Холодное Сердце Железных Королевств

Кристофф в ужасе наблюдал, как бушует его нанимательница. Которая в глазах клана уже наговорила на смертный приговор. Она нанесла оскорбление клану словом. Она угрожала клану. Она ударила во время церемонии венчания его — почётного члена клана. И тем самым отвергла его пред ликом проматери Дунии, нанеся всему клану столь ужасное оскорбление, что его можно было смыть только кровью. Троллкины ещё не растерзали её только потому, что были в оцепенении, скованные шоком — на столько неожиданной и яростной была эта вспышка гнева со стороны такой хрупкой и на вид безобидной девушки. Анна схватилась за сумку и уже потянулась за оружием, когда парень бросил церемониальный топор и кинулся к ней, чтобы остановить. Чтобы не дать пролиться крови. Ведь это он виноват, что привёл её сюда. Ему стоило бы догадаться, как отреагирует на её появление Бумхильда и остальные женщины, которые полоскали ему мозги женитьбой уже не первый год. А он, как последний дурак, заболтался и развесил уши. Внезапно, гневная речь Анны оборвалась на полуслове. Девушка согнулась пополам, силясь сделать вдох. Словно кто-то ударил её в живот со всей дури. Хотя до ближайшего троллкина было не менее трёх шагов. — Анна! — Кристофф едва успел поймать нанимательницу, потому что ноги её подкосились, и она начала со стоном заваливаться вбок. Когда она упала ему на руки, он даже через одежду почувствовал, насколько её тело холодное. — Ах… — сдавленно воскликнула Анна, держась за сердце. По её медно-рыжим волосам волнами расползалось белизна. Через мгновение она уже была наполовину седая. — Она замерзает! — в отчаянии крикнул Кристофф, стараясь поддержать непутёвую спутницу хотя бы теплом своих рук. — Скорее, помогите! Она может погибнуть! — А ну-ка отойди от неё! — приказал Бухенстильд, на ходу доставая из ножен двуручный меч. — Сейчас я ей буйную голову-то снесу. Для надёжности. — Нет! — с вызовом крикнул Кристофф, закрывая Анну телом от вождя и толпы, которая сбросила оцепенение и теперь пылала жаждой мести. — Я не дам вам убить её! — Ты чего, парень? — удивился Бухенстильд, непонимающе глядя на хадорца. — Она ж тебе не пара. Ты сам слышал, как она унизила тебя перед всем кланом. Это она же тебя по роже отходила прямо во время церемонии венчания. Так что ты это, не глупи. Просто брось её и отойди, чтоб я тебя не запачкал. — Нет! Я не могу! — крикнул Кристофф, прижимая Анну, чтобы по ней нельзя было нанести удар, не задев его. — Я перед ней в долгу! Я должен ей жизнь! — Что? — от удивления вождь замер с занесённым над головой мечом, не способный нанести удар. — Ты должен жизнь этой стервозной соплячке? — Да! Она спасла мне жизнь! — твёрдо заявил парень, глядя вождю прямо в глаза. — Вчера ночью на нас напали наездницы тарн с волками. И если бы она их не убила, я бы сейчас с вами на разговаривал. — Да как она могла перебить дикарок тарн? — возмутилась Бумхильда, которая не только сумела поймать все запущенные в неё предметы свадебного наряда, но и раздать их помощницам, освобождая руки для предстоящей трёпки, что теперь грозила дерзкой девчонке. — Тем более со стаей волков! — Она ведьма! Она убивала их магией. И твоё счастье, тётушка, что она не убила тебя после того, как ты с ней обращалась. — А что тут такого? — раздражённо спросила Бумхильда, делая два шага назад. — Подумаешь, недотрога выискалась… — Что тут за шум? Что за переполох? — спросил пожилой троллкин, выходя на свободное от сородичей пространство вокруг главных виновников событий. — Опять разбудили старика... — Дед Папель! Сюда! — позвал старого шамана Кристофф. — Помоги ей! — Ну, что тут у тебя? — пожилой троллкин доковылял до парня. Осмотрев девушку, протянул руку, дотронувшись до её лба. И тотчас же отдёрнул обратно, словно прикоснулся к раскалённому добела железу. — Ах! Чувствую сильную магию! — Её ранила ледяная ведьма, — затараторил Кристофф. — Ты ведь ей поможешь? Как ты помог Сигбульду, когда