Открывающий двери и приносящий удачу

Десятое. Это было десятое по счёту первое свидание, которое провалилось в этом году. А ведь именно оно грозило таки стать единственным успешным. Юкио Касамацу тряхнул головой, выходя из магазина игрушек, где он приобрёл для младших братьев двух новомодных роботов-трансформеров, которые уютно устроились в подарочной сумке рядом с традиционным шёлковым шарфом для мамы и галстуком для отца. Путь его лежал к железнодорожной станции Шибуя, где он должен был сесть в поезд до Йокогамы. Домой. Там его наверняка будут ждать фирменные мамины о-сэти рёри*, братья будут кричать и распихивать друг друга в борьбе за право первым повиснуть у Юкио на шее, мама вздохнёт и покачает головой, а отец хлопнет по спине, с многообещающей улыбкой доставая припасённую специально к Новому году бутылку саке. Будет уютно и вкусно. И не нужно будет лезть из кожи вон, чтобы понравиться подружке подружки Кисэ. Вся эта дурацкая история со свиданиями началась ровно год назад, когда Юкио пригласил вдрызг разругавшегося с очередной девушкой Кисэ к себе праздновать Новый год. Мама, как и абсолютно все мамы учеников Кайджо, знакомых с Рётой, была от него в полнейшем восторге, отец сначала смотрел неодобрительно, вероятно, подозревая неженатого почти уже тридцатилетнего сына в непотребных связях, однако после клятвенных заверений слегка подвыпившего, а потому разоткровенничавшегося Кисэ успокоился. Тогда-то Рёта и дал это торжественное, но от этого не менее дурацкое обещание: найти Юкио девушку в течение одного года. Сам Юкио отнёсся к идее скептически с самого начала, однако спорить с настырным товарищем, обнадёженной мамой и одобрительно жавшим Кисэ руку отцом не стал. И даже обещал не отлынивать. Первое свидание произошло совершенно спонтанно, когда они с Кисэ отправились в кино в рамках развёрнутой последним кампании по масштабной социализации Юкио. Уже возле касс за их спинами послышалось заговорщическое перешёптывание и негромкие смешки, а после невзначай брошенной улыбки Кисэ одна из девушек-студенток, кажется, грохнулась в обморок. Две самые симпатичные и стойкие барышни были торжественно угощены попкорном и приглашены после сеанса в кафе-мороженое, где Кисэ вовсю улыбался, рассказывал о непростой профессии пилота и уверял, что из девушек вышли бы сногсшибательные стюардессы. Юкио молчал, потягивая приторно-сладкий молочный коктейль. И, разумеется, обе девушки дали свои телефоны именно Кисэ, предварительно обведя написанные на бумажке номера в кокетливые сердечки. Ко второму Кисэ подготовился куда основательнее: пригласил Юкио на день рождения одной из своих сестёр, уговорил последнюю позвать побольше своих подруг, одел Юкио как городского пижона и – самое ужасное – сводил к своему стилисту, а затем запер его в комнате с прошедшей тщательную процедуру отбора девушкой. Юкио старался. Даже говорил. Немного. Однако, по мнению Кисэ, который отчитывал его, оставшегося в одиночестве уже через двадцать минут, старался он недостаточно. И, как выразился Кисэ, напоминал он скорее кролика, запертого в одной клетке с внушительным таким удавом, чем молодого человека наедине с девушкой. Третья, четвёртая и пятая попытки были срежиссированы Кисэ с невиданным тщанием: поход в парк аттракционов, где Юкио выстрадал целый тур на колесе обозрения в одной кабинке с обворожительной стюардессой – знакомой Кисэ; тур по достопримечательностям Токио, который Юкио должен был провести для дальней родственницы Кисэ, приехавшей из Фукуоки, вылившийся в то, что несчастная девушка не только не посмотрела и половины всего, но и сформировала весьма своеобразное мнение о коммуникативных навыках столичных юношей; караоке-сессия, с которой Юкио постыдно сбежал, жестоко разочаровавшись в вокальных способностях своей потенциальной спутницы. Шестая попытка была совмещена с одной из встреч выпускников Кайджо и перестала быть удачной ровно в тот момент, когда почти уже отчаявшийся Кисэ предложил семпаю выпить для храбрости. Это, конечно, развязало Юкио язык, даже до той степени, чтобы честно признаться своей бывшей однокласснице в том, что она ему нравилась все три года, но в ответ он получил сочувственный взгляд и ответное признание, что она прошлой весной вышла замуж. Дальнейшее Юкио помнил смутно, чему активно поспособствовал Хаякава, постоянно подливавший ему саке. На седьмое свидание знакомая Кисэ не пришла – вероятно, уже была наслышана о непутёвом товарище, которого Рёта пытался пристроить. На восьмое не пришёл сам Юкио: задержали на работе до глубокой ночи – Акаши нужна была срочная юридическая консультация по вопросам готовившегося громкого поглощения очередной компании. К девятому «первому» свиданию у Кисэ закончились знакомые. В смысле, те, кто ещё не состоял в каких-либо отношениях. Но в высшей степени целеустремлённого Кисэ это не остановило: он опубликовал анкету Юкио в интернете на сайте знакомств и через какое-то время заставил пойти в кафе с крайне привлекательной двадцатипятилетней переводчицей Матидой Аяме. Тогда Кисэ впервые увёл Юкио со свидания самостоятельно, поскольку оказалось, что цифры возраста Матиды-сан были «совершенно случайно» перепутаны