Of dreams and soulmates

Они пили кофе на кухне. Было слишком рано, но Кагами не мог уснуть на новом месте. Куроко сидел напротив него, закутавшись в шерстяной плед так, что виднелась только голова и рука, держащая чашку. Кагами понимал его – ночью сильно похолодало. Сам он пытался прикинуть, сколько времени уйдет на дорогу до нового места работы. Алекс помогла ему перевестись, но теперь нужно будет заново зарабатывать репутацию, как она это называла, и теперь его вечное «Извини, я проспал» уже не будет достаточным объяснением для опоздания. Кагами изучал своего нового соседа. Тот молча смотрел в свою чашку, как будто не чувствуя на себе пристального взгляда. Сейчас он казался одновременно очень близким и очень далеким. Кагами точно знал, что именно этот человек мог стать ему самым близким и родным, но не понимал, как это должно произойти. Они знакомы всего пару дней, а ему уже хочется, чтобы вот так было всегда: они вдвоём на кухне пьют кофе. Хотя Кагами не отказался бы от завтрака, но поскольку никто из них не догадался, что в холодильнике шаром покати, приходится довольствоваться малым. Куроко поерзал, устраиваясь поудобнее, и Кагами снова принялся его рассматривать. Вот он сидит напротив, такой незнакомый, хотя уже и не чужой, и думает о чем-то своем. Поднял глаза – в полутьме они казались бездонными, и... – Почему ты сюда переехал? – Кагами вздрогнул от неожиданности. – В смысле? – переспросил он. – Почему именно этот город? – Куроко гипнотизировал внимательным взглядом, закрыв половину лица кофейной чашкой так, что Кагами не мог различить, улыбается он или нет. – По работе перевели, – неизвестно, сколько еще раз ему придется лгать. – А ты? – Тоже вроде того... – пробормотал Куроко, а потом поднялся, поставил пустую чашку на стол, собрал плед так, чтобы он не сильно волочился по полу и добавил: – Ладно, я вернусь к вечеру, – он сделал непонятный жест рукой, вроде как помахал на прощание. Вышел из кухни, спустя пару минут хлопнул входной дверью – и не вернулся ночевать. *** Зайдя домой после утомительного рабочего дня, Кагами мельком подумал, как было бы хорошо, если бы кто-нибудь приготовил ужин. Или хотя бы сделал чаю. Собравшись с силами, он поставил ноутбук так, чтобы не было видно уже установившегося в его комнате уютного бардака, и открыл окно Skype. Он давно собирался сделать это, но руки никак не доходили. Алекс ответила почти сразу: – Давай, рассказывай, – потребовала она. Кагами заметил, как внимательно девушка присматривается к фону, и подвинулся так, чтобы камера не захватывала ничего, кроме него и стены за спиной. – Я нашел его, – Алекс уже радостно открыла рот, но Кагами не дал ей заговорить, – и он меня не помнит. – Что? – она сдвинула брови. – Он меня не помнит, – повторил Кагами. – Я ему не снился. – В смысле? Кагами объяснил. – То есть всё хорошо, кроме того, что он тебя не помнит? – Ага. И еще исчезает непонятно куда. Мы уже три дня собираемся сходить за продуктами, но… – Как мило, – усмехнулась Алекс. – Но, – Кагами повысил голос, – я не знаю, придет ли он сегодня вообще… Будто в ответ на его слова раздался звук открывшейся входной двери. Кагами оглянулся, услышал, как Куроко поздоровался с ним, едва зайдя в квартиру, и решил, что пора прощаться с Алекс – та не скрывала интереса. – Покажи мне его, Тайга, не жадничай! Кагами сказал, что она может звонить в любое удобное время, и отключился. Куроко без приглашения зашел в его комнату и поинтересовался: – Ну что, пойдем? Я уже видеть не могу эту пиццу. *** На город уже опустился