*****
Пять часов спустя бедный родственник наконец проснулся, уже смеркалось, приподняв чугунную, как ему казалось, голову и с легким покрякиванием начал процесс принятия вертикального положения. Поднявшись он обнаружил, что его вещей уже нет, заместо них на комоде лежали чистые аккуратно сложенные штаны и рубаха. Одев их Ваня вышел обратно в горницу, где уже сидели за столом и Борис, и Авдотья, и их дочери: старшая Софья и младшая Екатерина. Не успев поздороваться со всеми еще раз и получив в ответ: "Чего стоишь, как бедный родственник? Иди садись быстрее," - Иван был вынужден подчиниться. Только он успел сесть за стол, как ему под руку закинули стопку водки. На автомате выпив её он почувствовал облегчение, голова перестала раскалываться и далее Ваня продолжил ужинать уплетая пшеничную кашу хорошо сдобренную сливочным маслом и кусок пирога с яблоками. Спустя некоторое время, когда Авдотья уже провела полный расспрос, пытаясь вытянуть все, даже самые ненужные и неинтересные мелочи его жизни, и отправилась укладывать дочек спать, Борис взял племянника и пошел с ним на улицу, подальше от острого слуха Авдотьи Никифоровны, не любившей любые опасные и рисковые начинания своего супруга. - Я тут подумал, - начал дядька, - есть на примете один конюх. Добротных скакунов разводит по две - три сотни золотом за одного скакуна. Есть и другие, даже получше, но под них нет ничего, а тут... Я у тебя Ванюш прямо спрошу - ты женат? - Нет, - несколько опешив ответил племянник. - Это хорошо... - чуть задумавшись произнес Борис и продолжил, - завтра же пошлём сватов до него. - Но... но ведь причем тут лошади и свадьба? - Дурья же ты башка, два раза он своих дочерей выдавал замуж и к каждой в приданное несколько лошадей шло. Поженитесь быстренько, повезешь её к себе, грохнешь по дороге, да сошлешься на бандитов, что чуть восточнее города орудуют уже два месяца. - А с чего он вообще её за меня выдаст? У меня только изба с огородом в лесной чаще, да пятнадцать золотых в дырявом кармане. - А с того, что ты мой племянник, а не хер с горы. Да и девка то его хоть и смазливая, да характером всех местных женихов отпугнула. Отец её злиться уже так, что хоть первому встречному готов её отдать не разбираясь, лишь бы приданное было, хоть будь его воля пнул бы её и без приданного. То что изба твоя - это хорошо, документы на неё с собой у тебя? - Да вроде взял... - Это хорошо, в документах все равно ни сказано землянка там или терем. Будем говорить, что поместье проверить все равно не смогут, а мне поверят. Ну как согласен? - Согласен, но... - На том и порешим, а сейчас спать, завтра много чего нужно сделать. К вечеру, думаю, уже поженим вас. Закончив разговор, они повернули обратно домой, все еще разговаривая о прошлом...Глава 1: Мука белая, но чище она тебя не сделает.
15 декабря 2014 г. в 22:42
Сегодня, морозным весенним утром Иван Могила проснулся с твердым ощущением того, что ему нужна лошадь. Не та дурная кляча, которую можно достать в любой ближайшей деревне, а хорошая лошадь, из тех что используют королевские рыцари или элитные монашеские ордена. Не то что бы он хотел вступать в ряды гвардии или наёмников, просто для того чтобы отправится в путешествие нужна лошадь, а что бы не попасть в неприятности нужен добрый скакун, способный унести тебя подальше от разбойников и бандитов.
Достав из-под кровати небольшой сундук он выгреб оттуда пятнадцать золотых, затем немного покопался в кошеле и карманах и нарыл еще четыре серебряника и десяток медяков. Не густо. Обычно за хорошую лошадь надо заплатить пол сотни золотых, не меньше. Немного поругавшись под нос и достав пачку документов, Иван оделся закинул все в мешковатую сумку, пнул старый фамильный доспех, стоящий в углу горницы, отобрав у него старенький меч и пошел искать обозы идущие в крупный город. Таковых оказалось три: рыбный, мучной и с овощами. Ехать с рыбой пять дней очень не хотелось, поэтому долго торгуясь удалось выбить место на мучном, жаль что не на овощном думал он, но обоз с овощами уже был перегружен и никого не мог взять.
Пять дней по дорогам, точнее по направлениям в сторону Лисьвы, прошли весело: с песнями, шутками, байками. Попутно продавая одни товары и покупая другие у местных крестьян. Пять дней медленной восточной пытки пролетели незаметно и обоз въехал в южные ворота крепостного города.
Не доехав до рынка Могила спрыгнул с телеги, оставляя после себя густой мучной шельф, минут десять тряс, бил, кидал об угол дома снятые с себя вещи, пытаясь избавится от пропитавшей его насквозь мучной пыли и пополз, все еще оставляя после себя тонкое мучное облако, в направлении ремесленных районов, намереваясь навестить дядьку по материнской линии.
