(Не)Святой Престол

Пролог От рези в глазах не спасает даже пониженная до двадцати процентов яркость монитора. Кофе бы, но тогда придется бодрствовать до рассвета. Опять. А это уже непозволительная роскошь, знаете ли, – особенно, если нужно справляться с двумя потоками студентов одновременно. Уилл снимает очки и бездумно трёт переносицу, снова и снова перечитывая строчки из завтрашней лекции. Нельзя спать. Нельзя. «Пять минут перерыва, всего пять минут. Пожалуйста». На экране все еще высвечиваются тексты канонического права, где-то едва слышно звучит полицейская сирена, а в кресле уже спит, уронив подбородок на грудь, Уилл Грэм. Спит и не видит снов. Но это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой. Её шея хрупкая, тонкая, нежная. Такие крохотные, изящные позвонки, - произведения искусства, которые нужно хранить в шкатулках красного дерева на темном винном бархате. Природа иногда создает настоящие драгоценности. Жаль, что миг юности – это всего лишь миг. Но он может ей помочь, он может остановить мгновенье. Хотелось бы раскрошить эти позвонки в руках, оставив лишь в памяти их идеальную форму. Но он будет с ней нежен – он зафиксирует её такой, какой она была в лучший миг своей жизни. Ведь в этом и состоит концепция вечности: она неизменна. Статична. Совершенна. Хрип, и впившиеся в его руки тонкие пальцы, и толчками выходящий из легких воздух. Бессмысленная борьба, только приближающая неизбежное – абсолютное спокойствие. - Ты… так красива, - он хочет верить, что этот шепот не потревожит её. Больше её ничто не потревожит. Еще не успевшая остыть кожа, к которой можно припасть губами, и широко распахнутые глаза, застланные пеленой вечности. Зафиксированный миг совершенства. Его миг. Судорожный вдох - Грэм просыпается, хватая ртом воздух: крик удается сдержать, затолкнуть обратно в спертые легкие. В который раз. Остекленевшие глаза в обрамлении светлых ресниц, и тонкая шея в холодных грубых пальцах, - забыть, стереть, прогнать прочь назойливое видение. Шею и плечи ломит от неудобной позы, лоб и щеки покрывает испарина, взгляд вперился в погасший монитор. Глаза болят: это не обычная резь, это давящая тупая боль где-то прямо над глазными яблоками, еще и набухшие надбровные дуги, - все признаки приближающейся мигрени. Грэм косится на наручные часы: они показывают половину четвертого утра. Самое время устало закрыть глаза и потянуться за четками. Сидящий за столом человек опирается вспотевшим лбом о сложенные в молитвенном жесте ладони, чувствует холод зажатых в них бусин и начинает шепотом: - Credo in unum Deum, Patrem omnipotentem, factorem caeli et terrae, visibilium omnium et invisibilium… Как бы хотелось спрятаться за этими словами, как за щитом, и вытеснить ими всю ту мерзость, что пожирает тебя изнутри. Демоны редко внимают нашим мольбам. Бог, впрочем, тоже. Однако эту богохульную мысль Уилл Грэм лучше оставит при себе. Через два часа нужно собираться в университет. На мониторе, будто чувствуя внимание хозяина, вспыхивает недоправленый текст лекции, и Уилл сонно глядит на застывший перед глазами канон, триста тридцать третий: «§ 1.В силу своей должности Римский Понтифик не только обладает властью по отношению ко всей церкви, но и получает первенство ординарной власти над всеми отдельными Церквями и их объединениями…» Часть первая. Глава 1.

Простри руку твою к небу, и будет тьма на земле Египетской, осязаемая тьма. Исход, 10, 21

