств

Второе подряд пробуждение в этот день было ещё тяжелее. Голова кружилась и гудела подобно не то что колоколу, а целой колокольне в праздничный день. Перед глазами плясало столько разноцветных пятен, что за ними не было видно даже собственной руки. Каждое движение отдавалось болью в истерзанном теле. С большим трудом Эльзе удалось дотянуться до ушей и заткнуть их, чтобы хоть немного закрыться от того оглушительного звона, что вытеснял из жалобно стонущего черепа все мысли без остатка, грозя свести её с ума. Но сколько она не старалась, ей не удавалось даже слегка приглушить этот противный звук. Не понимая причины безуспешности своих усилий, она все же оторвала одну из рук от головы и поднесла к лицу, силясь рассмотреть, что же с ней не так. И за пеленой медленно плывущих цветных пятен не без труда смогла различить аккуратную белоснежную ладонь, по которой была размазана алая кровь, что текла из её ушей. И только растекавшиеся откуда-то изнутри волны холода приносили облегчение, притупляя боль, которая затухала под действием этих неизвестных чар. Кулон Ниссора был крайне раздосадован тем плачевным состоянием, в котором оказалось его вместилище. А потому он самостоятельно пришёл на помощь хозяйке. Ведь контузия не входила в список неизлечимых недугов. Да и само существование подобного списка у бога зимы было под большим вопросом. И сейчас он всеми силами пытался донести до неё требуемые арканы, которые позволят восстановиться от полученных ран. Но когда она не смогла отозваться на призыв духа древнего артефакта, тот решил взять дело в свои руки. Бывшая герцогиня не сопротивлялась, поскольку была не в том состоянии, чтобы бороться за контроль над своим телом. И вновь она оказалась всего лишь сторонним наблюдателем, вынужденным смотреть, как за цветастой ширмой мигрени её руки плетут незнакомые арканы, а её ладони окрашиваются голубым сиянием рунических кругов и её собственных глаз. Это были крайние меры, но они дали результат. Головную боль как рукой сняло, а звон в ушах стих, так что снова стал слышен грохот близкой канонады. Повреждённый ледяной доспех жалобно затрещал, когда Снежная Королева поднялась на ноги и расправила плечи. Огненный вал уже миновал её, оставив после себя только перепаханную сотнями снарядов, изуродованную землю, над которой вновь царил созданный по её воле буран. Непроглядная мгла метели для неё была не многим больше, чем лёгкой дымкой, окрашивавшей мир в холодные голубые оттенки, подобно кусочку синего стекла в витражном окне. А грохот взрывов за спиной уже не мог полностью заглушить тот треск и шелест, с которым её ледяная броня восстанавливалась под действием новых чар в ореоле магического сияния. — Эльза! — окрикнул её знакомый голос откуда-то сбоку, прорвавшись через завывание бури и громоподобные раскаты взрывов. Бывшая герцогиня ещё только думала о том, могло ли сияние стремительно восстанавливавшихся ледяных доспехов оказаться столь ярким, чтобы его смог разглядеть хоть кто-то через царившую вокруг пургу, и как кто-то другой мог выжить в этом вихре огня и стали, но её тело уже действовало. С невероятной точностью и скоростью развернувшись на месте, снежная королева вскинула увенчанную жуткими ледяными когтями руку в сторону человека с огненным мечом в руках. Кулон Ниссора был лишён собственной воли, совмещая в себе невероятную мудрость с почти звериными инстинктами. И сейчас, движимый желанием защитить себя и свою хозяйку, он ответил на потенциальную угрозу максимально быстро и эффективно. Не тратя времени на плетение заклятий, он нанёс удар чистейшей магической энергией холода со всей своей чудовищной мощью, твёрдо вознамерившись обратить противника в лёд. Эльза никак не могла остановить смертельный удар. Сейчас она была всего лишь безвольным наблюдателем, на глазах у которого сгусток голубоватой энергии стремительно летел в сторону обречённого, взмахнувшего своим сияющим клинком в тщетной попытке спастись. Яркая вспышка от столкновения магических зарядов двух противоположных стихий на секунду ослепила колдунью, никак не ожидавшую такого поворота событий. Но каково было её удивление, когда после столь мощного удара её враг остался живой и невредимый. Разве что только теперь он был без меча. Даже казавшийся всеведущим древний артефакт на секунду задумался, пытаясь понять, как такое вообще было возможно? Ведь в прошлый раз в точно такой же ситуации она использовала значительно меньше энергии. Но каким-то чудом Ханс снова сумел избежать верной смерти. — Эльза, не надо! — крикнул он, поднимая руки с раскрытыми ладонями над головой. — Я безоружен! Я не причиню тебе вреда. — Тогда не стой у меня на пути! — крикнула бывшая хозяйка Аренделла, воспользовавшаяся секундным замешательством духа амулета, чтобы вернуть контроль над своим телом. Даже являясь неотъемлемой частью её натуры, он всё ещё казался ей чуждым, а его власть неприемлемой. Но так как стоявший перед ней человек более не представлял прямой угрозы, кулон Ниссора всё же уступил ей право снова управлять своими движениями и словами. — Ты не сможешь убежать! — крикнул молодой кастелян в ответ, медленно подходя ближе. — Они всё равно найдут