Холодное Сердце Железных Королевств

Анна перестала злиться на жадность хадорцев где-то на шестой день. Виктор слово держал, и у всех беженцев была еда, место у огня на привале и по одному спальнику на двоих. Герцогине же достался персональный, и даже чистый. Что определённо скрашивало безрадостные дни перехода. Без помощи стражников Анна бы не выдержала этого испытания, когда за день нужно было пройти десять миль по заснеженным лесам, заметённым дорогам и пустым полям. А хадорцам было хоть бы хны. Они так и продолжали топать, даже помогая с поклажей. И при этом не оставляли брони, оружия и снаряжения. По пути им часто встречались хадорские войска. Наступление продолжалось широким фронтом, не останавливаясь ни на миг. Всё больше солдат и машин устремлялись на восток, зачищая по дороге городки и деревни от остатков сопротивления. «Королевская армия Ллаэля». Анна воспринимала эти слова как ругательство после того, как их попытались ограбить дезертиры. Похожие больше на шайку разбойников с большой дороги, чем на доблестных воинов, защищающих родину, эти люди в грязных и рваных мундирах вперемешку с украденной тёплой одеждой напали во время стоянки, под вечер. В тот день Анна поняла, почему её стражники так боялись и тихо ненавидели вдоводелов. Стрелки били без промаха, не потратив ни одного патрона впустую. Из нападающих никто не выжил, хадорцы же не потеряли ни одного бойца. Лишь двоих беженцев ранили шальные пули. Анна предложила командиру вдоводелов задержаться для похорон, но Виктор так посмотрел на неё, что она решила больше не лезть с советами. Корт остался для неё загадкой. Он знал несколько языков, никогда не опускался до ругательств при разговоре с ней и вёл себя как настоящий дворянин. Его рассказы на привалах заставляли Анну то смеяться в голос, то охать от удивления, отвлекая от мрачных мыслей. Тем страшнее было его превращение в безжалостного убийцу на поле боя. После этого случая Анна старалась держаться от него на расстоянии. Перейти фронт оказалось на удивление просто. После разговора с командиром встреченного в безымянной деревне отряда хадорцев Виктор Корт сообщил ей, что следующая деревня ещё не оккупирована, а до реки и городка, где можно сесть на паром, остаётся всего восемь миль. После чего забрал остаток золота, галантно попрощался и увёл своих людей на северо-восток, догонять полк. Анна же повела людей к реке. Но разум её был занят тем, что сказал ей Виктор на последней стоянке, пока большая часть людей спала. Дурные вести: Ринир пал после двух дней боёв. Теперь на пути хадорских легионов осталось только две крупные преграды — Риверсмит и Леруин. После этого захватчиков уже вообще ничто не сможет остановить. Да и негде их уже будет останавливать. Ллаэль — маленькая страна, тут всё рядом. У них остаётся всего один день чтобы добраться до городка, сесть на пароход и уплыть в Меруин. Послезавтра туда придёт свежий пехотный полк из Ринира, и судоходное сообщение будет прервано. Всего день для решающего броска. Восемь миль — не так уж и много, но не для измотанных недельным маршем людей. Однако дорога ещё не была разбита тысячами колёс и десятками тысяч сапог, а потому идти по утоптанному снегу было легко. Незнакомый городок встретил их угрюмой атмосферой нависшей беды и ещё большим числом беженцев. Возле причала творилось настоящее столпотворение. Анне казалось, что сюда сбежалась половина Ллаэля в надежде сесть на пароход. Здесь были не то что сотни — тысячи людей. И всего четыре корабля возле причала. Была, конечно, ещё орава лодочников, которые предлагали за скромное вознаграждение доставить любого желающего на противоположный берег. Собственно, с их помощью львиная доля беженцев и покидала город. Вход на пристань тщательно охранялся. Но не солдатами королевской армии Ллаэля, и даже не личной стражей местного герцога. Толпу сдерживали алебардисты в серой форме и броне, действующие грубо и безжалостно. Анну пугали эти вооружённые люди, которые вместо помощи и защиты раздавали беженцам только угрозы и удары, преграждая путь к спасению. Ситуация прояснилась, когда появившиеся в толпе солдаты королевской армии и стража герцога начали расталкивать беженцев, создавая проход. Когда он был готов, на пристань устремились люди, до того скрывавшиеся в гостинице напротив. По богатству одежд, количеству вещей и числу слуг без труда можно было узнать дворян. Знать бежала, оставляя подданных на произвол судьбы. Анна