Эмпат

Ему нравилось гулять здесь. Не слыша воя сирен и гудков автомобилей. Не боясь быть сбитым с ног убегающим преступником. Здесь было гораздо спокойней, чем там, за поворотом, где начиналась другая улица. Солнце беспощадно палило, нагревая асфальт. Мальчик лет шести задорно смеялся, прищуриваясь и пиная ногой мяч. Тот пролетал через дорогу, натыкаясь на препятствие в виде еще одного горе-вратаря, защищающего импровизированные ворота. Где-то сбоку располагалась небольшая детская площадка, на которой дети помладше возились в песке и лазали по турникетам. Словно обособленное от суеты города местечко в самом его сердце. Мяч от несильного пинка укатился на дорогу, вынуждая мальчика побежать навстречу. Поймать его, сжать в своих руках и кинуть товарищу по команде, который нанесет ответный удар куда-то чуть выше, чем хотелось бы. Над площадкой звучал звонкий детский смех, иногда раздавались взволнованные женские голоса, когда волнение матерей за своих чад доходило до грани. Мальчик кинул мяч, смотря, как тот перелетает по воздуху несколько метров и ударяется о голову друга. Лицо исказилось гримасой нарастающего смеха, а тело зашлось от дрожи. Он залился нестерпимым хохотом, увидев, как друг кривится в легком недовольстве, словив мяч вовсе не руками. Мальчику весело. Лето было в самом разгаре, он любил это время. Гонять на улице в футбол, греться под лучами солнца. Всё вокруг казалось таким ярким. Необычайно сильным. С каждым броском мяча он чувствовал наливающуюся силу, заполняющую изнутри. Энергию, придающую уверенности. И солнце над головой усиливало это чувство в разы. Он действительно любил это время. Он изредка оглядывался назад, где его мама, улыбаясь, разговаривала с кем-то о чем-то своем. После чего вновь пинал мяч, выбегая на площадку вслед за ним. Необычайно весело. Тепло. Никаких мыслей. Его детство было замечательным. Мальчик громко рассмеялся, смотря, как друг забивает гол в чужие ворота. Собрался было побежать вслед за мячом, чтобы перенять его себе и забить новый гол, но остановился. Что-то внутри не давало ему сделать шага. Тянуло. Тянуло назад. К еще большему теплу и солнцу. Хотелось закутаться в него, как в мамины объятия, утонуть в нем. Мальчик обернулся, встречаясь взглядом с чужими карими глазами. Они были такими яркими — словно в них засело солнце, сойдя с небес. Парень протянул к нему руку, смотря на мальчика так же удивленно, как и он сам. И ничего не оставалось... кроме как коснуться. Наплевав на все родительские указания. Этот парень был теплым и ярким, словно солнце. Даже если бы захотел, он не смог бы убежать к маме. Пальцы осторожно соприкоснулись, вырывая у обоих несдержанный выдох. Поразительно ярко и больно. Так больно, что все равно не отнять руки. Словно она под действием неведомого магнита. Тянуло. В следующую секунду мальчик почувствовал холод там, где еще мгновение назад было тепло, а плеч коснулись чужие руки. До ушей словно сквозь водную пелену донёсся надрывистый голос матери. Ёнджэ разлепил глаза по привычке к рассвету, устало потягиваясь. Сил не было совершенно, словно всю ночь он снова не спал, кружась в своих мыслях. Но он спал. Довольно крепко, если судить по тому, что всю прошедшую ночь он не помнил. Вообще никаких деталей. Уснув рано вечером, он проспал до рассвета. Желая как можно быстрее избавиться от удушающего тепла, он подскочил с дивана, наскоро осматриваясь. Во всей квартире стояла полнейшая тишина. Дэхена не было слышно. Видимо, он еще спал. Все-таки было слишком рано, а он вечером казался уставшим. Тихо вздохнув полной грудью, Ёнджэ размял шею, чувствуя, как тело неумолимо наливается свинцом, притягивая его к полу. Нужно было отдохнуть. Но здесь это невозможно. Решив не терять времени, он собрал свои вещи, которые на ночь оставлял на столике, накинул толстовку, засунул всё в карманы. Сдвинулся с места, выходя из комнаты и попадая в небольшую прихожую. И застыл, раскрыв рот, не успев сделать больше ни шага. — Куда это ты? — удивленно, с долей подозрения спросил Дэхен, медленно закрывая за собой дверь в туалет, не отворачиваясь от Ёнджэ. Он, видимо, проснулся так рано, потому что организм требовал, а тут такое — беглый преступник. Причем бежал он от самого Дэхена. — Домой? — вскинув брови, недоуменно выдал Ёнджэ в ответ, таки расслабляясь и слегка прислоняясь к дверному косяку. — Тайком? — Я должен был оставить записку? — парировал Ёнджэ ответной монетой, все же обходя хозяина квартиры боком и принимаясь обуваться. — Мог хотя бы поставить в известность. К тому же, — Дэхен отлип от двери, подходя к парню и нависая над ним мрачной тенью упрека, — ты не оставил номера телефона. Да и как ты планировал связаться со мной, убежав сейчас так просто? — Точно, — выпрямившись, Ёнджэ вздохнул, почувствовав себя идиотом. Он даже не вспомнил. — Я дам тебе свой номер, — сказал Чон, доставая с полки шкафа листочек и ручку. Прислонил его к дверце, вырисовывая цифры, после чего отдал Джэ. — Позвони, когда надумаешь. — Надумаю что? — принимая из его руки листочек, Ёнджэ глянул на цифры, невольно стараясь запомнить, как номер Джима. Чтобы он всегда оставался в памяти. — Принять помощь, — посмотрев в его глаза, Дэхен кивнул на дверь, напоминая Ёнджэ, куда тот шел. — Ты так настаиваешь на помощи, — проигнорировав напоминание, проговорил Ёнджэ, засунув листок в карман кофты. — Почему-то мне кажется, что ты нуждаешься в ней гораздо больше, чем я сам этого хочу. И выбора у меня здесь нет. — Ошибаешься, — заключил в ответ на это Ёнджэ, открывая парадную дверь и собираясь покинуть квартиру. Но прежде чем скрыться в подъезде, он обернулся, кинув напоследок: — У тебя есть выбор. Его нет только у меня. И никогда не будет. С тобой или без тебя. — Вдруг со мной у тебя будет шанс? — Дэхен окликнул Ёнджэ, тем самым заставляя остановиться. — Этого мы не знаем. Несильно хлопнув дверью, так, чтобы та закрылась, Ёнджэ покинул квартиру, уже через пару минут бегло пересекая холл и выходя на улицу. Потянул носом теплый утренний воздух, расправляя плечи и оглядываясь по сторонам. Сосредоточился, вбирая в себя тепло нового летнего дня. Где-то неподалеку замаячил знакомый оттенок опасности. Дорога до дома окажется в этот раз очень долгой. Как и в прошлый.