вечер: они провели слишком много времени, ссорясь из-за мелочей. Выйдя на улицу, они обнаружили, что начал накрапывать редкий, но холодный дождь. Кагами осуждающе уставился на Куроко, будто он один был виноват в перемене погоды, но тот безразлично пожал плечами и надел на себя капюшон, а заметив, как Кагами поджал губы, все-таки заговорил: – Ну что? Привыкай, здесь нередко бывают дожди. – Мог бы взять зонт, – проворчал Кагами. – И как бы мы его понесли? Руки заняты. Хорошо, в его словах был смысл. Кагами фыркнул, развернулся налево и успел сделать пару шагов, прежде чем услышал: – Кагами-кун, дом в другой стороне, – Куроко смотрел на него и улыбался без тени насмешки. Кагами должен был догадаться, что ему придется тащить большую часть сумок. Куроко шел рядом с кучей объемных, но легких пакетов, и смотрел на него невинными глазами. За пару кварталов от дома он внезапно остановился. Кагами не сразу заметил это: он сосредоточенно обдумывал, что бы приготовить на ужин, и вспоминал, что Куроко говорил в магазине. Кажется, он назвал свое любимое блюдо, вот только какое?.. – Кагами-кун? Кагами обернулся – и тут же подскочил, ошарашенно глядя на коробку в руках Куроко. Маленький щенок радостно гавкнул, отчего Кагами похолодел, чувствуя, что еще чуть-чуть – и ноги перестанут его держать. – Давай возьмем его домой? Пожалуйста. Кагами уставился на Куроко – потом на щенка – снова на Куроко – и промямлил что-то нечленораздельное. Щенок невероятно напоминал самого Куроко, возможно, поэтому тот и проникся любовью к брошенному животному. Но это не отменяло того, что Кагами боялся собак, а этот вырастет и станет огромной страшной псиной. – Тебе его не жалко? – Тецуя посмотрел на него умоляющим взглядом, слегка наклонив голову. И Кагами готов был насильно утащить его домой, оставив коробку со всемирным ужасом на улице, но именно в этот момент дождь полил еще сильнее. Две пары одинаковых глаз изучали его с непередаваемым выражением. Кагами раздраженно фыркнул и взял у Куроко пакеты. — Отлично. Гулять с ним будешь ты. «Может, тогда ты будешь почаще приходить домой», — с надеждой подумал Кагами, не заметив хитрого огонька в голубых глазах. *** Выгуливать щенка договорились по очереди. Кагами выбрал самый длинный поводок и старался держаться как можно дальше от гавкающе-жизнерадостного исчадия ада. Он бродил по парку, посматривая на часы и не обращая внимания на девушек, провожающих его внимательными взглядами. Щенок бегал по газону, цеплялся поводком за всё, что можно, и Кагами решил, что обязательно найдет способ отомстить Куроко – которого, похоже, совсем не мучила совесть. Решив, что уже холодно, Кагами потянул щенка домой. Тот бежал впереди, обнюхивая всё и вся, и иногда пытался приблизиться к Кагами, который построил целую стратегию избегания контактов с собакой. Нет, больше он на подобное не согласится, решил Кагами. Он медленно закипал, собираясь высказать Куроко всё, что он думает по поводу выгуливания собак и сострадания к братьям нашим меньшим. *** Едва переступив порог квартиры (щенок убежал куда-то вглубь, едва Кагами отстегнул поводок), он услышал, как кто-то стонет низким хрипловатым голосом. В груди затаилось нехорошее предчувствие. Кагами рванул на кухню, но всё равно успел услышать, как сдавленно вскрикнул Куроко. Он должен был догадаться, что Куроко не будет принадлежать ему одному – черт, да он пока что не имел на это никакого права – но всё равно почувствовал, как остро кольнуло где-то в груди. Удостоверившись, что звуки в спальне прекратились, Кагами