Долгожданная встреча

В зале было холодно, и вода в большой посеребренной ванне исходила паром, тщетно пытаясь согреть своим теплом холодные камни. Капельки оседали на шершавой, кое-где отбитой кладке, воздух зала был влажным от близости купален, и от того особенно холодным. Но холод оставил шейда абсолютно безучастным. Дурза вошел, лениво оглядел приготовленное купание, и сбросил сапоги. Он ступил на холодные плиты босыми ступнями, возле которых с неприятным звяканьем упал пояс. За ними последовали порядком запыленные и пропахшие конским потом штаны, по низу которых запеклась дорожная грязь, взбитая копытами коня, подгоняемого шейдом на пути домой. Дурза ласково посмотрел на женщину, подливавшую теплую воду в ванну. Аварис подняла на него свои большие карие глаза, в уголках которых уже затаились тонкие морщинки, но отвела взгляд, когда на пол, в довершение к штанам, отправились кафтан и рубашка. Шейд улыбнулся, показав острые зубы. Сколько бы он не приучал Аварис к тому, что в мужском теле нет ничего непристойного, она все равно отводила взгляд до того, как шейд избавлялся последнего, хотя до этого откровенно им любовалась. Можно подумать, она чего-то там не видела. Шейд еще раз ухмыльнулся углом рта и забрался в ванну, позволив воде прикрыть стесняющие некроманта виды. Теплая вода прогревала затекшие мышцы невероятно приятно, как будто Дурза оживал, избавляясь от трупного окоченения. Что, впрочем, могло быть недалеко от правды, потому что только не слишком живое тело могло перешагнуть порог полутора веков в столь неизменном состоянии. - Я очень соскучилась по тебе. – вода полилась ему на волосы, и Дурза покорно наклонился, давая ведьме пролить себе шею и голову. Конечно, колдун мог бы легко поднять в воздух этот ковш с водой магией, но шейд любил, когда за ним ухаживали. В конце концов не так уж много людей рвались доставить шейду удовольствие. – И дети тоже. Тень поерзал в теплой воде, выискав на бортике скелет морской губки и плошку с мыльным раствором. - Турмалайн постоянно спрашивала, когда ты приедешь. – шейд всхрапнул от удовольствия, когда губка начала свою работу на его спине и загривке.– Она так тебя ждала, что пришлось постелить поверх покрывал ей твой старый плащ, который волк порвал на охоте. Она прижималась к нему щекой, представляя, что ты дома и так засыпала. Дурза фыркнул, то ли от воды, попавшей в нос, то ли от смеха. Девчонка, хоть и казалась бесполезной, но умела снискать снисхождение шейда, используя какие-то неизвестные ему женские чары, начавшие работать в ней чуть ли не с рождения. И выдворить её в женские комнаты, когда Дурза бывал в Гиллиде, становилось чрезвычайно сложно. Маленький хищный лисенок, проныра. Но премиленькая проныра. Она брала его совершенно другим способом, нежели сын, но этот способ был куда эффективнее, и, сам того не желая, шейд уступал этому котенку, когда сына он держал в строгости и под контролем. А дочь сам разбаловал, от чего периодически получал поддых деревянным мечом, который каждый раз грозился забрать, но никогда не забирал. Шейд откинулся на бортик головой, сполз пониже и высунул ноги. Теплые женские руки растирали и разминали уставшие за время поездки ступни. Сколько ему пришлось исходить дорог, кто бы знал. Он даже не хотел говорить, чтобы не нарушать собственного блаженства, но один вопрос его все-таки беспокоил. - Сын еще злится? – как бы между прочим поинтересовался шейд. - Он, - женщина явно подбирала слово, чтобы не обидеть шейда, - негодует. Согласись, двенадцать лет – довольно ранний возраст, чтобы посвящать его во все тонкости процесса, происходящего между мужчиной и женщиной, - Дурза не видел лица Аварис, но уловил недовольство в её голосе, - особенно на практике и… без предупреждения. Шейд презрительно фыркнул, убрав с лица мокрую красную прядь. - Он становится мужчиной. Стал терпеть девчонок, хотя до этого шарахался, как испуганный конь. – сухо заметил колдун, не желая признавать свой промах. – Ему пора бы узнать, что болтается у него в штанах. Он уже сносный целитель! Он должен знать, как это происходит, сам. Нельзя оставаться мальчиком так долго. - Но это не значит, что горничная должна совать ему руки под одеяло, когда он этого не хочет, правда? – строго заметила ведьма. - Хорошо обученная горничная. – поправил