Оранжевая шляпа (Я сдаюсь)

— Ох, Мерлин, — Гермиона стояла у зеркала своей спальни и постукивала подушечками пальцев по заметным мешкам под глазами, — никакое зелье тут не спасёт. Мда… А косметика и подавно.       Вчерашние бесконечные слёзы давали о себе знать — голова гудела, а отёкшее лицо хотелось выжать, как мокрую губку. Мысли ещё не проснулись и наивно путались в несуществующих проблемах — как поправить внешний вид, что хочется на завтрак, принять душ сейчас или позже. Девушка села на кровать и потёрла щёки, слегка похлопав по ним. Она вытянула первые попавшиеся футболку и джинсы с полки шкафа, лениво в них влезла и вновь села пустым взглядом уставившись в пол.       Вздохнув, Гермиона всё же осмелилась вернуться в реальность. Вчерашний вечер флэшбэками вспыхивал в голове. Отец. То ли её сонному телу всё ещё не хватало сил, чтобы злиться и расстраиваться, как вчера, то ли всё уже было выплакано, а утром с ней проснулось только здравомыслие с налётом равнодушия. Конечно, она не желала ему смерти… Она лишь хотела получить ответы на свои вопросы, понять, как он смог пойти на предательство такого масштаба. Получить ответы и вычеркнуть его из своей жизни и жизни мамы. Уже и не так больно, кажется. Ночь и крепкий сон иногда отлично заживляют раны. Она помотала головой, стряхивая с себя остатки сна, и решила спуститься вниз. Новые дежавю поджидали её в коридоре. Он её успокаивал и позволил насквозь промочить слезами его белоснежную сорочку. Перед глазами всплыло дурацкое и смешное мокрое пятно у него на груди, когда она наконец отпрянула от него и была готова пойти к себе прилечь, не проронив ни слова после своих рыданий. Он проводил её. Зачем? Не заблужусь же я. Стоял в дверях, пока она не упала в постель, свернувшись калачиком. Потом чай… Кто его принёс? — Доброе утро, — знакомый голос давнего друга вернул к реальности. — Доброе, ага, — с каменным спокойствием Гермиона уселась на соседний стул и принялась за завтрак, — должна признаться, слона бы съела. — Я тут остался, в гостиной спал, — продолжил Гарри. — А, ну да, спален-то тут недостаточно, — с обыденной улыбкой, в которой мелькала прохлада, девушка откусила круассан. — Мне не особо комфортно в чужих спальнях. Ты как вообще? Как спала? — осторожно поинтересовался Поттер. — Нормально всё, не надо вокруг меня кудахтать… Пожалуйста, — к облегчению Гарри, улыбка подруги стала по-настоящему искренней в этот момент, хоть и грустной, — правда, не надо, Гарри. Переживу. В Мунго не поскачу сию секунду, не переживай. — Ладно, убедила. Голова не болит? — Где Малфой? — она не ответила на его вопрос. — Эмм… Без понятия. Он не спускался ещё, это я попросил Тисс сделать завтрак. Наверное, он… — Что? — Грейнджер почувствовала, как друг замялся. — Он дежурил после меня, — виноватая улыбка, — я отрубаться начал, и он остался с тобой, не знаю, когда он уснул. Мы боялись, что ты ночью дёру дашь в Мунго. Ну, ты была слишком уж на эмоциях. Понимаешь же... — Понимаю, — она задумчиво вздохнула и сделала несколько глотков кофе, глядя не на друга, а куда-то в дебри холодного сада за окном. — Даже не будешь нотации читать? — азартно улыбнулся друг. Настроение и интонации Гермионы его успокаивали. Не плачет - уже хорошо, а если есть силы улыбаться, то вообще чудеса. — Нотации? — она будто вынырнула из своих мыслей. — Ну, гиперопека, все дела… что мы так с тобой возились… Ты же вечно негодуешь по этому поводу. — А, да. Наверное, мне не до того, — спокойно ответила подруга, дожёвывая остатки омлета. — Ещё бы… Отец всё-таки… — поджав губы, Гарри понимающе покачал головой. — Что? — на секунду девушка нахмурилась, — нет-нет, на эту тему я вчера всё выплакала. Вообще не о том… Знаешь, у тебя не было во время войны такого чувства… хм, — она отложила вилку и повернулась к Поттеру, — чувства, что ты как будто не хочешь, чтобы война кончалась… Ну… точнее хочешь, конечно, но… Чёрт, не знаю… мне как будто начинает нравиться эта беготня, неизвестность, опасность… Это плохо? — Серьезно ты загналась, конечно, — усмехнулся Гарри, — может, тебе нравится в этом что-то ещё? — Поттер, — она устало улыбнулась