Позволь себе целовать меня / Let You Kiss Me (So Sweet and So Soft)

Когда он возвращается, Шерлок лежит на диване, молясь на потолок. Он в тёмном костюме и светло-голубой рубашке, и на мгновение Джон надеется на отсрочку. - У нас есть дело? - Нет, - отвечает Шерлок, глаза его закрыты. Это выглядит так, словно он буквально медитирует на проблему. Джон никогда не спрашивал, поэтому не знает – это какая-то странная дзен-поза, или Шерлок просто любит складывать ладони во время размышлений, чтобы куда-то деть руки, раз он не может курить. - Всё ещё думаешь, как не дать мне съехать? – спрашивает Джон, абсолютно уверенный, что уже знает ответ. - Это должно было сработать, но не сработало, - Шерлок оглядывает Джона сверху донизу и наоборот, а затем вновь возвращается к потолку. - В моих умозаключениях должно быть какое-то слабое место. - На сколько пластырей? - На один. – В качестве доказательства Шерлок подворачивает рукав рубашки. На его бледной, нежной коже на внутренней стороне запястья цвет пластыря напоминал больше абрикосовый, чем цвет кожи. – Менее безотлагательно, чем дело. Более отдалённый крайний срок. Джон перемещает вес, и ему хочется, чтобы был стул, стоящий ближе к дивану. Все стулья слишком далеко для такого разговора, и ему лучше бы не взгромождаться снова на журнальный столик. Он решает притащить рабочий стул и сесть на него. - Может, тебе поможет, если мы поговорим об этом? - Сомневаюсь, - говорит Шерлок, но смотрит на Джона. – Из того, что я о тебе знаю, это должно быть наилучшим решением. - Возможно, твои предположения были неправильными. Может быть, ты упустил кое-какие факты. - Например? Джон сглатывает, сопротивляясь желанию сжать свою больную ногу. - Например, то, что мне до сих пор снятся кошмары о войне, и я не сплю ночами. Моё плечо болит в холодные и влажные дни, которые в Лондоне всю зиму, и ещё эта психосоматическая хромота. - Ты сейчас не хромаешь, - говорит Шерлок, закрывая глаза. - В больнице, когда устаю. Не тогда, когда рядом ты, - Джон пожимает плечами. Это глупо, это смущает, но он уже проговорился. – Я думаю, моё подсознание знает, что ты умнее его. Если бы оно попробовало сделать это рядом с тобой, ты бы нашёл способ обмануть его и заставить подчиниться. - Или могло случиться так, что в больнице тебе скучно, и нормальность обстановки создаёт для тебя дискомфорт: обыкновенные люди, чьи обыденные жизни заполнены кашлем, простудами и рабочими удостоверениями, - рассказывает Шерлок, и Джон задаётся вопросом, знал ли Шерлок об этом раньше. Быть обычным, не так ли? Единственные вещи, которых Шерлок не знает о Джоне – это те вещи, о которых не подозревает сам Джон, и даже тогда первым их обнаруживает Шерлок. - Ты чувствуешь себя неуместным, и хромота - физическое проявление этого. - Это равноценный обмен, - говорит Джон, защищаясь, несмотря на то, что Шерлок в чём-то прав. Не всегда, не постоянно, но определённо бывают моменты, когда он смотрит на ослепительно-белые стены и стерильные инструменты и задумывается о том, как он удосужился делать это после песчаной пустыни и потребности обходиться тем, что есть, в Афганистане. Иными временами ему это нравится; нравятся перерывы на кофе с Сарой, пожелания доброго утра людям, имена которых он знает, нравится помогать людям проживать их унылые, обыденные, мирные, счастливые жизни. - Ненужный, - говорит Шерлок. Очевидно, равноценный обмен - это то, что относится к обычным, скучным людям. - Во-вторых, в то время как женщины могли бы говорить о том, чтобы выйти замуж за врача, они бы имели в виду специалиста, водящего BMW и справляющего праздники в Альпах. Они бы не имели в виду того, кому за тридцать, с пенсией солдата, которому нужен сожитель, чтобы жить в Лондоне, и того, кто использует телефон, которым пользовалась его сестра. - Неважно. - Действительно, - Джон корчит гримасу. - У женщины, просто ищущей материальную поддержку и финансовый комфорт, ты не будешь в приоритете. Ясно, что не все рассматривают экономическую выгоду до вступления в брак, - говорит Шерлок. Он сцепляет пальцы и крутит ими, поворачивая запястья. - Если это – уровень твоих размышлений, то этот процесс мог бы быть более продуктивным без твоего вмешательства. Джон игнорирует отстранённость в голосе Шерлока. Нужна толстокожесть, чтобы