местами, фотография была утянута у её племянницы, а в комплекте с ней шли двое несовершеннолетних сыновей. Полгода назад Кисэ обзавёлся постоянной (дайте боги, всё же постоянной) девушкой и они должны были встречать Новый год вместе с ней и её подругой, которой Кисэ, по его словам, описал специфику ситуации и которая сама была довольно стеснительной и серьёзной девушкой. Но Кисэ неожиданно вызвали в рейс, а Юкио теперь спешил к железнодорожной станции, чтобы ехать домой. - Извините… – чья-то рука тронула его за плечо. – Извините, вы случайно не играете на гитаре? - Играю, – машинально ответил Юкио, обернувшись. – В смысле, с чего вы взяли? – Он окинул взглядом высокого мужчину в потёртом пальто и странной шляпе. - Пальцы, – тепло улыбнулся тот, прищурив карие глаза. – У вас на пальцах застарелые мозоли от струн. - Действительно, – хмыкнул Юкио, продолжая осматривать незнакомца, задерживая взгляд на аккуратной густой бороде. - Вы не могли бы мне помочь? – замялся тот, поправив на плече футляр, в котором Юкио безошибочно узнал гитарный. – Дело в том, что мой напарник, кажется, сильно опаздывает, а мне нужно начинать играть, иначе за сегодня ничего не соберём. – Мужчина указал на облюбованное им местечко на другой стороне улицы напротив какого-то кафе. - Простите, но… – Юкио опустил взгляд, разглядывая носы своих ботинок. – Я играю только для родственников и близких друзей. Я никогда не играл перед широкой аудиторией. Вряд ли я смогу вам помочь. - Очень жаль, – пожал плечами незнакомец. – Жаль, когда двери запирают на семь замков. Он развернулся и пошёл, прихрамывая на левую ногу, к разложенному на земле второму футляру, внутри которого поблёскивал начищенной медью саксофон. Юкио остановился. Он и правда никогда не играл на публику, и самой большой его аудиторией была баскетбольная команда. Но мужчина выглядел расстроенным, заигравший саксофон звучал пронзительно одиноко, а улица была достаточно пустынной. В конце концов, у него было ещё целых двенадцать часов до Нового года, а поезда до Йокогамы уходили с Шибуи достаточно регулярно. Решительно сведя на переносице густые брови, Юкио подошёл к музыканту и сообщил, что готов помочь. Тот улыбнулся какой-то непередаваемо доброй улыбкой и протянул ему гитару. Юкио играл с закрытыми глазами, старательно пытаясь унять дрожь в пальцах. Было чудовищно страшно, и от этого он пытался концентрироваться на мелодии, выводя аккорд за аккордом и даже не заметив, что уже к третьей композиции его гитара из аккомпанирующего инструмента вдруг стала ведущим. Он открыл глаза, только когда в их нехитрой музыкальной гармонии неизвестно откуда появился на удивление чисто выводивший мелодию голос. Дневной свет был настолько ярким, что пришлось прищуриться. И тогда Юкио всё увидел. Прохожие собрались вокруг них полукругом. В створе открытой двери кафе напротив, прислонившись плечом к дверному косяку, стоял парень в фартуке бариста и, кажется, подпевал немного старомодной западной песне о Рождестве, которую они играли. Рядом с ним – молодой мужчина в несуразном пальто, смешной шапке с косичками и с хитрой улыбкой на живом лице и кивал в такт, отстукивая пальцами мелодию на картонном стаканчике с кофе. Из открытого окна над вывеской «Два товарища» выглядывала пожилая дама и аплодировала. Саксофонист играл, умудряясь при этом улыбаться, сам Юкио каким-то непостижимым образом успел расстегнуть куртку и скинуть шарф, а рядом с ним пританцовывала странная девица, одетая в короткую юбчонку, высокие гетры, какие-то нереально большие для её хрупкой фигурки тяжёлые ботинки и смешные бордовые меховые наушники. Несколько секунд потребовалось Юкио, чтобы сообразить, что звонкий и одновременно нежный голос, в котором так явственно слышалась улыбка, принадлежал именно ей. Едва они закончили играть, вежливо поклонившись публике, Юкио протянул своему новому знакомому гитару. - Вот спасибо! – отозвался тот, улыбаясь. – Вы на самом деле отлично играете. Я рад, что уговорил вас. - Да, весело получилось, – кивнул Юкио. – Ну, мне пора. - Видите, как важно иногда снимать замки, отпирать засовы и распахивать двери. Тогда и нужный человек сразу зайдёт, – музыкант протянул Касамацу руку и скосил глаза на переминавшуюся с ноги на ногу невдалеке девчонку-вокалистку. – Кстати, в кафе напротив готовят отличный какао. Помогает согреться и располагает к беседе. - Угу, – отозвался Юкио, пожимая тёплую ладонь и чувствуя странное спокойствие. Ноги сами привели его к девице, которая отчаянно дышала на замёрзшие пальцы. - Холодно… – пробубнил Юкио, внутренне подобравшись, и протянул девице свои перчатки. – Надевай, что ли. И какао… в кафе. - Ого! – радостно воскликнула девчонка. – А я думала, как тебе предложить. Я Кояма Мицуко, кстати. - Касамацу… Юкио, – выдавил он, заливаясь краской. - Ты классно играешь на гитаре! Просто чума! Я прямо засмотрелась, честное слово. Я тоже училась несколько лет, но потом занялась вокалом и немного танцами и… Юкио открыл перед ней дверь кафе, кивнул пропустившему их вперёд парню-бариста и отчего-то подумал, что такими темпами ему вообще не придётся сегодня много говорить, что, безусловно, было неплохой перспективой.