и цокнула языком, язык тела предательски заставил отвести взгляд в сторону и зависнуть в этой улыбке и своих мыслях ещё на несколько секунд. Повисла недолгая тишина. Такой классический подвид тишины, который называется «все всё поняли». — Ну, что? — его лицо растянулось в улыбке, очень хитрой улыбке. — Как бы он меня ни бесил, как бы… — Я тоже от вас не в восторге, мистер Поттер, доброе утро, — донеслось с лестницы. — Чёрт… — Гермиона шёпотом выругалась и сделала два медленных вдоха и выдоха, пытаясь согнать румянец, который она ощущала уже несколько минут. — С чего вы взяли, мистер Малфой, что разговор шёл о вас? — Гарри постарался спасти неудобную ситуацию. — А у мистера Малфоя, Гарри, мания величия периодически играет. Ты ещё разве не понял, почему он такой высокий? Это чтобы миру было удобнее вокруг него вращаться, — с вызывающей улыбкой глядя прямо в глаза Малфою, произнесла Гермиона. — И вам доброе утро, мисс Грейнджер, — с коротким, чётким кивком головы он устроился за столом напротив девушки. Гарри с чашкой чая уже давно перебрался в кресло. — Как спалось? — продолжила девушка в той же манере. — Отлично, благодарю за заботу, — он язвительно прищурился и налил себе кофе. Сегодня, при гостях в лице Поттера, такая вольность, как появляться за завтраком в халате и с "мятым" лицом, была непозволительна. Люциус был облачён в тёмные брюки и рубашку, волосы были уложены идеально, да и весь его вид говорил о том, что проснулся он даже не час назад. Спал ли он вообще? — Похвально, что вы так бодры и даже… в приподнятом расположении духа, если я верно истолковываю выражение вашего лица. Хотя, выспались вы, конечно, благодаря нам с мистером Поттером, — будничным тоном выдал Малфой. — В каком смысле? — она сурово обернулась на Гарри. — Твой чай был со снотворным, — друг виновато свёл брови домиком. — Вы выспались? Выспались. Так что, не начинайте, — отмахнулся Люциус. — Что у вас за манера такая, чёрт вас подери, опаивать людей чем бы то ни было без их ведома! — возмутилась Гермиона и с наигранным опасением заглянула в свою кружку с кофе, чем вызвала тень улыбки на лице Малфоя. — Но, должен заметить, — он специально не обратил внимания на сказанное, — даже в снотворном я сомневался. Переживания так потрепали вашу психику, что даже зелье вас не брало сначала. — Поэтому вы оба дежурили у моей постели, как возле преступника? — Оба? — мужчина вздёрнул бровь и взглянул на Гарри. — Ну, я сказал, я засыпать начал рано… — Поттер, вы как ребёнок отключились в кресле, ещё и одиннадцати не было, — тоном преподавателя, уставшего от непутёвого ученика, он не прекращал стыдить Гарри. — Удивительно, как вы у меня ещё молоко с печеньем на ночь не попросили. Дежурил он, как же… — То есть за свою сохранность я должна благодарить только и исключительно вас, так? — За нашу общую сохранность, — завёл он старую шарманку. — Да… — Гермиона улыбнулась и вздохнула, после чего, не долго думая о последствиях своего поступка, она встала, подошла к Люциусу сзади, пока он поглощал свой бекон, положила руки ему на плечи буквально на секунду и, наклонившись к уху, тихо произнесла: — Спасибо, что помогли успокоиться вчера. Спасибо. И извините.       Затем она отправилась в душ, и всю дорогу от гостиной до своей спальни шла с вытаращенными глазами. Сколько раз она до него дотрагивалась вообще? Кроме той проклятой (?) ночи в Баварии… Прикосновения вообще в их общении были такой редкостью, что даже малейшие, простые, ничего не значащие жесты заставляли её сердце стучать на весь дом. Это было просто странно. Странно. Противоестественно. Но не вчера. Вчера всё было так, будто они сотню раз уже репетировали эту сцену рыданий Гермионы в объятиях Малфоя.       