***

— Ёнджэ, солнце, — тихо проговорила Элис ему на ухо, вынуждая откликнуться. Ёнджэ повернул голову, встречаясь с ней взглядом, — будь осторожен. Ёнджэ сотни раз слышал это предостережение. Произнесенное как будто для вида, чтобы сам Джэ в это поверил. Но как он мог верить, когда в следующую же секунду его заставляли испытывать боль? Боль утраты. Потери близкого. Если не самое ужасное в его работе, то уж точно самое противное. Осадок от этих чувств застревал в сердце, глубоко и прочно, словно гравировкой, оседая на тканях. Ёнджэ вытянул руку, кладя ее на стол, стараясь не касаться кожей металлической поверхности, давая понять, что готов. Поверх его руки легла хрупкая женская ладонь, но едва ли меньше его собственной юношеской. Он сжал пальцы девушки в своих, ощущая исходящий от нее холод. Пустота. Разбитое сердце, утраченные чувства, вспыхнувшие вновь в уже ином качестве — скорби, слезах и болях в сердце. Его тело сковало этой болью, заставляя сердце биться быстрее по мере того, как сознание устремлялось прочь из этой комнаты. Дыхание сорвалось, вырываясь из горла хрипами. Вынужденно вползая в ее душу, он выворачивал из нее всё, что могло помочь обрести покой, всё, что помогло бы найти виновника. Говорили, что она не помнит. Что видела собственными глазами, а теперь память защищает ее, не давая вспомнить и крохи из того, что случилось. Но что мог Ёнджэ? Понять, она ли это сделала. Понять, как сильно ей больно. Понять, как сильно ей было больно и страшно тогда, но отчего-то не совсем... не совсем... за него. Не за него. За себя. Разорвав контакт, Ёнджэ рывком оттолкнул ее руку и тут же сделал спасительный вдох. Один. Второй. Дышал, пытаясь отдышаться. Вобрать в себя жизнь. Сердце колотилось. Чувства переполняли, постепенно перебираясь в его память и вцепляясь своими коготками в каждый нейрон, чтобы потом разлететься по организму с электрическим импульсом, когда Ёнджэ меньше всего будет этого хотеть. В такие моменты он радовался, если в его крови имелась порция снотворного. Заснуть, не чувствуя этого дерьма. Лучшая награда. Немного успокоившись, Ёнджэ поднял на нее безэмоциональный взгляд. Всё внутри стихло, отложившись в памяти. Оставив его нервные окончания в покое. Девушка смотрела на него в ответ испуганными глазами, ожидая вердикта. Ёнджэ считал, что спасет ее. Он мог. Спасет от скорби по потерянному. От ненужной боли. — Самозащита, — выдав наконец заключение, Ёнджэ поднялся со стула, покидая комнату. Элис последовала за ним, провожая эмпата до его комнаты. Без лишних слов оставила на столе несколько таблеток, выходя наружу и прикрывая дверь. Уже довольно долгое время его не запирали на ключ, полагая, что все равно бежать некуда. И Ёнджэ внешне с этим соглашался. В уме же готовя план к побегу. В конце концов, он не преступник, чтобы сидеть здесь. Единственное, чем эта комната отличалась от камеры, — отсутствие решеток вместо одной из стен. Но даже это вовсе не отменяло того факта, что он был здесь взаперти. А от его свободы осталось лишь устное напоминание, не имеющее никакого веса по сравнению с весом одной сотой в голове.

