Три ошибки дочери старого кукольника, или Тайна золотого ключика

Боже мой, дорогой мой терпеливый читатель, кто только не говорил с тобою со страниц этой повести – домовый сверчок, театральные куклы, столяр-пьяница и даже, извините, длинноухий осел – а вот теперь и я. Но чаще других обращался к тебе странный тип – сторонний наблюдатель, склонный к избыточным ахам и вздохам, как уместным, так и не вполне, пристрастный и лукавый, чрезмерно увлекающийся тяжеловесными и пафосными словесными конструкциями. Он и сейчас все еще – я чувствую – где-то поблизости. Да и ладно, пусть его. Все равно уже недолго осталось – ведь повесть наша на этом кончается. Она вышла грустной, что поделать, любезный читатель, но до веселой истории с того места, где мы оставили наших героев, остается еще пятнадцать лет. И ты знаешь эту историю лучше меня, без сомнения. Это совсем другая история. Автору же остается сделать то, о чем он мечтал на протяжении всего повествования – попросить прощения у всех, чьим искусством и талантом он питался в процессе написания этой повести, у тех, кому в действительности – им и только им одним – принадлежат герои, образы, идеи и предметы, прошедшие перед нами на этих страницах, а также у тебя, мой терпеливый читатель. Простите.