Снегурочка

Итак, к десяти вечера у нас был накрыт стол: оливье без майонеза, который так никто и не купил, отварная курица с отломанной ногой (Ирка кормила Кота), мандарины в дуршлаге, сырная нарезка, половинка столичного хлеба, четыре бутылки шампанского, остатки коньяка и целая кастрюля бульона. Дядя Паша с аппетитом жевал бутерброд с сыром, запивая это дело винцом. - Может, телевизер включим? - спросил он. Я щелкнула пультом, и мы уставились в небольшой мерцающий экран. "Иван Васильевич меняет профессию" поглотил наш разум минут на пятнадцать. Потом я, оторвавшись от экрана, отправилась в гостиную, разведать, как там Кот. Кота в гостиной не нашлось. - Кот! Эй, Ко-от! Шкварка серая, ты где? - звала я, бродя по квартире. На подходе к туалету меня перемкнуло, что для него хорошо бы приготовить лоток. Я снова полезла на антресоли, выудила оттуда старый кювет для фотографий. Нарвав туда старых газет, я поставила его в туалет. - Кот, царский горшок готов, иди, - крикнула я вглубь коридора. И тут серая тощая тушка прошмыгнула мимо моих ног. - А ты понятливый, однако, - заметила я. Сделав свои дела, Кот прошел на кухню и запрыгнул на свободный табурет. Потом вытянулся, поставил лапы на стол и попытался украсть кусок сыра с бутерброда. - Эй, ты, лапы помой после туалета! - прикрикнула я, прогоняя Кота со стола. - Ну Саш, он кушать хочет, - возразила Ирка и отломила коту еще курицы. - Ой, ну хоть корми его в одном месте, а не по всей кухне! В дверь позвонили. - Кто еще? - спросила я саму себя и вышла в коридор. В голове вдруг мелькнула слабая надежда, что это ты. Я щелкнула замком и увидела теперь уже бывшего парня Ирки, бородатого брюнета Фёдора, в обнимку с моей пациенткой Людочкой. Людочка страдала шизофренией, и как по графику, раз в полгода (весной и осенью) появлялась в моем кабинете, рассказывая, что носит под сердцем второго Христа, который вот-вот родится и наведет порядок в этом грешном мире. На вопрос, почему уже в течение пяти лет этот самый Христос никак не может появиться на свет, она отвечала, что силы зла убивают его в утробе, причиняя ей страшные физические и душевные страдания, но с Божьей помощью он появляется там вновь. Ко всему прочему, у Людочки наблюдались классические нарушения мышления: обрывы мыслей, склонность к бесплотным рассуждениям, эмоциональная бедность. Также у неё было весьма экстравагантное хобби - покупать Библии и вырезать из них имя "Иисус", наклеивая потом в специальную тетрадочку. Объясняла она это тем, что хочет посчитать количество раз, которое называлось это имя. Тем не менее, в связи с миловидной внешностью, проблем с мужским вниманием она не испытывала, и страстно желала выйти замуж, но, по понятным причинам, ни один её роман не продолжался дольше, чем полгода. Вот и Фёдор неожиданно для меня клюнул на длинные светлые волосы, голубые глаза и растерянную улыбку, казавшуюся ему загадочной. Во всяком случае, до весны эти отношения могут продержаться. - Сашунь, привет! - пробасил Федя, широко улыбаясь. - Привет, - растеряно и даже немного разочаровано протянула я, - здравствуй, Людмила. - Ой, Александра Георгиевна, здравствуйте! - обрадовалась пациентка. - А Вы тут живете? Мне Федор говорит, заедем к подруге моей, передать подарочек. Я и не думала, что это можете быть Вы. - А вы знакомы? - удивленно протянул Федор. - Угу, - кивнула я и в силу профессиональной этики вынуждена была уйти от разговора, - какой подарочек ты привез? - А! - воскликнул Федор, - это тебе! - он протянул мне бутылку дорогого шампанского. - А это... Передай Иринке от меня? Неудобно получилось, извиниться бы надо, Новый Год все-таки. От тебя она возьмет, вы ж подруги! - Ах ты, козел бородатый, - неожиданно раздалось из-за спины. Я опустила глаза и отошла в сторону. Вмешиваться не имело смысла. Ирка стояла красная, сжимая в руках вилку с куском колбасы. Увидев Людочку, она перекосилась от злости, желваки заходили ходуном, глаза сузились. Подруга медленно пошла вперед. Я едва успела отобрать у неё вилку, и уже через минуту Ирка вцепилась Людочке в волосы, вопя: "Ах ты, стерва!". Фёдору, попытавшемуся разнять дерущихся, она выдрала клок бороды. Из кухни с любопытством осторожно высунул нос дядя Паша. - Ой, девки, до чего любов-то доводит! Однако драка становилась серьезнее, Федор пытался влезть между дерущимися и орущими женщинами. Я побежала в ванную и набрала в таз холодной воды. Выскочив в коридор, я выплеснула таз на Ирку и Людочку. Они хором завопили и отцепились друг от друга. - Сучка, мужика моего увела, - прошипела Ирка. - Сама сучка! Я тихонько дернула подругу за рукав и прошептала: - Ира, весной к тебе вернется, зуб даю, потерпи до марта. А вслух сказала: - Тебе вот подарок привезли. - Какой подарок? - с недоверием спросила Ирка, видимо осмысляя мои слова. - Возьми, открой. Да