Могила для одиноких душ.

Поднявшись рано утром Иван пошел на кухню и умылся прохладной водой из ведра, стоящего в холодном углу. Когда он вернулся обратно в горницу, там уже сидел дядя Борис и жевал краюху хлеба, запивая молоком. Увидев племянника он сделал жест, приглашая его за стол. Иван присел за стол и тоже начал завтракать. Перекусив дядька начал: - Во-первых нам нужно тебя одеть, тот хлам которым я торгую нам не пойдет, а мои вещи тебе не в меру, ну разве что сапоги, у меня как раз есть одна пара почти не ношенных. Во-вторых нам надо достать пять сотен золотом. Я уже отправил двух сватов до Коноваловых, поэтому надо поторопиться. Сначала пойдем до хорошего портного, у него должны быть уже пошитые хорошие платья. Потом - в казначейство, выпишем там пару бумаг для нашего дела. - Понял... Собравшись они вышли из хаты и отправились вверх по улице ближе к району помещиков и дворян, находившемуся выше по склону, неподалёку от городской крепости в которой находились все основные органы местного и общего самоуправления, казна, склады с резервными запасами, арсенал и городская стража. Дом нашего портного расположился как раз на стыке двух кварталов, где по большей части находились дома зажиточных мастеровых и купцов и небогатых дворян. Дойдя до дома с шикарной резной вывеской в кованном обрамлении "Портной Изяслав Сатинский" они взошли на невысокое крыльцо и Борис начал со всей силы стучать в прочную дубовую дверь окованную железными лентами. Спустя пол минуты из глубины дома раздался крик: - Да шо вы творите! Не ломайте мне дверь, я уже иду! И правда, спустя пять минут дверь открыл худой невысокий с залысиной немолодой человек и начал тараторить: - Я же говорил вам в прошлый раз, шо не надо так стучать! У меня есть звонок, вот он! Написано З В О Н О К! - Да успокойся ты! - заткнул его истеричную речь дядя Борис. - Я в прошлый раз битых пол часа звонил в твой сраный колокольчик, так ты и усом не повел до тех пор, пока я дверь твою не начал пинать. - Так в таких условиях невозможно нормально работать... - Нам нужно платье, хорошее платье достойное дворянина на этого молодого человека, - тут он жестом указал на Ивана, - желательно в районе пятнадцати золотых. Тут глаза Сатинского заблестели, точно он уже продал дрянь за эти пятнадцать золотых. Он сделал жест приглашая пройти гостей внутрь дома. - У меня есть одно платье из очень хорошего черного бархата, расшитого серебряными нитями и подходящие к нему шелковые рубаха и штаны, все это на четырнадцать золотых выйдет. - Так давай сюда эти вещи, воздух не померишь. Изя подошел к одному из десятка шкафов, наполнявших его гостинную, забитую формами и манекенами, где на нескольких больших рабочих столах было разбросано много рабочего инструмента, лежали ткани, выкройки, уже сшитые рукава и еще много всего имеющего отношения к работе портного, и достал оттуда бархатное переливающееся на свету платье с вышитыми ближе к низу цветами, а так же белоснежную шёлковую рубаху и чёрные шёлковые штаны с широким кожаным ремнём и серебряной пряжкой. - Ну давай мерить, - сказал Борис внуку, - посмотрим насколько хороши. - Хороши, даже не сомневайтесь, - вставил Сатинский. Иван быстро разделся и надел на себя всё, что ему принесли. Вещи сидели идеально, видно глаз портного за десятилетия настолько был набит, что снимать мерки ему не потребовалось. Дядька несколько раз обошел Ваньку, посмотрел качество шва, подергал, потёр материю, подходил то ближе, то дальше, но после пяти минут досмотра, так и не нашел к чему придраться, похоже товар был действительно качественный, значит торговаться не получится. -Хорошо, берем, - закончил Борис, - Ванька, расплатись. - Да, но.... - Эти вещи тебе ещё пол жизни прослужат, а то и всю жизнь, если не повезет. Плати, не жмоться. - Но, ведь... - Да