его ранил колдун... — Сигбульда спас не я, а мой учитель — старик Капель, — перебил Кристоффа шаман. — Я не знаю всего того, что знал он. Ритуал очень сложный. Я был только учеником, и видел его всего один раз. Я не знаю, получится ли у меня… — Но ты ведь попытаешься, да? — с надеждой спросил Кристофф. — Ты же не бросишь её умирать? — Попытка не пытка. Но я не могу ничего обещать. Проклятье очень сильное, — дед Папель покачал головой. — Отнеси её ко мне. И пусть собираются мои помощники и остальные. Мне потребуется вся сила клана, чтобы снять такое заклятье. Повинуясь словам шамана, Кристофф поднял Анну на руки и понёс в дом, не обращая внимания на доспехи и свадебный наряд. Где положил спутницу на каменный алтарь, в повседневной жизни исполнявший роль стола. Троллкины уже заносили волынки, барабаны, дудки и флейты, а женщины занимали места для хора. Чтобы сила их голосов и мелодии музыки помогли чародеям творить заклятья, наделяя силой клана. Ученики шамана раскладывали амулеты и расставляли камни, иссечённые рунами заклятий. — Кристофф, выйди-ка на минутку. Есть важный разговор, — окликнул хадорца с порога Бухенстильд, призывно махнув рукой. Видя нерешительность парня, добавил: — Здесь ты уже ничем не поможешь. Анна лежала у огня, мелко дрожа от холода. Дед Папель готовил обряд, доставая из тайника древние свитки заклятий и склянки с травами и настоями. Помощники расставляли камни с вырезанными на них знаками силы вокруг стола в порядке, известном только шаманам. Женщины распевались, а мужчины проверяли инструменты, готовясь к ритуалу. Кристофф действительно ничем не мог им помочь. Он со вздохом вышел, ожидая от Бухенстильда как минимум хорошей выволочки за такую буйную гостью. Хорошо если троллкин не даст по шее для большей внятности, а то рука у него тяжёлая. —Тарны. Они правда напали на вас? Когда? — спросил Бухенстильд, когда Кристофф приблизился к нему, только открыв было рот, чтобы начать объяснятся. — Только отвечай честно. Я понимаю, что любовь зла и всё такое. Но с такими вещами как угроза клану не шутят. — Клянусь пред ликом Менота и Дунии, что это чистая правда, — ответил удивлённый Кристофф. — Они напали на нас прошлой ночью, когда мы ехали на Седую Гору. Три наездницы на боевых волках и стая в дюжину обычных. Они гнали нас мили две. Из-за них я потерял свои сани. — Где именно они на вас напали? — спросил вождь, понижая голос. — В лесу на юго-западном склоне, — ответил Кристофф тихо. Пускай он и не понимал причин, почему эта история должна быть сокрыта от остальных. — Сперва волки, затем появились наездницы. Нам пришлось свернуть на восток, чтобы они не смогли перерезать нам дорогу. Они нас загнали на обрыв у пропасти. Пришлось прыгать. Мы спаслись и ушли дальше, на северо-восток. Санями пришлось пожертвовать. — Сколько тварей тарн убила эта девка? — Бухенстильд кивнул в сторону дома шамана. — Ведь если бы она перебила всех, вам не пришлось бы жертвовать санями и прыгать через пропасть. Верно я говорю? — Верно, — согласился парень, понимая, что его пытаются подловить на лжи. — Она убила двух наездниц, и ещё одну ранила. Кроме того, она убила двух простых волков, и неизвестно сколько ранила. Просто их было слишком много против нас двоих. Если бы нас окружили, просто разорвали бы. — Ну а ты то сам как сражался? — уже более благосклонно спросил вождь. — Не посрамил честь клана? — Убил троих волков. Потом меня сорвали с саней и чуть не загрызли, — честно ответил Кристофф, признавая превосходство своей нанимательницы в деле убийства. По крайней мере, не зазорно, что тебя обошла ведьма, а не простая баба с улицы. Вот только про волшебный пистолет никому лучше не знать. А то не ровен час, сопрут ещё. — Она спасла мне жизнь, убив наездниц и зверей. Без них стая потеряла единство. — Дела. Знаешь, всё же ты попробуй её как-нибудь уломать. Девка то стоящая. Тем более, что клану ведьма будет впрок, — Бухенстильд подмигнул. — А все эти крики с