Балтимор. Мэриленд. - И не забудьте: на следующей лекции мы будем обращаться к сводам законов до Бенедикта XV. В том числе поздние версии Corpus iuris canonici. Поэтому я бы на вашем месте заглянул в библиотеку, - напутствовал студентов Грэм, стирая с доски строки на латыни. - Преподобный Грэм, - высокий светловолосый человек был кем-то из секретариата, и Уилл в который раз отругал себя за отвратную память на имена. - Я вас слушаю, - он улыбнулся, вытирая перепачканные мелом ладони. - Вас вызывает к себе ректор. Зимы в Мэриленде никогда не славились своей мягкостью. Однако даже для них в кабинете ректора топили нещадно. Почти как в Аду. Грэм прикусил язык, улыбнувшись, и толкнул тяжелую дубовую дверь в приемную. Кивнул подменявшей секретаря аспирантке и прошел в кабинет начальства: - Алан? - А вот и вы, доктор Грэм, - обычное паясничество Алана сегодня получилось на удивление вялым. - Преподобный, – Уилл нахмурился, заметив в руках ректора Балтиморский ежедневник. – Светские новости, отче? - К сожалению, не самые радостные, - Алан протянул газету Грэму, и тот вздрогнул, пробежавшись взглядом по заголовкам. - Опять он? Холодные пальцы на тонкой шее, от них немеет кожа, от них немеют голосовые связки, и она не может, не может больше кричать… - Мы помолимся за упокой души бедной девочки. Но лучше бы полиция делала свою работу, - Блум покачал головой, забирая газету из ставших вдруг холодными рук Грэма. – Уилл, как ты себя чувствуешь? Выглядишь неважно. Грэм заставил себя усмехнуться, переводя все в шутку: - Я всегда выгляжу не очень, если вы еще не заметили, Преподобный. Алан только хмыкнул что-то под нос. - Ладно, я позвал тебя не мертвых девушек обсуждать. У меня как-никак хорошие новости. Во вторник пришло письмо из Папского Североамериканского колледжа. Они приглашают тебя прочитать курс по каноническому праву. Я уже дал своё согласие. Брови Грэма медленно поползли вверх: - Алан, Алан, постой. Североамериканский колледж, он ведь в… - В Риме, да я в курсе, Грэм. Не забывай, что я там заканчивал аспирантуру. Эх, были времена… Уилл беспомощно открыл и закрыл рот: - Но ведь я только недавно получил степень… И у меня, у меня же студенты. Алан добродушно улыбнулся и махнул рукой: - О чем ты, Уилл? Твоя работа по Декрету Грациана была высоко оценена коллегией. А со студентами твоими мы как-нибудь справимся. Второй курс, все-таки. Так что давай, собирай вещи и готовься к длительной командировке. Холодные пальцы на тонкой шее… Уилл отогнал настойчивое видение и встал, выдавив из себя улыбку: - Есть, сэр, - и щелкнул каблуками. - Ты мне еще честь отдай, - прыснул Алан. – Иди уже. Собирайся. - Вам прямо не терпится от меня избавиться, Преподобный. Надеюсь, на сегодня вы мне замену еще не нашли? – Уилл поправил колоратку и посмотрел на часы. – Если нет, мне уже нужно быть на лекции. Алан пожал плечами и воистину пасторским тоном напутствовал: - Ступай… с глаз моих. Лекции закончились, аудитория опустела, Грэм покинул университет, но не торопился идти домой. Даже несмотря на пронизывающий январский ветер и набирающий силу снегопад. Ему нужно было подумать. Уилл слышал об обмене опытом между папскими институтами и университетами, однако… Папский Североамериканский колледж был одним из самых известных католических учебных заведений в Европе и единственным – находящимся в юрисдикции Соединенных Штатов. Он мечтать и не мог о том, что кто-то позовет его туда преподавать. Что кто-то там вообще знает о его, Уилла Грэма, существовании. Соблазн вырваться из занесенного снегом Балтимора в Вечный Город был велик, и Грэм не понимал, почему он вообще сомневается? Но пальцы на шее и… ювелирной красоты позвонки. Как отделаться от кошмаров в собственной голове? Как перестать шептать молитвы ночи напролёт, забывая о сне и пище, забывая самое себя? Уилл сжал в кармане четки, перебирая прохладные капли: - In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen. Он осенил себя крестным знамением, но это не помогло. Что-то внутри него смаковало, как крошатся позвонки, как они превращаются в пыль, в костяную муку. Смаковало, будто хорошее вино. Безумие. - In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen. In nomine Patris… Снег усиливался, стирая границы между небом и землей, ветер срывал с губ слова молитвы и забирал с собой в белую мглу. Что-то внутри Грэма шептало о зафиксированной вечности. Уилл схватился за голову, пальцы погрузились в спутанные, мокрые волосы. Четки упали в снег. Он осел на колени, бормоча молитву, раз за разом. «Ведь это помогало! Всегда помогало!» Когда он был ребёнком, подростком и… потом. Вера, вот на чем зыбилась жизнь Преподобного Отца Уилла Грэма. Вера… без неё он – никто: урод, больной с прогрессирующей душевной болезнью. Сумасшедший. Впервые произносить это слова было страшно. Но это было давно, много лет тому назад. И тогда Уилл справился: - Господи, направь меня на путь истинный, - Грэм подобрал четки и сжал скользкие бусины в кулаке. – Если такова твоя воля… «Я выберусь из этого занесенного снегом кошмара». На коленопреклонённого священника равнодушно смотрел уличный фонарь. Шел снег. ___ Государство-город Ватикан, Рим. - In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen, - рука с тяжелым перстнем осенила город в крестном знамении. Смуглая рука с мозолистыми, широкими ладонями. Рука воина, не прелата. Приближалось время вечерней молитвы. Итальянская зима зачастую снисходительна и тепла, как пожилая донна: она приласкает тебя остывшим, но по-прежнему ярким солнцем, она смоет осевшую пыль проливным дождем и заставит повязать теплый шарф поверх легкой куртки. Зима в Италии – это три месяца в предчувствии весны. Ватиканские сады знали это – и ждали своего часа, одаривая ступающих по ним клириков вечнозеленой травой на лужайках. Солнце только склонялось к закату, но на сады уже давно легла тень от собора святого Петра. - Тень легла на всех нас. Он смотрел на выходящих из Апостольского дворца туристов – последней туристической группы на сегодня – и даже не обернулся на голос подошедшего: - Мы нашли его, Ваше Превосходительство. Преподобный Уильям вскоре прибудет в Рим. Сдержанный, но удовлетворенный кивок: - Ступай. «В анналах Святого Престола сказано, что мы боролись с демонами и еретиками, ведьмами и одержимыми. В двадцать первом веке нам понадобились экзорцисты другого рода».