Осколки надежды

- Сергей! - таким выкриком встретила меня Алеста и уперлась мне на плечи, наклоняя голову и закрывая мне обзор своей рыжей копной волос. Ее толчок был столь неожиданным и сильным, что я чуть не пролил на себя чай, но стол все же пострадал. Вин недовольно покачал головой и смотрел на растекающуюся лужу чая, чтобы она не потекла в его сторону. - Это потрясающе, Алеста, - сказал я, тоже следя за лужей. - Но ты могла быть немного поосторожнее. Я попытался как-то собрать ее волосы в единый пучок, чтобы они мне не мешались, так как лицо дампирки все еще было наклонено ко мне, но это у меня не получалось, так как некоторые кудри выпадали из моей руки, и мне приходилось заново делать эту процедуру. - Сергей, у тебя проблемы с руками, - сделала вывод Алеста и в один миг собрала волосы в хвост и быстро закрепила его. - Да, - опомнился Вин и с ухмылкой посмотрел на меня. - Надо тренировать руки. Алеста рассмеялась, а Алек прыснул, всматриваясь, куда-то в даль. Стефания же с Вестой мирно сидели и напряженно смотрели на расплескавшийся чай. Видимо он был интереснее нашего разговора. - Вин, - сказала осторожно Веста, дергая брата за руках, - лужа идет на меня. Друг отвлекся от нас Алестой и посмотрел на стол, а потом на сестру. - О боже, Веста, беги, спасайся, - сказал он шепотом, из-за чего получил убийственный взгляд, и исправился: - Мне все равно. Главное, чтобы не на меня. Сестра все не сводила взгляда с Вина, стараясь вызвать хоть каплю совести. Но эта идея была с самого начала обречена на провал. Стефания встала из-за стола, а я вопросительно посмотрел на нее, гадая, куда она и зачем встала. - Я за тряпкой, - сказала она, указав на стол. - А то тут всех зальет. Я кивнул, как будто моройка нуждалась в моем согласии, и указал Алесте на свободное место, чтобы она села и дала мне спокойно доесть. Дампирка так и сделала, чему я был рад. Она улыбалась во весь рот и всех оглядывала. Алек посмотрел на нее из-под лобья, пытаясь понять источник ее радости. - Что случилось? - Просто день отличный, - сказала дампирка и уставилась на Алека, все так же улыбаясь. - Нельзя быть счастливой? - задала она встречный вопрос, и Алек не ответил, утыкаясь в тарелку носом. Вот кто и был странным так это Алек. Большую часть времени, которую проводил с нами, он или спорил, или был угрюмым, хотя раньше с удовольствием участвовал в разговорах, выставлял свою молчаливость. Я не понимал, из-за чего у Алека такие перемены. Мне нужно быть таким, так как вокруг меня ходят сплетни, а многие даже не говорят, боясь, что прижму к стене и убью их, но в то же время насмехаясь надо мной. - Что с тобой, Алек? - спросил я у него, и тот поднял на меня глаза, словно не его спрашивали. - Просто паршиво, - ответил он. Вин уже хотел задать другой вопрос, видимо уточняющий, но Алек его прервал: - Это скоро пройдет. Бывает же такое со всеми. Больше мы не смели задавать вопросом, но Вин не перевел свой сосредоточенный взгляд с него. Может, он пытался рассмотреть его ауру? Но вряд ли морою такое под силу. Всю жизнь он загонял дух глубоко в себе и даже не пробовал тренировать его, так что Вин не мог видеть ауры даже при сильном желании. Стефания вернулась при напряженном молчание, что ей не понравилось, но Веста пыталась сгладить неловкость как могла. Весело улыбалась, говорила о какой-то чепухе, отобрав тряпку у девушки и начав вытирать стол. Никто больше и не пытался поддержать вид дружеской атмосферы. - Сергей! - остановил меня выкрик Стефании, но мне не хотелось ни с кем говорить, поэтому шел себе дальше. - Сергей, - настойчиво меня звали. - Хэзевей! Я остановился и развернулся на пятках, чтобы увидеть довольную Стефанию, идущую ко мне. Мое лицо не даже близко не выражало радость. - Я - Беликов, - прошипев, сказал я. - Беликов. Так трудно запомнить? - Я запомнила и с первого раза, - остановившись около меня, сказала Стефания. - Но по-другому ты бы не повернулся, а мне нужно быть точно уверенной в том, что ты примешь мое общество. Пусть и сам предлагал. Чем дольше говорила девушка, тем сильнее я запутывался. Я явно что-то упустил. Не желая показаться идиотом, небрежно задал