рукоприкладством и истерикой спишем на проклятье. Магия — такая штука, что от неё никогда не знаешь, чего и ожидать. Может быть она была не в себе? Или одержима? Дед Папель скажет, что с ней не так. Переоденься. Нечего шастать в свадебном наряде. Довольный тем, что конфликт герцогини с кланом удалось замять хотя бы на время, Кристофф с радостью отправился переодеваться. Скинув доспехи и украшения, он снова почувствовал себя человеком. А ещё почувствовал навалившуюся усталость за те почти двое суток, что он был на ногах. Анна-то хоть немного поспала, пока ехала на Свене вчера утром, а он вообще глаз не сомкнул. Но он всё равно был в ответе за девушку, которая доверилась ему. Которая уже не раз бы погибла без его помощи. И которая готова была умереть за него и всех остальных, чтобы остановить зиму. Он не мог бросить эту взбалмошную барыню, а потому направился обратно в дом деда Папеля. И уже возле порога услышал отчаянные вопли. — Нет! Не надо! Отпустите! — надрывался Олаф где-то за углом. И его голосу вторил рёв Свена. Испугавшись за своего друга, Кристофф бросился на звук. Открывшаяся ему картина отдавала откровенным безумием. В закутке за домом шамана, возле поленницы, стайка пигмитроллей окружила отдушину, откуда подымался горячий пар. В которую четверо из них пихали активно сопротивляющегося снеговика, разорванного на части, покуда остальные удерживали за рога, ноги и хвост северного оленя, что стремился помочь своему белому другу. — Вы что творите? — заорал Кристофф, подумав, что эти чёртовы ворюги решили съесть его друга. Он выхватил из-за пояса топор, гаркнув так грозно, как только мог: — Да я вас за Свена в капусту порублю! — Да ничего мы с ним не делали, Кристофф, — заводила этой шайки, что руководил всем процессом, на всякий случай отпрыгнул подальше от разгневанного человека. — Это он к нам пристал, когда мы попытались с этой тварью разделаться. — А снеговик чем вам не угодил? — удивлённо спросил хадорец, ткнув топором в сторону Олафа, который воспользовался моментом и по возможности отстранился от столба горячего пара. Вышло это у него только частично, а голова уже начинала подтаивать. — Так он же одержим! Сам ходит, сам говорит. Ко мне приставал! — не унимался пигмитролль. — А что, если это шпион, которого к нам друиды подослали? Они ведь любят такие фокусы. — Никакой это не шпион, — устало произнёс Кристофф, засовывая топор обратно за пояс. — Это друг Анны. Отпустите его. Он безобиден. — Да разве безобиден? — возмутились пигмитролли. — Ходит тут всюду. Выглядывает. Вынюхивает. Шпионит! Точно шпионит! — Отпустите его! — гаркнул Кристофф, помня об особенностях ментальности этих мелких тварей. Пигмитролли, которых зачастую звали просто пигмеями или пигами, были в целом безобидными существами. Умные, способные к работе и весьма неприхотливые к условиям жизни, они были ужасными лентяями. А ещё отличались отсутствием всяческого самоуважения, стадностью, подражательством и трусостью. Они даже не считались членами клана, и в деревню их пускали только потому, что их можно было заставить работать, помогая женщинам по хозяйству. И то, для этого нужно было регулярно шпынять их. Для профилактики. Поэтому его окрик и грозный вид подействовал лучше логических доводов и долгих убеждений. Опасаясь гнева хадорца, пиги моментально отпустили Свена. И Олафа, который собрался воедино и вприпрыжку рванул к человеку. Снеговик спрятался за его ногами, благодарно заявив: — Спасибо, Кристофф. — Вот так-то. И чтоб больше я от вас подобных фокусов не видел. Все поняли? — спросил парень, обводя взглядом всю ватагу. Пигмитролли быстро закивали головами, демонстрируя понимание и покорность. — Вот и отлично. Группа пигов тотчас же распалась, потеряв к происходящему всякий интерес. В конце концов, у них были дела поважнее, чем охота на говорящий кусок снега: пожрать, поспать, и сделать порученную работу, пока по шеям не дали. И об этом происшествии завтра из них никто и не