тебя! — Они пожалеют об этом! — твёрдо ответила Снежная Королева, прекрасно понимая, что после всего случившегося пути назад больше нет. И взглянув на виновника и главного участника этих трагических событий, она дала ему всего один короткий наказ: — Береги мою сестру. Эльзе было больно говорить эти слова, но лучшее, что она могла теперь сделать для своей сестры — передать её в руки тому, кто сможет позаботиться о ней. Если они действительно любят друг друга, то он не даст Анне пропасть. Пусть считают это формальным благословлением их союза. Как не прискорбно было бывшей герцогине признаваться самой себе, но она не смогла сдержать данное родителям слово. Может быть, у Ханса получится сделать это лучше, чем у неё самой. — Твоя сестра вернулась замёрзшая и ослабевшая, — ответил собеседник, когда она уже развернулась к далёким горам на севере, делая первые шаги и готовясь снова расправить воздушные крылья. И его слова пригвоздили её ноги к земле: — Ты заморозила её сердце… — Нет, — в ужасе прошептала она, позабыв о сплетаемых чарах и резко обернувшись, чтобы взглянуть в глаза человеку, который говорил такие страшные слова. И пускай он пригибался и щурился из-за бушевавшей вокруг снежной бури, но сколько бы она не старалась, у неё не получалось заметить фальши в его прямом и твёрдом взгляде. — Я пытался спасти её, но было поздно, — принялся рассказывать случившееся во всех подробностях молодой кастелян: — Её кожа замёрзла, волосы побелели. Эти жестокие слова терзали сердце ледяной ведьмы сильнее, чем любой кинжал. Что может быть страшнее, чем слушать о тех жутких мучениях, в которых последний из остававшихся в живых близких родственников медленно умирал под действием насланных ею чар. Она уже не могла сказать ничего в своё оправдание, потому что слёзы душили её, не давая даже сделать вдох. Голос кулона Ниссора смолк, затерявшись на фоне той бури, что бушевала в этот миг у неё на душе, а разум всеми силами противился мысли о том, что она собственной рукой убила родную сестру. И только её ледяной доспех с тихим шелестом рассыпался в пыль, подхватываемую ветром, более не поддерживаемый распавшимися арканами. — Твоя сестра умерла из-за тебя! — крикнул Ханс, произнеся вслух то, о чём она боялась даже подумать, тем самым разрушая последний барьер из созданных ею иллюзий. — Нет! — в отчаянии крикнула Эльза, падая на колени. Теперь, когда Анна была мертва, жизнь окончательно утратила смысл. Её сила стала её же проклятием, и она применила её последний раз, всего одним могучим ударом разметав созданный ею же снежный вихрь. Более не было смысла скрываться от стрелков на стенах замка. Пускай стреляют из своих винтовок и пушек. Пускай разорвут её тело на мелкие кусочки, и положат конец её мучениям. Даже панические крики кулона Ниссора, призывавшего немедленно восстановить разрушенные чары и бежать что есть сил прочь от неминуемой смерти, не могли ни остановить её слёз, ни заставить подняться с изуродованной снарядами земли. Потому что Снежная Королева более не хотела жить, и единственным её желанием была быстрая смерть. *** Наскоро отряхнувшись от налипшего снега, Ханс с удивлением заметил, что стало светлее. Теперь вокруг был просто пасмурный день, а не сгустившийся мрак шторма. Ледяной ветер исчез, как и снежные вихри, и теперь оставшиеся немногочисленные снежинки неподвижно висели в застывшем холодном воздухе. Ещё несколько взрывов ухнуло в стороне, но затем и они смолкли. А когда утих глухой шелест падающих с неба кусков промёрзшей земли, в наступившей тишине стали различимы чьи-то приглушённые всхлипывания и плач. Ханс не поверил своим глазам. Ледяная ведьма, казавшаяся всесильной и безжалостной в своих ледяных доспехах, только что чуть не убившая его просто за то, что он осмелился приблизиться к ней, теперь стояла на коленях в своём сияющем россыпью ледяных кристаллов платье и рыдала. Невероятно сложная и тяжёлая ледяная броня обратилась в снежную пыль, припорошившую край воронки у её ног, как и те жуткого вида ледяные когти, обагрённые кровью убитых ею людей. А ведь когда он заметил их в последний момент, слова чуть не застряли у него в горле. Вот именно это принято называть везением. Начиная от того, что, скорее всего, смертельный магический удар вновь принял на себя фамильный меч, а колдунья не стала добивать его, когда он был безоружен, заканчивая итогом их короткой беседы. Имевшиеся заготовки разговора разом вылетели из головы, когда выбитый из рук прилетевшим из-за непроглядной завесы бурана голубым зарядом клинок отлетел куда-то в сторону, пропав из вида. Всё остальное было чистой импровизацией, сочинённой на ходу. При этом большую часть времени он не видел собеседницу и не мог прочесть её реакции, ориентируясь только на заглушаемый завыванием ветра и грохотом канонады голос. Разглядеть чародейку удалось только в самом конце. И, видя её отчаяние и неуверенность, нанести метко брошенной фразой последний удар уже было для него совсем плёвым делом. Эльза Аренделл, взбунтовавшаяся колдунья, самопровозглашённая Снежная Королева, предводительница армии магических монстров, лежит перед ним, задыхаясь от собственных слёз, оплакивая младшую