иметь дело с Шерлоком. - Что тебя заставило подумать, что если будешь меня целовать, я не женюсь? - Твой свитер. Джон смотрит вниз на свой коричневый кардиган, который в данный момент был на нём. Он вполне уверен, что кардиганы — это вовсе не приглашение к поцелуям, но, возможно, он неправ. - Мой свитер? - Не именно этот, - отвечает Шерлок, раздражённый тем, что весь мир не может поспеть за каждой выраженной им мыслью. – Тот, который ты носил, когда мы впервые осматривали квартиру. Серо-жёлтый, аранского вязания[1] свитер с круглым горлом. Цвет не подходит, форма не льстит тебе, но он был дорогой и хорошего качества. Это был чей-то подарок. Ты мог бы пойти и купить другой, но он теплый, и было бы практично надеть его, как ты и сделал. Это удобно. - Ты думаешь, что я слишком ленив, чтобы пойти в магазин и купить джемпер получше? - Не ленив сам по себе. Просто усилие, которое придётся затратить на покупку нового, не является необходимым, когда у тебя уже есть тёплый свитер, не требующий никаких затрат. Во вспышке ясности Джон вдруг понимает. Он готов рассмеяться. - Ты был удобным. Ты пошёл за покупками, заставил миссис Хадсон сделать мне чай. Ты ждал меня в моей постели. Ты делал себя удобным выбором. Если я такой ленивый придурок, чтобы пойти и купить новый джемпер, я также слишком ленив, чтобы встречаться с другими людьми, когда у меня дома есть секс по первому требованию. - Это должно было сработать, - говорит Шерлок с хмурым видом, чуть ли не скорчив гримасу. – Намёки были достаточно ясными, никаких изменений с твоей стороны не требовалось, это бы просто вписалось в установленные нами правила. Проблемы не должно было быть. - Но я спросил почему, что не сработало с движением наименьшего сопротивления на пути к сексу, - говорит Джон, думая о раздраженной реакции Шерлока. Он тщательно продумал план, начал воплощать его в жизнь, и в последнюю минуту Джон возразил и подействовал не по плану. Шерлок был в замешательстве из-за того, что его схема оказалась неудачной. - Тебе следовало спросить меня о джемпере. - Действительно? – глаза Шерлока сужаются. – Почему? Есть что-то захватывающее в безраздельном внимании Шерлока, наблюдающего за ним, как за головоломкой, которую надо решить. Оно заставляет что-то сжиматься в груди Джона, со вспышкой адреналина, которая заставляет его улыбаться и попадать в безумные ситуации. - Это не удобство. Когда я был на войне, я звонил маме, когда мог, каждые несколько недель или около того. Я говорил ей, что чувствую себя хорошо, и жаловался на пищу и погоду. Я имею в виду, ты не можешь жаловаться, смотря на двадцатилетнего ребенка, истекающего кровью, в этот момент находясь под артиллерийским огнём, или смотря на кадрового солдата, которого посылаешь домой с одной ногой и ожогами на тридцать процентов тела. Ты не хочешь, чтобы люди беспокоились. Поэтому говоришь о погоде. Шерлок застыл, словно мраморный, наблюдая за ним и слушая каждое слово. Джон так легко мог привыкнуть к этому вниманию. - Мы не семья письмописцев, поэтому я никогда не получал почту. Но однажды мне из дома пришла посылка. Толстый джемпер, который согревал бы в холодные ночи, цвета, который был бы незаметен на песке. В армии нет выходных, в которые мы могли бы носить всё, что хотим. Но это было частью дома, напоминанием о людях, которых волнует, жив я или мёртв. Поэтому я его сохранил. - Всегда есть что-то, - говорит Шерлок, немного сожалеюще. – Так трудно угадать все детали. Джон чувствует, что улыбается. - Это имеет значение? - Это много говорит о том, что ты считаешь стоящим, чтобы хранить в своей жизни. Эмоциональная привязанность весьма отличается от удобства. Шерлок садится, кивая сам себе и разворачивая ноги. - Я должен был сосредоточиться на Саре. - Извини? - Это совершенно логично, Джон. Если эмоциональная привязанность является главной, тогда лучше поставить в приоритет кого-то, кто вырос в Лондоне и имеет личную заинтересованность в том, чтобы остаться. Сара гордится тем, что управляет больницей, и она любит город. В то время как она относится ко мне без всякой нежности, она считает мою работу важной и, вероятно, полагает, что ты спасаешь жизни, помогая мне. Джон чувствует, что его мозг застыл в нулевой точке. Переключаться так внезапно он может лишь