вспомнит, вернувшись в повседневную рутину. — Ну так что, Анне помогли? — спросил Олаф, когда угроза осталась позади. — Уже помогают. Я надеюсь, что с ней всё будет хорошо. — ответил Кристофф, думая о том, что это ещё хорошо, что снеговика поймали пигмеи. Попадись он на глаза троллкинам, его бы уже давно выкинули в озеро, где он гарантированно бы растаял. — Но тебе лучше пока никому не попадаться на глаза. И не разговаривать. Держись возле Свена. Когда Анне станет легче, я позову вас. — Хорошо, — сказал Олаф, удаляясь вместе со Свеном в дальний конец деревни. Кристофф направился в дом жреца. И буквально на пороге столкнулся с Бухенстильдом, который взял парня за руку и потащил в сторону, буркнув только: — Кристофф, есть дело. — Что ещё? — взволнованно спросил парень, ожидая худшего. — Я не спрашивал при всех, потому что не хотел будоражить клан и пугать народ, но всё же, что происходит там, снаружи? — чуть ли не шёпотом спросил вождь, склонившись к своему собеседнику, когда они зашли за угол. — Снег лёг на края долины и опустился так низко, как никогда раньше. Все пастбища замело. Бизонам нечего есть. Пастухи волнуются. А в большом мире как? — Всё ещё хуже, — прошептал на ухо лидеру клана Кристофф. — Зима накрыла всю Новую Умбрию. Покуда хватает глаз, всё завалено снегом. Аренделл скован льдом. — Дуния милосердная… — прошептал Бухенстильд, поражённый такими новостями. — Откуда же такая напасть на наши головы? — С вершины Седой Горы, — Кристофф решил, что глупо скрывать такую информацию от клана. Они должны знать, что происходит, и чем это может им грозить. Чтобы у них был шанс уйти с этих земель до того, как всё станет слишком плохо. — Там засела герцогиня Аренделла — ледяная ведьма, что прокляла свои земли. — Так это она заколдовала твою подругу? — догадался вождь. — Да, это была она, — кивнул парень, довольный тем, что его теперь понимали. — Анна пошла к ней, в надежде договориться по-хорошему. Но была ранена магией. А потом ледяная ведьма создала огромного снежного монстра, которого натравила на нас. И нам пришлось спасаться бегством. — Ну и дела… — протянул Бухенстильд, погружаясь в раздумья. — Как думаешь, клан сможет с ней справиться? — Нет, — честно ответил парень, понимая бесперспективность попытки силой решить эту проблему. — Я видел её силу. С ней сможет справится только Империя с её пушками, солдатами и колдунами. Наш клан она просто сметёт, если узнает о нашем существовании. — Если она наслала зиму на всю Новую Умбрию… Ты прав, мы с ней не справимся, — вождь принял решение, которого от него и ожидал хадорец. — Подождём, что скажут наши разведчики, которых я послал вчера утром осмотреть окрестности. — А когда они вернутся? — удивлённо спросил Кристофф, вспоминая, что Бухенстильд нарушил свой собственный приказ, которым строго настрого запрещал всем членам клана покидать долину, дабы не привлекать к деревне лишнего внимания. — Должны были вернутся сегодня до заката, — хмуро ответил вождь. — А их всё нет. И неизвестно, где их теперь искать. — Дела… — протянул Кристофф, понимая, почему Бухенстильда так поразили вести о нападении тарн. Если эти дикари тоже пришли сюда, то клану не будет покоя. И кровь будет литься в бесчисленных стычках, пока не останется кто-то один — клан или племя. Потому что людские деревни и уж тем более города будут не по зубам налётчикам Тарн. — Ладно, я пойду к Анне. Узнаю, как там она. — Иди, — кивнул вождь. — Думаю, у деда Папеля найдётся, что сказать. Всё же переступив порог дома шамана, Кристофф увидел то, как вершится магический ритуал. Барабаны задавали ритм, флейты, дудки и волынки выводили заунывную мелодию, которой уже вторили голоса хора. И этот тяжёлый, пульсирующий звук заставлял оживать камни, руны силы на которых тоже пульсировали в такт музыке. А возле алтаря, при помощи трёх своих учеников, Дед Папель колдовал, сплетая чары из древних свитков с силой трав и камней. Анна лежала на алтаре, мирно спящая под