сестру. Как иронично было то, что всего полчаса назад именно он придушил её собственными руками. Такую развязку можно было считать лучшей из возможных. Ради этой победы он уже пожертвовал слишком многим, пройдя сквозь огонь и сталь, снег и лёд, жестокость и коварство. И пускай цена этого достижения была очень высока, фортуна определённо была на его стороне, дав возможность поставить во всей этой истории столь эффектную точку. Проще всего было покончить с ведьмой при помощи магии, позволив безжалостному пламени убить её быстро и болезненно. Но этот вариант отпадал, поскольку чародейка рассеяла колдовскую метель, что скрывала их от всего света. Взглянув в сторону заснеженного замка, и заметив множество людей, внимательно наблюдавших за разворачивающейся сценой со стен и башен, молодой кастелян только ещё раз убедился, что магия это не выход. А прикончить даже полностью расклеившуюся девчонку голыми руками, скорее всего не получится, потому что если инстинкт самосохранения всё же возьмёт верх, она расправится с ним гораздо быстрее. Лучшим способом решить данное противоречие был меч. Точный удар положил бы конец страданием захлёбывавшейся в слезах девушки и созданной ею зиме посреди лета. Но где же теперь его меч? Ведь Ханс даже не заметил в этой чёртовой метели, куда улетел фамильный клинок, когда удар ведьмы выбил его из руки. Растеряно озираться по сторонам в поисках оружия в миг своего триумфа — самый верный способ испортить момент, что должен был не только украсить все передовицы газет, но и войти в легенды. К счастью, найти клинок оказалось легко. Он воткнулся в снег на краю очередного кратера чуть в стороне от того места, где его хозяин находился в момент удара. Понимая, что сколь бы бездонной не была скорбь Эльзы по погибшей сестре, она может прийти в себя в любой момент, наместник поспешил добраться до своего оружия. Чтобы не растерять достоинство дворянина и победителя, он всё же воздержался от бега, ограничившись быстрым шагом. Но когда он с характерным шелестом достал свой клинок из кучи грязного снега и промёрзшей земли, с ужасом почувствовал холод, что снова исходил от рукоятки меча, проникая даже сквозь перчатку. Быстрым движением вытерев лезвие о рукав, молодой кастелян только подтвердил свои худшие опасения — покрывавший его иней не стирался с вытравленных в металле рун. И давить на кнопку активации можно было сколько угодно, эффекта всё равно не было. Повторное повреждение фамильной реликвии только прибавило Хансу решимости зарубить эту чёртову ведьму. Пускай меканический меч снова не работал, заблокированный её проклятой ледяной магией, у него в руках всё ещё оставался отточенный клинок из отличной стали, выкованный гномами, которые знали толк в металлургии. И зарубить беспомощную девушку у него силёнок хватит. Меч потом можно будет починить. Благо, что подходящего мастера он теперь знает. И взамен на голову бывшей герцогини каратель наверняка не откажет ему в маленькой услуге. Ханс твёрдым шагом направился к плачущей колдунье. Не спеша, чтобы в полной мере насладиться своим триумфом. Ведь он, тринадцатый сын в тринадцатом колене, впишет своё имя в историю как победитель чародейки невероятной силы, сумевший сковать зимой посреди лета целое государство, пусть и бывшее. Ни один из дюжины его братьев не может даже мечтать о такой славе и короне герцога. И теперь уже отец должен будет преклонить перед ним колено как перед более высокородным дворянином. И мать будет счастлива узнать, что её старания не пропали зря, а её доверие и надежды оправдались. Корона герцога у него в руках. Более весомого доказательства преданности, нежели собственноручная публичная казнь государственной преступницы, предавшей Империю, придумать сложно. Висконт Хавронский наверняка наблюдает со стены за всем происходящим, и непременно доложит своему сюзерену об отваге, доблести и решительности новоиспечённого герцога Аренделла. Да и Варравский наверняка прикусит язык, увидев, кого он вздумал шантажировать. И ведь он будет чист перед законом, поскольку титул наместника подразумевает все права сюзерена этих земель. В том числе право казнить в своих владениях. Всё, что сможет сделать каратель — поблагодарить за то, что за него сделали всю грязную работу. Варкастер был здесь неподалёку, вместе со своим чёртовым варджеком. Боевой машине изрядно досталось. По-видимому, он использовал её в качестве самодвижущегося щита, чтобы пройти сквозь зону обстрела, но несколько не угадал с направлением. Что же, это даже к лучшему — будет кому убрать труп. И вот, содрогающаяся от рыданий Эльза Аренделл стоит на коленях всего в шаге. Подходить ближе не имеет смысла, дистанция оптимальна для удара. Её платиновые волосы заплетены в украшенную ледяными звёздами косу, которая свешивается с плеча, открывая шею для идеального удара. Сейчас ей только плахи не хватает, чтобы всё было точь-в-точь как на эшафоте. Но эта незначительная деталь не помешает ему отрубить ей голову одним ударом. Конечно, мало чести в том, чтобы рубить безоружную благородную девушку, но мысль о том, сколь велика будет награда за избавление мира от её существования, заставила Ханса расплыться в хищной