***

Жжет. Нестерпимо жжет от пыльного воздуха, проходящего через горло. Словно тысячи, миллионы крупиц пыли попадают в легкие, выбивая из них жизнь. Задыхаясь, он бежал прочь, пересекая дороги, минуя тротуары и сотни разных лиц, встречающихся на пути. Хриплый вдох. Тяжелый выдох. Вдох. Он задыхался. Солнце лениво выползало из-за горизонта, усиливая давление на мир. Термометры показывали всё больше градусов, отчего, казалось, их содержимое вырвется на свободу, тут же превращаясь в пар. Август давал о себе знать и не хотел, чтобы о нем позабыли. В толстовке было невыносимо жарко. Капюшон уже давно слетел с головы, волосы намокли от пота, челка липла ко лбу, и он смахивал ее вновь и вновь, раздражаясь еще больше. Но раздеться не мог. Она — его шанс на побег, шанс на то, чтобы смешаться с толпой, когда его потеряют из виду. Ёнджэ в очередной раз оглянулся на долю секунды, тут же вливаясь в поток спешащих по своим делам жителей города. Осторожно, стараясь никого не задеть, он пробирался через толпы людей, то и дело проверяя, не отстали ли преследователи. Но тщетно — за ним по-прежнему гнались, не отставая ни на метр. Он убегал уже долго. С тех пор, как вышел из подъезда Дэхена, его преследовали. И Ёнджэ уже изрядно подустал, запыхавшись и вымотавшись, словно собака после утренней пробежки с хозяином. Хотя так всё и выглядело. Только не собака гналась за хозяином, а хозяин за своим питомцем. Ёнджэ чувствовал себя загнанным в клетку. Бежал, но не мог убежать. Мозг уже давно отказывался принимать действительность. В голове отчетливо отстукивали свой ход миллисекунды, превращая обычное течение времени в импровизированный океан в состоянии полнейшего штиля — медленно, тягуче, как сладкая тянучка, так любимая детьми, тошнотворно, словно приступ морской болезни. Становилось тошно, когда вновь и вновь начинался отсчет. Когда плеча коснется чужое, отсчет пойдет заново, так и застряв на одной секунде. И опять всё по кругу. Ёнджэ выматывался, а агентов тем временем становилось всё больше. Они отследили его и теперь не отпускали. Держали на мушке, как преступника. Будто он самый опасный из всех. Только стрелять в него было запрещено. Это Ёнджэ уже понял давно. Он был нужен им невредимым. Чтобы его психика так же была цела, как и тело. Вырулив на очередном перекрестке, он свернул на оживленную улицу города. Выбежал на дорогу, едва не попадая под колеса. Автомобили дружно загудели, водители натужно выкрикивали матерные слова, а Ёнджэ бежал вперед, чтобы попасть на противоположную сторону дороги. Это их задержит на несколько секунд, за которые он сможет оторваться на пару метров. Проскользнув между домами в переулок, он выбежал на другую сторону улицы, убегая в сторону центрального парка. Они будут стараться искать его там, где меньше людей, четко понимая, что надолго его не хватит. Поэтому Ёнджэ рванул по совершенно иному пути, наивно полагая, что это его спасет. Вокруг него было слишком много людей. Он притормозил, сбавляя скорость и пытаясь привести дыхание в норму. Старался изо всех сил не чувствовать, не видеть, не слышать, не ощущать. Они улыбались, смеялись, плакали и громко разговаривали. Любили, тосковали, радовались. Они чувствовали. Ёнджэ чувствовал. Много. Очень много. — Когда ты перестанешь бежать? — до его ушей донесся мягкий женский голос, добрый и теплый. Но если вслушаться — не избежать отголосков силы, власти и непримирения. Ёнджэ обернулся, полностью останавливаясь посреди парка. В ушах звенел заданный в спину вопрос. Перед глазами сияло синими оттенками ее лицо. Уже потрепанная временем внешность. Все же она была немолода. Когда Ёнджэ впервые ее увидел в свои десять лет, ей было чуть-чуть за двадцать. Теперь уже она вполне сформировавшаяся женщина. И если его не обманывало собственное тело, у нее были дети. Свои, родные, любимые. — Когда перестанете гнаться. Она улыбнулась, мягко и отчего-то, показалось ему, насмешливо, словно он все такой же ребенок, сморозивший глупость века. Они не перестанут гнаться. По крайней мере, пока не поймают. А потом просто запрут. Он оглянулся, не замечая вокруг хоть кого-то из тех, кто гнались за ним всё утро. — Просто вернись домой, — вымолвила она вновь, сменив одну улыбку на другую. Прелести способностей иногда бывают налицо в самом прямом смысле этого слова — он был способен уловить эту тонкую грань, разделяющую людские эмоции. Когда мягкая и нежная улыбка перерастает в страстную или же материнская сменяется властной, зовущей в ловушку психологических приемов. — Там не мой дом, — ответил Ёнджэ, не понимая, почему он все еще не пойман. Она совершенно одна, как нашла его — оставалось загадкой. Но она была одна. По крайней мере вот уже пару минут. Сколько еще времени у него было в запасе? Что она хотела? Похоже, поговорить. — Ты можешь жить со мной, — Элис Бёрк сделала шаг навстречу Ёнджэ, вынуждая его отступить на два шага. — Не могу, — Ёнджэ покачал головой, вспоминая смех ее детей в своей голове. То, каким ярким солнцем светились их эмоции. — Ваши дети. Элис на мгновение напряглась, что не скрылось от Ёнджэ. Вокруг нее стало чуть холоднее, отчего он невольно поежился. Она их любила. Но его считала опасностью. Со временем эта женщина теряла свои навыки. Так профессионально скрывать свои эмоции — теперь эта Элис уже не та, что была прежде. — Ты всегда мог чувствовать чужие эмоции, Ёнджэ. Я уверена, вы подружитесь. Снова подобие материнской улыбки. Джэ глубоко в душе завидовал этим детям. У них была мама, пусть и способная на плохие вещи, но искренне, так неподдельно чисто любящая их. Он не знал, что это значит — когда кто-то любит тебя. Такого, какой ты есть. Дарит теплые улыбки. Он не думал раньше, что это чувство вообще хоть что-то значит для него самого. Но то, что оно значит для других, — было так прекрасно. Это чувство согревало изнутри. — Просто поддайся мне. Пойдем. Я защищу тебя, как своих сыновей. Что для нее было главным... Уговорить его вернуться. Запереть в той же комнате или, возможно, в другой, более защищенной. Стерильной и белоснежной, чтобы ничто не раздражало его чувственные сенсоры. Ёнджэ видел ее насквозь. Слишком прозрачна она была, чтобы он поверил в ее обещания. Он снова оглянулся, мысленно чертыхаясь. Подмога прибыла. Нужно