звуки музыки. И пускай она была всё так же бледна, её больше не колотила дрожь. Салатовое сияние рун на камнях и голубоватое сияние витавших в воздухе рунических кругов заклятий, смешиваясь с желтоватым светом факелов и костра, освещали дом причудливой смесью мирского и мистического свечения, придавая всей обстановке достаточно странный вид, отбрасывая на стены жутковатые тени. Старый шаман, достав из склянки щепотку травы, читал заговор, выводя непонятные пассы рукой. После чего резко развернулся к очагу и метнул траву в огонь. Пламя взметнулось к потолку, окрасившись в зелёный цвет, из очага поднялся тяжёлый клуб белого дыма, который не ушёл вверх через дыру в крыше, а собрался в большое облако. И это облако, повинуясь движением Деда Папеля, начало смещаться к Анне, пока не зависло в двух метрах над девушкой, сжавшись до размеров алтаря. Через минуту дым образовал девичий силуэт, который один в один повторял контуры тела юной герцогини. Затаив дыхание, Кристофф наблюдал, как шаман плеснул в огонь настой из другой склянки, затем протянул руку, вытянув из подымавшегося дыма клубок тумана столь же белого, как свежевыпавший снег. И, подойдя к юной герцогине, аккуратно подул на этот дымный шар, направляя его тонкой струйкой ей в лицо. А в следующее мгновение Анна сделала глубокий вдох, втягивая носом весь дым без остатка. На секунду она задержала дыхание, изогнувшись дугой на алтаре. А потом её тело обмякло, и девушка упала обратно, выдохнув уже чёрный дым. Который поднялся вверх, вливаясь в зависшее над юной герцогиней облако, изменяя его. — Дуния, праматерь всего сущего, спаси и пощади… — в ужасе прошептал старый троллкин, делая шаг назад и глядя выпученными глазами на изменившееся облако над головой. — Где Кристофф? Позовите его кто-нибудь. Скорее! — Я здесь! — сказал хадорец, выходя вперёд. — В чём дело? — Посмотри сюда. Ты видишь это? Видишь? — спросил у парня дед Папель, дрожащей рукой указывая на два смутных пятна, вокруг которых закручивались вихри дыма внутри облака в форме силуэта девушки. Первое, в районе груди, пульсировало холодным голубым сиянием. А второе, в голове, было на столько чёрным, что буквально поглощало свет, исходивший из крохотной белой искорки в самом центре. — Что это? — спросил Кристофф, наблюдая за невиданным проявлением магии. Потому что он не был наделён ни колдовской силой, ни знаниями заклятий. Но даже он понимал, что это — посторонняя магия в теле его нанимательницы. — Это наложенные на неё заклятья, — принялся объяснять парню шаман. И первым делом он ткнул в светлое пятно. — Вот это — свежее заклинание. Очень сильная магия холода. Я не знаю этих чар. Именно это заклятье убивает её сейчас. — Понятно, — кивнул проводник, думая о том страшном роке, что постиг его нанимательницу. — А это? — А эт-то... — запинаясь произнёс шаман, показывая пальцем в пятно черноты. — Это страшные чары. Тёмная магия. Запретное искусство. Его наложил очень могучий и искусный колдун. — Так она действительно была проклята? — спросил Кристофф с ужасом. Потому что даже он слышал, какие ужасы таила в себе тёмная магия. — О-о-о. Тут всё не так просто… Видишь? — дед Папель указал на маленькую белоснежную точку в центре пятна черноты. — Это точно такое же заклятье, что убивает твою девушку сейчас. Но оно старое, очень старое. Заклятье тёмной магии блокирует его. — В смысле? — не понял хадорец. — Старое ледяное заклятье было обезврежено и разрушено, но не до конца. Слишком сильные чары, которые способны восстанавливаться со временем, — принялся объяснять тонкости наложенных на юную герцогиню заклинаний шаман. — А тёмное заклятье не даёт ему возродится, питаясь магической силой этой девушки. Она могучая колдунья, но эти тёмные чары отбирают у неё почти все силы. И они повреждены. Но чародей, что создал это заклятье, был великим мастером, и потому оно до сих пор держится, не давая старому ледяному проклятью вновь обрести силу и убить её. — Зачем ты мне