не знала, как быть дальше. Как найти путь к спасению? Ведь другие беженцы навряд ли пропустят их к кораблям. Люди были напуганы чувством нависшей беды, буквально витавшим в воздухе. А ведь были ещё солдаты, настроенные совсем не дружелюбно. И куда бежать, что делать теперь, когда впереди толпа беженцев, а за спиной легион хадорцев, наступающий на пятки? Она была готова опустить руки. Но на помощь пришли стражники, слуги и горожане Аренделла. Не сговариваясь, они подняли герцогиню и самых младших детей на руки, после чего начали дружно протискиваться через толпу к коридору на пристань. При этом не особо церемонясь и не выбирая выражения. — Дорогу герцогине! — во всю лужёную глотку орал сержант стражи, шедший впереди с пистолетом в поднятой руке. Он словно таран пробивал дорогу для того клина, в который вытянулись беженцы Аренделла. Вокруг поднялась волна шума и возмущения, но вооружённым стражникам никто не решился перечить. — Но так же нельзя, — робко запротестовала Анна. — Отпустите меня, я вам приказываю! Её не слушали. И продолжали нести через толпу беженцев, пока их клин не упёрся в ряд солдат королевской армии Ллаэля. Они попытались остановить движение, но быстро умерили своё рвение, когда им в животы уткнулись стволы пистолетов. Анна была напугана таким поворотом событий, ожидая, что сейчас начнётся пальба. И всё из-за неё и старания её телохранителей. — Вы что, не слышали приказа? — высокий мужчина в богатом одеянии остановил солдат, которые уже спешили на помощь своим товарищам, на ходу обнажая оружие. — Пропустите герцогиню и её свиту немедленно! Его приказ был исполнен беспрекословно, после чего беженцы из Аренделла смогли попасть внутрь коридора безопасности. Анну тут же поставили на ноги, как и детей. И теперь они бежали вместе с остальными дворянами и слугами к кораблям. Анна была обескуражена подобным поворотом событий, но бежала вместе со всеми, несмотря на подгибающиеся от нахлынувшего страха ноги. — Что вы натворили? — она догнала сержанта стражи. — Вы же обманули людей, угрожали оружием солдатам королевской армии. Вы били гражданских! — Герцогиня, я сделаю всё, что будет в моих силах, чтобы защитить вас. Я даже буду сражаться с солдатами королевской армии, наёмниками и хадорцами ради вас, — сержант говорил не отвлекаясь от наблюдения за окружавшей их толпой беженцев, в которой всё сильнее раздавались гневные выкрики в адрес трусливых аристократов. — Лучше меня разорвут на части здесь, чем я буду оправдываться перед госпожой Эльзой. — А почему вы не сражались у выхода из тоннеля? — Потому что мне приставили пушку к голове и пообещали прикончить вас, если я хотя бы дёрнусь, — сержант скривился, как будто у него разболелись зубы, но быстро взял себя в руки. — По счастью всё обошлось. Но поверьте мне, герцогиня, когда вас схватили, я готов был броситься с голыми руками на этих мерзавцев. — Вы служили моей сестре? — Да, герцогиня. Простите, сейчас не время для разговоров. Встаньте в центр. Они как раз добрались до пристани, и Анна смогла увидеть картину полностью. За рядами алебардистов стояли стрелки в такой же серой форме и броне, держа винтовки наготове. Позади них работали грузчики и машины, перетаскивая ящики и бочонки из склада к бортам кораблей. Оттуда груз поднимали лебёдками, складывая в трюмы. А тонкая нить высокородных беженцев и их приближённых стремилась к самому большому пароходу под серым флагом. Как и остальные, Анна поднялась на борт корабля. Каково было её возмущение, когда большую часть беженцев из Аренделла остановили стрелки, выгоняя обратно за линию алебардистов. Девушка ринулась обратно и попыталась помешать солдатам, но офицер даже не стал её слушать. — На корабль, пока мы не вышвырнули тебя и твоё стадо взашей! — таков был ответ. — Да как вы смеете так со мной разговаривать? Я герцогиня, и требую… Скандал не вспыхнул только потому, что сержант стражи схватил Анну за руку и силой втащил на корабль по узким сходням. Так и не успев высказать всё, что вертелось на языке по поводу наглого грубияна, Анна уже готовилась в гневе обрушиться на сержанта стражи. Но тот заговорил первым: — Не злите их, пока вас не застрелили. — Да разве они могут застрелить герцо… — Эти — могут! — грубо перебил Анну сержант. — Это же наёмники. Для них ни ваша жизнь, ни жизни кого-либо вокруг не стоят и ломанного гроша. Это не их страна и не их народ. Для них эта война — контракт, ради выполнения которого