вопрос: - Можно конкретнее? - Чердак, - просто ответила она, как будто это слово должно мне было дать множество информации, но чего не произошло. - И что "чердак"? С тобой все хорошо? - спросил я, пытаясь отогнать от себя вето непонимающего и переложить его на девушку. - Это с тобой все хорошо? Спортивный зал, тренировка - помнишь? - спросила она, пытаясь всколыхнуть мои воспоминания, и я кивнул. Грех не помнить такое. - И потом мы договорились, что помогу тебе убраться на чердаке, так как кому-то лень все делать одну и руки из одного место растут? Стефания, наверное, процитировала мою фразу, которую я сказал и благополучно забыл, поэтому решил не зацикливаться на этом и не опровергать слова. - Конечно, - сказал я, надеясь, что нисколько не переиграл. - Я все помню, и все в силе. Но я ни черта не помнил, что меня тревожило. Одно дело, когда мой мозг не запоминал яркие моменты, оставляя напоследок только вспышку, а другое дело, когда упускал такие простые моменты и даже ничего не оставляя. Это плохо. Очень плохо. Но я старался не показывать свою тревогу девушке, которая могла назадавать множество лишних вопросов, что, к сожалению, свойственно им. - Почему спрашиваешь посередине пустого коридора, когда у нас в одном классе урок? - задал я один из тупейших вопросов, чтобы скрыть свой страх. Девушка засмеялась и подошла ко мне ближе, говоря шепотом: - Ты что, Сергей. Увидят такую особу, как меня, с тобой - засмеют. - У тебя и так репутация не хороша, - напомнил я ей, намекая, что она и без моего общения в низах общества, да еще не очень хорошая известность отец, Адриан Ивашков, помогала ей в этом. -Так что терять нечего. Стефания еще раз засмеялась и пошла в класс, а я последовал за ней. За все время проведенное на уроке я все больше убеждался, что мне нравится эта моройка. Нравится, как она усердно что-то пишет или пытается заняться чем-нибудь на скучном уроке и просто рассматривает учителя, доску и все, что было перед ней. Как она, не задумываясь, проводит руками по своим волосам. И даже то, что она все делает с без эмоциональным лицом. Это было странно. Конечно, мне нравились девушки, без этого никак не обойтись. Но это было никак всегда. Это все, что я понимал. И мне захотелось от этого чувства избавится. Ненужны мне влюбленности, да и друзья правы. Можно в кого-угодно, например в Алесту, но никак не в Ивашкову. Во-первых, она моройка. Во-вторых, дочь Адриана. Пусть он мне и спас жизнь в далеком детстве, но мне он несильно нравился. И так можно перечислять до бесконечности. Я хотел избавится от интереса к Стефании, но не мог не признать, что ее улыбка была очаровательна, когда она взглянула на меня и по ее лицу было видно, что она не желает находится на скучном и никчемном уроке. - Так нельзя, - сказал я самому себе, отвернувшись от нее и уставившись на тетрадку, где были записаны несколько предложений к концу урока. Я только успел сосредоточиться, как на мою парту упала скомканная бумажка. Учитель повернулся на меня, но я не подал даже виду, что у меня на парте что-то лежит, так же продолжая выводить невидимые буквы над тетрадкой. Но как только он отвернулся обратно к доске, мои руки сразу схватили записку, быстро разворачивая ее. Надо что-то делать с нашим милым другом. Мне не надо было поворачиваться и изучать вокруг себя учеников, чтобы найти того, кто мне это прислал. Было и так ясно, что это не кто иной, как Вин. Я был не многословен и отправил только вопросительный знак, думая, что морой поймет, что он означает. Вин не понял, что это обозначает, так как ответил мне тем же знаком вопроса. Я закатил глаза и начал писать вопрос, хотя было лень это делать, но скрывал это под предлогом "хотел сэкономить листочек", который уже изрядно смялся. Кинув листочек обратно на парту, уставился на доску и встретился взглядом с преподавателем. - Еще раз увижу, зачитаю на весь класс, - пригрозил он нам. Я послушно кивнул, еле сдерживая улыбку, а со стороны Вина, которой тоже в упор смотрел на учителя, послышались звуки рвущейся бумаги. - Поговорить? - начали шептаться мы, когда все отвлеклись от нас. Я решительно помотал головой. "Поговорить" с