что ты дурак то такой, у тебя свадьба на носу, красавица жена уже ждёт не дождется, а ты всё думаешь ещё. - Поверьте мне, вы не пожалеете, - вмешался портной. - Хорошо, беру, - Ванька неохотно полез в свой кошель, висевший на поясе, уже поняв, что дядька не собирается платить свои четырнадцать золотых за лошадь и семейное счастье племянника, - вот ровно четырнадцать. - С вами хорошо иметь дело. Приходите еще. - Взяв деньги говорил Сатинский, как будто он уже забыл, как орал минут двадцать назад на своих покупателей. Иван злобно посмотрел на своего дядьку, разорившего его на четырнадцать золотых и они пошли дальше вверх к городской крепости. ***** - Это конец... Я разорен... Если свадьба не состоится, или коня не дадут в приданное... Я же даже дохлую клячу не смогу купить... - Я тебя жаренной кониной угощу, если свадьба не состоится, - прервал дядька Ванино нытьё, - а, ежели с приданным обманут, я вам мётлы подарю, пущай твоя ведьма тебя летать научит. - Ну к чему мне это барахло... - Угомонись, Ванька, большое дело делаем - свадьба это на всю жизнь. - На кой мне жена, мне коня надо же, к о н я! - Будет тебе и конь, и жена, и долго, и счастливо, и умерли в один день. Тем временем они подошли к замку и Борис показав какие то бумаги стражнику прошел и провел племянника за высокие крепостные стены. Они вошли в маленькое каменное здание пристроенное к центральной ратуше, где заседали градоначальники, военные командиры и столичные управляющие. Дядька попросил подождать его с наружи, взял бумаги у племянника и пошел во внутрь. Пока Могила стоял в тревожном ожидании мимо него пронеслась масса разношерстного народа, как напыщенные богато одетые чиновники, статные офицеры в нарядных мундирах, караульные городской стражи мерно идущие сменять посты, разодетые купцы, богатые торговцы, так и чумазые грузчики таскавшие, словно муравьи какие то тюки, ящики, мешки и даже мебель. Спустя около двадцати минут Борис наконец вернулся с ещё большим количеством бумаг. - Казначей, мой старый друг, - прошептал он, - подделал пару бумаг. поздравляю, теперь ты крупный помещик с пятью сотнями в банке. Еще мы написали и заверили пару рекомендательных писем от лица крупных помещиков. Теперь все готово. - Так ты мне пять сотен подарил? - Разогнался и еще раз подарил. Это всего лишь жалкая бумажка, после свадьбы можешь ей печь растопить. И забудь ты уже про свои четырнадцать золотых, а то сердечный удар заработаешь или с ума сойдешь, да и лошадь тебе уже не понадобится. - Эх, ты... - безысходно выдохнул Иван. ***** Время медленно подходило к полудню, когда мошенники подходили к восточной окраине города, где находился дом и пристроенная к нему конюшня. Двухэтажный дом был огромным. Первый этаж из хорошо отёсанного булыжника, второй - бревенчатый и крыша крытая красной черепицей. Практически все ставни на окнах, за исключением нескольких на первом этаже были открыты. Позади дома была пристроена здоровенная деревянная конюшня, от которой тянуло жирным запахом навоза. Когда они уже подходили к дому, им встретился хозяин, как раз возвращавшийся из конюшни. - Добрый день, Прохор Евгеньевич, - Начал Борис. - И вам того же, Борис Владимирович. Все трое крепко пожали друг другу руки и Прохор продолжил: - Я думал, вы позже будете. К чему такая спешка, да ещё и свадьбу сегодня хотите устроить. - Я сейчас вам всё объясню... - Хорошо, только давайте пройдем в дом для начала. Они вошли в светлую просторную гостинную. В центре стоял большой длинный стол, за которым сидели взрослые, включая работников. Маленький стол находился в углу, был ниже, намного меньше и на нем не стояло ни браги, ни самогона. Это был стол для детей. На обоих столах было много небогатой еды, несколько больших чугунков с щами, хлеб, соления, квашенная капуста, пироги с