было действовать, чтобы не попасться. Но что делать? С каждой секундой они осторожно приближались, чтобы не спугнуть его, но и успеть поймать. Сдаться? — Хорошо, — выдохнул в ответ Ёнджэ. — Ты согласен? — Элис удивленно воззрилась на него, не веря, что ей удалось. Ёнджэ кивнул, смотря ей в глаза. Она вскинула руку, подавая сигнал агентам не сдвигаться с мест и не приближаться. Протянула к нему руку, давая понять, что ей можно доверять. — Только... — проговорил Ёнджэ, опустив на ее руку взгляд, не решаясь взяться за нее, как за спасительный круг. — Можно мне обнять вас? Элис улыбнулась, кивком головы легко соглашаясь на просьбу. Ёнджэ нерешительно сделал шаг в ее сторону, постепенно приближаясь всё больше. Когда между ними оставался всего шаг… он глубоко вдохнул, сокращая оставшееся расстояние и крепко сжимая ее в объятиях. Женщина тихонько рассмеялась такой силе, опуская руки ему на плечи. Одной рукой она принялась поглаживать его по плечам, другой рукой мягко перебирала волосы, вплетая в них пальцы. — Скоро мы будем дома, и всё будет как прежде, — шепнула она ему на ухо, чувствуя, как его грудь судорожно вздымается, а сердце колотится от волнения. Ёнджэ сомкнул руки на ее пояснице, укладывая подбородок ей на плечо. Осмотрел парк за ее спиной, подмечая места нахождения каждого агента, который был в поле его зрения. Пальцами тем временем аккуратно скользнул к ремню, пытаясь нащупать то, что она всегда носила в одном и том же месте. На боку оружие, чуть сзади наручники — крепкие, тяжелые. Незаметно выудив их из ремня, он пальцами разомкнул кольца, мысленно пытаясь совладать со своим телом, которое упорно отсчитывало миллисекунды. Вдох, давшийся слишком тяжело. Выдох. Со стороны могло показаться, будто он плачет. Вдох. Выдох. Цвета загораются яркими вспышками перед глазами. С каждым ударом тысячной миллисекунды погружая его всё глубже в подсознание. С трудом сглотнув, Джэ зажмурился, через мгновение раскрывая глаза. Продираясь сквозь цветную пелену, он отстранился от женщины, беря ее руки в свою ладонь. По-детски наивно заглянув ей в глаза, он улыбнулся, видя ответную улыбку. — Хочу кое-что вам показать, — тихо проговорил Ёнджэ, опуская голову. Сомкнул ее ладони вместе, отпуская их и давая понять, чтобы она держала ладони на весу. Осторожно одернув вторую руку от ее талии, он взглянул в ее глаза. Задержался на них взглядом, в этот же момент сковывая ее запястья в наручниках. — Я никогда не вернусь. Напоследок шепнув ей это в лицо, он отпихнул ее в сторону, заставляя пошатнуться от удара, и рванул туда, где не было видно агентов. Вслед донёсся громкий крик, шум толпы, сквозь которую пробирались его преследователи. Но у него была фора в несколько секунд. И поэтому сейчас он уже выбегал из парка, со всех ног мчась в сторону метро. Была не была. Там он сможет скрыться быстрее. К тому же, теперь он знал еще кое-что. Привет от спасительного круга.

***

— Снова его упустили? — Он скрылся в толпе. Этого мы не могли предвидеть, — Элис нахмурилась, вспоминая, как легко они потеряли его в той больнице. — Агент Бёрк, вы ведь понимаете, что у вас не бесконечное количество попыток? — снова надавил старший по должности, строго смотря ей в глаза. — Да, сэр. Я понимаю. — Вы должны поймать его и вернуть назад, пока не стало слишком поздно для вас или кого бы то ни было еще. — Он всего лишь мальчишка. Мы найдем его, — Элис упорно стояла на своем. В конце концов, он всего лишь мальчик, не знающий реальной жизни. Когда-нибудь он ошибется, и тогда она будет первой, кто возьмет его. — Мальчишка, который уже три раза ушел от преследования и умудряется скрываться больше двух лет, — выдал в ответ глава отдела. Элис хмуро выдохнула, опуская голову. Отчитали как неопытного стажера. Все эти два года ее так отчитывают. — За работу. — Да, сэр. Элис вышла из кабинета начальника, возвращаясь на рабочее место. Села в кресло, откидываясь на спинку и тяжело вздыхая. Что бы она ни делала, он все время ускользал. Будто знал все ее шаги наперед и пользовался этим знанием себе во благо. На столе вот уже третий год лежит одно и то же дело. Оно никогда не возвращается в архив, обложка уже затирается со временем, но она листает его вновь и вновь, пытаясь понять, что же она упускает. Она знала его восемь лет, и последние два года прошли в незнании. Что же в нем так изменилось за это время? Он научился справляться с тем, что умеет? Тогда почему бы ему просто не исчезнуть из города. Найти мастера по подделыванию документов в Нью-Йорке не так уж сложно. Что же его тут держит? Месть? Она искренне не понимала. Но ее долгом было найти его и вернуть обратно. Он слишком опасен для мирных жителей. Он слишком много знает, и его способности могут помочь ему в чем угодно. И не только ему. Снова раскрыв его личное дело, она стала вчитываться в строки, пытаясь прочесть между ними. Здесь было всё: рост, вес, цвет глаз, уровень IQ, каждый отчет психотерапевта. Она снова и снова перечитывала каждый отчет, пытаясь лучше понять его способности. Понять, как он мог скрываться, не боясь прикосновений, не боясь увидеть чужие чувства. Для нее до сих пор было загадкой, как он смог сбежать. Расследование заходило в тупик, каждый раз возвращаясь к нему, к этому мальчишке. Все пути и все зацепки вели только к нему самому, словно он сбежал без чьей-либо помощи. Сам. Первый год после его побега всё бюро стояло на ушах. Они искали его сутками напролет, устраивая засады везде, где появлялась хоть одна зацепка. Но он словно провалился сквозь землю. Каждая попытка отыскать его оборачивалась для бюро неудачей. И им приходилось начинать с нуля. Тратить средства, силы и время. Его поиски очень дорого обходились. Руководитель на изводе, агенты в непонимании. И только Элис не теряла надежды. Она знала: он где-то в городе. Она чувствовала это интуитивно. Она провела с этим мальчишкой всё его детство, с того самого дня, как ее, молодого агента, назначили на это задание. Быть его куратором, опекуном и стражником. Ее предупредили, что этот ребенок очень важен. Она выполняла свою работу восемь лет. Пока он не сбежал прямо у нее из-под носа. И теперь она вынуждена спотыкаться всякий раз, разыскивая его. Но не в этот раз. Теперь она знала, что он близко. Где-то