Когда-нибудь, прелестное созданье, Я стану для тебя воспоминаньем, Там, в памяти твоей голубоокой, Затерянным — так далеко-далеко. Забудешь ты мой профиль горбоносый, И лоб в апофеозе папиросы, И вечный смех мой, коим всех морочу, И сотню — на руке моей рабочей — Серебряных перстней, чердак-каюту, Моих бумаг божественную смуту... Как в страшный год, возвышены бедою, Ты — маленькой была, я — молодою. ©Марина Цветаева
Вера открыла дверцу холодильника и мрачно посмотрела внутрь. - Хватит хлопать дверью, - грозно произнес Володя, снимая фартук. – Я переоденусь, и едем, - мужчина бросил его на стул и вышел. Девушка вздохнула. Раздражительность напарника начинала действовать ей на нервы. Она не понимала, чем её общество так не нравилось ему. Вроде не глупая, глупых вопросов не задавала, беседу поддержать могла. А повару все равно не нравилось. Вера снова открыла холодильник, взяла кусочек моркови с салата, который Володя так долго украшал и назло ему, съела его. «Ненормальный», - заключила девушка, выходя в холл. Она быстро прошла мимо мельтешащих под ногами младшеклассников и вышла на улицу. Глубокий вдох и морозный воздух завладел легкими, освобождая их от духоты классов и пыли. На душе сразу стало легче, сердце забилось быстрее, на щеках появился румянец. Хотелось стоять здесь и наслаждаться солнечной, морозной погодой, а не ждать вечно недовольного напарника, чтобы поехать к черту на куличики к еще более не довольному начальнику. Мимо проходящий мужчина случайно задел её плечом, еле державших на ногах после длительной пробежки. Вера не удержалась и, поскользнувшись на месте, упала на снег. - Вот черт, - воскликнула девушка, смотря на ладонь, которую как-то умудрилась ободрать. - Извините, - невинно ойкнул мужчина, он присел на корточки и подал ей руку, - поднимайтесь скорее, не сидите на снегу. Вера бегло осмотрела «виновника торжества», это был тот самый новых математик, которого Анна ей так старательно описывала в столовой, и только потом подала ему руку. - А вас по сторонам смотреть не учили? – недовольно пробурчала она, мысленно сравнив себя с Володей, который так же ворчал. - Учили, потому и смотрю по сторонам, а вы прямо по курсу стояли, - жизнерадостно объяснил он. – Кирилл Евгеньевич, для вас можно просто Кирилл, - мужчина снова подал ей руку. - Вера неваляшка, для вас можно просто Вера, - усмехнулась она, пожав ему руку. Кирилл засмеялся. - Ну, до встречи, неваляшка, - он засмеялся еще громче и зашел в здание. Вера выдохнула столп пара. «Неваляшка? – чуть ли не плача подумала она. – Ну, какая, к черту, неваляшка!» - Ты идешь? – Володя быстро пролетел мимо напарницы к машине. - Иду, Ваше высочество! – девушка отряхнулась и села в машину. Дорогу до дома Князева они провели молча. Девушка все думала об этом новом учителе, а мужчина не желал говорить о чем-либо кроме дочери и Маши, но Вера была не тем человеком, с которым он стремился обсудить свои насущные проблемы. Кирилл показался Вере странным. Мужчина был слишком радостным, будто бы старательно скрывал, что-то окружающих. За глупой улыбкой и беспечностью. Володя даже не обратил внимания на «новичка». Он стал не так внимателен как раньше. Теперь не шарахался своей тени и всех новоприбывших. Нет. Теперь он искал в новых лицах давно забытое прошлое, боясь, что снова не узнает Алису в одном из «костюмов». Глупости конечно. Алиса была одной единственной. Во что бы, она не оделась, отец узнал бы её. По крайней мере, постарался бы это сделать. - Ну, посмотри, какая красота, - засмеялся мужчина, оглядываясь вокруг. Большое колесо обозрения довезло их кабинку до самой вершины и застыло на месте, позволяя гостям осмотреть пейзаж. - Посмотри, - снова засмеялся он. Маленькая девочка сделала шаг вперед, но тут же прижалась спиной к отцу. - А если я упаду. Вдруг я упаду, - чуть ли плача пробормотала она, упрямо смотря в пол. - То я тебя поймаю, - Володя улыбнулся. – И буду держать, крепко-крепко. - И никуда не отпустишь? – Алиса наивно захлопала большими глазами. - Никуда, - пообещал мужчина. Он посадил дочку на скамейку и, наконец, заставил её посмотреть на красивый пейзаж. Все правильно. Так и должно быть. Для отца дочка всегда будет самым дорогим человеком. Она затмит собой и жену и мать. Она встанет на первое место, требуя чтобы вся любовь, все тепло доставалось ей. Между отцом и дочерью всегда есть особая связь. Она нерушима. Она работает на огромных расстояниях. Глушит сигнал телефона, создает помехи в скайпе. Она выше всего этого. Только сейчас Володя вдруг понял, что только благодаря ей держался все эти годы. Сражался, потому что понимал, что в случае поражения больно будет не ему одному. «Я