Мир балансирует

«Весь мир балансирует, а я — точка равновесия». © Ваас Монтенегро Far Cry 3 

У моря есть глаза, черные глаза. Море постоянно наблюдает из глубины… «Уничтожить силой или милосердием? Что легче выведет из равновесия? Что больше возмутит их плескание на мели?» Волны, пенные гряды, рассказы былых лет о том, что поглотило их, на что не дало ответ. И время в недрах вод застыло, в Бездне нет места словам. Но кто обитает там? А люди по земле суетно бегали, люди в танцах извивались, глотая духоту и негу. Просто люди. И он один из них. По имени Оливер. Один из них, тот, что привык получать все и сразу, не давая взамен ровным счетом ничего. Лишь ничтожные крохи того, что и так ему не ценно. Но его все любили. И парень не мог знать за деньги или за то, что он такой хороший и веселый. Но и не задумывался над этим. Или запрещал себе задумываться, пока все шло отлично. И волны на море, точно предвестники горя, точно мировые весы, легкие качели между добром и злом, призрачная поверхность, отраженная от песни китовым всплеском тяжелым. Под поверхностью воды все зеркально. На поверхности едва ли удержать равновесие над бездной. И только черные глаза на белом лице… Все начиналось слишком хорошо. Да и что могло быть плохого? Прыжок с парашютом, великолепный тропический остров. Оливер слишком привык, что все должно быть хорошо, тем более, ди-джей на элитной дискотеке в Таиланде обещал, что «все будет круто» на острове, где «можно делать что угодно». От обещания такой вседозволенности голова закружилась в сладкой эйфории больше, чем от легких наркотиков, которые этот ди-джей тайком продавал, а Оливер за время отдыха с друзьями уже несколько раз охотно покупал. Поэтому парень счел такую рекламу за личную симпатию к постоянному покупателю. Так мистер Оливер Карсвелл, баловень судьбы, сын богатых родителей, любитель наркотиков и просто не очень дальновидное создание с пшеничными вихрами, сумел уговорить друзей полететь на неизвестный остров в Тихом Океане. И, что важнее, друзья почти сразу согласились, ведь за его счет, а он в свои двадцать пять родительских денег не считал. И вот полет, приятные холодные потоки, свист в ушах, ощущение собственной запредельной крутости. Главное — не забыть дернуть за кольцо, а то супермена из себя хорошо изображать, только бы не упустить из виду, что полет-то не вверх, а вниз по вертикали пространства. Парашют беспрепятственно и легко раскрылся за спиной, утянув резким рывком наверх. Адреналин и кайф зашкаливали. Но полет закончился. Вскоре компания оказалась на каком-то пляже, а вокруг красота, а вокруг ни души, только волны. Высадились. Но очень скоро стало как-то странно на душе. Да, делать можно что угодно. А что, собственно, делать? Джейсон от этого самого нечего делать начал пинать пальму, чуть не получив зеленым кокосом по темечку. Грант, старший брат Джея, подозрительно рассматривал берег, а волнение передавалось Дейзи, его девушке. Райли, младший Джейсона и Гранта, ничего не боялся, улыбался, подбадривая своим видом Оливера. Но у Райли был повод улыбаться. Все-таки, эта смелая выходка организовывалась в честь получения им прав на вождение самолета. Но это официально, так-то Оливер все устраивал исключительно ради собственного веселья. Вот еще маячила Лиза, девушка Джейсона… Но, вообще, ее взгляд отличницы лишний раз ловить не хотелось, потому что всякий раз в нем читалось откровенное: «Оливер, ты идиот». И за что? Совершенно незаслуженно! Джейсон по сравнению с ним ничем выгодно вроде и не отличался. Да еще Кит косился на Оливера не лучше Лизы. Ему вообще было, наверное, скучно без культурных мероприятий вроде посещения стриптиз-баров. Только Винсент, старательно снимавший на смартфоны Джея и Олли каждого робинзона, очевидно, одобрял всю эту затею. Но Винс всегда был на своей волне, такие уж они, инженеры. Под жарким солнцем даже свою шапку хипхоповскую не снял. Вот и правильно! Подарок великого и могучего Оливера! И не важно, что тепловой удар обеспечен. «Великий и могучий» тоже синюю кепку не снимал, тем более она отлично сочеталась с джинсами и желтой майкой. Вскоре Оливер и сам понял: остров — хорошо. Но! Всегда возникают эти проклятые «но». Во-первых, сбросивший их самолет не сказал, когда вернется. А во-вторых, что