они убьют кого угодно. — И я должна покорно дать себя унижать? — Во-первых, их тут сотни две, — начал по пунктам перечислять свои доводы сержант. — Во-вторых, тут полно беженцев, а в случае конфликта они непременно пострадают. И в-третьих, мы в жизни не сможем остановить тяжёлый варджек, который раздавит вас в лепёшку. — Остановить кого? — не поняла Анна. — Его. Проследив за направлением, куда указывал сержант, Анна увидела большую машину, похожую на закованного в цельный металлический доспех гиганта, тащившую поднос с бочонками со склада к соседнему пароходу. Стальной горбун четырёх метров ростом, из вершины спины которого торчала длинная дымовая труба, отличался от трудившихся неподалёку подобных машин длинными конечностями и значительно большими скоростью и ловкостью. А также маленьким щитом, прикреплённым к левой руке и громадным мечом, прицепленным сзади. Анну больше всего поразило именно это оружие. Почти трёхметровый, меч казался совершенно неподъёмным для человека. Будто его выковали специально для этого железного воина. — Это их машина? — Да. Стальные Головы всегда отличались хорошим снаряжением, — вмешался в разговор какой-то дворянин. Анне потребовалось несколько секунд, чтобы узнать в нём того, кто приказал пропустить её и её людей внутрь оцепления. — Одно удовольствие их нанимать. Слаженный отряд, отличное снаряжение, железная дисциплина, бесстрашие и тяжёлый варджек: всё, что нужно для победы. — Для победы над беженцами? Я не вижу здесь хадорцев, — словесный выпад от Анны в сторону незнакомца последовал незамедлительно. — Для победы над хаосом. После мобилизации у нас осталось пятьдесят человек стражи и столько же солдат королевской армии в городе. Они бы не справились с поддержанием порядка во время погрузки и эвакуации. Я рад, что под боком оказалась их полевая база, — незнакомец поклонился Анне. — Боюсь, мы не были представлены. Я барон Гуин, правитель этого города и вассал герцога Винченсо Ла Рени. А вы? — Анна, герцогиня Аренделл. В ответ на малый поклон, который сделала Анна в соответствии с правилами этикета, барон исполнил глубокий поклон, предписанный для обращения к более благородным особам. — Прошу прощения, герцогиня. Ваши родители — это такая трагедия, да ещё и вторжение… Ещё раз приношу извинения за мою бестактность. — Почему вы не даёте беженцам сесть на корабли? Почему ваши наёмники не пускают их на причал? — Анна выплеснула на барона терзающие её вопросы. — Не более двадцати сопровождающих на одну семью, герцогиня, — извиняясь пояснил барон. — И ещё я должен выполнить свой долг перед королевством. — А разве ваш долг не в том, чтобы защищать ваших верноподданных вассалов и сограждан от захватчиков? Силой ваших солдат, или же эвакуацией, вы просто обязаны спасать беженцев! — У меня есть приказ. Я должен доставить припасы в Меруин, — понизил голос барон. — На фоне этой задачи даже эвакуация дворянства вторична. Чего уж говорить о черни… — Черни? — Анна была поражена до глубины души тем, как презрительно были произнесены эти слова человеком, облечённым властью. — Но ведь они такие же люди, как и вы. У них тоже есть семьи! — Это война, герцогиня. Для победы все мы вынуждены чем-то жертвовать. — Там женщины и дети. Чем они провинились? Почему должны оставаться здесь, полагаясь на милость захватчиков? — Потому что они не нужны там, — барон надавил на последние слова. — Столице нужны припасы. Нужны оружие, порох, снаряды, еда, свинец, солдаты! Все остальные должны спасать себя сами. Таков приказ премьер-министра… — Премьер-министр — трусливый дурак, спасающий свою шкуру ценой жизней подданных! — Анна вспылила и набросилась на барона, придя в ярость от его цинизма и безразличия к человеческому горю. — А если в вас, барон, ещё осталась хоть капля верности Ллаэлю, вы должны сделать всё возможное для эвакуации беженцев! Услышав такое заявление, барон лишился дара речи. Он стоял и смотрел на неё, то открывая, то закрывая рот, похожий на выброшенную на берег рыбу. Наконец, он сумел взять себя в руки, и с поклоном удалился, буркнув напоследок дежурную фразу: — Сделаю всё возможное. Анна же продолжала смотреть на погрузку. В скорее, к её немалому облегчению, наёмники начали пропускать беженцев по одному, направляя к кораблям. И её вассалов в том числе. С высоты борта она видела, что это, пусть и маленькое движение, вселило в остальных людей надежду на спасение. Беженцы были рады хоть каким-то подвижкам. Рады, что