её Дурза, подняв вверх мокрый палец с острым блестящим когтем. Аварис отвела взгляд. От такого «угощения», в виде посланной сыну девицы, Ипну позорно бежал из собственной спальни, раскрасневшись втрое против обычного. - Он созревает медленно, Дурза. Сын уступает в физическом развитии своим погодкам. И он просто не был готов к такому… жесту с твоей стороны. Ему действительно рано. В этот раз Дурза перегнул палку, вторгаясь в личное пространство Ипну, и обычно выдержанный и неразговорчивый мальчик ворвался в родительскую спальню, просто разнеся двери в щепки, чтобы высказать отцу, что он думает о его подарках и жизни в Гиллиде в целом. В порывах гнева малыш высвобождал слишком много магии, от чего после яростных всплесков полушейда всегда приходилось звать плотников и каменщиков. Но, к счастью экономов, Ипну был не склонен злиться, и припадки случались только в процессе стычек с самим шейдом. Дурза тоже был не в духе, в результате чего Ипну бывал изгнан вниз, в подвалы, и больше к отцу не выходил. Вернее сказать, сын игнорировал отца, как будто нахождение с ним рядом было необходимой неприятностью. И от этой презрительной вежливости любое настроение шейда срывалось в бешенство. Больше того, Ипну довольно демонстративно предпочитал обществу отца компанию матери, оставляя шейду возможность видеть своего первенца счастливым только со стороны, когда он наблюдал за Шадией и их сыном из верхней галереи. А ведь шейд так много заботы вложил в этого паршивца, а он вел себя как неблагодарная… - Он успокоится. Рано или поздно. Джарзла умный мальчик. Его просто нужно подтолкнуть к тому, что бы он созрел. – шейд был уверен в своей правоте, но другого способа как-то навязать взрослые игры сыну он просто не придумал. Честно говоря, начинал опасаться, что с сыном что-то все же не так. Может быть, проблемы с формированием тела или вечно работающая голова ему мешает. И, видя, что сын застрял на пороге юношеского возраста, Дурза считал необходимым его подтолкнуть к тому, что было завершающим в становлении молодого мужчины, или помочь, если это можно вылечить. И, признаться, исправить свой родительский промах. Он сам несколько… неудачно объяснил ему эту тему, от чего шейда не прекращали терзать сомнения насчет того, что он неосознанно сам навредил своему мальчику.

***

Ипну уже отчаялся найти мать, но потом, проходя мимо купален на подземном этаже замка, услышал шум воды и учуял, наконец, знакомую нить. Он поскреб когтем стенку, требуя внимания, но плеск воды из ковша и эхо в каменном мешке вряд ли позволили матери его услышать. Металлические когти сильнее поскребли стену и толстую деревянную дверь, но результат остался неизменным. Ипну фыркнул от негодования, ухватился руками за верхний край двери и подтянулся наверх, заглядывая за дверь. Мама любила теплую воду, поэтому внутри было много пара, но он легко смог рассмотреть её в полутьме маленького помещения. Белая спина с полосками старых шрамов, темные длинные волосы, мокрые от воды и стелящиеся по спине. Мама отличалась от них с отцом, и её маленькая, но складная, на его взгляд, фигура, вызывала в нём странное чувство, от которого почему-то слегка замедлилось дыхание, а по коже побежали мурашки. Крепкая прохладная рука сжала лодыжку полушейда и бесцеремонно стянула его вниз. Ипну сжался, пытаясь предотвратить удар о скользкий каменный пол, но крепкие когтистые руки шейда не дали ему упасть, а ровно поставили рядом с отцом на пол. - Воспитанным сыновьям непристойно подсматривать за их матерями, - строго сказал Дурза, красные глаза шейда недовольно смотрели в лишенные пигмента глаза Ипну, которые тот быстро отвёл, сконфузившись. - Прощу прощенья. - Будем считать, что ты ничего не видел. – спокойно заметил шейд, выводя Ипну из коридора купален. – Но ещё раз замечу тебя за этим делом – располосую спину. - Отец, - Ипну замялся, не поднимая взгляда, но интерес перевесил смущение. – Мама ведь не похожа на нас с тобой? Шейд фыркнул: по его мнению, мальчик всё только что мог видеть сам. Но для порядка кивнул. - А почему? – продолжил Ипну, держась за рукав мантии шейда, чтобы не отставать от него на ступеньках. - Потому что она женщина. Женщины устроены иначе, чем мужчины, чтобы иметь возможность рожать детей. - А… А какова роль мужчины в том, чтобы