С неба свалился

Никогда еще мне не было так волнительно и страшно. Я шел по Москве в последний раз, впитывая каждый ее суетной звук и каждый запах. Чтобы остался в памяти как можно дольше. Я не взял с собой телефон, оставил в прихожей на тумбочке. Это я помнил пронзительно и ярко. Как и Ирку, пустившую все же слезу, как и теплую макушку Рыжего Пуза, которую я поцеловал на прощание. В память врезалась обшарпанность подъезда, полированные до блеска поручни старого вагона в метро, улыбчивая маленькая девочка с игрушечным щенком. Такие обыденные мелочи вдруг показались важными. Я ничего не забирал с собой, только вещи, коорые влезли в мой небольшой рюкзак. Все воспоминания лежали в боковом кармане: мои фотографии и музыка на большой флешке. Возможно, потом найдется способ извлечь оттуда информацию. Я фактически стирал всю свою жизнь. Было немного жаль, что я не смогу узнать, как Земля будет жить без меня. Я оставлял все, Ирку и Пузо, мечты съездить на Байкал, качели во дворе, где я рос. Хорошего было, на самом деле, много, и тут я завидовал Зоулу, которому было просто нечего терять. Он тоже волновался, но совсем иначе. А вот Геннадий Львович выглядел поразительно спокойно. — Ну что? Посидим на дорожку, — вздохнул он и, поймав вопросительный взгляд Зоулу, пояснил. — Есть у нас такая традиция. Да начнем комедию. Я вдруг понял, какая это глупая традиция: за ту минуту, что мы сидели, я весь извелся. — Ну что, начнем? — спросил Геннадий Львович и, распахнув дверь в камеру Зоулу, закричал: — Помогите! Он бросился вперед, как мог быстро. Я никак не ожидал, что один из двух охранников просто ломанется прочь. Зато второй вспомнил, что у него есть оружие, уверенным движением достал пистолет, рукой задвинул за себя Геннадия Львовича. И вот мир сжался до размеров пистолетного дула, наставленного на нас. Застыл, словно поставленный на паузу. Я успел разглядеть, как медленно движется палец, нажимающий курок, и как рука против воли дергается вниз. А потом мир будто включили обратно. Прогремел выстрел, разбилось стекло кабинета справа от нас. Осколки рассыпались брызгами. Охранник, все же попавший под «гипноз», оцепенел и уронил пистолет. Геннадий Львович ободряюще улыбнулся нам из-за спины охранника. В одной улыбке все и «прощайте», и «удачи», и даже немного сожаления, как у родителя, отпускающего ребенка во взрослую жизнь. Я невольно думаю о том, какие красивые кадры записали камеры наблюдения, пока мы с Зоулу несемся к катеру. Зоулу натянул на себя заранее припрятанную в катере теплую одежду и плюхнулся за штурвал. Пока он заводил катер, я успел нажать кнопку, открывающую двери ангара. Запрыгнул практически на ходу. Створки на потолке еще не успели открыться полностью, прежде чем мы выскочили из ангара. Охранники, сторожившие «якобы завод», ожидаемо ничего не заметили. Как дышать я вспомнил, когда мы уже вылетели из Москвы и под днищем катера мелькали коттеджные поселки. Я сидел, не понимая практически ничего, пока мы не снизили скорость. Катер удивительно тихо замурлыкал. Мое сердце билось гораздо громче, а кровь все еще закипала от адреналина. Меня трясло, теперь, когда все уже кончилось, эмоции не могли найти другого выхода. — Где-то здесь? — спросил Зоулу, вглядываясь в темноту. — Судя по навигатору, да, — ответил я, с трудом отрывая от кресла вспотевшую ладонь, я указал пальцем, — вот река. Ищи зеленую крышу, я ничего не вижу. Я и правда ничего не видел, блеск реки мои глаза еще различали… Оставалось надеяться на почти кошачье зрение Зоулу. — Вот, кажется, здесь, — он указал куда-то в темноту и начал снижаться. Мы сели с предельной аккуратностью: между яблоней и сельским туалетом. — Макс, над чем ты хихикаешь? — Зоулу тоже заулыбался, растеряно, не вполне понимая, в чем дело. — Да так, место ты отличное выбрал, чтобы сесть. Надеюсь, мы дом не перепутали. А то выползут сейчас дачники, а у них космический корабль возле уличного туалета, — я уже не мог сдержать смеха, а Зоулу сидел в полном замешательстве. — Открывай двери, выходим… — выдохнул я. И по-настоящему спокойно стало, когда я встал на траву. — Как необычно, с ума сойти, — Зоулу же обычный газон привел в небывалый восторг. Он трогал траву руками, щупал листву, бродил по двору как… инопланетянин. А на бочку для полива огорода, полную наверняка мутной зеленоватой воды, он смотрел как на сундук золота. — Подожди, не пей оттуда! — я остановил Зоулу, уже собиравшегося наглотаться этого. — Это для растений. В доме для нас в бутылках есть. — Зара! — вдруг