Малфой медленно проглотил бекон и замер, когда девчонка удалилась. Его тяжелый взгляд сверлил тарелку с салатом, которая стоически это выдержала и умудрилась не разлететься вдребезги. Грейнджер даже ответа не ждала. А извинилась за что? Он тряхнул головой и поёжился, отгоняя мурашки. — Можно было сказать «не за что», а не сидеть камнем, представляете? — Гарри произнёс это с комичной интонацией, на манер старших Уизли, которые в своё время не ленились его подкалывать насчёт Джинни. В ответ он получил недовольный взгляд и поднятую бровь. — Молчу-молчу, — Поттер достал сигарету из пачки и, направляясь к выходу в сад, добавил: — Если что, — он покрутил сигаретой перед собой, — я - тут. Если там… ну… проблемами поделиться, поговорить, как, знаете, живые люди. В общем, я тут, если что, — он прекрасно знал, что Люциус не обратится к нему ради обсуждения своих проблем даже в том случае, если Поттер будет последним человеком на Земле.       Малфою стоило больших трудов не огрызнуться и не рявкнуть на парня. Но в последнее время, когда сделать это ему хотелось с кем бы то ни было, он скорее спрашивал себя: «почему?». Это было его "стоп-слово". Но он знал, почему. Прекрасно знал. Это была проклятая привычка доказывать собственное превосходство, быть всегда в нападении, а не в защите; не приближать к себе людей и не приближаться самому. Потому что так проще. Было проще. Но теперь неугомонная девчонка превратилась в скульптора, который вооружившись молотком и зубилом, медленно вытачивает из огромной глыбы холодного мрамора в его груди нечто живое.       Пока Люциус зависал в своих одинаковых размышлениях, Гарри не без удивления наблюдал за ним через прозрачную дверь сада и не мог понять, почему не получил в ответ на своё замечание никаких оскорблений. Он не стал развивать мысль о том, как вселенная допустила развитие событий, где эти двое живут под одной крышей несколько месяцев и еще не поубивали друг друга. Поттер усмехнулся себе под нос и вернулся в гостиную. — Я сегодня отправлюсь в Министерство. — Держите в курсе, — саркастично ответил Малфой. — Это не только мне надо, не забывайте. Попробую Кингсли найти. Потом в Мунго заскочу, надо понять в каком состоянии мистер Грейнджер. — Вам же не надо объяснять, что Кингсли следует проверить на чары, если будет возможность, а в Мунго не стоит расписываться в книге посещений? — Если бы вы не сказали… — Гарри состроил гримасу удивления, но продолжил, — конечно я понимаю. Я не планировал идти туда в своём естественном обличии. И прекратите нас всех за дураков держать. Одну вон держите за такую уже несколько месяцев, но, как я могу заметить, глупостей вы оба одинаковое количество творите. — Я велел ей переделать заклинание для кольца, так как её кровь, назовём это… обновилась. Надеюсь, снимать она его не будет. Будьте на чеку. — Велел… Вы неисправимы. Ладно, — он мотнул головой, показывая, что не ждёт ответа или реакции, — Вы думаете она уже готова отправиться с вами за Снейпом? — Мистер Поттер, таскать с собой на возможное поле боя обузу я не собираюсь, мне не нужно тело, с которым ещё нянчиться надо. Если бы я не был уверен в вашей подруге, ушёл бы молча и запер бы её тут парой-тройкой заклятий. Но сегодня пусть отдыхает. Не сомневаюсь, Северус переживёт ещё одну ночь. — Но вчера вы нянчились почти с удовольствием, — съехидничал Гарри. — Я даже комментировать не собираюсь ваши неоднозначные выдумки, — он скривился и позвал эльфа: — Тисс, убери со стола, оставь фрукты и виски принеси. — Что, прямо с утра? Герм не преувеличивала… — парень всё улыбался. — Пока вы находитесь в этом доме, вы уже можете начать приносить пользу. Например, можете начать с того, что закроете свой рот, Мерлина ради. — Да, я смотрю, только двое в этом доме сегодня проснулись в хорошем расположении духа. — Чтобы просыпаться, Поттер, надо спать. И вы ни на йоту меня не знаете, чтобы делать выводы о моём настроении. Оно, кстати, вполне сносное сегодня. — Вы не спали из-за меня? — донеслось с лестницы, а через секунду Гермиона с мокрой головой, и выглядящая на порядок свежее показалась в дверях комнаты. — Не привыкать, — практически выплюнул эту фразу Малфой, но в то же мгновение мысленно выругал себя самыми отборными ругательствами, за то, что не успел обдумать двусмысленность этих слов. Повис новый подвид тишины — «всем неловко, но кому-то неловко сильнее». И, как ни странно, "кем-то" был Гарри. Сделав в голове пометку, что ему всё же следует как-нибудь поговорить с Гермионой наедине, он решил оставить эту