Зов моря

“Уже перед самым концом дежурства, когда он опять заглянул в коридор, ему померещилось, что к пещере приближаются два чуть заметно мерцающих огонька... Он встал и больше уже не садился, пока его не сменил Леголас”. Властелин Колец. Братство кольца. Путешествие во тьме. Светильник Гэндальфа едва рассеивал непроглядную тьму одной из пещер морийской утробы. Леголас сменил в дозоре Фродо, как никто понимая, сколь неуютно полурослику в плену глухих каменных стен. Темнота, прячущаяся за поворотами бесконечных коридоров, устрашила бы всякого, не жившего в подгорных чертогах. Устраиваясь на ночлег, маленький Хранитель взглянул на эльфа с благодарностью и облегчением, точно ободряя себя, что мимо нового стража уж точно не проскочит и мышь. Вспоминая полурослика Бильбо, Леголас вновь дивился, сколь стойкими оказывались подобные ему создания. Опасность, носимая на собственной шее, пугала Фродо куда меньше темных коридоров, хотя даже Гэндальф предпочел бы оказаться запертым в пещерах на добрую пару сотен лет, лишь бы не прикасаться к вплавленной в золото Злобе. Устроив лук и колчан так, чтобы в любой момент успеть выпустить стрелу, эльф замер, не смыкая глаз. Он смотрел в окружавший полумрак и прислушивался к тишине, непроницаемой для любого уха, кроме эльфийского. Мория поражала воображение даже теперь. Легко представить, сколь прекрасными и величественными были её чертоги, пока разрушительная сила не повергла их в разорение и запустение. Каждый камень шептал о несметных сокровищах, помнил о мастерстве наугрим и великих трудах их рук, преобразивших эти пещеры. Пустота залов в дуновении сквозняков рассказывала об огне и смерти, о скверне, принесенной орками. Не все различалось из скорбного шепота, обращенного к Гимли, но даже эльфу было ясно, что стены Мории навек чужды оркам и троллям, захватившим её. Каждый камень и отзвук эха ждал освобождения от захватчиков, и был готов в любой момент предупредить путников об опасности. В омертвелом королевстве тьма оставалось живой. Леголас распознавал в шорохах нечто, не похожее ни на шаги, ни на поступь зверя. Тот, кто крался во мраке, был слаб и труслив, но имел знакомую коварную повадку - выжидать, пока доброта не обернется беспечностью, чтобы отважиться напасть. Когда-то они могли позволить себе беспечность, но не теперь. Вздохнув, Леголас тихо пропел, рассеивая вязкую тишину: ...И смех ее в тиши лесной Звенел, как птичья трель. Но засыпает серый прах Следы ее шагов. Ушла - и сгинула в горах...* Горло судорожно сдавило, и голос пресекся. После битвы у Эребора закончить печальную историю о Нимродель не удалось ни разу, хотя куплет накрепко запечатлелся в памяти. Тауриэль… Скорбь отозвалась ноющей болью потревоженной раны и замерла одновременно с шорохами во мраке. Расчет оказался верным. Тот, кто шлепал босиком по камням, услышал песню и затих. Теперь он не выдавал себя даже дыханием, но вряд ли ушел звать сообщников. Звать ему было некого. Это не орк. - Кто она? Та, о ком ты не говоришь, - звук эльфийской речи прозвучал в стенах Мории чужеродно. Вытянувшись на походном одеяле и прикрыв глаза, Арагорн внимательно смотрел на друга. Сон дунадана нельзя было потревожить тихой песней. Эстеля лишала покоя тревога и тоска, понятная Леголасу - печаль разлуки с той, что всех дороже. Став братьями по оружию, эльф и адан понимали друг друга как никто, но никогда прежде не заводили такого разговора. Помолчав, Леголас ответил в тон другу на синдарине. - Её имя Тауриэль. Она была одним из наших капитанов. Её больше нет в Средиземье. --- *слова "Баллада о Нимродэль", Дж. Р. Р. Толкина