рядом, у них под носом. Вертит ими, как вздумается. Они сотню раз за эти годы приходили к Джиму Фёргу. Допрашивали, обыскивали, проверяли счета и всю недвижимость. Ничего. Порой казалось, что этот мужчина и рад не видеть его по воскресеньям. Судя по отчетам, мальчишка был непробиваем. Ничто он не мог донести до него, а эта зебра... Бр-р-р. Элис и саму коробило. Она в какой-то мере понимала чувства человека призвания. Когда так в открытую смеются над психологией, любой психотерапевт будет рад избавиться от нерадивого пациента. Так и обыски не приводили ни к чему, лишь только выговоров у Элис становилось всё больше. Судья был недоволен выписанными впустую ордерами, а Джим Фёрг то и дело норовил подать в суд за пустые обвинения. Они не могли этого допустить. На лбу этого мальчишки так и светилось клеймо «секретно». И они заходили в тупик. Но все же у Элис крылись подозрения. Она была не так глупа, как кому-то могло показаться. Джим ходил куда-то довольно часто и надолго. Обычно на полдня. Иногда срывался не возьмись с чего, позже возвращался к повседневным делам. Но каждый раз слежка за ним не приводила к нужному адресу. Элис теряла его, словно он знал, что за ним следят. Теряла где-нибудь в центре, среди толпы людей, выбегала из-за поворота и сталкивалась с пустотой вместо грузной фигуры психотерапевта. Плевалась проклятиями и ругательствами, вновь оглядываясь по сторонам. Но всё это было тщетно. Даже каждый жучок обнаруживался и оказывался в мусорном ведре в каком-нибудь из районов. Она тратила слишком много времени и не получала результата. Пока однажды не получила наводку. Ёнджэ заметили неподалеку от Манхэттена, в сторону Уотер-стрит. Элис мигом направила туда агентов и отправилась сама. Они потеряли его в том доме. Но еще ни разу она не была так близка к нему. Всю ночь у дома дежурил фургон, и к утру снова что-то пошло не так. Утром Элис снова кричала, отчитывая подчиненных. — Как можно было повестись на детский розыгрыш?! — кричала она снова и снова, взмахивая руками и расхаживая из угла в угол. На столе перед ней безостановочно прокручивалась запись телефонного звонка в полицию за несколько минут до того, как они потеряли его окончательно. — Как?! Идиоты! Все два года впустую! После этого Ёнджэ больше не появлялся на Уотэр-стрит. Они окончательно потеряли его. Но и тут у Элис была еще одна зацепка. Больница. Центральный госпиталь. Он был там, что-то делал, зачем-то приходил, рискуя. Она поставила там слежку. Нескольких агентов, дежуривших там сутками. И вскоре он объявился. Они засекли его в квартале от госпиталя и гнались до самого здания, но, когда забежали внутрь, он снова словно испарился. Элис пораженно разглядывала массивное здание госпиталя, стоя в десяти метрах от крыльца. В голове бились вопросы: как, почему, за что. Каким образом? Где она просчиталась? И в этот момент в рации раздался голос, говорящий, что он ушел. Его нет в больнице. Она устало вздохнула, разворачиваясь и уходя к машине. На мгновение обернулась, снова оглядев здание. Обошла взглядом каждое окно. Отчего-то подозрения не покидали ее. Он просто спрятался. Но она не имела права обыскивать больницу. Ее просто уволят, и тогда она уже не сможет его найти, а дело отдадут другому агенту. Который, возможно, не будет так дотошен, а возможно, не будет так снисходителен к его выкрутасам. Все же она была чересчур добра. В этот же вечер она целенаправленно вернулась в офис просмотреть все зацепки, выстроив их в очередности появления. Составить картину его похождений. Где-то она просчиталась. И должна была понять, где именно. Они искали его на окраинах города, в микрорайонах, в трущобах, везде. Везде, где было наименьшее скопление людей. В переулках. Всегда искали его одного, зная о его способностях, которые не дадут ему контактировать с людьми. И он растворялся из-под носа, смешиваясь с толпой. Так ли это в действительности? Может, стоило искать там, где больше людей? — Ну конечно, — воскликнула она, швырнув от радости и осознания собственной недальновидности ручку на стол; та скатилась по развернутой карте и застряла в обложке папки с одним из многочисленных отчетов. — Но теперь встает другой вопрос — как? — Избавился от способностей? — предположил кто-то из сотрудников, также вместе с ней бьющийся над делом. — Это невозможно, — категорично заявила Элис совсем тихо, пялясь на карту. Ёнджэ всегда прятался неподалеку от здания бюро. Где-то в радиусе десяти километров. Но они так и не смогли вычислить его место жительства. В том доме не было ни намека на Ёнджэ. Они проверили каждого жильца. И только трое вызвали у нее подозрение. Трое жильцов работали в этом самом госпитале. Молодой хирург, медсестра в годах и ее муж — санитар. Кто-то из них скрывал мальчишку у себя. Но тут она снова сталкивалась с законом — получить ордер не могла, а просто заявиться с вопросом и подавно. Никто не расскажет ей правду. Закон не всегда был на их стороне— это один из самых горьких минусов профессии. Когда ты знаешь правду, но не имеешь улик, ничего сделать не можешь. Порой необдуманные действия или чрезмерное упорство могли навредить даже той крохе косвенных улик, что имелись. Она не могла их использовать, как бы ни доказывала начальству свою правоту. Они лишь указывали на возможные связи, но не подтверждали их. А ее интуиция не была первостепенным гарантом. Тем не менее она присмотрелась и к этим трем личностям. Семейная пара не внушала подозрений. Но вот молодой хирург с талантливыми руками... Чон Дэхен. Было в нем что-то странное. И если бы не его работа, она вполне могла бы подумать, что Ёнджэ уже дважды находит прореху в системе. Однако ничто не указывало на его необычность, кроме необычайной талантливости и связи с Ёнджэ. Косвенной, снова. Да и кто такой этот Ёнджэ? Он даже не преступник. Всего лишь одна из тайн бюро. Она не могла посадить его и всех, кто его укрывал. И вот настал тот день, когда его снова засекли. Что самое примечательное, это случилось на Уотэр-стрит — улице, за которой они уже не следили за отсутствием доказательств. Однако один из агентов, выполняющий ее просьбу, заметил знакомую фигуру. Элис из кожи вон вылезет, но поймает его. Она следила за ним всё утро. Агенты висели на хвосте, практически догнав. Ей