Холодное Сердце Железных Королевств

Внезапно на краю поляны беззвучно возникла странная машина. Эта убогая конструкция более всего напоминала цаплю длинными, худосочными ногами. Испуская клубы чёрного дыма из труб силовой установки, как и любой другой паровой автоматон, этот горбатый урод в три длинных прыжка нагнал дикарей и набросился на двух последних. Не имея рук, он просто бил их ногами, пригвождая каждого своими длинными стальными когтями. Но даже этой неожиданной помощи было недостаточно. Первые воины тарн уже сцепились с капитаном. Бросив ставший бесполезным пистолет, хадорец отбивался с упорством обречённого. Было видно, что он готов умереть, но продать жизнь как можно дороже. Он сам кинулся навстречу дикарям, ударом полоснув первого по животу, отчего тот под действием сработавших чар меканической сабли превратился в скованную льдом статую. Второго же он свалил магическим ударом. Двое последних атаковали поочерёдно, явно намереваясь применить хорошо отработанную тактику. И пока воин покрупнее отвлекал внимание, нанося предсказуемый, но мощный косой удар топором сверху, второй должен был поразить открывшегося противника копьём. План был прост и незамысловат, но против ослеплённого яростью битвы карателя он сработал идеально. Тот не просто купился на уловку, а вошёл в клинч с дикарём, заблокировав его топор саблей, превратившись в идеальную мишень. Ханс, совладавший с конём, не успевал сделать ничего. Со сломанным мечом он не мог колдовать, не умея плести чары без подсказок клинка. Решётка на горбу чудного конструкта озарилась зеленоватым блеском, а из возникшего буквально из ниоткуда пятна черноты вывалилось нечто. Тарны даже не успели понять, что именно их сразило. В следующий миг воин с копьём уже лежал на снегу с разорванной грудиной, а здоровяк с топором обмяк, падая на капитана, после того, как увенчанная жуткими стальными когтями рука вырвала его сердце. — И чему же вас в академиях учат? — с укором сказала закутанная в лохмотья, перемежавшиеся кусками брони, горбатая старуха, поднимая на раскрытой ладони сердце дикаря, что вспыхнуло зелёным пламенем. Наместник и капитан замерли, наблюдая как дым от этого огня начал извиваться, огибая ведьму изогнутыми петлями прежде, чем влиться в пустые глазницы черепа, привязанного к её посоху. Чародейка, стряхнув пепел с руки, продолжала негромко ворчать: — Не дают старой покоя. Всё приходится самой делать… Словно этого было мало, из остальных трупов вырвались потоки зеленоватого дыма, но на этот раз они тянулись за сгустками, которые были похожи на сотканные из тумана черепа с разинутыми в беззвучном вопле челюстями. Ханс с карателем даже не дышали, потому что понимали, какое страшное зрелище им довелось увидать — на их глазах ведьма извлекала души поверженных врагов. Повинуясь взмахам когтистых рук, они взвились вокруг колдуньи, и увлекаемые кругами чёрных рун, влились в тот же череп, от чего желтоватая кость приобрела болезненно зеленоватый оттенок. Удовольствовавшись содеянным, старуха подняла посох вверх, после чего с силой ударила им оземь. Переполненный магической энергией череп рассыпался в прах, а руны, что казались сотканными из самой тьмы, вспыхнули ярко-зелёным светом. И от того места, куда пришёлся удар посоха, по снегу прокатилась небольшая, но отчётливо видимая волна. Тревожно заржали перепуганные кони, а сани жалобно скрипнули, когда их потревожило столь внезапное землетрясение. Или снеготрясение, если быть точным. И только отдалённые вопли, звучавшие то тут, то там, чтобы через секунду оборваться, свидетельствовали о страшной силе чар Старой Ведьмы Хардова. — Ну, теперь-то и поговорить можно, — старуха криво ухмыльнулась, устремив тяжёлый взгляд единственного глаза на капитана. — Вижу, ты не подвёл меня. — Я