Алеком не пройдет. Или он будет просто кивать головой, или же начнет размахивать кулаками. Ни первое, ни второе мне не нравится. - Намекнуть? - снова предложил друг, и я снова покачал головой. - Он просто сделает вид, что не понимает и не видит их. - Ударить пару раз? - отчаявшись, спросил Вин, уже не зная, что еще делать. Я сделал вид, что думаю насчет этого предложения. - Возьмем на рассмотрение. Вин улыбнулся, но мы оба понимали, что надо выяснить, что случилось, так как поведение Алека меня уже давным-давно смущает. Он все так же общается, но если заходит речь об Стефании или она находилась рядом, то он замолкал и о чем-то явно задумывался. Да и просто у него были времена, когда отходил от нас с Вином в сторону. - Вин, я все сделаю, - пообещал я другу. - Так что успокойся. Друг нервно засмеялся. - Тут наоборот надо приготовиться напрячь свой анус, а не расслабляться. Я думал, что смогу поговорить с Алеком днем, но он прошел относительно замечательно, так как мы с дампиром нормально общались, провели последнюю тренировку колошматя только лишь друг друга, и я даже поддался его один раз. Так что придраться было не к чему, а значит и разговор незачем было затевать. - Ты сейчас в церковь? - спросил он меня, завязывая шнурки на своих кроссовках. - Да, предпоследний раз помогу церкви и буду свободен. Друг засмеялся и встал с корточек. - Не представляю, чтобы ты убирался. Но с прошлого раза церковь вроде бы стоит, - оценил он состояние здания, даже не приближаясь к нему. - Если бы ты ходил на службы, то мог бы заценить мою уборку. Мы пошли в сторону Академии, сворачивая в по аллее. Я надеялся, что со Стефанией мы не договаривались встретиться, так как ничего не помнил, и что встретимся уже на чердаке. - Сергей, Бога нет, и верить в него чушь, - высказал он свое непоколебимое мнение. Наша компания всегда разделялась на два лагеря: одни ходили на службу и хоть как-то верили в Бога, а другие этого не делали и даже презирали. Алек с Алестой, а теперь и Стефания относились ко второй группе. Я, будучи воспитанным в семье Беликовых, которые ходили на каждую службу и веровали во Всевышнего, относился к первому лагерю. - Ну, про чушь. Это ты слишком, - сказал я, протягивая, думая: пойдет ли у нас спор или нет? - Каждый же во что-то верит, кто-то в инопланетян, кто-то в Бога. Алек остановился на развилке (нам нужно было идти в разные стороны) и посмотрел на меня, будто я сморозил глупость. - Тогда я верю в говорящую макаронину, которая появляется на Земле один раз в две тысячи лет и диктует, как себя вести. А еще она ходит по воде, - добавил он, а я пожал плечами. - Верь. Никто тебе не мешает, - ответил я на его нападки и, развернувшись, пошел прочь от него. Церковь встретила меня тишиной, что каждый мой шаг сопровождался эхом. Или я пришел раньше положенного времени, или наоборот позже. Решив, не слоняться по пустым рядам скамей и не ждать хоть какого-то признака жизни, я поднялся на верхе, на чердак, где должен был убираться. Я пришел позже. Это было понятно по Стефании, которая сидела на пыльном полу и листала старую церковную книгу. Она повернула ко мне голову и кивнула в знак приветствия. Я сделал то же самое, смотря, куда можно было кинуть свою спортивную сумку. Завидев кресло, поспешил туда. - Что читаем? - спросил я, отряхивая одежду от пыли, которую где-то уже подхватил. - Какую-то церковную книгу, - задумчиво ответила она мне. - Интересная. Я вскинул брови и посмотрел на ее каменное лицо, не веря, что это выражение лица означает - интересно. - Но там написано все, что и так всем известно, - резко захлопнув книгу, сказала Стефания и отложила ее в одну из коробок. Я хотел задать еще вопрос: про сто книга, но на него она уже ответила: - Немного про Дух. Я решил больше не задавать вопросов и перейти непосредственно к делу, чтобы быстрее его закончить. - И что нам нужно сделать? - Убрать пыль, - начала перечислять моройка, указывая на чердак, - разгрести книги, которые успели накопиться, в эти коробки и аккуратно потом поставить их. Я был рад, что в принципе нам нужно было сделать мало чего, и приступил к работе, взяв тряпку и начав смахивать