докладывали о каждом его шаге, о каждом повороте. На какой улице он был в этот миг, а на какой – в следующий. Она, разложив перед собой карту и исписанные предположениями и связями листы, отслеживала его передвижения, о которых ей докладывали. Он избегал пустых улиц и переулков, прячась там, где наиболее сильное движение и плотность населения. Он бежал к центру. Она хмурилась, напрягая мозги. Всматривалась в карту, названия улиц и районов. Он был в самом центре города. Куда он мог побежать? На глаза попадалось единственно верное место, где бы он стопроцентно смог скрыться от слежки. И он скроется там. Если всё так, как она предполагала. У нее был только один шанс проверить. Риск неизбежен. За два года это – всё, что оставалось, — рискнуть. Резким движением свернув все бумаги и карту, она направилась на выход из здания бюро, собираясь сделать то, что хотела. Села в машину, выруливая в сторону центрального парка. Солнце пекло, наверняка там сейчас очень много детей и взрослых, гуляющих в такую теплую погоду. Идеальное укрытие. Оставив машину на обочине у входа, она двинулась внутрь, надеясь, что не ошиблась. Она шла вперед и осматривалась, выискивая в толпе знакомую фигуру того мальчишки, который сбежал из-под ее надзора два года назад. В какой-то момент раздался телефонный звонок. Ей сообщили, что он снова скрылся. Они потеряли его недалеко от парка. Она предвидела это и угадала. Оставалось дело за малым — найти его здесь и не упустить. И вот удача. Он шел медленным шагом, нелепо накинутая на плечи толстовка почти слетела. Он подтянул ее, поправив. Осматривался по сторонам, стараясь не привлекать к себе внимания. Элис победно выдохнула, тихо подкрадываясь сзади. — Когда перестанешь бежать? — спросила она, надеясь, что он не рванет прочь. Но он обернулся, явно узнав ее. — Когда перестанете гнаться. Элис растянула губы в улыбке, стараясь сделать ее максимально доброй. Этот мальчишка чувствовал малейшие перемены в настроении. Но она умела контролировать своё тело. Он не мог прочитать ее полностью. Не мог отличить ее улыбки от фальши. Всегда покупался на ее доброту и материнскую заботу. Возможно, ей он хотя бы доверял еще. — Просто вернись домой, — вымолвила она вновь, улыбаясь еще теплее. Словно представляя на его месте своих мальчиков, родных и любимых. — Там не мой дом, — ответил он. Элис заметила, как парень осматривается, наверняка не понимая, почему она одна. Но она не успела сообщить никому, что нашла его. И не станет. Агенты все равно придут сюда в конечном итоге и найдут их. Они стояли в самом центре парка на виду у всех. — Ты можешь жить со мной, — Элис сделала шаг навстречу Ёнджэ, но замерла, увидев, как тот отступает на два шага назад. — Не могу... — он покачал головой, задерживая на ней взгляд, после чего выдал то, чего она не могла ожидать: — Ваши дети. Элис напряглась, внутренне похолодев. Он знал. Значит, либо его навыки стали лучше, либо она сама уже была слабее. Время изрядно вымотало ее нервы. Она стала беспечнее. — Ты всегда мог чувствовать чужие эмоции, Ёнджэ. Я уверена, вы подружитесь, — Элис снова улыбнулась так тепло, как только могла. — Просто поддайся мне. Пойдем. Я защищу тебя, как своих сыновей. Парень снова огляделся. Элис взглянула за его спину, замечая подмогу. Они их нашли. Теперь ему не сбежать. Он не должен теперь сбежать. Он знал о ее семье, а она боялась, что он слишком силен со своими способностями. Много всего могло произойти за два года. — Хорошо, — неожиданно сдался Ёнджэ, выдыхая, понимая, что не уйдет. Элис обрадованно улыбнулась, протягивая к нему руку и давая агентам знак не приближаться. Он поверил ей. Сегодня дело закроется. — Ты согласен? — она переспросила, желая убедиться в его намерениях. — Только можно мне обнять вас? — нерешительно отозвался Ёнджэ, смотря на ее руку. Элис одобрительно кивнула, раскрывая объятия и позволяя ему прижаться к ней со всей своей силой. Он стиснул ее в объятиях, как родную маму. Элис тихо шептала ему на ухо, успокаивая и заставляя верить ей еще больше. — Скоро мы будем дома, и все будет как прежде. Ёнджэ кивал, слушая ее слова. Прижимался сильней. Элис расслабилась, позволяя ему почувствовать то, чего не хватает каждому сироте — материнскую заботу. Этим тихим шепотом она успокаивала и саму себя. Если он мог так крепко к ней прижиматься, не боясь удариться в приступ, значит, она все еще контролировала себя. А дети... может, он узнал как-то по-другому? Через секунду Ёнджэ отстранился, беря ее руки в свою. Выставил ее ладони так, чтобы что-то положить в них, как она подумала в тот момент. — Я хочу кое-что вам показать, — сказал он спустя несколько секунд молчания. Элис заглянула в его глаза, не понимая, что он хочет сделать. Ей абсолютно ничего не приходило в голову. Он посмотрел в ее глаза в ответ, замолчав. После чего ее запястий коснулся холод металла, а звук закрывающихся наручников словно оглушил пониманием. — Я никогда не вернусь. И он убежал. Отпихнул ее в сторону, вынуждая пошатнуться и едва не упасть на землю. Он рванул прочь, туда, где не было агентов. На ее голову обрушилось всё понимание сложившейся ситуации. Обманул, создал видимость доверия и сбежал. Элис выругалась, крича вдогонку убегающим вслед за ним агентам: — Поймать его! Любой ценой! — Элис продолжала материться, пытаясь дотянуться до ключей в кармане. Люди оборачивались на нее, с любопытством разглядывая шоу в теплый августовский день. А она снова заходилась матом, осознавая, что попалась, как маленькая девочка, на его уловку. По прошествии часа она уже находилась в офисе, вновь выслушивая очередной выговор от начальства. Задействовав слишком много кадров, она сама же упустила Ёнджэ. Сама. Попавшись на шутку. — Вы отстранены от этого дела, Элис, — проговорил старший по должности уже совсем тихо, отойдя от гнева и разочарования. Он не мог больше потакать ее подозрениям и давать время на поиски. Из другого штата уже прислали замену. — Нет, сэр, я должна сама его поймать! — попыталась она вступиться за своё дело, уже ставшее родным, как вторая кожа. — Время вышло, агент Бёрк. У вас новое дело. За работу. Элис покинула кабинет начальства, устало разваливаясь в своем кресле. Ёнджэ добился, чего хотел. Она больше не будет за ним гнаться.