всё это рассказал, дед Папель? — Кристофф силился осознать, понять и принять всё то, что он только что узнал. — Потому что это твоя девушка, и ты должен принять решение, — старый троллкин посмотрел Кристоффу в глаза. — Какое решение? — в ужасе спросил хадорец, чувствуя, как бешено колотилось его сердце в груди от волнения. — Если я отступлюсь и оставлю всё, как есть, то она до рассвета обратится в лёд. Навечно, — с грустью произнёс шаман. — А если я попытаюсь снять с неё чары, то я разрушу тёмные заклятья. И старые ледяные чары смогут снова обрести силу. Пускай позже, но это неизбежно. Слившись с остатками нового заклятья, которое я не могу уничтожить полностью, они убьют её. — И ты не сможешь с этим ничего сделать? — в отчаянии спросил Кристофф, перед которым со всей пугающей чёткостью предстала картина Анны, обращённой в ледяную статую. — Я не могу, — с горечью произнёс дед Папель, расписываясь в своём бессилии. — Заклятье слишком глубоко поразило её сердце. Оно сковало льдом саму душу. А душу нельзя исправить. Когда старое заклятье повредило её голову, другой чародей перекроил её разум, чтобы вырезать все следы ледяных чар. Видишь эти тёмные пятна на краю вихря? Это следы его работы. Ей переписали память. Но разум переделать можно, а душу нельзя. — Но ведь должен быть какой-то способ? — взмолился Кристофф, вцепившись в одно из ожерелий шамана. — Хоть что-то? Не может же быть так, чтобы не было никакого решения. Никакой надежды... — Если и есть решение, то я его не знаю, — ответил Дед Папель, отрывая руку парня от своих украшений. — Старик Капель знал. Но он погиб четыре года назад. А в свитках магических знаний сказано, что только знак истинной любви может растопить лёд в сердце и оживить душу. — Что за знак? — удивлённо спросил парень, уставившись на старого троллкина. — Я не знаю, — отмахнулся шаман. — Ты лучше скажи, мне проводить ритуал или нет? Если я оставлю всё как есть, она не увидит рассвета. Если я проведу ритуал, то у неё будет время максимум до заката, если держать её в тепле. — Делай свой ритуал, шаман, — твёрдо сказал Кристофф, направляясь на выход. — Я найду ответ на вопрос, какой знак истинной любви может спасти её. Выйдя на улицу, хадорец почти сразу воткнулся в толпу разгневанных троллкинов, что воинственно потрясали горящими факелами и оружием, слушая речь вождя. Бухенстильд призывал всех воинов с оружием в руках защитить их женщин и детей от нависшей угрозы, отстояв в бою свои земли и честь клана, на которые снова покусился давний враг. — Что тут происходит? —спросил Кристофф, обоснованно полагая, что эта толпа собралась для того, чтобы убить Анну. А может быть, и его за одно. — Тарны снова вышли на путь грабежа и войны! — возвестил Бухенстильд, услышав вопрос из толпы. — Они вновь пришли на наши земли! Они окружают нашу долину! Они напали на наших разведчиков у Седой Горы и убили почти всех! Только Жиль сумел уйти, и принести нам эти печальные вести. С этими словами вождь показал на израненного пигмитролля, что сидел возле его ног. Пигу досталось по первое число, и казалось, что на нём не осталось живого места. Лишившись правой руки, весь в пропитавшихся кровью повязках, он даже кружку держать не мог. Поэтому его отпаивали пивом сородичи, помогая по мере сил придти в себя под пристальным взором Бумхильды. — Тарны пролили кровь клана! И должны заплатить за это своей кровью! — громогласно возвестил Бухенстильд, потрясая мечом над головой. — Мы заставим их в ней захлебнутся! Они идут на Седую Гору! Они не так далеко, чтобы мы не смогли их догнать! И они не увидят рассвета! — Да-а! — взорвалась кровожадным ликованием толпа, потрясая оружием. — Убьём их всех! Пусть заплатят кровью за своё вероломство! Смерть им! Смерть! — Берите только оружие и доспехи! К чёрту спальники и рюкзаки! Пойдём налегке! — приказал вождь, подавая пример всему клану. — Зовите всех больших братьев! Тарнам помогают друиды с их монстрами! Поэтому мы должны