пыль с полок. Опять настала тишина, разрушаемая грохотом книг, которые расфасовывала Стефания. Иногда меня напрягало, что девушка смотрела на меня, даже не смущаясь и не скрывая этого, но я делал вид, что не замечаю этого. Не замечаю ее напряженного лица, серьезных серых глаз и застывшие бледные руки над книгой. Поняв, что так работать не смогу, я резко повернулся и посмотрел на девушку. К моему удивлению, она не отвела взгляд, на ее лице не было даже признаков на смущение, испуг. - И как тебе живется во влиятельной семье, но зная, что никогда не будешь на их уровне? Неожиданный вопрос, который бы хотел проигнорировать, но на маленьком пыльном чердаке было сложно сделать вид, что я не расслышал и вообще сильно занят вытиранием пыли, что никак не мог отвлечься на разговоры. Вместо дерзкой фразы, я ответил нормально. - Не очень, - уклончиво ответил я. - Во-первых, все возлагают на меня надежды потрясающего стража. Я вырос в этой атмосфере, и представляешь мое разочарование, когда начал понимать, что не смогу удивить всех своей силой и быстротой, чтобы все до одного мною восхищались? - задал я риторический вопрос, начиная вяло вытирать пыль. - Детский разрушенные мечты, - сказала моройка. - Что может быть еще хуже этого? - Потеря памяти, жажда крови и строгий надзор надо мной. Я бы хотел так ответить на ее вопрос, но вместо этого промолчал и сказал совершенно другое: - Во-вторых, - просто продолжил я, - мне не хочется очернять свою семью, но что я делаю всегда. Страж Хэзевей и Беликов. Самые востребованные, уважаемые стражи нашего, прошлого и еще будущего поколения. А у них нерадивый сын, на которого кашлянешь - он сляжет, пнешь - кость сломаешь, под солнцем оставишь - в обморок грохнется, - в каждом моем слове был яд, который я с охотой выплевывал, а Стефании приходилось это слушать. - Если постараться, то все исправимо... - начала она, но я ее прервал, резко развернувшись. - Ничего не исправимо, - чуть ли не крикнул я на нее. - И Двор, и Академия кишат множествами слухами про меня, которые не играют мне на руку. Личное дело только и заполнено, что моими "подвигами". Все правы насчет того, что только бумажная работа мне светит. Я попытался успокоится, так как хотелось сейчас врезать в стенку кулаком и распсиховаться, но мне нельзя этого делать. Стефания все продолжал свои вопросы, не понимая, что надо остановится. - У тебя влиятельные родители, друг - сын правящей семьи Старая тема. Все уже знали, что при мне такого не надо обсуждать, но моройка этого не знала и никак не могла додуматься, что лучше бы ей замолчать. Я снова развернулся к ней и со спокойным лицом, сосредоточенным, серьезным взглядом посмотрел на нее. Как будто перепалка у меня сейчас была с Алестой, так как именно этим заканчиваются все наши ссоры. Серьезно посмотреть, тихо сказать, что так не стоит делать, и дампирка замолкала, послушно кивая. - Прекрати, - размеренно сказал я, облокачиваясь на коробки и нависая над моройкой, что ей пришлось задрать голову, чтобы смотреть на меня. - Замолчи и больше на эту тему со мной не заводи разговоров. Стефания, всматривалась в меня, нахмурив глаза, в которых я видел множество вопросов и недопониманий. Она открыла рот, но ничего не сказала. Я продолжал так же на ее смотреть, а в голове была только одна мысль. Замолчи. Замолчи. Этого не произошло. - Но... - Неуверенный голос моройки был очень хорошо слышен, будто Стефания щупала почву и думала: наступать или нет. Она наступила. - Но ведь это правда. Стоит тебе попросить, и твои родители все сделают за тебя. Я сжал руки на коробке, что побелели костяшки пальцев, и попытался еще раз ей доходчиво объяснить спокойным, размеренным голосом. - Хватит. Больше не поднимай эту тему. Моройка все продолжала смотреть на меня, но по ее лицу не было видно, что она поняла меня. Стефания нашла для себя кое-что другое интересное, и ей было уже не важно, какую тему затрагивала, что бесила меня этим. Она оборвала наш зрительный контакт и посмотрела куда-то в стенку. - Невероятно, - прошептала она, а я видел, как в ее голове крутили колесики, только вот мои совсем отказывали работать, и я ни черта не