улыбке, когда он вскинул меч над головой для замаха перед решающим ударом в его жизни. *** Буря усиливалась с каждой минутой, кидая в лицо ледороба всё новые и новые снежные заряды. Даже Свену пришлось перейти на шаг под безжалостными ударами ледяного ветра, грозившего сорвать со спины седока и унести прочь, а самого сбить с ног и утащить следом. Но несмотря на неистовство разбушевавшейся стихии они продолжали упрямо двигаться вперёд через эту колдовскую метель. Потому что никакие чары ледяной ведьмы не могли заставить Кристоффа отступиться от данного слова и опозорить клан. Внезапно ему показалось, что по снегу пронеслась волна голубоватого сияния, пришедшая из центра бурана. Его скакун встал как вкопанный. Да так резко, что обходившийся безо всякого седла всадник чуть не перелетел через его голову. Только длинные рога северного оленя, за которые ему удалось зацепиться, уберегли парня от падения в скрытую мельтешащим снегом неизвестность. Повиснув на шее у перепуганного животного, Кристофф понял, что без колдовства тут не обошлось. И это мнение только подтвердилось, когда он медленно опустился на толстый слой наста, что ледяной коркой покрывал заснеженные поля. Герцогиня Эльза была действительно очень хитрой, опасной и могучей чародейкой, раз смогла поймать их в свою ловушку. — Спокойней, дружище. — попытался утешить встревоженно заревевшего Свена его хозяин, вытаскивая из-за пояса топор. — Сейчас я тебя освобожу. Но когда он попытался воплотить слова в жизнь, то был вынужден поспешно отпрыгнуть в сторону, уворачиваясь от рогов своего скакуна. Северный олень возмущённо ревел, старательно отгоняя своего хозяина прочь, не давая тому даже приблизиться. — Да что с тобой? — возмущённо спросил Кристофф. — Я же пытаюсь помочь… Но ответом ему стала возмущённая тирада Свена, который вновь и вновь смотрел куда-то вперёд, не позволяя к себе приблизиться. Всем своим видом северный олень показывал, что может и сам выбраться из этой западни, а его хозяин должен идти дальше один, не тратя время на борьбу со льдом. — Ты прав, дружище. — кивнул парень, заткнув топор обратно за пояс и поправив ремень сумки. — Справишься тут без меня? В ответ олень только презрительно фыркнул, всем своим видом показывая, какую глупость только что услышал. Ведь кому как не ему уметь выживать в условиях суровых зимних штормов среди вечных льдов крайнего севера? — Да, ты прав, — согласился Кристофф, поправляя ремень сумки. — Ты только держись. Я скоро вернусь. Обещаю. Он со всех ног бросился сквозь бурю к воротам замка, где успел заметить Анну перед ударом стихии. Бежать было на удивление легко, поскольку он больше не проваливался в сугроб по пояс. Толстый слой наста превратил заснеженные поля в ледяную пустошь, над которой гнал всё новые и новые снежные заряды штормовой ветер, так и норовя сбить человека с ног. Но ледоробу было не привыкать к превратностям погоды. В горах бывало и похуже. Главное — правильно ставить ноги, чтобы не поскользнуться. Пронзительный свист падающих снарядов и грохот близких взрывов заставил Кристоффа тут же прыгнуть на лёд и прикрыть голову руками. В памяти тут же всплыли картины тех чёрных дней, когда большая война пришла в Торнвуд, а земли его клана стали ареной жестоких боёв между армиями Хадора и Сигнара. Троллкины – гордый, свободолюбивый народ, готовый отстаивать свои права и свою землю с оружием в руках до последней капли крови. Но что могут сделать даже самые сильные, отважные, умелые, бесстрашные и стойкие воины, когда на каждого приходится по сотне врагов, до зубов вооружённых самыми смертоносными изобретениями человечества? Кто может устоять перед имперскими легионами и королевскими полками, что сошлись в безудержной бойне, сметая всё на своём пути? Две великих армии были подобны жерновам, которые перемалывали всё, что оказывалось между ними. Крепости и форты стирались с лица земли, города пылали, а немногочисленные деревни обращались в пепел. И не было спасения несчастным, что оказывались под ногами сражающихся гигантов. Хадорцы предпочитали взламывать вражескую оборону сначала перемалывая укрепления и их защитников с землёй огнём своих дальнобойных пушек, а затем посылая в атаку свои тяжёлые варджеки и пехоту. Сигнарцы же закапывались в каждый клочок земли, не забывая отвечать взаимностью. И по мере продвижения фронта, когда свист падающих с неба снарядов и грохот канонады становились громче день ото дня, у представителей обескровленного тяжёлыми поражениями в безнадёжных боях клана оставалось всё меньше надежды. В конце концов, они бежали, и память о том, как тяжёлые фугасы обращали плодородную землю в изрытую воронками пустошь, а уютные каменные дома в руины, теперь заставляла Кристоффа вжиматься в лёд в поисках хоть какого-то укрытия. Но не жесточайший обстрел заставил Кристоффа содрогнуться от ужаса, а мысль о том, что там, за колышущейся снежной пеленой бурана, где гремели взрывы, осталась Анна. Замерзающая одинокая девушка, которой он был обязан жизнью, и которую обрёк на погибель. Теперь же она наверняка оказалась закованной во льдах посреди колдовской метели под градом снарядов, покинутая всеми и брошенная на