ограниченное количество раз в день. - Шерлок? - Ты наслаждаешься опасностью того, что мы делаем. Очевидно, что пока ты был в Лондоне, ты нашёл бы любое оправдание своему вовлечению, - говорит Шерлок, его руки двигаются быстрее по мере того, как приходят мысли. – Если бы у тебя была супруга, поддерживающая это, и тебе бы не требовалось врать о том, где ты был и что делал, ты бы всё ещё участвовал в раскрытии дел. Я был слишком близорук, слишком сосредоточен на том, чтобы удержать тебя здесь, я должен был знать… - Шерлок! – перебивает Джон, и тот моргает, вспоминая, что помимо него в комнате есть кто-то ещё. – Сара с кем-то встречается, помнишь? Шерлок отметает эту мысль одной рукой. - Мы можем с этим справиться. Романы с бывшими, как всем известно, хрупки. - Ты не можешь разрушить её отношения, чтобы свести нас, - говорит Джон и Шерлок фыркает. – Ну, очевидно, ты, вероятно, мог бы, но я прошу тебя, не надо. Пожалуйста. - Это самое логичное решение, Джон. - Как насчёт… - Джон подходит к дивану и садится на свободную подушку. – Просто попросить меня остаться? - Это бы недолго имело успех, - говорит Шерлок, поворачиваясь к Джону. – Люди остаются, пока у них есть личный мотив. Выраженное мной желание, чтобы ты остался, повлияло бы на твои решения лишь до того, как не появилась бы более сильная эмоциональная связь с кем-то ещё. - Может, ты должен взять себя в руки, - Джон слышит свой голос словно со стороны. – Может, ты должен быть единственным, с кем у меня будет эмоциональная связь. Хриплый смешок, и Шерлок застывает, повернув голову к Джону. - Это не было шуткой, - медленно говорит он. Шерлок выглядит таким удивлённым, словно на его глазах пингвин порозовел и запел Аве Марию. Джон замечает, как Шерлок бросает короткий взгляд на руку, к который прилеплен никотиновый пластырь, в долю секунды напоминая себе, что чист. - Я серьёзно. - Джон, я не… - начинает Шерлок, затем предпринимает вторую попытку, - есть много причин… - и, наконец, - это абсолютно иррационально. - Я нравлюсь тебе, - отвечает Джон. – Ты считаешь, что я наименее раздражающий человек в Лондоне. - Я сказал, что ты наименее раздражающий человек, которого я знаю. Я действительно не могу говорить обо всей области Большого Лондона, - Шерлок хмурится и добавляет, - я просто имел в виду, что я выношу твою компанию более легко, чем чью-либо ещё. Это не было обетом вечного обожания. - И всё же, ты сидишь здесь, продумывая схемы, которые могли бы заставить меня остаться, - говорит Джон, в восторге от невозможности всего этого. – Давай упростим. Ты мне нравишься, и я посчитаю нормальным целоваться с тобой на регулярной основе. Поэтому скажи, что я тебе нравлюсь, попроси меня остаться и поцелуй. - Я думаю, что ты слишком уж упрощаешь проблему, - говорит Шерлок, но не выглядит несчастным по этому поводу. Скорее… осторожным. - Ты как раз любишь, чтобы всё было сложным настолько, чтобы только ты мог понять это, - с лёгкостью отвечает Джон. – Попробуй. Худшее, что может случиться – ты опять вернёшься к своим макиавеллиевским[2] заговорам. - Никколо Макиавелли одобрил бы небольшое количество обмана во имя большего блага для всех, но это не то, что большинство людей имеет в виду, когда они говорят макиавеллиевский. - Ты тянешь резину, - поддразнивает Джон. Шерлок выглядит так, словно не знает, должен ли он улыбнуться, но хочет. - Я думаю. - Сколько тебе вздумается. - Я провёл с тобой больше времени, чем я когда-либо ожидал потратить на соседа по квартире и, несмотря на все факты, которые я иначе должен осознать, я нахожу себя… - Шерлок глубоко вдыхает, качая головой. Тогда он встречает взгляд Джона, наклоняется вперёд и говорит: - Я люблю тебя. Останься. – И нежно целует Джона. Это – шестой раз, когда Шерлок целует его. И после Джон перестаёт считать. _______________________________________________ Примечания переводчика: [1]Аранское вязание — стиль вязания, при котором образуется узор из переплетения кос и скрещивания петель; стиль происходит родом из Ирландии, с островов Аран, которые дали стилю название. Изначально это стиль вязания свитеров, так называемых «рыбацких» — большая часть населения данных островов занимается рыболовством. [2]Макиавеллиевский — беспринципный, циничный, хитроумный, бессовестный, бесчестный.