исполнил предсказание, — выдавил из себя Краснов. Он развернулся к своим саням и достал косу поверженного друида, протянув её ведьме. — Твой враг был повержен. — Оставь эту штуку себе. Похвастаешься перед начальством, — колдунья небрежно махнула рукой. Отстранив капитана посохом, она подошла к саням, бросив мимолётный взгляд на эльфа, что валялся без чувств с самого начала заварухи. Аккуратно убрав выбившуюся прядь серебристых волос с лица Эльзы, погладила остававшуюся в беспамятстве пленницу по голове своей когтистой рукой, тихонечко обронив: — У тебя же есть трофеи и поценнее. — При всём уважении, вы заберёте её только через мой труп, — прорычал каратель, буравя взглядом спину колдуньи. Уже спешившийся Ханс замер в двух шагах от саней, увидев как напрягся хадорец, перехвативший саблю поудобнее. Создавалось впечатление, что ради выполнения задания Краснов был готов наброситься на кого угодно. И даже то обстоятельство, что стоявшее перед ним существо невиданной силы было фактически бессмертным, его нисколечко не смущал. Наместник поймал себя на мысли, что больше не слышит ни выстрелов, ни голосов солдат, ни конского ржания. Все звуки исчезли, словно попрятались куда подальше, боясь помешать их беседе. Кинув взгляд по сторонам, он с ужасом осознал, что не видит ни леса, ни поля боя, ничего. Только пелену явившегося неизвестно откуда белого тумана, что теперь стеной окружал тот маленький пятачок, где они находились, отсекая от остального мира. — Будь осторожен в словах и желаниях, они могут стать реальностью, — ответила каким-то замогильным голосом Старая Ведьма Хардова, отстраняясь от саней и пристально глядя в лицо хадорца, чья дерзость уже давно перешла в безрассудство. Эта игра в гляделки продолжалась несколько секунд. Ханс так и не успел решить, стоит ли ему удрать сейчас, вскочив на коня и пустив того галопом, ломиться сквозь лес куда глаза глядят, или всё же дождаться развязки. Ведь прошлая встреча с этим созданием закончилась вполне мирно. Да и найдёт ли он тот самый лес, или будет обречён вечно скитаться в этом колдовском тумане? Старуха внезапно фыркнула, продолжив уже привычным скрипящим голосом: — Да и ни к чему это. Мне не она нужна. — А если не она, тогда кто? Или что? — удивлённо спросил каратель, опуская саблю. Всё же обезболивающее сказывалось на его мышлении, ведь раньше он не был таким тугодумом, а сейчас даже простая смена темы вызывала у него растерянность. — Тебе память вместе с лицом отморозило? Я дала тебе силу в долг, и теперь пришла получить плату, — ведьма указала стальным когтем на голову варлока, что так и болталась на боку капитана. — Это. Теперь даже Ханс был в замешательстве. Неужели это создание, прошедшее сквозь бессчётные века, явилось сначала в их лагерь, выдав капитану силу в обмен на жизнь своего врага, а теперь сюда, перебив кучу тарнов и спася их жизни, только ради одной отрубленной головы? И всё это ради того, чтобы пополнить коллекцию черепов? В этих лесах и горах осталось столько трупов, что можно набрать пару сотен черепушек без усилий. Или тут замешано что-то большее? Кастелян слышал много страшных историй о тёмной магии и запретном искусстве оживления мёртвых — некромантии. Но он не мог понять, какой прок может быть от мёртвой головы, и уж тем более не мог даже представить, что с ней сделает такая могучая колдунья. — Да ради Менота, — не задумываясь ответил Краснов, воткнув саблю в снег и доставая нож из ножен на поясе. Складывалось такое чувство, что варкастер был и сам рад избавится от этой ноши. Срезав узел, он поднял свой варварский трофей за волосы, и передал прямо в когтистые руки чародейки. А пока та внимательно изучала доставшуюся ей голову, почистил лезвие и отряхнулся от остатков волос, словно боялся, что они могут его