понимал. - Что невероятно? - спросил я. Секунда. И не было даже намека на раздраженность, злость к Стефании, только интерес. Девушка помотала головой и начала усердно заниматься книгами, складывая их в коробки. Было ясно, что мне ничего не раскроют, но что касается меня. Мне было не понятно ее поведение и то, что даже этот случай никак не повлиял на мой интерес к девушке. Вроде бы она меня взбесила, и я должен был немного недолюбливать ее из-за этого. Но нет, во мне осталось только одно чувство - интерес. Проклятый интерес. Мы дальше занялись уборкой, иногда о чем-то говоря, бросая комментарии по уборке или же своих мыслей. Никто больше и не пытался поднять тему про моих родителей или узнать, что такого произошло невероятного. "Может, она поняла, что я ей нравлюсь?" - всплыла в голове мысль, и мне стало тошно от нее. Девчачья эта мысль, наивная и украшенная в розовый цвет, от которой хочется передернутся и отрекаться от самого себя. Такие идиотские мысли в моей голове не должны больше всплывать. Звук, который был перемешан с удивлением и неким отвращением, отвлек меня от перестановки кресла обратно на свое законное место и заставил посмотреть на Стефанию. Она нагнулась и что-то достала из-под единственной кучи аккуратно сложенных книг, которая была изначально тут. Я сдержал смех, который прекратился в смешок, увидев, что было у нее в руке. - Это же церковь, - начала возмущаться она, что меня рассмешило еще больше. - Как можно заниматься сексом на чердаке церкви. Я поставил кресло и облокотился на него, смотря на девушку, которая все еще смотрела на пачку презервативов так, как будто видит его в первые в своей жизни. - А где еще свои любовные утехи проводить? - спросил я. - Так что положи обратно. Стефания повернулась ко мне, подняв одну бровь и элегантно держа пачку двумя пальцами. - Твое что ли раз так забоишься? - Конечно, - усмехнувшись ответил я. - А ты думала, что позвал тебя с собой убираться? Наивная моройка. Я подошел к ней, спокойно взял пачку, при этом смотря на нее, как наученный, и положил их обратно на место. - Лучше презервативы за книжками, и секс в церкви, чем ранняя беременность, - философски сказал я. - А для таких дел существуют в Академии только два места. Стефания опять вскинула брови, а в ее мыслях я стал неукротимым мачо, у которого везде припрятаны презервативы и который знает все доступные места. Мне это нравилось, так что даже не попытался как-то их опровергнуть. - Ловелас недоделанный, - сказала она, оглядывая меня с ног до головы. - Может, страж я плохой, но... Смех Стефании меня прервал, а я самоуверенно продолжал смотреть на нее. - Только давай без рекламы, - сказала она. - Все видно и невооруженным взглядом. Девушка перестала улыбаться, но ее лицо освещала улыбка. - И что же видно? - спросил я, зная, что ответит сарказмом, но хотелось бы услышать похвалу в свою сторону. Неожиданно, но она это сделала. - Все. Твой торс, спину, руки, - начала перечислять она, смотря на меня и указывая, будто я кусок мяса, а она тыкает, что и как отрубить. Но на это я решил не обращаться внимания и просто наслаждаться комплиментами в свою сторону. - Пока что хватит, - сказала она, немного отходя от меня. Я посмотрел на нее и увидел, что она смутилась. Мне понравилось видеть еще какие-то эмоции на ее лицо, кроме самоуверенности, удивления и еще скупого арсенала. - Ты смутилась, - решил высказать я ей свое открытие, и моройка замотала головой. - А еще отрицаешь, значит,это смущение личного характера. - Нет, все не так, - начала Стефания, а я продолжал загонять ее в угол, применяя ее же методы психоанализа. - Да, все так, - торжественно сделал я вывод и поднял голову. Стефания облокотилась спиной об стенку, скрестив руки на груди и сверля меня взглядом. - А ты говорила, что я не могу анализировать, а оказывается умею. Ты рада? - улыбаясь, спросил я, нависая над ней. Девушка продолжила зажиматься. Все, что я говорил было шуткой, но видимо это смущение и вправду было личным, раз сейчас она хотела меня буквально убить и испепелить взглядом. Я же гордо улыбался и смотрел на нее. - Рада, - недовольно буркнула она, а моя улыбка стала шире.