произвол судьбы. И если её не смогут убить все крепостные пушки, то это сделает не менее беспощадный ледяной ветер. Острый укол совести заставил ледороба сдвинуться с места. Ползти вперёд мешал топор, который пришлось снова достать из-за пояса и теперь тащить в руках, чтобы самому не порезаться. Но такой способ передвижения был слишком медлительный. А времени у Анны оставалось совсем немного, раз она решилась покинуть замок. — Да что я ползу как червяк последний! — возмутился Кристофф, пытаясь перекричать буран и канонаду, чтобы придать себе уверенности. — Я что, трусливей изнеженной барыни? Обидные слова помогли пробудить гордость и чувство собственного достоинства, которые он до этого старательно заглушал, чтобы не сорваться на терзаемую ледяным проклятьем благородную девицу, которой был обязан жизнью. И теперь, чтобы спасти её от неминуемой гибели и вернуть долг, он был вынужден побороть собственный страх. Встать оказалось гораздо тяжелее, чем можно было подумать, но ледороб всё же нашёл в себе силы подняться, сперва на четвереньки, а потом и на ноги. Хотя встать в полный рост у него всё равно не хватило духу, и потому он побежал вперёд на полусогнутых, пригибаясь к земле и готовый в любой миг кинуться в спасительные объятья льда под ногами. К его немалому удивлению, несмотря на продолжавшую греметь канонаду, ему не попалось никаких следов обстрела. Ни через десять шагов, ни через сто. А ведь взрывы слышались совсем неподалёку. Понимание того, что это проклятый ветер сыграл с ним такую жестокую шутку, принеся звук отдалённых разрывов, ещё сильнее ударило по самолюбию Кристоффа, который считал себя привычным к условиям высокогорья и севера. Это чёртова магия была всему виной. Но если из-за своего малодушия он не успеет спасти Анну, то навлечёт на себя и свой клан несмываемый позор. Боги более не будут милосердны к тем, кто не держит слово, и ему будет лучше погибнуть от хадорских пушек, чем вернуться ни с чем. Чем мрачнее были его мысли, тем неожиданнее оказалось последовавшее падение. За мельтешением снега и мрачными мыслями он совсем не заметил, как ледяной настил вдруг резко оборвался, и полетел в яму. Чудом успев сгруппироваться, ледороб прокатился по склону из промёрзшей земли, ничего себе не сломав, остановившись на самом дне, уже припорошенным снегом. Правильная форма склона и не успевший выветрится запах алхимической взрывчатки, красноречиво свидетельствовали о том, что он провалился в воронку от снаряда. Судя по размерам и глубине, то была как минимум полевая мортира. Понимая, что шутки кончились, Кристофф осторожно взобрался на противоположный склон воронки и выглянул наружу. Разглядеть что-либо дальше вытянутой руки всё ещё не получалось, но так как с этой стороны край был заметно ниже, почти сразу переходя в другую воронку, он понял, что попал на границу той самой выжженной земли. Некогда цветущие луга, что окружали замок, по воле ведьмы были сперва заметены глубокими сугробами, потом покрыты толстым слоем льда, а теперь оказались перепаханы хадорскими пушками, превратившись в мешанину из вывороченных снарядами кусков промёрзшей земли, колотого льда, грязного снега и осколков. Канонада не стихала, и передвигаться приходилось короткими перебежками от воронки к воронке. Ведь, в отличие от здоровенного троллкина, для простого человека шальной осколок может стать смертельным. Но чем дальше он продвигался по выжженной земле, тем сильнее становился запах алхимической гари и грохот взрывов, предупреждая о близости смерти, падающей с небес. Нырнув в очередную воронку, парень уже приготовился к следующему рывку, когда у него над головой пронёсся необычайно мощный снежный вихрь, заставивший его нырнуть обратно. А в следующий миг вокруг стало светлее. Посмотрев вверх, Кристофф замер от удивления, потому что тяжёлые тёмные штормовые тучи над головой уже разбегались к горизонту огромным кругом, открывая взору небо, укутанное высокими серыми облаками. Ледяной ветер, завывавший над истерзанным снарядами полем, сменился полным штилем. Только редкие снежинки парили в застывшем воздухе, не спеша на встречу к обезображенной земле. Даже грохот канонады смолк, громыхнув ещё несколькими взрывами, не смея больше нарушать воцарившуюся тишину. Осторожно выглянув из-за края воронки, ледороб смог разглядеть заснеженную стену замка, ощетинившуюся стволами пушек, а также изрытое снарядами поле, в центре которого он оказался. Озираясь по сторонам, он заметил гору тяжёлого варджека справа, в котором сразу опознал боевую машину Империи. Хотя этот стальной монстр, на помятой броне которого всё ещё виднелись остатки зелёной, красной и чёрной краски, был сильно поврежден и заметно хромал, от этого он не переставал быть смертельно опасным. Потому что даже с одной действующей рукой мог раздавить человека как жука. На фоне этой шагающей горы стали двое людей, стоявших рядом и сейчас пытавшихся прийти в себя после бури, казалось не представляли какой-либо угрозы. Хотя один из них был хадорским офицером, о чём говорила его красная броня. Слева метался какой-то рыжий хмырь в серой шинели, словно в поисках чего-то, а ещё дальше на склоне очередной воронки