***

Дэхен наскоро обулся, по пути прихватывая самые необходимые в дороге вещи. Ехать недолго, но была вероятность, что он захочет остаться там на ночь, поэтому он взял с собой сменную одежду. Он иногда ездил на остров Рузвельта в их старый семейный домик, расположенный недалеко от берега. Там он чувствовал себя необычайно спокойно. Да и нужно было проверить кое-что. Заглянув вглубь квартиры, он остановился, припоминая, не забыл ли что-то важное. Нет, вроде не забыл. Вздохнув, напоследок посмотрелся в зеркало, расправляя на макушке спутавшуюся прядку волос. Дернул ручку двери, раскрывая ее, и замер на пороге, удивленно смотря на гостя, который так и не успел нажать на звонок. — Здравствуйте, Чон Дэхен, — проговорила гостья, вежливо улыбнувшись. Дэхен на мгновение напрягся, не припоминая ее лица. — Чем могу помочь? — Элис Бёрк, ФБР, — представилась гостья, при упоминании своей работы вынуждая Дэхёна напрячься еще больше. — Я хочу поговорить с вами об одном мальчике. Его зовут Ёнджэ. — Простите, миссис Бёрк. Мне не знакомо это имя, — ответил Дэхен серьезным тоном, таки выходя из квартиры и захлопывая за собой дверь. Замок шумно защелкнулся, оповещая о том, что дверь надежно заперта. — Ну что Вы. Можете не врать мне, — отойдя от двери на шаг и позволяя парню выйти, проговорила Элис. — Я хотела сказать всего несколько слов. Дэхен настороженно обернулся к ней, встречаясь взглядом. Слегка прищурился, нахмурившись, и склонил голову набок, давая понять, что выслушает. Элис удовлетворенно вздохнула, поджимая губы. — Ёнджэ будет лучше, если он перестанет прятаться, — начала она. — Дэхен, Вы взрослый мужчина. Поговорите с ним. — Если он прячется, значит, у него на то есть причина. Почему я должен Вас слушать? — выговорил в ответ Дэхен, еще больше настораживаясь. Эта женщина не внушала ему доверия. Да и предчувствия его обычно не подводили. А здесь они были отнюдь не хорошими. — Меня отстранили от дела. Теперь я не буду за ним бегать. Но уже через несколько дней у Ёнджэ появится проблема похуже, чем я. — О чем Вы? — коротко поинтересовался Чон. Элис смерила его долгим взглядом, прежде чем ответить. — Я была слишком добра к нему. За что и поплатилась. Кивнув на прощание, Элис развернулась к нему спиной, уходя в сторону лифта, внутри которого скрылась буквально через несколько секунд. Дэхен посмотрел ей вслед, все еще не понимая, что она имела в виду. Судя по всему, эта женщина — та, от которой убегал Ёнджэ. И если ее отстранили, значит... Ёнджэ в опасности? Преодолев несколько метров, Дэхен вызвал лифт, отстраненным взглядом бегая по зеркальной поверхности металлических дверей. Через секунду они растворились, впуская его внутрь. Нажав на первый этаж, Дэхен прислонился к стенке, откидывая голову назад и прикрывая глаза. Выдохнул через рот, ладони невольно сжались в кулаки. Что она хотела всем этим сказать? Почему именно ему? Предупреждала? Что, если Ёнджэ грозит опасность? Дэхен не мог сконцентрироваться на одной мысли. Хоть и все они крутились вокруг одного человека. Если он может помочь ему, значит поможет. А пока он мог только ждать звонка от Ёнджэ. Поэтому уже в следующий момент Дэхен вышел из подъезда своего дома, направляясь в сторону канатной дороги.