испачкать. — Чудесно, просто чудесно… — бормотала ведьма, вырезая когтем на лбу погибшего варлока знак. Смотреть на то, как она колдует, было противно, но в то же время любопытно. Старуха уже вовсю шептала наговоры, держа на вытянутой руке отрубленную голову, вокруг которой начали закручиваться чёрные руны заклинаний. К изумлению людей, наблюдавших за ритуалом, застывшие веки дёрнулись, открыв застекленевшие глаза, в которые возвращалась жизнь. — Ты… — прошептала голова друида, выпученными глазами уставившись на чародейку. — Вижу, ты узнал меня, — с улыбкой произнесла колдунья, явно наслаждавшаяся беспомощностью своей жертвы, которой только и оставалось что вращать глазами и строить гримасы в отчаянной попытке вырваться из её когтей. Варлок даже попытался колдовать, начав бормотать заклинания, но он так и не смог призвать себе на помощь магию. — Я ничего не скажу тебе, ведьма! — выплюнула голова друида, заходясь в бессильной злобе. — Твой бог отвернулся от тебя, Доргмад Чистильщик, чёрный друид Круга Орборса, — торжествующе произнесла Старая Ведьма Хардова. — И ты расскажешь мне всё, что знаешь. Даже то, что ты успел позабыть давным-давно. — Тебе не сломить мою волю! — А я и не буду её ломать. Я подчиню её, — старуха оскалилась, глядя на то, как на лице варлока всё отчётливее проступало отчаяние. — Ты будешь служить мне ещё долгие годы. Твоя сила укрепит мои заклинания, а твои знания раскроют планы твоих собратьев. — Нет! Не бывать тому! — в отчаянии выкрикнула голова варлока. Хансу даже показалось, что слёзы проступили на его глазах. — Ты знал, на что шёл, когда повёл своё войско на Седую Гору. — с ехидной усмешкой произнесла ведьма, воткнув свой посох в снег, и начав вырезать когтем на коже друида новые знаки, негромко приговаривая: — Так что прими судьбу, как подобает настоящему мужчине. Нечеловеческий крик друида заглушил слова заклятий, что бормотала себе под нос чародейка, но не лишил их силы. Не способные выдавить из себя ни звука, наместник и капитан наблюдали, как вспыхнули вырезанные колдуньей знаки, а с головы варлока начала облезать плоть, что таяла подобно воску, растворяясь в зеленоватом пламени. Отчаянный вопль погибающей души захлебнулся, когда в руке старухи остался только голый череп. И то самое потустороннее пламя погасло, оставив после себя только два зеленоватых огонька, подобных уголькам, тлевшим в опустевших глазницах. Ещё несколько заклятий и пара взмахов когтистой рукой, и ржавая цепь на посохе, которой раньше был прикован другой череп, ожила. Подобно змее устремившись к новому трофею, она впилась зубьями в голую кость, намертво приковав его к зачарованной палке, украшенной резьбой в виде кричащих лиц, что перетекали из одного в другое. — Как я и думала… — протянула Старая Ведьма Хардова, внимательно глядя в пылающие глаза нового черепа. — Это было единственное войско, что успели собрать друиды. Слишком внезапной оказалась эта зима даже для них. — Сколько ещё дикарей осталось в лесу? — спросил каратель, который, казалось, был не способен мыслить ни о чём, кроме продолжения охоты. — Это неважно. Всё равно они больше не посмеют ни на кого напасть. Тарны храбры только когда перевес на их стороне, или когда их гонит в бой кто-то, кого они боятся больше своего врага. — спокойно объясняла чародейка, деловито поправляя свои растрёпанные одежды. Хотя назвать эти рваные обноски одеждой позволяло только их количество, а также украшения из костей и перьев. — Но теперь, без помощи друидов, они снова превратились в стаю напуганных дикарей. Сейчас они способны думать только о том, как поскорее убраться отсюда, забиться обратно в свои норы, да зализывать раны. — Спасибо, что помогли нам, — поняв, что хадорец не в состоянии вспомнить об элементарных правилах