сидела девушка в подозрительно знакомом голубом платье. Приближаться к ледяной ведьме хотелось ещё меньше, чем к тяжёлому варджеку и его хозяину. Оказавшись буквально меж двух огней, Кристофф лихорадочно искал способ проскочить между ними к замку Аренделл, где должна была находиться скованная во льдах Анна. И когда он снова принялся осматривать крепостную стену, ища проход к воротам, то неожиданно для себя заметил хрупкую женскую фигуру в изрядно припорошенной снегом фиолетовой накидке, что поднялась с ещё нетронутой обстрелом части ледяного поля. — Анна! — воскликнул парень, выскакивая из укрытия и со всех ног кидаясь ей на встречу. Даже с такой дистанции он видел, что её голова абсолютно седая, а руки посинели. Платье от налипшего снега казалось нежно голубым, а чёрный жилет — серым. Бедняжка с трудом держалась на ногах. Даже полному идиоту было очевидно, что поцелуй истинной любви в исполнении её жениха окончился ничем, как он и боялся. Оставалось надеяться, что его глупая фантазия не окажется такой же бесплодной. И что он успеет. *** Когда магическое сияние ведьмы усилилось, Валшар поспешил сосредоточится на поддержании стабильности мироздания вокруг себя и карателя. Но очередная вспышка магической энергии оказалась значительно слабее того выброса, что погубил Гастора с Ланиссой и остальными. И ударная волна настигла их уже обретя форму мощного удара штормового ветра, который чуть не сбил его с ног, метнув в лицо целый ворох снега. Отплевавшись, арканист поразился тому, как вокруг стало светло. Тьма колдовского бурана уступила место серости самого обычного пасмурного дня за какие-то секунды. Это было ещё одно доказательство чудовищной силы ведьмы, что смогла подчинить своей воле немыслимую мощь кулона Ниссора. Штормовой ветер сменился полным штилем, а метель — редкими снежинками, зависшими в неподвижном воздухе. Теперь можно было разглядеть и заснеженную крепостную стену, и утопающий в снегах городок. И саму герцогиню, что обрушила на свои земли все эти катаклизмы. Даже стоя на коленях и закрыв лицо руками, Эльза Аренделл одним своим видом пробуждала в сердце эльфа почти животный, панический страх. Всё, о чём он сейчас мечтал — оказаться как можно дальше от этой проклятой девки. Ведь даже наместник, которой оказался совсем рядом с ней, сейчас старательно уносил ноги, спасая свою шкуру. Но Валшару не удалось даже сдвинуться с места, потому что каратель вцепился в него клещом, согнувшись от приступа глухого кашля. Хадорец не успел закрыть рану на лице от последнего удара снежного вихря, и теперь отчаянно пытался прочистить дыхательные пути. И при этом свободной рукой он то бил себя по кирасе доспехов, то хватался за лицо, то указывал куда-то вперёд. Капитан явно что-то хотел сказать арканисту, но не мог даже толком вдохнуть. Когда же он наконец сподобился выплюнуть на промёрзшую землю окровавленный комок успевшего подтаять снега и хоть немного отдышаться, то первым его вопросом было: — Где ведьма? — Там… — почти шёпотом ответил Валшар, указывая в сторону продолжавшей неподвижно сидеть на краю воронки колдуньи. Распрямившись, каратель выхватил пистолет из кобуры и встал в стойку, направив оружие в сторону жертвы. Но даже неискушённому в ратном деле арканисту было заметно, как дрожит его рука и скачет ствол пистолета. Варкастер тоже понимал, что шанс попасть в тонкую девичью фигуру, к тому же пригнувшуюся к земле, невелик. А тут ещё из воронки вынырнул наместник Ханс, который будто бы что-то искал. Заметив его, Краснов тут же принялся плести заклятье воздушного клинка, явно вознамерившись уничтожить обе цели разом. Но даже с учётом дополнительной энергии от Валшара, которая увеличивала дальность действия чар, дистанция была слишком велика, и заклинание утратило бы свою убойную силу, прежде чем достигло цели. Когда же на нетронутой снарядами крепостной артиллерии части ледяного поля поднялась одинокая девичья фигура в изрядно припорошенной снегом фиолетовой накидке, Краснов тут же перевёл прицел уже на неё. А потом обратно на Эльзу Аренделл. А потом снова на эту седую девушку, в которой эльф сумел различить слабый магический фон. — Проклятье… — прошипел варкастер, опуская пистолет и позволяя ещё не успевшим сформироваться чарам распасться, а заготовленной магической энергии безвредно рассеяться в окружающем пространстве. — Нужно подойти ближе. — Нет, капитан! — шёпотом запротестовал эльф, стараясь, чтобы его не услышала ведьма. — Это самоубийство! — Самоубийство — дать противнику опомниться, — прорычал каратель, двигаясь вперёд. — Победить можно только одним решительным ударом… — Анна! — крикнул какой-то крупный мужик в серой шубе с топором в руках, выпрыгнув из очередной воронки и бегом бросившись наперерез линии огня. — Этого брать живьём! — рыкнул капитан, плетя новые чары, чтобы ускорить себя. Левой рукой выдернув саблю из ножен и ловко перехватив её в воздухе, он рванул в атаку. Валшар был вынужден бежать за ним со всей возможной прытью, чтобы не лишиться хотя бы призрачной безопасности защитного поля варкастера, и не оказаться под ногами тяжёлого варджека, который отчаянно ковылял следом в безнадёжной попытке догнать