главное, на острове не обещалось никаких развлечений! И под развлечениями Олли подразумевал помимо прочего наличие наркотиков… Да еще показалось, что из джунглей следят за ними, смотрят. И тут уже компания осознала окончательно: на острове просто нет никакой цивилизации, никаких встречающих и провожающих. И вообще, это не курорт и даже не база для отдыха «дикарями». Это просто совершенно непонятный остров в Тихом Океане, про который никто толком не слыхал. Да еще эти наблюдающие джунгли… Впрочем, этот наблюдатель очень скоро перешел в наступление. Последнее, что более-менее четко запомнилось Оливеру — это то, как его куда-то потащили вооруженные люди в красных майках, а он вяло упирался: — Это какая-то ошибка? Кто вы… В чем дело, чувак? Эй! Руки… Руки убери, чувак… А-а-а… Джейсона ударили по голове, а то он вечно из себя воина изображал, попытался замахнуться на врага, который держал автомат. Хорошо хоть оглушили, а не пристрелили, как собаку. Остальных просто скрутили, словно баранов, завязали глаза и поволокли через джунгли, как неодушевленные предметы, хлам. Почему? Как? Они перешли в статус вещей, Оливер еще не осознал, что они попали в рабство к пиратам. Да и никто не осознал. Не осознали, даже когда их притащили во вражеский лагерь. Оливер, едва дыша через материю мешка на голове, только слышал переговоры непонятных незнакомых людей. Грубый хрипловатый голос, довольный: — Хойт! Какие люди! Ну, добро пожаловать на северный остров, босс! Нам как раз удалось достать новый товар. ***ые скайдайверы! — Очень хорошо, Ваас. Ты умеешь меня обрадовать. Хватит с них бамбуковых клеток, — говорил кто-то властно, уверенно и непроницаемо спокойно. Оливер не вникал в суть дальнейшего диалога. Затем мешок все-таки сняли, что показалось неимоверным облегчением, по крайней мере, отпал риск задохнуться во цвете лет, после дернули за веревки на руках, и Оливер безропотно пошел в клетку, панически вертя головой, но его резко толкнули в спину и захлопнули дверь. А потом через прутья клетки он вдруг увидел, как Винсент, их странноватый приятель, пытается вырваться, наверное, скрепкой вскрыв наручники. Умный ведь парень! Но, очевидно, разум здесь играл последнюю роль. Кругом творилось какое-то безумие. Винсента тут же повалили на землю и принялись пинать ногами. — ***! Думал, ты самый умный? Давай! Покажи, как твой ум спасет тебя сейчас! ***! Слишком изобретательный и проворный для раба. Невыгодный товар, — угрожающе навис над Винсом смуглый человек с ирокезом и в красной майке, который в руке сжимал рукоять мачете. Кажется, именно он только что говорил с Хойтом, а вел себя между тем тоже как главный. Винсент извивался и пытался закрыть голову руками, еще раз брыкнулся, когда понял, что ему грозит. Но кто бы ему позволил сбежать! Оливер хотел заорать, предупредить друга. Но о чем предупреждать, когда после взмаха мачете послышалось влажное хлюпанье, точно на бойне, и возглас Винсента, ушедший в сорванное хрипение… Оливер закрыл глаза. Ему казалось, как в детстве, что если не смотреть не какой-то ужас, то ничего такого там и не случится. И если закрыть лицо ладонями, то можно спрятаться. Он-то не видит врагов, значит, и враги его не видят. Мысли, и без того обычно нечеткие, окончательно спутывались бензиновыми радугами. А в море блики играли семицветьем далеких планет, а море дышало во сне, готовясь землю поглотить множеством лет. Если бы не остаток действия веществ от ди-джея, парень, видимо, уже потерял бы сознание, а так реальность воспринималась притупленно, глухо, субъективно. Но потом еще один звук взмаха мачете, еще одно хлюпанье разрезаемого мяса и истошные вопли Винсента. И очень скоро все стихло. Олли, вжимая голову в плечи, приоткрыл левый глаз и от увиденного завыл белугой: друга буквально искромсали на куски, разрезали медленно по частям за его глупую попытку побега. — Винс! О, нет! Винсент! — заскулил Оливер. Скулить не скулить, а ничего не изменить. Чувства вины за идею парень не ощущал, он вообще не умел быть виноватым. А черные глаза бездны не знали пощады, ведь в начальной ночи нет правых и виноватых. «Привести к гибели из благих намерений? Они умеют. А я слышу, я все слышу. Я не лгу им. На вид мои намерения благи, но ими выстлана дорога в Бездну».