вежливости, вступил в беседу Ханс, отвесив собеседнице глубокий поклон. В конце концов, нужно быть благодарным за спасение, кто бы ни вытащил тебя из неприятностей. — Да пустяки, не стоит благодарности, — отмахнулась когтистой рукой ведьма. — Вы сделали для меня гораздо больше. Одной мне было не совладать со всем этим. Столько дел навалилось разом, что мне, старой, и не управиться. — Мы рады, что смогли вам помочь. — продолжил молодой кастелян, перейдя к главному: — С вашего позволения, мы бы хотели продолжить наш путь. — Нужно доставить пленницу в Аренделл как можно скорее, — оживился капитан, услышав знакомые слова. Всё же дисциплина была вбита в него как следует, и даже под воздействием всей этой алхимической дряни и откровенного безумия последних дней, он всё ещё помнил о полученных приказах. — Об этом не беспокойтесь. Я уверена, что вы быстро доберётесь до замка. Но будет нехорошо отпускать таких приятных и учтивых молодых людей без подарка, — с улыбкой сказала старуха, подходя к карателю. — Ты сумел изменить свою судьбу. Само по себе это уже великая награда. Вот тебе ещё совет: не отказывайся от человечности. Ты же не варджек. Не машине уготована твоя новая судьба, а человеку. И только человек сможет ей следовать. Ну и про то, что я тебе раньше говорила, тоже не стоит забывать. — Спасибо за совет, — не без труда проговорил каратель, пытаясь уловить смысл услышанного. Если бы его лицо не было замотано бинтами, на нём бы наверняка отобразился напряжённый мыслительный процесс, в который он погрузился в попытке понять очередное туманное предсказание. И увязать его с предыдущим, не менее мутным пророчеством. — За то, что ты исполнил обещание и принёс голову моего врага, я оставлю данную тебе силу. А за то, что ты сумел захватить ведьму живой, я удостою тебя другой наградой, — торжественно произнесла Старая Ведьма Хардова, подняв вверх правую руку, окружённую чёрными рунами, отчего её когти засверкали, а между ними повисли дуги колдовских молний болезненно-зелёного цвета. Краснов, погружённый в раздумья, даже не успел дёрнуться, когда старуха резко выкинула руку вперёд, направив эти молнии ему в грудь. Поражённый этим разрядом, варкастер выгнулся колесом, после чего повалился навзничь. — И ты, тринадцатый сын тринадцатого сына, тоже достоин награды, — произнесла старуха, поворачиваясь к ордцу. — Не знаю, достоин ли я… — начал было отнекиваться Ханс, которого совсем не вдохновляло неподвижное тело карателя. — За то, что ты не дал убить Эльзу Аренделл, я дарую тебе знания, — торжественно провозгласила Старая Ведьма Хардова, поднимая свою когтистую руку, вокруг которой снова начали закручиваться руны. Вид нацеленного тебе в лицо стального клинка размером с приличный кортик совсем не внушал доверия. Попытка отвертеться от предстоящей экзекуции не увенчалась успехом. Сделав шаг назад, молодой кастелян упёрся спиной в холодную сталь механической ноги проклятого конструкта, который отрезал путь к отступлению. Да и как может смертный противостоять такому могучему существу? — Отныне ты сможешь использовать свои силы. Распорядись ими мудро, Ханс из Южной Хезы, — медленно говорила колдунья, пока её коготь медленно приближался к его голове, уткнувшись остриём прямо в лоб. Рунические круги, что вращались вокруг руки ведьмы, начали изменяться. Знаки меняли форму и цвет, закручиваясь в невероятном калейдоскопе, покуда лезвие, подобно раскалённому пруту, погружалось в голову, буквально выжигая в его памяти новые знания. И теперь эти символы складывались в магические формулы заклятий. Стихия огня раскрывала свои тайны. Огненные шары, стрелы, стены и даже клинки — вся эта информация обрушилась на его разум столь стремительно, что её невозможно было осознать. Казалось, что время остановилось, а пытка