их не забыли. — Я сделал всё, что было в моих силах, герцогиня, — сообщил запыхавшийся барон, снова подходя к ней с поклоном. — Беженцы будут взяты на корабли, которые уже загружены. Но они сидят в воде по ватерлинию, так что вывезти мы сможем немногих. Эвакуация дворян закончена, первый пароход отчаливает через десять минут. Наш корабль отходит через час. — Проследите, чтобы на борт взяли как можно больше людей. И разместили подобающе, — приказала Анна, демонстрируя всю наличную гордость и уверенность. — Спасибо вам, барон Гуин. Вы настоящий ллаэлец. — Рад был вам служить, герцогиня. Вынужден откланяться, эвакуация требует моего участия. С этими словами барон поклонился и скрылся из виду. Анна впервые за последние десять дней была довольна собой. Она чувствовала, что сделала всё правильно. И ещё чувствовала испуг сержанта, который успел отойти на два шага назад, и теперь стоял возле стенки по стойке смирно. — В чём дело? — спросила она в недоумении. — Прошу прощения, что был груб с вами, герцогиня, — начал оправдываться сержант. — Всё, что я делал, я делал для вашей защиты и во исполнение воли вашей сестры, герцогини Эльзы. Прошу вас проявить снисхождение к вашему верному слуге. — Вы сделали что могли, сержант. Я не злюсь на вас, — сказала Анна, поднимая руку в примирительном жесте. Каково же было её удивление, когда сержант от этого простого движения вздрогнул и зажмурился. — Что-то не так? — Простите, герцогиня, всё в порядке. — Это из-за моей сестры? — догадалась Анна. — У вас много общего, герцогиня. Анна отвернулась, потрясённая словами сержанта. Неужели её сестра была настолько страшной? Неужели Эльза была столь жестока, что даже стража её боялась? И неужели она сама такая же? Это невозможно! Это всё неправда! Она всегда хорошо относилась к окружающим. И Эльза тоже! Тем временем первый пароход отдал швартовы и отчалил, отходя к центру реки. Погрузка второго парохода была закончена, и на борт поднимались беженцы, пока грузчики и машины торопились погрузить припасы на последний корабль, когда над шумом толпы пролетел истошный вопль. — Хадорцы! Хадорцы! Размышления Анны были прерваны криком всадника, который влетел бы прямо на пристань, если бы не толпа людей, блокировавшая его путь. Отчаявшись быстро прорваться через беженцев, этот разведчик кричал во всё горло, чтобы донести послание до барона. — Хадорцы прошли деревню! Их пехота в пяти милях к северу! Их кавалерия уже входит в город! — Что он наделал, безумец! — воскликнул сержант, кидаясь к Анне. — Идёмте внутрь, герцогиня. Не нужно вам видеть, что тут сейчас будет. — А как же мои люди? Они же ещё там, на пристани! — Их уже не спасти. Да упокоит Морроу их души с миром. Анна послушно зашагала вслед за сержантом, про себя удивляясь его трусости. Не станут же хадорцы убивать безоружных людей. Шум с пирса тем временем усилился. Люди напирали на наёмников, стремясь укрыться от опасности на кораблях. Видя эту картину, герцогиня поняла, почему сержант старался увести её как можно скорее. Когда она уже входила в дверь надстройки, прозвучали первые выстрелы. Понимая, что там, на пристани, остались её люди, Анна побежала к лестнице наверх. Добежав до капитанского мостика, она увидела, что эвакуация превратилась в хаос. Паника, овладевшая людьми, лишила их рассудка. В исступлении они кидались на наёмников с голыми руками, пытаясь любой ценой добраться до спасительных кораблей. Наёмники в ответ открыли стрельбу, пытаясь огнём винтовок и пистолетов разогнать толпу. Толпу, где были и её люди. — Руби швартовы! Отчаливаем немедленно! — гаркнул в рупор выскочивший из мостика капитан. Команда беспрекословно кинулась освобождать судно от удерживавших его канатов, буквально исполняя приказ: к общему шуму пристани добавился частый перестук топоров. Из трубы уже находившегося под парами двигателя вырвался тяжёлый клуб угольного дыма, а гребные колёса начали всё быстрее и быстрее стучать по воде, увлекая корабль прочь от причала, к центру реки. В ужасе Анна смотрела, как разворачивалась битва на причале. Как люди в гневе скидывали в воду закованных в доспехи наёмников. Как наёмники сражались с беженцами. Как варджек, бросивший очередной ящик, снял с креплений меч и бросился на людей. Как на его пути встали другие машины, подгоняемые криками грузчиков. Как люди прыгали в воду, пытаясь вплавь догнать уходящие пароходы. А в конце улицы уже показались всадники в красной броне…