хозяина. *** Анна не могла поверить, что буря кончилась. Что этот пронизывающий до костей ледяной ветер, стремительно вытягивавший из тела остатки тепла, обратился полным штилем. Что висящие в неподвижном воздухе снежинки больше не терзают её лицо и руки тысячами крохотных иголок. Что непроглядная тьма и мельтешение бурана сменились серым светом обычного дня. И что она каким-то чудом ещё дожила до этого момента. Когда она только свернула с дороги, то почти сразу увязла в сугробе по пояс. Даже просто идти по такому глубокому снегу было чертовски сложно, не то что бежать, и чтобы не завязнуть окончательно, юная герцогиня была вынуждена прибегнуть к хитрости. Вместо того чтобы продираться через снег, она легла на него, и принялась ползти. Какая-то часть её тогда ещё успела отметить, что это похоже на купание в бассейне в особняке тётушки Риты, и она словно плыла по снежному морю. И именно это спасло её от ледяного плена. Волна голубого сияния, обратившая снег в лёд, явилась словно из ниоткуда и пронеслась так быстро, что Анна не успела даже толком понять, что случилось. Только мягкая снежная перина под ней вдруг превратилась в твёрдый ледяной лежак. К счастью, ни ткань платья, ни её конечности не вмёрзли в лёд, а тонкие корочки, в которые превратился налипший снег, сломались достаточно легко. Поднявшись на ноги, она обнаружила себя в центре непроглядной метели посреди ледяного поля. И, припоминая направление на ворота замка, побежала прочь как можно скорее. Хотя «побежала» — сказано слишком громко. Ледяное проклятье навалилось с новой силой, сковывая её движение, а холодный ветер только ускорял его действие. Каждый следующий шаг давался всё тяжелее, превратившийся в бесстрастную вычислительную машину разум отсчитывал оставшиеся ей мгновения с холодной отрешённостью естествоиспытателя, наблюдающего за ходом очередного эксперимента за толстым стеклом лаборатории. Даже когда заговорили пушки, обрушив град снарядов на какую-то неизвестную цель, сокрытую бураном, это не вызвало у замерзающей девушки никакого эмоционального отклика. В конце концов, если её разорвёт на кусочки взрывом фугаса, или же изрешетит шрапнелью, это будет даже более приятным вариантом расстаться с жизнью, нежели медленно замерзать, чувствуя как силы покидают остывающее тело. Так что она продолжала идти вперёд, навстречу грохоту рвущихся снарядов, даже не сбавляя шаг. Насколько это вообще было возможно. В какой-то момент Анне начало казаться, что само время остановило свой бег, а весь мир сжался до крохотного пятачка на ледяной пустоши, со всех сторон окружённого непроглядной стеной из колышущегося снега, из-за которой доносился рёв орудийной канонады и грохот взрывов, да завывания ледяного ветра. Даже сами чувства уже начинали подводить девушку, которая не ощущала холодных касаний метели. Сил оставалось так мало, что она с трудом держалась на ногах. В какой-то момент юная герцогиня поняла, что не столько идёт сама, сколько позволяет штормовому ветру нести себя куда-то вперёд и в сторону. Взглянув на руки после очередной неудачной попытки поплотнее укутаться в накидку, она машинально отметила, как посинели её негнущиеся пальцы. Первые признаки обморожения. Даже если она каким-то чудом спасётся, их всё равно ампутируют, и она больше никогда не сможет стрелять из пистолета. Но так как шансы выжить всё быстрее стремились к нулю, это всё было не важно. — Кристофф! — позвала спешащего ей на помощь ледороба девушка, надеясь хоть так помочь ему найти себя в этой пурге. Но её голос оказался слишком слаб, и терялся на фоне грохота канонады. Внезапно на неё налетел столь мощный порыв ветра, что сбил с ног, засыпав кучей снега. Больно ударившись об лёд при падении, Анна уже готова была сдаться. Просто свернуться калачиком, укрывшись накидкой от жестокого ветра, и уснуть. И она бы так и поступила, если бы ей в глаза не ударил свет, после мрака бури казавшийся особенно ярким. Холодный и рациональный разум не мог не отметить такой необычный феномен, как сколь резкое завершение такого мощного бурана, сменившегося пасмурным днём. Равно как не мог не отметить, что это был тот самый единственный шанс на спасение. Ведь по такому случаю смолкли даже крепостные пушки. Собрав всю волю и невеликие силы, она смогла оторваться ото льда, встав сперва на четвереньки, а потом на ноги. Её взору предстала заметённая снегом крепостная стена, ощетинившаяся стволами пушек, с вершины которой за происходящим на поле следили сотни любопытных глаз. Но ей нужно было в другую сторону, а потому она развернулась, ища взглядом своего спасителя, который мог даровать ей поцелуй истинной любви. Если бы она ещё могла испытывать страх, она наверняка бы пришла в ужас от картины, открывшейся взору. Ледяное поле, на деле оказавшееся просто толстой коркой наста поверх сугроба, заканчивалась метрах в десяти от неё. А дальше тянулась полоса выжженной земли, перепаханной снарядами. Фугасные снаряды оказались достаточно мощными, чтобы расколоть ледяной панцирь, разметать все сугробы и разворотить помёрзший грунт, превратив некогда цветущее поле в мешанину из воронок разного размера и глубины. Посреди этого хаоса высилась глыба