вышел из своего убежища и тут же столкнулся с незнакомцем, который одной ногой уже переступил порог квартиры. Тот обернулся и посмотрел на Кагами. В ленивом взгляде темно-синих глаз, в самих его манерах сквозило что-то неуловимо кошачье. Он бегло осмотрел Кагами, не испытывая к нему особого интереса, и перед тем, как уйти, небрежно произнес: – Классное зеркало, Тецу. Дверь закрылась. Кагами обернулся к Куроко, кипя от непонятной ему самому злости: – Кто он? – вопрос прозвучал не так, как хотелось Кагами. Куроко стоял в нижнем белье в дверях своей комнаты. Он покачал головой и неискренне улыбнулся уголками губ: – А ты уверен, что хочешь знать? – Я думал, что ты... – Он никто. Кагами ничего не ответил. Да и нечего было говорить: он не мог лезть не в свое дело. Задача состояла в том, чтобы как-то сделать Куроко его делом, получить право голоса в подобных вопросах. Потому что Кагами определенно больше никогда не хотел почувствовать этот горько-едкий осадок, оставшийся после встречи с незнакомым никем, явно тесно связанным с прошлым Куроко. *** Ему не нужно было оборачиваться, Кисэ все равно шел следом. Без особой цели, просто ради того, чтобы быть рядом. Некогда такой яркий, центр внимания, объект всеобщего восхищения следовал за ним незаметной тенью. Иногда Аомине срывался, и сегодня был один из таких дней. Он вышел из новой – слишком светлой, слишком чистой квартиры с неприятным предчувствием, что скоро его Тецу может ускользнуть от него, если ничего не сделать, и черт возьми, если он знал, что говорят в таких случаях. Ты нужен мне? Да не то чтобы. Ему нравилось, как Тецу каждый раз строит из себя саму невинность, и как пару минут спустя впивается ногтями в его спину и закатывает глаза, не сдерживая стонов. Воспоминания отдались горячей волной внизу живота, но потом снова накатил горький, концентрированный гнев, и если бы Аомине удосужился проанализировать это чувство, он назвал бы его ревностью. Вместо этого он просто свернул в узкий проход между домами, заканчивающийся тупиком. Кисэ подождал пару секунд и скользнул следом, не осмеливаясь заглянуть в его глаза. Аомине приглашающим жестом вытянул руку, но когда Кисэ шагнул вперед и прижался к ней щекой, надеясь на ласку, он небольно схватил его за волосы и надавил. Кисэ зажмурился, но покорно опустился на колени и замерзшими пальцами потянулся к молнии на его джинсах. Аомине провалился в горячее наслаждение, на несколько минут забывая о своих проблемах. Хотя бы ради этого стоило терпеть надоедливого идиота – уж что-что, а минет он умел делать превосходно. Вытирая с губ сперму, Кисэ поднял на него глаза: – Почему ты такой, Аомине-чи? – Скажи, Кисэ, – он проигнорировал вопрос. Взгляд Кисэ загорелся, когда он услышал, как Аомине произнес его имя – он не делал этого неделями. – Аомине-чи? – в голосе давно не было радости, только слабая, угасающая надежда неизвестно на что. – Я тебе снился? – Д-да, много раз, – он покраснел и опустил глаза. – Нет, ты не понял. Только не говори, что ты не слышал об этих снах, когда люди увидели своих... – Вторых половинок, – пробормотал Кисэ. – Нет, тогда ты мне не снился, – признался он. – Вот и отъебись уже от меня, придурок, — Аомине оттолкнул его так, что Кисэ упал назад, опираясь на руки, и едва слышно охнул. Пару секунд он молча наблюдал за тем, как Аомине неспешно уходит, а потом вскочил, быстро отряхнулся и побежал за ним. Вряд ли кто-то умел быть таким безразличным, как Аомине. И уж точно никто не смог бы любить его так беспомощно и бесконечно, как Кисэ.