яблоком, братины с хлебным квасом и кувшины с водой. Большая часть рабочих уже сидела за столом, а хозяйка с несколькими работницами всё ещё бегала с посудой. Хозяин пригласил всех за стол. Женщины донесли оставшуюся посуду и тоже присоединились к трапезе. Пока шёл обед, Борис и Прохор говорили о разных мелких делах, спрашивались о детях и родственниках. Закончив обедать, трое прошли в рабочий кабинет хозяина. Кабинет был маленькой комнаткой с прочным дубовым столом, удобными стульями, несколькими небольшими шкафчиками и большим окованном железными лентами сундуком в углу. - Я был удивлён, - начал Прохор Евгеньевич, - никак не ожидал, что сегодня получу такое хорошее известие. Единственное, что меня настораживает, это спешка. Может объяснишь, Борис, а? - Понимаешь ли, Прохор. Мой племянник - небольшой помещик, у него посевная на носу, а оттягивать он не хочет, как услышал какая у вас дочь умница так и загорелся. Всё боится, что её вперед кто замуж возьмёт. - Ну и откуда он узнал о моей "умнице"? - От меня конечно, Прохор Евгеньевич. - Ну это хорошо, а то многие на неё нынче наговаривают. Она же девушка честная и открытая, вся в мать. - Ну так вы согласны? - Я бы подождал пару дней, - подвел итог, осмотрев все бумаги, конюх, - но если вы настаиваете, я согласен. Поженим вас тут неподалёку в часовне, без лишних церемоний вечером. - Спасибо, я очень рад, - сказал Иван пожимая руку Прохору. Попрощавшись до вечера, Борис с племянником пошли в кабак. Слово за слово родственники выпили несколько бутылок яблочного вина, бутылку водки и с пол ведра кислой грушевой браги. После чего Борис понес племянника встречать самый счастливый день своей жизни. Маленькая деревянная часовня располагалась на окраине города, чуть дальше, чем дом конюха. Когда Иван с Борисом вошли в часовню, их уже ждали там Прохор, Мила и работница, сопровождавшая её с детства, которая была всего на пол года моложе невесты. Мила была одета в скромное белое платье, а её служанка в желтое, с застиранным серым передником. Глаза служанки были заплаканы и она смотрела ими на Могилу, будто хотела задушить его своими большими темными живыми глазками. Так как Прохор доплатил попу несколько золотых, что бы не стоять несколько часов службы, тот увидев жениха сразу задал вопрос: - Согласен? - Да, - ответил Иван. - Согласна? - обратился он уже к невесте. - Согласна, - нехотя, после нескольких тычков отцовского локтя в бок, пробормотала Мила. Поп черканул пару записей в книге, взял росписи у Вани, Милы, Прохора и Бориса, после чего, выгнав их из часовни, закрыл её и уковылял в трактир, крикнув уже издалека: - Я помолюсь за тебя, безумец. Похоже он уже был пьян и теперь шёл пропивать честно заработанные пару золотых. ***** Спустя некоторое время молодожёны уже сидели за столом в доме конюха в окружении пьяных родственников и знакомых. На столе было много разной еды, жаренные мясо, рыба и множество других блюд, еще больше бутылок с водкой, самогоном и кувшинов с вином и брагой. Могила уже был пьян в доску, а Мила лишь делала вид несколько раз, будто пьёт, но была абсолютно трезвая. У неё за спиной постоянно стояла её служанка, Софья, и пыталась изничтожить Ивана своим взглядом. После того как жених клюнул стол, после очередной рюмки водки, Мила и Софья подняли его и еле стоящего на ногах потащили на второй этаж в комнату для гостей уже приготовленную для молодой пары. Софья помогла закинуть на кровать и связать Ивана, после чего вернулась в гостинную, а Мила, с чувством выполненного долга, заперла дверь и не переодеваясь завалилась спать, положив перед этим под подушку длинный охотничий нож. Спустя часа четыре все кто смог встать из-за стола ушли спать, кого то унесли, кто то так и остался по столом. Наступила мёртвая тишина изредка разбавляемая басовитым храпом.