обещал, что никуда не отпущу тебя, и я сдержу слово!» Его рука дрогнула, и машина слегка ушла в сторону. Володя покосился на Веру. Девушка тоже думала о чем-то своем, потому не заметила этой слабости. Он глубоко вздохнул и заехал в калитку особняка Князева. Они вышли из машины и вошли в дом. Борис, ожидающий их в кабинете, был уже на взводе. Но ни слова не сказал работникам по поводу того, что они долго ехали. - Что за спешка, почему вы вырвали нас с задания? – сходу начал Володя. - Ты стал слишком раздражителен, - спокойной произнес Борис, постукивая ручкой по поверхности стола. – Садитесь, я все расскажу. Мужчина включил проектор пультом и заставил работников обратить на него внимание. - Одной из гостей в дома Валентина была Анна Кьуи, слышали о ней? Вера посмотрела на Володю, который не проявил никаких эмоций, и кивнула. - Персонал не очень радостно отзывался о ней, - добавила она вслух, боясь задеть чувство Володи. Почему-то девушка чувствовала, что мужчина не хочет отвечать начальнику. Особенно об этой гостье. На стене появилось изображение Анны. - Именно она представляла для вас прямую опасность. До меня дошла информация, что раньше она преподавала в Логосе, почему вы умолчали об этом? Вера взволнованно посмотрела на Володю. Князев был серьезен как никогда, будто бы исход их миссии стоял на кону. - Никто ни о чем не молчал, - прокашлявшись, вступил Володя, смотря на стену. – Я говорил вам о новой учительнице биологии. Как мне показалось, опасности она не представляла, ни в чем сомнительном замечена не была. Несколько месяцев назад её убили. Об этом вы тоже знал, - Володя деловито пожал плечами. - Ладно, - вздохнул Борис. И он, и Вера видели, что повар что-то скрывает, но не стали расспрашивать. – Начну с самого начала. В криминальных кругах она известна, как Анна Кьуи. Помимо него есть еще ряд «Кличек»: Кобра, Невеста палача, Даймона. На мушку полиции она попала в возрасте шестнадцати лет. К тому моменту считалась лучшим киллером города. В течении года они пытались поймать её, но ничего не вышло. Каждый раз она дразнила полицию. Будто бы случайно попадалась на камеры наблюдения, показывалась свидетелям, но лица никогда не открывала, это и осложняло поиск. Через несколько лет она пропала «с радаров», не смотря на то, что могла занять место отца и стать главой преступного мира. Меня очень настораживает тот факт, что она снова появилась спустя столько лет. - Она мастер своего дела, - заметила Вера, смотря на фотографии, которые листал Князев. Было видно, что к каждой жертве она находила индивидуальный подход. Винтовкой и прицелом все не ограничивалось. - Да, невозможно было проследить её подчерк. Она очень жестока, потому это и заставляет задуматься. Работая на Ингрид, она перережет пол Москвы. Володя вдохнул и выдохнул. Сейчас был один из тех моментов, когда человек дышит, как можно глубже, понимая, что еще немного и заплачет. Маша вышла на кухню, открыла один из многочисленных шкафчиков, достала оттуда бутылку виски и отхлебнула прямо из горла, открыв её. Девушка поморщилась. - Пить в одиночестве – алкоголизм, - послышался чей-то тихий голос. Она повернулась и посмотрела на дверь, ведущую на веранду. Маша отпила еще и вышла на улицу. Оперевшись на деревянные перила стояла Алиса, всматриваясь в ночь. Девушка облегченно вздохнула и присела прямо на ступеньки. Несколько секунд они молча смотрели на сад, за которым мать Маши так кропотливо ухаживала. - Я думала, что тебе пора спать, - отшутилась Маша, отхлебывая из бутылки. - А я думала, что твой врач запретил тебе пить, - задумчиво ответила девушка. - Ты мой врач, - девушка отставила бутылку в сторону. Она почувствовала, как в горле противно запершило. Столько не пить и вдруг сразу полбутылки залпом. Сразу ожог. - То-то и оно, - кивнула Алиса. Маша засмеялась. Алкоголь уже подействовал, и глаза накрыло пеленой тумана. - Ты же пришла не для того, чтобы прочитать мне лекцию о вреде алкоголя. Алиса вздохнула. - Почему я должна прийти зачем-то? Может, я просто так, в гости. - Ночью, в гости, - Маша посмотрела на неё, как на ненормальную. Алиса усмехнулась. Где-то в садике тихо шумели ночные птички, журчал декоративный фонтан, который не замерзал стараниями хозяйки, между деревьев завывал ветер, не умевший забираться под крышу веранды. Маша сидела на деревянных ступенях в спортивных штанах и футболке, не думая мерзнуть. Девушка закурила и, кажется, согрелась еще больше. - Я не понимаю, что происходит, - начала она, затягиваясь. – Стоило моей жизни устаканиться, как все снова перевернулось с ног на голову. Алиса молча кивнула. Именно за этим она и пришла сюда. Маше давно пора кому-то выговориться. Кто-то