рождались дети? – полушейд слегка покраснел, но отступать от поднятой темы было поздно. – Что мы должны делать, если женщины носят и рождают детей? Дурза остановился и наклонился к лицу сына, внимательно в него всматриваясь. Конечно, Ипну был ещё мал, но очень любопытен, и если этот вопрос возник, то лучше было ответить на него сейчас, пусть даже так рано, до того, как у него начнёт пробуждаться мужская плоть. Дурза с удовольствием бы сбросил на Шадию все эти «сложные» разговоры с Ипну (как он обычно и поступал, в конце концов, она его мать) но в этом случае Ипну было бы проще узнать это от мужчины, а единственным взрослым мужчиной для него был шейд. То есть отступать некуда. Шейд вздохнул. - Ты знаешь, что для появления ребенка нужны двое, мужчина и женщина? Ипну согласно кивнул, но потом задумчиво закусил бескровную губу. - Но я читал про степняков, у которых бывает один мужчина и много женщин. Дурза опустил нижнюю губу, показав острые зубы: этот пример он слегка не учёл. Еще больше его сбивало с толку то, что сын то и дело неосознанно повторял мимику шейда, как будто Дурза смотрелся в кривое зеркало детского лица. - Неважно. Когда у мужчины много женщин, он должен делать с ними то же самое, что с одной, но по очереди, чтобы они рожали от него детей. - И что? - Мужчина, - Дурза задумался, подбирая удачную аналогию, - мужчина кладет в чрево женщины семена, которые в её теле развиваются и зреют, превращаясь в младенцев. Похоже, неожиданный переход к растениям только больше запутал дело. - А если мама проглотит косточку, то она тоже родит? – двуцветные брови сына встали удивленным «домиком». – Даже от вишни? А от сливы? Граната? - Она не родит от косточки. – поморщился от наивной идеи шейд. – Для этого нужны семена, которые производит мужчина. - И где они? – сын насупился, поглядывая на отца уже недоверчиво. Ипну уже был близок к выводу, что шейд стал отцом по чистой случайности, и сам не совсем искусен в этом вопросе. Шейд ещё раз вздохнул и наклонился к Ипну, коротко объяснив ему суть процесса практически шепотом. И без аналогий на цветах в этот раз: у него рос смышленый мальчик, поэтому лучше ему узнать всё так, как это происходит на самом деле. Лицо Ипну при каждой фразе то бледнело, то краснело, вытягиваясь от удивления или сморщиваясь от отвращения. Он с трудом дослушал отца до конца. - И ЭТО прямо ТУДА? – полушейд переспросил в надежде, что отец что-то напутал и всё окажется не так плохо, как он объяснил. Шейд коротко кивнул, прикрыв глаза. - И им не больно? - Первый раз – больно. – задумчиво сказал Дурза, накручивая на когтистый палец красную прядь. – Потом ещё несколько раз неприятно, когда женщина привыкает, а потом хорошо. Если женщина хочет, чтобы её взяли, конечно. – он сам, признаться, никогда не понимал трепетного отношения к насилию, потому что для него это было преступление на уровне кражи. Украсть на время чужую жену, чтобы удовлетворить свою плоть. Не навсегда же её угоняешь в рабство. Да и воровать у шейда мало кто отважится. - А нам? – Ипну, казалось, сейчас заплачет. Причинять кому-то боль намеренно, потому что так распорядилась природа, было нечестно. – Нам тоже больно? - А нам всегда приятно. Мужчины устроены совершеннее. Ипну затряс двухцветной головой, не желая верить, что мудрая природа устроила всё так гадко, как описал ему отец. И что он сам является продуктом этой мерзости, которой были вынуждены заниматься родители, чтобы завести детей. Хотя, его отец любил некоторые мерзкие вещи. Устриц, полировать кости, войну и, видимо, делать эту постыдную гадость. - Ты всё понял? – поинтересовался шейд, остановившись у двери комнаты Ипну и готовясь запустить ребенка внутрь. И тут Ипну уже не выдержал. Его голос надломился, выдавая нервное напряжение, нос сморщился, как это бывало в состоянии крайнего расстройства, и выглядел он очень недовольным. И сердитым, хотя его гнев для шейда был все одно, что рычание котенка, которому еще долго придется расти, чтобы сравниться со своим отцом. -Это омерзительно. – вывод был окончательным и обсуждению, видимо, не подлежал. - Я не хочу этим заниматься никогда. – дверь захлопнулась прямо перед носом слегка обескураженного Дурзы. Вот так и объясняй сыну тонкости бытия мужчиной. Но тогда ему казалось, что он сделал все правильно.