странную парочку. — Я - в Министерство! Как будет информация, выйду на связь. Счастливо! Не провожайте, — протараторил он и, резво спрыгнув с подлокотника кресла, промчал в коридор под подозрительным взглядом жильцов и захлопнул за собой дверь. Гермиона прошла и села за стол напротив Малфоя. Тишина становилась невыносимой. — Не привыкать, значит, — с наигранной серьезностью начинала девушка. Она решила, что затеять их привычный словесный бой будет лучшим решением. Бедолага, сидящий напротив, хоть выплеснет всё. — Идите к чёрту, — хрипло усмехнувшись, он устало покачал головой. Откинувшись на спинку стула и раскачивая в руках бокал, он мельком взглянул на Грейнджер исподлобья, — я не собираюсь… — Да ладно, ничего, я всё понимаю, возраст, теряете сноровку. Не переживайте, главное, — она определенно решила добиться своего. — Вы действительно хотите этого сейчас? — он не отрывал взгляда от своего виски. Как только Поттер покинул дом, Люциус расслабился как по щелчку, на стуле в гостиной теперь сидел совсем другой человек — Малфой, с которым Гарри ещё не был знаком. — Хочу чего? — Ну вот, ваш друг сказал не держать вас за дураков, а вы у меня на глазах карту глупости разыгрываете. — Хочу чего, мистер Малфой, о чём вы? — Затевать эту игру, мисс Грейнджер, — он лениво констатировал очевидное и подлил себе виски. — Всего лишь полдень, вы только проснулись, ваша голова забита, должно быть, совсем иными и нелёгкими вещами, зачем оно вам сейчас? Чтобы вы опять нащупали повод обвинить меня в чем-то по итогу? Чтобы опять начали лечить мне голову? Искать какие-то проклятые ответы? Закатывать истерики? Трепать нам всем нервы? — наконец он поднял пристальный взгляд на собеседницу. Его голова, чуть опущенная и склонённая на бок, добавляла обычно холодной и аристократической манере говорить что-то новое, походящее на снисходительность, и… да, проклятое любопытство. — Чтобы отвлечься от этих нелёгких вещей, мистер Малфой, чтобы отвлечь вас. Вам же нравится. Вы же всегда считаете себя победителем, — Гермиона потянулась за графином на столе, не разрывая зрительного контакта, но её опередили. Малфой молча наполнил бокал и подвинул ей. — Мистер Поттер в курсе, что его подруга спала с Пожирателем смерти? — уголок его рта дрогнул, когда он заметил на лице своей визави насыщенную смену эмоций: от шока, будто её окатили из ведра со льдом, затем — туше, полузакрытые, опущенные глаза и улыбка проигравшего. Она же этого хотела. Хотела новый раунд. Вот и получай, дорогая. Отвлекайся. — С козырей зашли? — девушка тихо рассмеялась и сделала глоток вина, тостуя победителю, — а ваш сын в курсе, что отец спит с грязнокровкой? — Во-первых, спал, — пауза после этой фразы ощутимо затянулась. — Во-вторых, это вы потеряли сноровку, мисс Всезнайка. Такой предсказуемый ответ, серьёзно? Ещё один слабый ход, и я решу, что вы поддаётесь. — Никогда ещё так быстро не проигрывала, — Гермиона улыбаясь, закинула ноги на соседний пустой стул и, облокотившись одной рукой на стол, запустила пальцы во влажные волосы. — Никогда так быстро не сдавайтесь. Я был бы плохим оппонентом, если бы так быстро принял ваше поражение, — Малфой прикрыл глаза и про себя улыбнулся, она была чертовски права, это действительно его отвлекло. — Меня сейчас знаете что радует? Мысль о том, что на часах лишь полдень, а впереди целый день, обещающий быть спокойным, возможно, алкогольным и… — она открыла рот, но так и не закончила предложение. — Снейпа спасать вы не планируете? — Люциус подумал о том, как просто стало улыбаться на таких вопросах. Жизнь его самого близкого друга сейчас в неизвестной опасности, а он пьёт и развлекается с гриффиндоркой в каком-то никому неизвестном доме. Когда проблемы успели стать такой обыденностью? — Я слышала ваш разговор. Сегодня вы хотите, чтобы я отдохнула. — И вы даже спорить не станете? Бросьте, мисс Грейнджер! Что с вами? А как же шило в вашей прекрасной пятой точке, которое вечно толкает вас действовать? Как же ваша усталость от сидения дома? Куда делось всё рвение? — Я, кажется, пропустила, — она театрально заозиралась по сторонам, — пропустила момент, когда