быть готовы! И мы будем готовы! — Да-а! Возьмём старших братьев! — взревели троллкины пуще прежнего, всё больше и больше охватываемые кровожадной злобой и охотничьим азартом. — Пусть развлекутся! Билл давно никого не убивал! — Выходим через пять минут! — возвестил Бухенстильд, взмахом меча указывая на ворота. — Попрощайтесь со своими жёнами и детьми! Потому что не все смогут увидеть их снова! И забудьте про жратву! Она нам не к чему! Сегодня мы будем завтракать трупами наших врагов! Повинуясь его словам, троллкины разбежались по своим домам и пещерам, чтобы ещё раз проверить доспехи и оружие, сбросить всё лишнее, проститься с родными и близкими, и снова выйти к воротам. Клан готовился к битве за свою жизнь, поэтому в бой собирались идти все свободные мужчины. И для битвы они доставали лучшее оружие — мечи, топоры и молоты, а также самопалы, винтовки и мушкетоны, которые были когда-то украдены или собраны с полей сражений ещё в Торнвуде. О старших братьях тоже не забыли, и троллей снаряжали оружием и бронёй. Которую согласны были носить только Билл и Лори. На Хью и остальных нацепить хоть какие-то доспехи не получалось даже с боем, потому что они их попросту съедали. Что ещё взять с диких троллей, выросших на берегу кипящего озера в облаках ядовитых испарений и привыкших питаться камнями. Для них металл был лакомством. Со всеми троллями разом мог совладать только Хелбух — кузнец клана, который был своего рода колдуном. Но не обычным колдуном. Он не знал ни ритуалов шамана, ни особо сложных заклинаний. Он был варлоком — разговаривающим с монстрами. Он был одним из немногих, кто был способен подчинить своей воле даже самых диких и свирепых старших братьев. И наполнить их невероятным гневом, превратив в чудовищное оружие войны. А те, в свою очередь, питали его энергией своей неукротимой, животной ярости, позволявшей ему колдовать и демонстрировать чудеса боевого искусства. Когда-то кланом руководил Бушгавг — настоящий варлок, а не бывший чемпион Бухенстильд с самоучкой Хелбухом, что с молотом обращался у себя в кузне лучше, чем в бою. Когда-то клан мог выставить до сотни воинов, а не три с половиной десятка кое-как вооружённых ополченцев. Кристофф помнил эти времена. Помнил тех воинов, что заставили рейдеров Тарн кровью заплатить за жизнь отца, матери и всех остальных, вырезав под корень всё то поганое племя. Но эти времена остались в далёком прошлом. Потому что прежний вождь погиб вместе со Стариком Капелем и свитой, когда отправился по осени на совет всех кланов по призыву Мадрака — великого вождя союза кланов Торнвуда. Когда на переговорах на них вероломно напали давние союзники — друиды. С тех пор прошло четыре года. Много воды утекло, и много крови. Клан обнищал и был обескровлен сперва поражениями на поле боя, а потом и переездом, более похожим на бегство. Ведь что могут сделать даже самые отважные, умелые, бесстрашные и стойкие воины, когда на каждого приходится по сотне врагов, вооружённых самыми смертоносными изобретениями человечества? Кто может устоять перед имперскими легионами и королевскими полками, что сошлись в безудержной бойне, сметая всё на своём пути? Две великих армии были подобны жерновам, которые перемалывали всё, что оказывалось между ними. Крепости и форты стирались с лица земли, города пылали, а немногочисленные деревни обращались в пепел. И этой бойне не было видно конца и края. — А ты, Кристофф, пойдёшь с нами? — спросил Бухенстильд, подходя к парню и кладя ему на плечо свою здоровенную четырёхпалую руку. — Знаю, ты давно не пачкал топор в крови тарнов по своей воле. И сегодня тебе выпал отличный шанс. За сани отомстишь, в конце-то концов. — Я не могу. Анна всё ещё в опасности, а я перед ней в долгу. — с грустью произнёс хадорец. — Я бы с радостью присоединился к вам и снова пустил тарнам кровь. Но, сперва я должен узнать, что такое знак истинной любви. Только это может снять проклятье ледяной ведьмы. — Ну, брат, с этим я ничем