мы услышали незнакомый женский голос. Луч фонарика скользнул за наш забор, Зоулу успел накинуть капюшон, прежде чем свет ударил нам в глаза. А следом незнакомая, едва различимая в темноте девушка спросила: — Вы тут овчарку не видели? — Нет, — опешив, ответил я. И стало вдруг смешно, что она не поняла даже, что только что посветила в лицо инопланетянину и на бок космического корабля. Мы были на волосок от такого нелепого провала. — Точно не забегала? Да куда эта сволочь делась… Зарааааа! Зарочка! Иди сюда, скотина тупая! — и таким ласковым голосом… Девушка побрела дальше, будя своим зовом спящий дачный поселок. Главное, чтоб та самая Зарочка не выскочила сейчас из кустов какой-нибудь малины и не укусила Зоулу за хвост. Мы нашли ключ от домика в старом умывальнике, с трудом открыли дверь, едва не выломав ее, зажгли свет. Зоулу смотрелся просто потрясающе нелепо на фоне ковра на стене, рядом с ламповым телевизором, среди старой советской мебели. Здесь пахло дачей — деревом, пылью с ковра, ненужными старыми книгами, и пионами за окном и масляным обогревателем, который я сразу включил в розетку. Я поставил чайник, а Зоулу плеснул себе прохладной воды в граненый стакан, который в его когтистой лапе смотрелся просто дико. — Перекусим и спать? — предложил я. — Пожалуй, да, — согласился Зоулу, — я хотел бы улететь завтра. — Уже? Ты думаешь, достаточно поправился? — Чтобы долететь до Воктарсы - вполне. У вас здорово, но меня беспокоит возможность погони, чем скорее мы сможем убраться, чем лучше. — Жаль, я хотел показать тебе реку следующей ночью. — Я бы тоже хотел побыть тут подольше, но… нет. Хочется туда, где по-настоящему безопасно. Да и днем его надо маскировать, не хочу разряжать «хамелеона» просто так. А мне эта дача казалась едва ли не самым безопасным местом на земле. Маленький захламленный домик, уютно освещенный одинокой лампой. А за окном сверчки и заунывное «Зарочка, иди сюда!» Как в детстве, когда все казалось куда более безопасным и простым, чем есть на самом деле. Мы пили чай молча, каждый погрузившись в свои мысли. Что было в голове у Зоулу я даже не представляю. Зоулу так и не увидел реку, хотя она была так близко. Я так и не увидел Байкал, и никогда уже не увижу. Как не успел встретиться с одногруппниками, позвавшими меня выпить пивка в эту субботу. Возможно, где-то в брошенной мной квартире на тумбе разрывается мой телефон. Может, у Иры сломался кран на кухне, а я ей уже не помогу. Прощай, земля, все. Дико было осознавать себя несуществующим. Но в то же время волновало предстоящее путешествие, предвкушение как в детстве. Хотелось рвануть уже навстречу большому-большому миру. С этими странными мыслями я лег в постель к уже дремавшему Зоулу, поцеловал его в губы и, потеснее прижавшись, обхватил руками. Он улыбнулся сквозь сон. И теперь я ничуть не жалел обо всем, что оставляю здесь. Проснулись почти на рассвете, первые лучи солнца еще готовились озарить мир. На улице было свежо и туманно. Первым делом я выключил обогреватель, не хватало еще сжечь дачу на прощание. Выключил свет, запер дверь, убрал ключ. Смотрю — в кустах сидит котенок. Маленький бедный облезлый зверик, каких Ира собирает на улице просто коробками. А этот сидит и смотрит на наш катер. — Ты откуда здесь? — Это кот? Какой необычный, — Зоулу отвлекся от проверки катера. — Его можно потрогать? — Можно. Но боюсь, он потом не отвяжется. А улетать под душераздирающие вопли бездомного котенка я не хочу, — да и сейчас я чувствовал себя последним подлецом. Я бы, наверное, принес его домой, но я даже не знаю, где теперь мой дом. — Он ничей? Может, заберем? Смотри, там еще один! Я глянул, а котенок-то не один. — Там еще четверо. Такое чувство, как будто их выкинули. — Хватай всех. На Воктарсе продадим. Макс, я серьезно. За инопланетных зверей можно хорошие деньги выручить. Любят богачи держать всякую экзотику у себя дома, им хорошо будет. Хватай их, пока не разбежались. — Куда их хватать? — я задал вопрос скорее себе. О, ведро! — Кыс-кыс-кыс. Котята, действительно, были, видимо, домашние, голодные и перепуганные. Перекрикивая друг друга, они дружно рванули ко мне. И вот я сижу на сиденье катера, держа ведро с котами, пытаюсь не дать им разбежаться по салону. Немножко не так я себе представлял прощание с Землей, чуть романтичнее. Ровно на пять голосящих котов романтичнее. Но катер уже оторвался от земли и мчался вертикально вверх, и только краем глаза я замечал первые отблески солнца в речной воде, оставшейся позади.