вы так низко упали до бессмысленных сальных комплиментов. — Ладно, заслуженно, — он кивнул ей и сделал глоток виски, — слова сами сложились, согласен, не в моём стиле. Не судите строго. — В Азкабане, на суде вы так же говорили? — Уоу! — он рассмеялся по-настоящему, а Гермиона смотрела, как зачарованная, на это зрелище. Искренне, по-настоящему. Оскал белоснежных зубов и хриплый, глухой смех. Мурашки проступили у неё даже на затылке. Опять. Опять эта противоестественность. Он с широкой улыбкой целиком закусил нижнюю губу и молча опустил голову, а она не могла оторвать глаз от этого человека. — Что, Малфой, убедились, что я не поддаюсь? — прозвучало с вызовом, после чего она поблагодарила саму себя, что успела выйти из этого зрительного ступора до того, как он поднял голову. — Ма-а-алфой?! — он, не скрывая удивления, поджал губы и откинул голову назад, уставившись в потолок на секунду, но комментировать неподобающее обращение не стал. Гермиона отметила про себя, как странно слышать то, как он произносит собственное имя. А он хрипло продолжал восторгаться, — Ха-х, ладно, да, неплохо, — он поднял бокал, девушка приняла молчаливое приглашение, и в гостиной раздался тонкий звон хрусталя, — неплохо, — повторил он, но так ни разу и не взглянул ей в глаза, пока смеялся, будто сам ощущал странную неправильность происходящего. Будто бы, пока он не смотрит на неё, она не видит его смеющимся. — Ну, так что? — Что, Грейнджер? — Что вы говорили на суде? — Всё так хорошо началось, а вы опять начали рыться в моём прошлом, — он удручённо выдохнул и сделал глоток. — Ладно, простите, закроем. — Прекратите, блять, извиняться! — вдруг воскликнул он, — поймите уже, вы не можете для всех быть хорошей, доброй, прекрасной, понимающей, помогающей и так далее, и тому подобное! Не можете! Угомонитесь. Хватит извиняться, оправдываться, выгораживаться. Мне лично ваши извинения даром не нужны. Если вы и сделали мне что-то… кхм, неприятное, допустим, я прекрасно понимаю, что ваше чувство стыда и дискомфорта вас изнутри сжирает. Вы один раз извинились. Достаточно. Угомоните свою английскость. С этими вашими «спасибо-извините-спасибо-пожалуйста-извините». Вы не должны никому и ничего, запомните это, тем более не должны соответствовать мнению окружающих о вас. — Эм, — Гермиона опешила. Для начала она не ожидала таких выражений и такого тона от аристократа всея магического сообщества, а уж от нравоучений, причём, надо сказать, разумных, она и вовсе проглотила язык. — Что? Хотите извиниться? — он пристально уставился в опущенный затылок собеседницы. — Да, — она подняла глаза и теперь сама рассмеялась. Совершенно по-детски, легко. Она понимала, что он прав. Ничего из того, что он сказал, не было для неё новым. Она знала свои проблемы, комплексы, травмы, гештальты. Она знала обо всём, но нельзя применить магию к своей психике и после одного лишь совета начать вести себя как хотелось бы, а не как хватает сил. Она всё смеялась, а он смотрел на неё без намёка на улыбку. — Да что с вами, мистер Малфой? Вам только что было весело! — Меня пугает то, на сколько я позволил себе с вами сблизиться, — тон его резко сменился и он больше не походил на того расслабленного Малфоя в своей тарелке, которого Гермиона видела секунду назад. Теперь тишина воцарилась такая, подвид которой ещё не имел названия. Вокруг всё зазвенело, из сада доносился шорох мёрзлой травы и сухой листвы. Дом будто окружили дементоры. А беглецы сидели в тишине и смотрели друг другу в глаза, полные вопросов и ответов, которые никогда не будут произнесены вслух. Зачем он это сказал. Чёрт тебя дери, старик, зачем… Действительно, сдаю. Зачем он это сказал. Это не по правилам. Не по правилам. Надо вытащить этот день из гребаного уныния, в которое ты его посадил, придурок ты аристократичный. — Не льстите себе, мы лишь раз с вами… сблизились, — она кашлянула и натянуто улыбнулась. — Вы поняли, о чём… — Легилименс! — в очередной раз ни черта не обдумав, выкрикнула Грейнджер. — Вы серьезно? — он с жалостью и мягкой улыбкой взглянул на неё. — Легилименс! — она почему-то не сдавалась. — Да вы шутите! — он