Темнее черного

      Говорят, что жизнь каждого человека предопределена. Будто любой выбранный тобой путь, предначертан судьбою, и в итоге все пойдет своим чередом, так, как должно быть. Это судьба. Но что будет, если размеренный ход твоей нелегкой жизни нарушится. Спокойствие споткнется об случайное, неловкое прикосновение тел. И все покатится к чертям собачим. Это тоже будет считаться судьбой? Даже если все происходящее будет неправильным, совсем неправильным. Аморальным.       Ты легкая, как пушинка, но кто ж знал что потом мне будет так тяжело… тяжело отстраниться от тебя. И какая нелегкая вообще понесла тебя в эту часть здания? Ведь я, как любой порядочный брат, должен оберегать свою младшую сестренку. И конечно же, должен поймать тебя, когда ты оступишься. И как ты удачно полетела вниз, как раз в тот момент когда я был уже рядом. Принять на себя, тот удар, это совсем не больно, во всяком случае, не больнее чем смотреть как страдаешь ты. Вот что невыносимо.       Какая-то фигня нехило прилетела мне в голову, по ходу дела, потому что я вновь возвращаю связь с реальностью, и понимаю что бессовестно развалился на своей сестре. И первой мыслью было: не пострадала ли Люси. И это нормально. Реакция моего мозга радует меня куда больше, чем реакция моего тела, на весьма двусмысленную позу, в которой мы оказались. И я уже готов был отстраниться, вскочить со скоростью света и умчаться куда-нибудь, где ты этого не увидишь и не почувствуешь, но твое легкое прикосновение лишило меня малейшей возможности пошевелиться. — Прости, — робко бросаешь ты, касаешься моего лица кончиками холодных пальцев, проведя вниз от лба до скулы. Я почувствовал нечто теплое и липкое. Кровь, само собой, голова-то у меня до сих пор кружится. А вставать никто из нас не спешит по ходу дела. Я не поднимаюсь, но и ты не протестуешь. И если бы у нашего разума была сигнализация, реагирующая на приближение фатальной ошибки, моя бы уже сигналила, что все D-люди вокруг сбежались.       Твое лицо, такое родное, и одновременно чужое, находится слишком близко к моему. Ты прижимаешься ко мне, одна секунда, момент, и твои губы касаются моей щеки. На них остается кровь. Твои губы. Моя кровь. Ты и я. Слишком тесно, слишком близко, слишком приятно. Неправильно.       Наверно жадность и голод в твоих глазах это нормально для одного из D-человека, но помимо этого, в твоем взгляде было что-то еще. Что-то, что силой оттолкнуло меня от тебя. Я вскочил как ошпаренный, пытаясь осознать, что произошло. Сейчас, еще пару мгновений, твой взгляд блуждает где-то в фантазиях, ты не видишь всей ситуации со стороны, как вижу я.       А потом осознание приходит и к тебе. Твои голубые глаза расширяются, рука метнулась к окровавленным губам. — Рано, я не… — ты запинаешься, почти плача. И почему это я чувствую себя виноватым? — Прости, я не хотела ничего дурного. — Ты пытаешься вытереть кровь с губ, но только размазываешь все по щеке и подбородку. — Да пофиг, — это не казалось странным — помочь своей сестре. Я стер красную жидкость с её лицо рукавом своей толстовки. Странной была реакция моего тело на случайное прикосновение. Просто косание кончиков пальцев твоей щеки, совсем легко, почти неощутимо, но я почувствовал. Это как удар под дых, весь воздух вышибло из легких. Черт возьми! Что сейчас происходит. Почему мое тело реагирует так, как не должно реагировать на Люси.       Но что самое страшное, это то что ты заметила. Может быть тоже почувствовала все это дерьмо. Но твое смущение уже скрыть не получилось. Отводишь взгляд, как будто от этого что-то изменится. Да от этого только хуже. Ситуация из ряда вон, когда я не могу понять, что чувства к родной сестре сейчас у меня совсем не братские. А какие-то грязные, мать вашу.       Этот момент что-то надломил во мне. В душе что-то хрустнуло, сломалось и со скрежетом покатилось в бездну. Я словно смотрел на себя со стороны. Все то время, когда мы были рядом, я держал тебя за руку, обнимал, утешал, сейчас это предстало передо мной в ином свете. И это было мерзко.       А еще то, что ты тоже это поняла. Ты увидела в наших отношениях ту же грязь, которую увидел я. Что это? Похоть? Страсть? И почему грань между этими чувствами и чувствами нормальных брата и сестры, так тонка? Я же просто хотел тебя защитить. А все покатилось к чертям собачьим.