***

Шейд потер переносицу, которую пересекал горизонтальный шрам, вынужденный признать, что достигнутый эффект идеальным не был, даже сглаженный воспоминаниями. Когда-нибудь он же должен повзрослеть. И это «когда-нибудь» уже должно было наступить, но вот от чего-то не приходило. - Ты переоцениваешь роль силы, Дурза. Насилие никогда не может равняться с любовью, а любовь невозможно навязать силой. Когда Ипну полюбит девушку, все придет. Шейд закатил глаза, но тут же вынужден был зажмуриться от новой порции воды, вылитой ему из ковша на голову. - Опять ты за своё, женщина. – роскошные красные волосы длинными скользкими змеями легли на бледное бескровное лицо, и шейд раздраженно отбросил их за спину. – Какая разница, если результат одинаковый? Вот ведь не удери ты от меня так прытко в первый раз, и все случилось бы гораздо быстрее и проще. Начнет сейчас – потом будет проще. - Ты действительно не чувствуешь разницы? – шейд презрительно высунул кончик языка между острыми зубами, демонстрируя полное презрение к данным сложностям в решении таких простых вопросов. - Неужели ты считаешь, что сила – это самый подходящий способ выражения любви? – поинтересовалась Аварис, убирая красные космы с бледного лица шейда. – Неужели ты считаешь, что изначально женщина может не ненавидеть того, кто взял её силой? - Если я преследую женщину и беру её – это знак того, что я пожелал её, - фыркнул Дурза. - Знак того, что она мне интересна. Чем тебе не способ выразить внимание? - Насилие – не способ… - ведьма не окуналась больше в свои неприятные воспоминания, но считала, что мнение женщины нужно спрашивать хотя бы на самом старте. - Если я сношаюсь с женщиной, значит заинтересован. – буркнул шейд. - Тем более ты так настойчиво предлагала мне поиграть с самого начала, что я был настроен сделать это практически с первого знакомства… А благодаря тебе мы столько времени потратили даром! - Что? – осеклась Шадия, почти утратив дар речи от такого заключения. – Что? Благодаря мне? - Та беготня на пустоши так разогрела меня, что я тогда в самом деле думал стянуть тебя с этих камней, и начать... "ухаживать" прямо там, в ловушке. – ухмыльнулся шейд, едва заметно закусив губу. – Так естественно и без всей этой ерунды с признаниями и обхаживанием, как это принято у вас. На уровне инстинкта. - Ты хочешь так оригинально похвалиться или жалеешь об упущенной возможности совершить мерзость? - О, в самом деле, один подобный эпизод, и мне не отмыть мою репутацию, - съехидничал колдун, сощурив красные глаза, но потом снова заговорил серьезно. – Ты сама мне предлагала. Шадия открыла рот от изумления, но Дурза уже был возмущен её несогласием с такой очевидной вещью. - Ты думаешь, я не чую, когда женщина мне отвечает? - учитывая уровень эмпатии шейда, он говорил только о запахе. - Женщина, я читаю твое тело лучше, чем ты сама, и симпатия была взаимной еще в тот момент, когда ты прижималась ко мне в толпе, я тебе клянусь. А в лазарете? Ты хочешь сказать, что вся эта чушь про мужчину, которому нужен меч, чтобы справиться с женщиной, - это не предложение воспользоваться другим «мечом», чтобы усмирить разболтавшуюся женщину? Тем более ты была мне тогда должна! - Что?! Ты пытался меня прикончить на пустоши, не сказав ни слова, потому что тебе понравилось, как я пахну, а я тебе оказалась еще и должна? А в лазарете я пыталась воззвать к твоей чести! - О, ты допустила наличие у шейдов чести, как недальновидно!