невербально повторил то же заклятие и уже с ледяным оскалом разгуливал по её разуму. — Это было крайне самоуверенно, мисс Грейнджер. Ох, что тут у нас? А-а-а, мистер Поттер всё-таки что-то знает… Ой, как сложно, вы подозреваете, что он что-то подозревает. А что вас так пугает, мисс Всезнайка? — Прекратите, — со всей серьезностью попросила девушка. — Ну уж нет, дорогуша. Терпите или обороняйтесь. Вы напросились. — Хватит! — она всеми силами старалась не пустить его в сегодняшнее утро, в вопросы Гарри, в свой румянец. — Вот поэтому, мисс Грейнджер, — хриплым шёпотом пронеслось в её ментальной библиотеке, — вот поэтому, — он нашёл ту самую сцену. — ХВАТИТ! — от крика Гермионы в комнате задрожали окна, а через секунду Малфоя словно тайфуном сшибло со стула, он проскользнул спиной по столу, сбив что-то по пути, и рухнул навзничь в глубине кухни. Осколки его бокала взмыли в воздух и упали рядом с ним, окатив его рубашку разлитым виски и россыпью битого хрусталя. — Мистер… — Какая уместная любезность и волнение за меня… — сурово закряхтел он с пола. — Простите, я не… не думала… — она подбежала к нему и попыталась помочь подняться, но он отмахнулся от неё одним взглядом. Он даже в таком положении умудрялся сохранять достоинство и эту чёртову непонятную грацию. — Кх, да. Это в вас мне меньше всего нравится. Вы любите иногда не думать, — брезгливо отряхиваясь он остался сидеть на полу, затем разгладил растрёпанные волосы, проведя по ним двумя руками от висков, к затылку, после чего резким движением поправил ворот рубашки, расстегнув на ней две верхние пуговицы, — налейте мне виски, добавьте морфия, ампула в моей спальне на тумбе. Быстрее. Иначе остатки этого славного дня я испорчу не только себе. — Да, сэр, — про себя она моментально выругалась и скривилась. Какой к чёрту сэр?! Грёбаное волнение! Как он ещё Ступефаем в меня не зарядил?! Так. Морфий. Тумба.       С порога спальни в нос ударил знакомый аромат бергамота. Тумба. Морфий. Ноги сами повели девушку в ванную. Какого черта?! Забери морфий и бегом вниз. В ванной запах был ещё плотнее, внутри что-то сжалось, а по позвоночнику пробежали мурашки. Флаконы со средствами для душа, волос, неведомые лосьоны. Гермионе показалось, у него их больше, чем в её уборной. Она не устояла и открыла один, глубоко вдохнула запах чёрного перца и ветивера. Надо уходить. Она громко выдохнула, вернулась в спальню и вновь остановилась, разглядывая мятую разобранную постель. А ведь всего несколько недель назад… Хватит, забирай морфий и вали отсюда. Розовый флакон нашёлся на левой тумбе. Она присела на кровать с угловатой стекляшкой в руках. Какого Мерлина происходит в моей жизни? — Неужели? Я уж думал, вы забыли, где моя спальня, — съязвил Малфой, когда Гермиона наконец спустилась в гостиную. — Чёрт, я, конечно, ещё раз извинюсь, но. Но. Если бы вы не лезли куда не надо, этого бы не произошло, — с этими словами она открыла ампулу и накапала немного в его обновлённый бокал с виски, — и вообще, вы всегда напрашиваетесь… мне даже не жаль, нет. Я беру свои извинения назад. И знаете, мне даже не стыдно, я… — Заткнитесь, — Люциус зажмурился, развернулся и подошёл к выходу в сад, распахнул двери и устроился в кресле рядом. — Стойте! — девушка стремительно направилась к нему, — встаньте. — Мерлин всемогущий, вы от меня отвяжитесь или нет!? — выпалил мужчина. — А вы не чувствуете? — Гермиона свела брови и за прошедшую минуту превратилась в пятнадцатилетнюю гриффиндорку, которая привыкла всех спасать, — у вас спина разодрана. Порез глубокий. — Тисс меня залатает, — брезгливо кинул Малфой, но после слов девчонки действительно начал ощущать жжение вдоль позвоночника. До этого боль, видимо, заглушалась злостью и неимоверным чувством унижения от полёта через всю кухню. — Когда? Когда туда инфекция попадёт!? Когда вы сляжете с ней на неизвестный срок и станете обузой? — тут мелькнуло и её самодовольство. — Вы сейчас магловскими методами мясника будете меня врачевать?! Нет уж, спасибо. — Господь всемогущий! Вы невыносимы! — Да хоть Абрамелин. Оставьте меня в покое, — уже безо всякой игры, Люциус искренне