помочь не могу, — честно признался вождь, убирая руку. — Я и так оставляю здесь деда Папеля и всех его помощников. Хотя в бою от их заклятий было бы больше проку. — Когда я снова буду в Аренделле, я сообщу в комендатуру о тарнах, — пообещал Кристофф, надеясь подбодрить вождя. — Имперцы будут не рады такому соседству. И наверняка проведут зачистку. — Лучше не надо, — поспешно отмахнулся Бухенстильд. — А то они и нас зачистят ненароком. — Э-эх. Жаль, что сегодня я бесполезен, — с грустью вздохнул Кристоф, понимая, что не сможет помочь клану, который помог ему. Уже который раз. — Ты уже сделал своё дело, — доверительно сказал вождь, потрепав по голове хадорца. — Если бы я не знал, кто скрывается на вершине Седой Горы, я бы не решился атаковать первым. — А что изменилось от того, что я тебе рассказал о ледяной ведьме? — Кристофф не понял логику троллкина, который явно что-то задумал. — Эх. Молодой ты, парень. И много ещё не понимаешь, — с улыбкой произнёс вождь, склоняясь к хадорцу и шепча ему на ухо: — Тарны — игрушка в руках друидов. А друиды заварили всю эту кашу ради того, чтобы добраться до ледяной ведьмы. Мы расстроим их планы. И тем самым отомстим и за Бушгавга, и за Старика Капеля, и за всех погибших братьев. — Думаешь, там будет так много друидов? — с сомнением спросил Кристофф, всё ещё не понимая замысла Бухенстильда. — Дело не в количестве убитых друидов, а в масштабности сорванных планов. — самодовольно заявил вождь своему собеседнику. — Захватить ледяную ведьму великой силы и сделать её одной из них — весьма хитрый план. А главное — очень важный для них. Иначе они бы не гнали тарнов в такую даль. И мы сорвём его! За этот провал друиды сами накажут провинившихся так, что мы и вообразить не сможем. У этих подлецов всегда на уме были одни интриги. Они протягивали нам руку помощи, держа за спиной наточенный топор. Но нас им больше не обмануть! — Бухенстильд! Хватит лясы точить! Вам выходить уже пора! — громогласно заявила Бумхильда, подходя к мужу и вручая тому шлем. — Только постарайся вернутся живым. Договорились? — Уж постараюсь… — проворчал троллкин, нахлобучивая шлем на голову. — А ты, тётушка Бумхильда, не знаешь, что может быть знаком истинной любви? — спросил Кристофф без особой надежды, словно ткнув пальцем в небо. — Возможно, поцелуй любимого. — ответила троллкинша, немного задумавшись. А потом быстро взяла за загривок своего мужа и крепко поцеловала его взасос. — Я люблю тебя, милый. Не оставь свою жену вдовой. — Дуния поможет, так не оставлю. А теперь пора, — утешительно произнёс Бухенстильд, отходя от жены и вскидывая меч над головой, обращаясь к воинам клана: — Пришло время битвы! Так не посрамим честь предков и клана! Все за мной бегом! Кто отстанет, сам в Кипящее Озеро выкину! Вперёд! Собравшиеся на битву троллкины с дружным рёвом и воем понеслись за вождём. Вместе с ними бежали и старшие братья — пятеро троллей. А ещё с дюжину пигмеев в довесок, вооружённых невесть откуда взявшимися ножами и пистолетами. Итоговый отряд был грозной силой, пускай и не шёл ни в какое сравнение с былой мощью клана. Но Бухенстильд вёл очень рискованную игру, оставив деревню практически без защиты. Троллкиншы, конечно, не сдадутся без боя и смогут за себя постоять, но против рейда тарн они не выстоят. Поглощённый тяжкими думами, Кристофф присел на камень возле дверей дома шамана, ожидая завершения ритуала. Ему всё никак не давал покоя вопрос о знаке истинной любви. Поцелуй любимого? Да что за бред? Люди даже лошадей целуют. Но ведь это не значит, что между человеком и животным может быть истинная любовь! Или всё же может? И как понять, что это истинная любовь? В чём вообще измеряют истинность любви? Не в килограммах же! Чёртовы колдовские шарады... За тяжестью мыслей дала о себе знать и тяжесть накопившейся усталости. Проводник так и продолжал сидеть, ожидая свою нанимательницу, когда сон всё же взял верх, утягивая его в объятия сладостного забытья.