должен направить её в нужное русло. - Ты не рада тому, что нашла сына? - Рада, - на выдохе произнесла девушка. – Просто, - она осеклась, - мне нигде нет места. Из меня получилась просто никудышная жена и мать. Да и добро я могу нести только через убийства. – Девушка вздохнула и покачала головой. – Дима смог вырвать меня из этого мира, направил в русло, где я могла помогать людям, не убивая, подарил мне сына, чтобы дать понять, что я человек, а не орудие для убийств. А что получилось в итоге? – Маша подняла голову и посмотрела в глаза Алисы. – Стоило ему умереть, и я теряю сына, два года провожу в состоянии овоща. В состоянии, из которого выхожу только благодаря тебе, Соне. Потом возвращаюсь в тихую жизнь и снова убийства. - Ты прекрасная мать, просто не понимаешь, что можешь быть счастлива и без мужа. Дима умер. Если бы ты отпустила его, то не зациклила бы дочь на отце. Сейчас ты нужна ей, как никогда. Её сила проявилась на полную мощность. Вспомни, как тебе было страшно. Наташа, конечно, помогает ей, но это не вечное удовольствие. Ей надо научиться… - Я знаю, - перебила её Маша. – Я во всем виновата, но ничего не могу поделать с собой. Игра закончена. Я проиграла. Соня ненавидит меня, думая, что Максима я люблю больше, Максим скоро поймет, что мать из меня никудышная, да еще и узнает, сколько крови на моих руках. А единственный мужчина, с которым я могла бы быть, уже проклял меня за то, что разыграла свою смерть. Я уверена. Я умираю каждый день в ожидании кого-нибудь, кто спас бы меня, при этом отчаянно отталкивая всех, кто пытается это сделать. Алиса наклонилась, протянула ей свою руку и заглянула прямо в глаза. - Я пообещала, что никогда тебя не отпущу. И никогда не отпускала. Маша схватилась за её мизинец своим, как за спасательный круг. Это обещала ей не она, а Света. Её лучшая подруга. Та, с которой они так много пережили. Которая поддерживала её во время обоих беременностей, которая знала, как на самом деле беззащитна Маша. Клятва перешла по наследству. Муж, похоже, тоже. Если бы Маша знала, чей Володя муж то не торопилась бы влюбляться в него. Теперь она чувствовала за собой двойное предательство, перед покойным мужем и покойной подругой. - Живи, не думая о том, что духи разозлятся, - словно прочитав её мысли, заговорила Алиса. – Мертвые не имеют привычки злиться. Есть только ярость, жажда мести, которая поглощает их и заставляет скитаться по земле. Но не ты причина той ярости, а тот, кто убил их. Алиса отпрянула. - Иди к дочери, сегодня она закатила тебе неплохую истерику. Она должна понять, что ты сможешь защитить её от призраков иначе, дела плохи. Они сожрут её, - девушка подняла с пола бутылку. – Если из-за твоего образа жизни у тебя опять заноет старая рана, ко мне не приходи, - строго произнесла она. – Если еще раньше помрешь, за лекарством в подземелье снова попрешься сама. Маша возмущенно выдохнула. - Да, вот за это я на тебя обиделась! Заставить обгоревшего человека идти в подземелье за лекарством! - Слушай, ты обгоревшая сделала то, что здоровые люди сделать не в состоянии! Пройти мимо охраны, забрать лекарство и уйти, как ни в чем не бывало. А принимать его тебе не впервой. Алиса вошла в дом и скрылась из виду вместе с бутылкой, которая вскоре окажется на помойке. - Могла бы хоть бутылку оставить, он же коллекционный! – девушка встала на ноги, её еще немного пошатывало. Сплошной волной нахлынуло чувство вины, на этот раз перед живыми. Перед Володей, которого она предала, которого по-настоящему полюбила, но ушла, по первому зову бывшего босса, лишь потому, что не могла иначе, не могла жить без убийств. Перед Алисой, которой она должна была заменить мать, как когда-то и обещала подруге, но получилось все наоборот. В свои семнадцать девушка была старше их всех вместе взятых. Перед Максимом, которого не хотел разочаровывать. Перед Соней, которая уже официально считала, что для матери она пустое место. Ночь обещала быть долгой.Бесшумно ходили по дому, Не ждали уже ничего. Меня привели к больному, И я не узнала его. Он сказал: «Теперь, слава Богу, — И еще задумчивей стал. Давно мне пора в дорогу, Я только тебя поджидал. Так меня ты в бреду тревожишь, Все слова твои берегу. Скажи: ты простить не можешь?» И я сказала: «Могу». Казалось, стены сияли От пола до потолка. На шелковом одеяле Сухая лежала рука. А закинутый профиль хищный Стал так страшно тяжел и груб, И было дыханья не слышно У искусанных темных губ. Но вдруг последняя сила В синих глазах ожила: «Хорошо, что ты отпустила, Не всегда ты доброй была». И стало лицо моложе, Я опять узнала его И сказала: «Господи Боже, Прими раба твоего». Июль 1914 Слепнево ©Анна Ахматова