тянулась целую вечность. Самым мучительным был отнюдь не воткнутый в лоб стальной коготь, а тот невероятный объём знаний, что были насильно втиснуты в голову столь стремительно. Когда старуха убрала руку, наместник не мог больше стоять на ногах. Все его чувства были оглушены, а мир вокруг плыл за гранью сознания, которое лихорадочно пыталось хоть как-то систематизировать и распределить новые воспоминания. Гул в ушах заглушал все звуки, и только скрипучий смех ведьмы пробивался через эту пелену, чтобы вскоре затихнуть. — Наместник! — крикнул кто-то, схватив Ханса за плечо, при этом продолжая лихорадочно причитать: — Вы не ранены, милорд? С вами всё в порядке? — Ничего страшного, — с трудом выдавил из себя молодой кастелян, не без помощи стражника поднимаясь на ноги. — Где вас так долго черти носили? — Мы спешили, как могли, но в этом тумане хоть глаз выколи, дальше вытянутой руки ничего не видать, — начал поспешно оправдываться оплошавший страж. — Только он расступился, так мы уже рядом были. А тут… — Что с тарнами? У нас раненых много? — оборвал этот безудержный поток Ханс, у которого и без того голова была готова взорваться. Схватившись за виски, он изо всех сил старался не сойти с ума, сосредоточившись на чём-то более материальном и привычном. Вспомнив о том, ради чего они вообще попёрлись в эти горы, задал главный вопрос: — Что с пленницей? — Всех перебили, милорд. До одного. А потерь почитай и нет. Так, двое раненых. С ними уже работает санитар, — радостно заявил боец, но потом резко осёкся. Казалось, что он колебался, стараясь подбирать следующие слова так, чтобы они не звучали как оскорбление. Наконец, собравшись с духом, он наклонился поближе и почти прошептал: — Пленница на месте. Вроде бы даже дышит. — Что значит «вроде бы»? — удивился такой неопределённости наместник. — Ты проверял? — Нет, милорд. Мы опасаемся, что она очнётся. Ведь если она нападёт… — Для этого есть варкастер, который уже один раз пленил ведьму. — устало произнёс молодой кастелян, с укором посмотрев на стражника. — Где он, кстати? — Рядом, — боец махнул рукой в сторону саней. — Лежит и смотрит в небо. Повернувшись в указанном направлении, Ханс увидел капитана, что до сих пор валялся там, где упал. Пар, вырывавшийся из открытого рта с каждым выдохом, красноречиво свидетельствовал о том, что хадорец всё ещё жив. Хотя рядом с ним суетилось двое солдат, он не обращал на них внимания. Один из них достал платок, вылил на него часть содержимого из своей фляги, после чего сунул под нос капитану. Хотя получилось скорее в рот, потому что найти нос под бинтами было невозможно. — Да чего ты мне суёшь всякую дрянь? — возмутился каратель, отпихнув бойца и поднявшись. Заглохшая турбина силовой установки его доспехов натужно завизжала от такого резкого старта, а из дымовой трубы вылетел снег вместе с сажей. — Дал бы сразу водки, а не дразнился одним запахом. — Так вы ведь сами не велели, товарищ капитан, — обиженно ответил солдат, протягивая флягу. — Уже не надо, — устало отмахнулся варкастер, потерявший интерес к подчинённому. Он прошёл вперёд шагов пять, упёршись взглядом в ближайшую ель на кромке леса. Вскинул руку, вокруг которой закружились сияющие голубые руны. И как только заклятье было готово, он обрушил свой удар на несчастное дерево, которое разлетелось в щепки, словно в него попал фугасный снаряд крупнокалиберного орудия. — Ого! — удивлённо воскликнул Краснов, глядя на свою руку так, словно видит её впервые в жизни. Все присутствующие напряжённо ожидали, что ещё он отчебучит. Ведь перспектива иметь дело с двумя сумасшедшими колдунами не могла воодушевить уставших и измученных людей ну никак. Но к всеобщему облегчению, вместо очередной выходки последовал вполне логичный и ожидаемый приказ: — Доложить