проходите Вы, просохнуть же надо, - я поманила рукой Федора, со страдальческим выражением лица ощупывающего бороду и Людочку с налипшими к лицу мокрыми волосами. - Мы вообще-то к друзьям ехали, - попытался отказаться Федор, но его спутница без тени сомнения шагнула в коридор. - Полотенце дайте, - жалобно пропищала она, с ненавистью глядя на Ирку. Та в это время разворачивала упакованный в блестящую бумагу презент. Там оказалась небольшая коробочка с серебряной подвеской. Иркина губа дернулась, она шмыгнула носом, хмуро сказала Федору "спасибо" и спрятала подвеску в сумочку. Расчувствовалась, значит. - Проходите на кухню, проходите, - предложила я. Новый Год обещал быть более чем веселым. Мы расселись на табуретах и принесенных из гостиной стульях. Я разложила по тарелкам оливье. - Что-то стол у вас бедноватый, - заметил Федор, с удивлением оглядывая вареную курицу. - Чем богаты, тем и рады, - ответил дядя Паша. - Ну давайте, за встречу! Выпили, закусили. От шампанского в голове зашумело. - Ой, - вдруг сказала Людочка, глядя на ошивающегося под ногами Кота, - Этот котик у вас давно? - Нет. Сегодня вот. Пришел, - я не решилась сказать "взяла", это ведь он приперся ко мне в квартиру. Кстати, после мытья его шерсть приобрела дымчато-серый цвет, а пятки стали нежно розовыми, и он стал очень даже симпатичным, хоть и очень худым зверем. - Вы знаете, что он - необычный кот? - спросила Людочка. - В чем же его необычность? - Он кот Христа, - выдохнула моя пациентка, - он поможет Христу возродиться. - Что? - не понял Федор. Ирка посмотрела на Людочку, потом на меня, а потом с облегчением улыбнулась и сказала: - А давайте выпьем! Через полчаса дядя Паша и Федя уже пели вместе песню про рыбака, Ирка и Людочка плакали в объятиях друг друга пьяными слезами, а мы с Котом тихо обалдевали. - Вот так раз, - тихо сказала я Коту, и мне показалось, что он кивнул. Хотела встретить праздник одна - не получилось. Тридцать первого декабря судьба собрала на моей десятиметровой кухне добродушного соседа алкоголика дядю Пашу, который зарабатывает уличными выступлениями; лучшую подругу, с которой мы вместе пережили детский сад, школу, расставание на пять лет, пожар на даче и одного её мужа; бородача Федора, который в миру гоняет на мотоцикле и носит кожаные штаны, но работает в офисе программистом и каждое утро вынимает из уха серьгу, надевает белую рубашку и черные брюки; шизофреничку Людочку, каждый год беременную Христом и по три недели отдыхающую в стационаре под галоперидолом и бездомного серого Кота, который неизвестно как и по каким причинам оказался в нашем подъезде, а теперь сидел рядом со мной на стуле сытый и вполне довольный жизнью. В полдвенадцатого мы уже вовсю провожали старый год. - Дядя Паша, - попросил Федор, - сыграйте, а?! - Давай! Неси трубу! Вон, ключи... Там, в куртке, - икая ответил улыбающийся дядя Паша. Федя сбегал за трубой, и через пять минут в квартире раздалась знакомая мелодия: "Город над вольной Невой". Ирка и Людочка обнялись и закачались в такт музыке. Нестройными голосами мы запели: "Слуша-ай Ленинград, я тебе спою-ю задушевную песню свою-ю!" А потом снова позвонили в дверь. - Я не удивлюсь, если это твоя мама, - хихикнула Ирка пьяненько. - Упаси Господи, - открестилась я. - Кто? - спросила я, одновременно отпирая замок. На пороге стояла девушка в голубой шубке снегурочки, прижимая к себе замерзшие руки в тонких перчатках. Снег таял на пушистых темных волосах. Это была ты. Моя Юлька. - Привет, - сказала ты тихо. - С Новым годом тебя. - С Новым годом, - ответила я, не зная, как реагировать. Кажется, у меня задрожали руки и участилось дыхание. - Я... Я решила вернуться, - сказала ты сбивчиво, поглядев на меня исподлобья. Словно боясь, что я прогоню тебя. - М? - наклонила я голову, не веря и одновременно ощущая странное облегчение в районе груди. - Прости меня, - ты закусила губу. В этот момент у меня закружилась голова. Я притянула тебя к себе, улыбнулась сквозь подступающие к горлу слезы. Обхватив твои щеки ладонями, я покрывала поцелуями твое лицо. - Дурочка ты моя... Какая ты дурочка... - горячо шептала я, прижимая тебя к себе крепче. Ты заплакала, уткнувшись холодным носом мне в шею. - Я Снегурочка, Саш, - обиженно пробубнила ты, поднимая глаза. - Конечно, - ласково сказала я, вытирая твои слезы, - моя Снегурочка. Мы прошли на кухню. Сидящие встретили нас радостными воплями и аплодисментами. - Уже почти полночь! Наполняйте бокалы! - прокричала Ирка. - Есть куриный бульон, целая кастрюля! Будете? - перебила Людочка. - Ой, вот это цветник! - завопил пьяный дядя Паша, и они с Федей громко засмеялись. - Мау! - громко и вопросительно высказался Кот, глядя на незнакомое еще лицо. Ты недоуменно поглядела на меня. Я шепнула: - Я потом все тебе расскажу. И тут забили куранты.