хадорского тяжёлого варджека, который вместо привычного красного был почему-то зелёным. —Анна! — окрикнул её знакомый голос. Из воронки неподалёку выскочил Кристофф, и со всех ног бросился к ней. Анна даже не могла подобрать слов, чтобы выразить свою радость. Ведь теперь вместо крепостных стен, ледяных полей и огненных валов заградительного огня артиллерии её от спасения отделяли какая-то жалкая сотня шагов. Она даже успела двинуться ему навстречу, прежде чем до неё долетел приглушённый шелест, показавшийся в наступившей тишине болезненно громким. Обернувшись на звук, она увидела Ханса, что поднялся из воронки справа, и с обнажённым клинком в руках двинулся куда-то дальше. Туда, где на изуродованной земле на коленях замерла Эльза в голубом платье, сверкавшем ледяными кристаллами. Даже не видя лица молодого кастеляна, Анна тут же поняла его намерения. После того, как он пытался убить её, самым логичным шагом для новоиспечённого наместника было бы убийство последней герцогини Аренделла. Ведь если его стараниями род Аренделл пресечётся, он получит их земли и титул. Новая волна холода стремительно разлилась по телу, напоминая о том, что времени на раздумья у неё не осталось. Лишённый эмоций разум просчитал ситуацию с невероятной скоростью, предоставив ей небогатый выбор. Если она бросится к Кристоффу, то с высокой вероятностью выживет, оставшись на всю жизнь калекой из-за обморожений. Если попытается помешать своему уже бывшему жениху, погибнет точно, но с высокой вероятностью расстроит его планы. Между спасением и местью она выбрала месть. Она прекрасно понимала, что в предстоящей схватке у неё нет шансов. Ведь что может сделать безоружная девушка, из которой вытягивает последние силы ледяное проклятье, вооружённому мужчине, который, похоже, даже не был ранен? Ничего. Но вот её сестра могла. Нужно было только заставить её встать с земли до того, как ей отрубят голову. Показать ей, какая сволочь скрывалась под этой маской с самодовольной ухмылкой. И тогда Ханс окажется насажен на ледяной кол раньше, чем успеет открыть рот. У Анны был ещё один веский довод в пользу принятого решения. Эльза была не просто её родной сестрой, а последним родственником близкого круга. Последней из умирающего рода. А так как шансы на выживание самой Анны были весьма невелики, то пожертвовать жизнью ради спасения последнего по-настоящему близкого человека в этом мире стало бы далеко не самым худшим решением из тех, что она принимала. Ведь когда-то Эльза пожертвовала собой, чтобы спасти её от плена. Пришла пора возвращать долги. Все эти мысли пролетели в голове мгновенно, потому что их течению более не мешали лишние эмоции и чувства. Собрав остаток сил, Анна кинулась к сестре. Ноги плохо слушались её, и бежать даже по идеально ровной поверхности оказалось очень сложно. А о том, как преодолеть перепаханное снарядами поле она даже не задумывалась. Сейчас она была сосредоточена только на одной цели — спасти Эльзу. И холодный разум направил все силы на то, чтобы найти решение. Используя последние метры ровной поверхности для разгона, юная герцогиня прыгнула, стараясь преодолеть как можно большее расстояние, не касаясь изуродованной взрывами земли. Она даже взмахнула руками, силясь оттолкнуться от воздуха. Просто потому, что её разум счёл такую попытку достойной затраченных усилий. И с холодной педантичностью отметил успех, когда невесть откуда взявшаяся сила подхватило хрупкое тело замерзающей девушки, пронеся его над развороченным полем. Такая скорость не могла не найти отклика даже в замерзающем сердце, поскольку от неё просто дух захватывало. Анна заметила, что почти не касалась земли, только иногда отталкиваясь от вершины очередного склона, чтобы скорректировать направление движения и разогнаться ещё сильнее. Потому что понимала, что такое мощное проявление магии отнимало у неё слишком много сил, приближая неминуемый конец. Её единственным желанием сейчас было успеть. Успеть встать на пути вероломного убийцы, что уже подобрался к новой жертве. Успеть остановить отточенный клинок, что уже был занесён для смертельного удара. Успеть спасти сестру, ради которой уже пожертвовала всем, что у неё было. И хотя расчётливый и холодный ум не преминул напомнить, что эта колдунья уже дважды ранила её ледяной магией, и именно её заклятье сейчас убивало юную герцогиню, злобы к ней не было. Ведь, в отличии от Ханса, Эльза наверняка сделала это не нарочно, и жалела о содеянном. Иначе бы она не плакала, сидя посреди выжженной земли. — Нет! — только и успела выдохнуть Анна, останавливаясь между своей сестрой и своим женихом, поднимая руку навстречу уже начавшему движение клинку. Просто потому, что ей было больше нечем заблокировать этот удар, кроме собственного тела, а замёрзшие пальцы были самой крепкой его частью. Она даже заметила тень удивления, что промелькнула на лице бывшего жениха, который даже не попытался остановить удар, или отвести его прочь. И именно в этот миг ледяное проклятье всё же взяло над ней верх, разливаясь по телу волной абсолютного холода, за которым не было ничего. Последней мыслью в гибнущем разуме вопреки всему прозвучало: «Я люблю тебя, Эльза!»