Sang av Sorte Svanen

      Тяжёлые тёмные тучи окутали своими мрачными мантиями хрупкую синеву поднебесья. Казалось, сияющая чистотой лазурь больше никогда не вернётся и не предстанет больше перед глазами рода человеческого ясное небо. На смену прекрасному свету всегда приходит всепоглощающая тьма. Также, как и непроглядная ночь яро вторгается в бархатные владения ясного летнего дня. Но за мороком ночи следует мерцающий хрустальными бликами рассвет. Ведь так?       Ослепительная молния вспыхнула где-то на непроглядных просторах тёмного горизонта, осветив собой угрюмый серый небосвод. Эта серость душит, словно безжалостный палач, ещё сильнее затягивающий и без того умерщвляющий узел удавки. Видя эту посредственную дремучесть, хочется сбежать, спрятаться от всей этой фальши, от этой ненавистной лжи, от всего этого мерзкого фарса, что разыгрался вокруг, и напоминающий теперь такой до боли отвратительный театр абсурда.       Мерзость, ложь, фальшь…       Дождевые капли стекали по стеклу одна за другой. Сотни, тысячи… Они, словно доселе невиданные живые существа, неподверженные чужому губительному влиянию, пытаются обогнать друг друга в странной, самобытной гонке. Чтобы окончить своё недолгое путешествие разбив свои крошечные тельца о непоколебимую твердь земли.       Они словно слёзы.       Слёзы, что сама Природа непрестанно лила во имя своих навеки падших детей.       - Сегодня исполнилось пять лет.       Голос звучит хрипло после продолжительного молчания. На мгновение ей в голову пришла мысль, что надо было тихо откашляться, прежде чем озвучивать свою удручённую думу.       Что за ерунда?       - Я знаю.       Тихо. Слишком сухо и… равнодушно? Как обычно, впрочем. Ничего удивительного. Он всегда так говорил. Со всеми.       - Тебе её не жаль? – Голос предательски дрогнул. Ну и пусть, он ведь знает. - Она любила тебя до последнего вздоха.       - Я знаю. – В немногословном ответе ярко мерцают нотки бесстрастия.       Циник. Лжец.       - Отец…- Такое непривычное и чуждое слово. И столько непрошеной мольбы в голосе. – Она ведь хотела увидеть тебя! До последней минуты ждала, что ты явишься. Почему ты… так поступил? Неужели тебе не жаль? – Пылкая обида неприятно щиплет глаза, отчего из ярого плена высвобождается обжигающая капля, и прорезает влажную тропу на холодном фарфоровом облике.       Глухое безмолвие служит ей ответом, но оно красноречиво выражает куда больше, чем может показаться на первый взгляд. Он отворачивается к окну, не желая на неё смотреть. За всё время он обратил к ней свой оледеневший взгляд всего один раз.       Жаль ли ему?       - Нет.       Беспощадный в своей жестокости лёд сковывает истерзанную душу в свою устрашающую ловушку, а ненависть тихо вскипает где-то глубоко, в окутанных мраком закоулках души.       Она ненавидит этого человека. Презирает.       - Ты не изменился. Остался таким же… мерзким! – Каждое слово насквозь пропитано сжигающим ядом. Но внутренний голос не торопится упрекать хозяйку в неинтеллигентности прозвучавших высказываний, ибо в душе ликовала непреклонная уверенность в том, что он заслужил участь стать целью этих брошенных камней. Заслужил даже больше, чем только это.       Тихий смешок. Его это… забавляет?       Снова молчание.       - Ты знаешь, что она просила его позаботиться обо мне. – Снова неприятная хрипотца сковывает голосовые связки. – Он хотел удочерить меня.       - И? – Глумливая насмешка сквозит в до убожества коротком ответе.       - Я тогда решила остаться Леншерр. И мне стыдно за это сейчас. – Она постаралась вложить в последнюю фразу как можно больше презрения. Всё, что скопилось в измученной душе за все прошедшие годы.       И снова тихий издевательский смешок в ответ. Нет, он не изменится.       Зря пришла.

***

      Небольшая комната встретила свою хозяйку такой привычной сердцу мрачностью, что непроглядной вуалью окутала пространство. Но лучшего дара этот вечер не смог бы преподнести одинокой гостье. Сдавленные рыдания наконец прорываются сквозь все с таким старанием выставленные барьеры. Но сейчас можно. Сейчас её никто не увидит.       Она ведь дома.       - Он не изменится никогда. Ты ведь сама это знаешь. – Тихий вкрадчивый голос доносится где-то со стороны дальнего угла, скрытого мглистой и густой дымкой тени.       Неприятная покалывающая дрожь пробежала по всему уставшему телу. Сейчас её почти никто не увидит. Она забыла про него.       - Я надеялась. – Голос угасает на последних звуках.       Как глупо.       - На что? – В заданном риторическом вопросе ясно чувствуется усмешка. Но стоит ли сейчас на него обижаться?       Нет.       Она взглянула в сторону тёмного силуэта, что скрывался в тени. Бледные лунные лучи слишком слабы, чтобы победить неприступный морок. Ей хотелось бы увидеть сейчас его глаза, а не только чувствовать внимательный взгляд.       - Что мне делать, Учитель? – Жалкая мольба сквозит в этих словах.       - Бороться! – Неприятный колючий холодок пробежал по комнате, заглядывая в каждый угол, и закрадываясь под одежду, что так ненадёжна в этом противостоянии. От отталкивающих прикосновений озноба хочется поёжиться.       Он снова ушёл.