желал, чтобы девчонка угомонилась. Отчего-то ещё более унизительным, чем полёт через кухню, ему виделось обнажение своих ран. — Вы не каменный, мать вашу! Встали! — Гермиона перешла на такой крик, что даже появившаяся, чтобы убрать осколки стекла, Тисси прижала уши и с нескрываемым страхом наблюдала за ней. — Поттер и Уизли с Мерлином общались бы уже в первую неделю нашего побега в начале войны, если бы не я, так что угомоните своё чёртово самолюбие и дайте я вам помогу! Ваша кровь уже всю обивку пропитала, если вы не чувствуете! Малфой залпом допил виски с морфием, пристально глядя в глаза своему будущему доктору, и медленно встал, определив бокал на стол. — Спасибо, — кивнув куда-то в сторону, уже спокойнее произнесла девушка с каким-то удивлением, будто от своего собственного голоса до этого. Но происходящее дальше успокоиться уж точно не помогало, а Малфой, с подействовавшим в нём морфием, только приступал к наслаждению ситуацией. Он начал медленно расстегивать пуговицы рубашки, не отрывая взгляда от девчонки, дойдя до пояса брюк, он ленивым движением вытащил заправленные полы рубашки, высвободил из петель последние пуговицы и не спеша разделся. Уголок его рта то и дело дёргался вверх. Могло показаться, что в какой-то момент, это движение синхронизировалось с нервным морганием Гермионы. — Развернитесь и смойте это поганое морфийное самодовольство со своего лица, — она скривилась, не выдержала и ускорила его движения, повернув его к себе спиной за плечи, — уоу! — Что, Доктор, всё так плохо? — с наигранной усмешкой спросил он, глядя через плечо. — Заткнитесь уже, — она отмахнулась и схватила свою сумочку, которая со вчерашнего вечера покоилась на столике в коридоре, — бадьян будет щипать. — Что, даже без обезболивания!? — Да прекратите, вы, наконец! Хватит! Вам бокал, или что там было на столе, рассёк кожу сантиметра на три! Скажите спасибо, что вы не маггл, а то бы точно мясницкими способами пришлось вас зашивать, — она начала капать из пипетки на рану, где кровь начала шипеть и светлеть, как от маггловской перекиси водорода. — С удовольствием бы вас зашила без магии. — Даже не думайте. Грейнджер поймала себя на мысли, что как бы она ни злилась, физиология берёт своё. Перед ней была эта широкая, влажная от пота, крови и разлитого виски спина, она хотела не зелья на неё капать, не психовать на обладателя этих ран, а просто провести рукой, дотронуться до старых шрамов, оставленных Нагайной, тактильно сочувствовать… Малфой стоял неподвижно, он не дёрнулся ни разу, не шелохнулся. А она по себе знала, какие он испытывает болезненные ощущения сейчас. После зелий она несколько раз витиевато поводила над раной палочкой. Рана быстро подсохла, но не затянулась. Магия не такая всемогущая сила, как хотелось бы. — Свободны, — звонко констатировала она и… и не удержавшись, легонько хлопнула Малфоя по этой самой спине, от чего он, наконец, хоть что-то почувствовал и изогнулся, как от хлыста. — Ах, ссс… — прошипел он сквозь зубы, а когда обернулся к Гермионе, в глазах его горела если не ярость, то вселенское негодование. — Как-как вы хотели меня назвать? — смешно подняв брови спросила девушка. — Вы порой забываетесь. Я не Поттер и не, упаси Мерлин, Уизли, — он шумно выдохнул через нос. — Как скажете, — она отвернулась, улыбаясь себе во всё лицо, пока убирала ампулы обратно в сумку, — обращайтесь. Малфой брезгливо оглядел рубашку, попросил эльфийку принести ему халат, облачился в него и вернулся в кресло. Гермиона же устроилась за столом, закинула ноги на стул, скрестив их, как йоги, и обновила свой бокал. Люциус, по всей видимости, более не желал строить сегодня из себя джентльмена. — Я бы сказал спасибо, если бы вы сами не были виновницей моих ран, — произнёс он спустя несколько минут тишины. Тишины или странной передышки с игрой в гляделки. — Продолжим? — При одном условии, — по-прежнему недовольно произнёс Люциус. — Внимательно, — а вот бывшую гриффиндорку происходящее начинало забавлять с каждым часом всё сильнее. — Плесните и себе морфия, а то опять начнёте… — он неопределенно поводил ладонью в воздухе. — Что начну? — Портить