– фыркнул Дурза, показав в ухмылке острые зубы. - Я просто знакомился с твоими навыками. А ты сбежала без предупреждения, раззадорив мой аппетит, а разочарование так неприятно, особенно когда победа была так близка… - проворчал Дурза, уж очень не любивший провалы в финальных точках планов. - Потом вообще нарушила все правила приличия, когда я пригласил тебя в замок под благовидным предлогом, надеясь продолжить начавшуюся встречу в более приятной обстановке. Ну что? На лице Аварис отразилось все то «удовольствие», которое она испытала от «любезного приглашения» быть выпоротой за несуществующий проступок или и вовсе оказаться в темнице. - Но тебе было мало, глупая непонятливая женщина. В лазарете ты как будто бы предложила мне искупить твою вину парой ложек меда прямо у стола, - острые пальцы бесцеремонно легли между ног ведьмы и легонько сжали её там, намекая, какой именно вид «мёда» имеет в виду шейд. – Вполне естественно для незамужней ведьмы и одинокого шейда, не правда ли? И что я получил вместо этого? Горячий воск в лицо и порцию отравы в шею. А потом я очнулся полуголым, с тобой, сидящей на мне верхом, и что я должен был думать? Что ты обманывала меня, разжигая желание и завлекая, и задумывала подлость изначально. За что и получила, - когтистые пальцы намотали на себя прядь волос Аварис, в темноте которых блеснуло несколько серебристых волосков. – Я же был ласков и терпелив, и милостиво согласился не задирать тебе юбки, пока ты сама не выскажешь мне своего желания… более конкретно. – очень подходящее слово для того, чтобы описать буквально угрозу обучить её магии в обмен на постель. - Я тогда просто устал от недомолвок. - Ты сошел с ума! – логика Дурзы в планировании их романа её поразила окончательно. - От некроманта шейду такое слышать смешно. - Нет, стой, Дурза… - Аварис сделала останавливающее мужа движение рукой, прося паузу. – Предположим, с твоей стороны это было… ухаживание. Вот прямо сразу, на пустоши. Ты мог же это объявить! «Можешь остаться, но я хочу не только службы, но и дружбы?», или, пускай даже, так: «Мне понравился запах твоих волос, я одинок и хочу познакомиться поближе?». И все было бы замечательно, ты был бы желанным гостем в моем доме. - О, так и вижу, как ты открываешь ночью дверь бледной когтистой твари с красными глазами, чтобы пригласить ее сыграть партию-другую... - проворчал шейд, натирая острые колени губкой. - Будем честны: я мог только завоевать право приходить к подчинившейся мне женщине. Поэтому мне нужно было объяснить расстановку сил на моей территории, и что я сгоню тебя отсюда, если не будешь слушаться. - Прекрасно сложенной красноволосой "твари" с ярким взглядом и благородным южным лицом, на котором отмечена ее храбрость и сила воли, - да, и еще раз да. - Дурза даже запнулся от такой оды своей внешности: обычно его "красота" давала обратный результат. - Ты что, не мог сказать всё это языком? - Когда я пробовал это, ты закрывалась руками и вопила, что это «недостойно», - улыбка приподнявшегося шейда стала окончательно гадкой. – Ты уж определись, чего тебе больше хочется, женщина. Аварис уронила лицо в ладони, тихо шепнув бранное слово: отсутствие манер и специфическое чувство юмора у мужа и правда делали первые проявления его страсти пугающими. - Думаю, тебе все-таки придется пересмотреть твои взгляды, Дурза. - Это еще почему? – шейд выбрался из ванны и прошлепал мокрыми ногами к некроманту. За годы совместной жизни сокрушительные страсти поутихли, и осталось вполне взаимное удовольствие от общества друг друга, которое шейд ценил не меньше. - Потому что у нас есть дочь, которая когда-нибудь вырастет. И тебе очень не понравится, если кто-то попробует за ней таким образом… «ухаживать», правда же? Красные глаза шейда расширились от возмущения, гнева и осознания ужасающей перспективы того, что когда-то кто-то посмеет даже подумать о его девочке в таком роде, а когтистая рука крепко сжала плечо жены. - Надо будет расширить городское кладбище к этому моменту.