Дядька тот, Борис Скоторез, хоть и был из семьи потомственных мясников, но еще в детстве решил стать крупнейшим торговцем, правда единственное чего он пока добился это две лавки, одна из которых была барахольная, другая торговала овощами и зерном, перекупаемым у местных и приезжих крестьян. Куда больший доход, в несколько десятков раз больший, давала ему незаконная торговля оружием и алкоголем, а так же сделки с краденным вещами и прочие мелкие незаконные вещи типа петушиных или собачьих боёв. В своей нелегальной деятельности он был очень осторожен, поэтому в городе хоть изредка и проходили слухи о его грехах, но среди торговцев его считали вполне уважаемым человеком, примерным отцом двух дочерей. Женат он был на бывшей крестьянке, Авдотье Никифоровне, которая как и большинство крестьянок всегда много и хорошо готовила, тем более когда готовить было из чего, во многом из-за этого дядя Борис был почти идеальной формы - формы шара. Дочери его восьми и двенадцати лет, так же не отличались анарексией, хотя назвать их толстыми было нельзя. Они ходили в женскую гимназию при местном монастыре и проводили там почти весь день, занимаясь, помимо письма, арифметики и прочих наук, кулинарией, шитьем, вязанием и прочими мелкими бытовыми вещами, так необходимыми будущей хозяйке.
Тем временем вспоминая о прошлых приездах к своему дядьке Иван уже вошел в ремесленный район и кружился между мелких и средних лавок с горшками, оружием, одеждой и прочими товарами. Тут же изредка попадались лавки с пирогами и прочей снедью, предназначенные по большей части для местных торгашей и проголодавшихся покупателей. Пару раз задержавшись возле лавок, одна из которых продавала топоры и ножи, а другая луки, арбалеты и стрелы, Могила дошел до искомого дома, возле которого располагалась лавка с новой и уже не очень одеждой. Моментально окинув взглядом товар он сделал вывод: говно. Поздоровавшись с Авдотьей, стоящей за прилавком в этот день, Ванька быстро взметнулся на невысокий порог и постучал пару раз кулаком в крепко сбитую дверь из берёзы и дуба. Минуту спустя, ворча и медленно перекатываясь с ноги на ногу, дядька открыл дверь. Иван поздоровался Пару секунд Борис стоял в недоумении увидев, спустя уже пять лет, совсем взрослого и окрепшего племянника, но тем не менее не смотря на пять лет Борис сразу же узнал его и крепко обняв, радостно затащил его в светлую просторную горницу, своего добротного каменного дома.
Задав пару вопросов о делах и получив в качестве ответов: да, нет, нормально, дядя быстро усадил Ваньку на стул, поняв что сейчас широкого развернутого ответа он получить не сможет, быстро, да черт знает как при форме шара он так летал, достал из кладовой пару огромных бутылей с самогоном и пару банок с солениями. Налив несколько чарок пойла Борис одну из них пихнул племяннику, другую залпом махнул сам. Ванька так же недолго думая залпом выпил самогон и занюхал соленым груздем. Пока эта процедура повторялась ещё три раза хозяин успел достать на стол чугунок с рассольником, ржаного хлеба, зелени и квашенной капусты с ловкостью присущей разве что фокусникам и ворам-карманникам.
- Давно же я тебя не видел, лет пять, даже больше почти шесть. Ты тогда ещё совсем малой был, как махнул стакан медовухи заместо воды, так и спал весь день, как убитый прям. Да, чего тогда только не было... Ну рассказывай о себе, как ты поживаешь, как сестрица моя с отцом твоим? - начал дядька.
- Сам то я нормально, уволили, разве что, со службы, говорят не нужны нам более военные лесники, на границах все спокойно, зверья опасного тоже мало близ деревень стало, да понабрали стариков лесничими за копейку работать. Хоть дом с участком мне остался, только ружье сдал казённое да телегу в кою впрягать некого. А родители... продали дом свой каменный, да подались в столицу не попрощавшись. Только двадцать золотых передали через торговку да письмо.
- Хех. Рисковые люди они, стоят друг друга. Я за них не волнуюсь, эти нигде не пропадут. Они по молодости такого воротили, что их и у нас по городу, да и в столице боялись. Ходил слух, что они вдвоем два десятка разбойников порубили одними мечами в открытую, да даже не оцарапавшись. Хотя враки всё это... их там осемьнадцать человек было, да и батьке твоему тогда правую руку прострелили из лука в самом начале, так что он левой рукой дюжину уложил... Ну а ты что думаешь делать... в солдаты али в наёмники, или может быть в разбойники подашься?
- Я то в наемники собираюсь, да загвоздка вышла: лошадь нужна.
- А чего клячу не купил у местных? Там тебе и два десятка золотых хватило б.
- Так добрый конь надёжней жены. Мне ж не сено возить, как замешкаюсь, так спиной стрелу или пулю словлю.
- Губа не дура. Денег, сразу скажу, не дам, но придумать чего-нибудь попробую. Есть мыслишка одна... авось прокатит. А ты приляжь, отдохни пока, да вещи сними постирать.
Ванька, уже в состоянии маятника после двух бутылей самогона, прополз в небольшую комнату для гостей, чистую и теплую, слегка пропахшую сыростью. Он только и успел скинуть с себя одежду, как повалился на мягкую постель и мгновенно заснул.