нашу вечеринку, — саркастично выдавил он. — Кажется, прошлый раз, её испортили вы. — Вот видите, мисс Грейнджер, опять, — он кивнул себе и сделал несколько глотков виски, поморщившись от горечи. — Честное слово, если бы наши с вами диалоги были репликами в романе, из них бы вышла отличная отдельная пьеса, — устало улыбаясь, она подошла к Малфою, молча взяла из его расслабленной кисти флакон с морфием и уронила несколько капель в свой бокал, — это под вашу ответственность, — добавила девушка, тостуя в его сторону вином. — «Это» - это вы? — «Это» - это моё состояние после, мистер Малфой, — усмехнулась она. — Лихо вы перекладываете ответственность, но да ладно, принимаю этот груз. А пьесу такую я бы почитал, кстати. — Да вы что? Мы в чём-то солидарны, с ума сойти, запишу это. Да, разговоры - это наша сильная сторона. — Ммм, ну да, — загадочно усмехнувшись, он наблюдал, как плещется янтарная жидкость в его стакане под светом выглянувшего, такого редкого в начале декабря солнца, чьи лучи пробивались в окно через сад и поднимали настроение обитателям дома, даже если они сами того и не осознавали. — Что? — она догадывалась о не самом невинном ходе его мыслей, но хотела, чтобы он произнёс это вслух. — Вы же знаете, что. Просто хотите, чтобы я облёк это в слова. — Да, — не постеснялась Гермиона. — Ух, смело. Достойно. — Не это ли должно вознаграждаться? — с дерзкой улыбкой она отпила вина и вонзила свой взгляд в Малфоя, хоть он всё ещё сидел с опущенной головой, любуясь своим бокалом. — Ох, юная гриффиндорка хочет, чтобы её поощрили, — он состроил страдальческую гримасу и поджал губы. — Ладно, вы хотите услышать, что практика показала, что не только разговоры наша сильная сторона? — Я не хотела это слышать. Я хотела, чтобы вы это произнесли вслух. Чувствуете разницу? — всё же, надолго усыпить в себе воспитанного аристократа Люциусу было не по силам - Гермиона вновь потянулась к графину, и на этот раз он её опередил, не вставая из кресла, наполнил её бокал вином и каплей морфия. — Вы опять взяли мои карты, мисс Грейнджер. Пора отобрать у вас колоду, — сказал он, жестом поставив графин на стол и долив себе виски уже без морфия. — Не лгите себе. Вам даже нравится, когда я вашими же методами добиваюсь своего. — Да, кажется, я недурно на вас влияю, — он хрипло и совершенно расслабленно усмехнулся, а Грейнджер поёжилась от этого бархатного звука. — Знаете, мистер Малфой, кого вы мне напоминаете прямо сейчас? — от одной этой мысли она была готова рассмеяться в голос. — Удивите. — Несколько лет назад вышел маггловский фильм… Уфф… — смех с нотками истерического уже проскальзывал в интонациях, — он называется «Большой Лебовски», — и тут она не выдержала. И действительно - Малфой, в халате, с уже не такими идеально лежащими длинными волосами… не хватало ему только уродливых солнечных очков. — Я, пожалуй, рад, что мне это ни о чем не говорит, — скептически отреагировал он. — Вы никогда не смотрели хорошее кино? — Гермиона посерьёзнела и поняла, что она вышла на действительно интересную тему для разговора с чистокровным магом. — Смотрел, разумеется. Откуда у большинства такое зашоренное мнение о нас? — Вы подкрепляете его своими взглядами… — Так, мисс Грейнджер, вы опять ступаете на кривую дорожку, — он одарил её ледяным взглядом. — Не смотрите так… — она допила вино и поднялась из-за стола, чтобы найти что-нибудь перекусить, кроме фруктов, оставшихся на столе ещё с завтрака. — А то что? — он перекинул ногу на ногу и с напускной невинностью взглянул на девчонку. — А то я тоже буду так смотреть, — улыбнувшись, она остановилась перед его креслом и передразнила его якобы суровое выражение лица. — Не хочу вас обидеть, но если это должно было звучать, как угроза… у вас не вышло, — на его лицо вернулась это чёртова улыбка довольного и сытого кота. — Не это угроза. И не прямая, — Гермиона сделала ещё шаг к креслу, коленом надавила на колено Малфоя так, что то соскользнуло, и ноги его теперь стояли прямо. Она встала между ними, наклонилась близко к его лицу и прохладным тоном добавила, — вот это угроза. Вашему самообладанию. Принимаете вызов?