обстановку. — Все дикари уничтожены, товарищ капитан, — отчеканил солдат, который вытянулся по стойке смирно, чтобы не накликать гнев командира, который только что просто так разнёс вековое дерево на мелкие кусочки. — Периметр зачищен, караул выставлен, раненым оказана первая помощь. — Отлично, — заявил варкастер, поднимая за силовой кабель пистолет, всё это время волочившийся за ним следом, и принимаясь отчищать его от снега. Подойдя к саням, он взглянул на варджека, что важно шествовал ему навстречу по поляне, неся в кулаке тело дикарки. Судя по тому, как неестественно легко болтались её руки и голова, в ней не осталось ни одной целой кости. Автоматон остановился, и, широко размахнувшись, швырнул труп в дерево, стоявшее на краю леса. Преодолев добрых двадцать метров, тело с отвратительным чавкающим звуком упало на сухой сук, да так и осталось висеть на нём, словно муха, приколотая булавкой энтомолога. Над поляной повисла гробовая тишина, которую прервал приказ карателя: — Подготовить раненых к транспортировке. Выдвигаемся через десять минут. — А что с троллями делать, товарищ капитан? — осторожно спросил боец, с опаской глядя на того, чья машина делала такие страшные вещи. — Оставьте их, — ответил Красноы, забираясь на сани с углём. — Мы не похоронная команда. У нас нет времени убирать трупы. — Но я имел в виду тех, кто ещё жив… — Среди них есть выжившие? — перебил солдата Ханс, не веря собственным ушам. Ведь за всё то время, пока шёл бой, а затем они беседовали со Старой Ведьмой Хардова, даже тролли должны были истечь кровью. — Показывай, — Краснов с кряхтением спрыгнул с саней и направляясь к полю боя, усеянному телами павших. Наместник тоже последовал за ним, чтобы лично убедиться в том, что такое вообще возможно. К немалому удивлению они действительно обнаружили среди остывших трупов дикарей чудом выживших синекожих. Их было меньше десятка. Израненные, с отрубленными конечностями и внутренностями, вывалившимися из распоротых животов, они мало отличались от мертвецов. Только приглушённые стоны да тяжёлое прерывистое дыхание говорили о том, что в их сокрушённых телах ещё теплится жизнь. — Кому вы служите? — громко спросил хадорец. Ответом ему были еле слышимые стоны. Только один троллкин сумел поднять руку, привлекая к себе внимание. Когда каратель и наместник подошли поближе, то смогли разглядеть среди кучи мёртвых тарнов крупного воина в изрубленных доспехах. Его утыканный стрелами щит был расколот, а сломанная рука, сжимавшая здоровенный двуручный меч, лежала безвольной плетью. Не без труда Ханс узнал в этом израненном существе того самого вождя, что приветствовал их отряд ночью, во время первой стычки с дикарями. И сейчас он смотрел на двух людей одним оставшимся глазом из-под разбитого шлема, силясь сказать хоть что-то, но торчавший из горла костяной кинжал не давал ему издать ни звука. — Кому вы служите? — повторил свой вопрос варкастер, опускаясь на одно колено и, видя замешательство своего собеседника, резким движением выдернул нож из его горла. Троллкин зашёлся в долгом кашле, харкая кровью, но всё же нашёл в себе силы ответить на хадорском: — Мы … верны Империи… и Императрице. — Санитар! — крикнул поднявшийся на ноги капитан, а как только медик прибыл, принялся раздавать ему приказы: — Возьми людей, окажите помощь раненым троллкинам. У вас будет полчаса. — Но вы приказали выдвигаться через десять минут. — поспешил напомнить командиру отряда молодой кастелян. Ведь кто знает, может быть, проблемы с памятью были очередным побочным эффектом от обезболивающего. — Отставить выдвигаться через десять минут! Привал на полчаса! — гаркнул капитан, направляясь обратно к саням и на ходу раздавая приказы: — Разместить раненых на санях! Лошадей накормить! Кузьмич, дозаправьте джека.