***

Ёнджэ нехотя разлепил глаза, накрыл лицо руками, легонько похлопав себя по щекам ладошками. Глубоко вздохнул, поворачивая-таки голову набок. На столе лежал телефон, мелодично разрываясь от входящего звонка и съезжая к краю от силы вибрации. Он поморщился, приподнимаясь на локтях и чувствуя, как вместе с постепенным отрывом от мягкости и тепла дивана на него так же постепенно наваливается еще большая усталость, чем когда он только заявился домой. Судя по тому, что за окном чересчур солнечно, он либо проспал целые сутки, либо его сон не продлился и получаса. По тому, как он себя чувствовал, Ёнджэ больше склонялся ко второму. Тем временем телефон продолжал разрываться от звонка, уже нового, если брать в расчет временное затишье в несколько секунд. Совладав со своим телом, Ёнджэ поднялся с дивана, подходя к столу и хватая поднадоевший мобильник. — Алло, — хрипло отозвался он, отвечая на вызов, предварительно посмотрев на номер звонившего. Хотя кто мог ему звонить, кроме Джима. — Нужно встретиться, — прозвучало на том конце. — Куинс-боро, Астория, жди меня у библиотеки через два часа. — Что за срочность? И почему так далеко? — прохрипел Ёнджэ, потирая второй рукой все еще сонные глаза. — Есть разговор. А здесь небезопасно. — Хорошо. Понял. Ёнджэ сбросил звонок, мимоходом взглянув на дату на экране мобильника. Все-таки он проспал целые сутки. Время к полудню. А сил не было совершенно. Эти погони добьют его раньше, чем собственный мозг. Закрыв телефон, он бросил его на диван, тут же падая на него следом. Подтянул ноги под себя, накрывшись тонким одеялом. Слегка морозило, словно он забыл закрыть окно на ночь, но оно было закрыто, да и лето на календаре. Он спал так долго, но даже не помнил, что ему снилось. Будто все это время организм пытался не дать сбой, борясь со смертью. И теперь-таки давал сбой. Чувствовал себя Ёнджэ отвратно. Не умрет, но жить как-то не особо хочется. Тем не менее, нужно было ехать в Куинс. Закутавшись в одеяло, он жарко выдохнул, согревая руки своим дыханием. Крепко зажмурился, широко зевая. Шмыгнул носом. Сглотнул. Выбора не было. Медленно поднялся с дивана, обернувшись этим же одеялом с головы до ног. Прошагал до холодильника, доставая оттуда бутылку воды. Сделал несколько жадных глотков, утоляя жажду. Надо бы хотя бы позавтракать, но и этого не хотелось. Может, где-нибудь по дороге он купит бургер с кока-колой или хотя бы стаканчик кофе. Размотавшись, он сбросил одеяло с себя, стягивая следом и одежду. Бросил всё на диван, доставая из сумки чистую смену. Переоделся. Разложил по карманам мелочь: телефон, немного налички. На всякий случай проглотил одну таблетку верапамила. Все-таки предстояло влиться в толпу местных жителей, а состояние его оставляло желать лучшего. С новой порцией ощущений он уже не справится без посторонней помощи. Перед тем как покинуть квартиру, он покосился на окно, хмуро подмечая, что чего-то там не хватает. Ну конечно. Гардина была скошена, чудом не оторвавшись от потолка полностью. Вчера Ёнджэ едва не бушевал, сгорая от злости на этот мир, который полностью погряз в системе. Он практически сорвал шторы с гардин — хотя бы умудрился не порвать ткань. И теперь эти шторы были у Дэхена. Он забыл их прихватить, когда уходил. Дорога до Куинса не заняла слишком много времени. Он сел в первый приехавший на остановку автобус, который следовал по нужному маршруту, и уже через какое-то время был в Астории. Оставалось только отыскать библиотеку. Если верить словам прохожих, она была где-то в самом центре. Прикупив по пути кофе и хот-дог, Ёнджэ по-быстрому перекусил, чувствуя, что вместе с углеводами и кофеином в организме появляются силы. Веки уже не слипались, спать не хотелось. Только с ног валился от усталости. Теперь у него было хоть немного энергии, которой хватило бы на встречу с Джимом и возвращение домой. Там он обязательно снова ляжет спать и проспит столько, сколько потребуется. Он заслужил, в конце концов. Спустя два часа, как и было оговорено, Ёнджэ сидел на скамье у входа в библиотеку, расслабленно откинувшись на спинку и разглядывая прохожих. Здесь его не искали — он никогда не давал повода — а значит, можно было хоть ненадолго расслабиться и позволить себе просто наслаждаться красотой города. В Куинсе он впервые за всё это время. Нужно было хоть воспользоваться ситуацией. Во всем искать свои плюсы, похоже, было единственным шансом не съехать с катушек раньше времени. — Пойдем-ка, — услышал Ёнджэ знакомый голос, после чего, повернув голову, увидел Джима. Тот звал его за собой, по-видимому, в здание библиотеки. — Что мы там будем делать? — спросил он, вставая со скамейки и следуя за мужчиной. — Давно не листал старые книжки. Джим по-отечески улыбнулся, похлопав Ёнджэ по плечу. После они вошли в здание, направляясь в нужный зал. Джэ следовал строго за мужчиной, зачарованно разглядывая залы. Большое и красивое место. А главное — тихое и умиротворенное. Кладезь самых разных чувств и воспоминаний, прошедших сквозь века. Через миллионы жизней и миллиарды рук. Ёнджэ запросто может отбросить здесь свои кроссовки, убежав босиком в мир иной. — Эй, — Джим окликнул его, ведя за собой, чтобы случаем не потерялся среди тысяч книг. Ёнджэ тихо отозвался, догоняя своего психотерапевта. Они прошли между высокими стеллажами, останавливаясь у стола с лампой на нем посередине. Джим жестом велел сесть на стул, сам же уселся напротив, предварительно вытащив с полки одну из книг. Вручил ее Ёнджэ, намекая на единственно очевидный вариант — открыть и читать. — Как ты себя чувствуешь, Ёнджэ? — задал Джим самый волнующий его вопрос. Парень поднял на него взгляд, замирая, прежде чем ответить. — Как паровозик, который смог, — буркнул он таки спустя минуту. — Тот, что из сказки? — Тот, что из фильма. Джим поджал губы, скрещивая руки перед собой на столе. Ёнджэ медленно перелистнул страницу, мысленно представляя, как старые толстые бумажные листы касались бы его пальцев. Как он бы чувствовал кожей их шероховатость, перелистывая и впитывая в себя всё величие знаний. Ёнджэ нравились книги. Он любил их читать и перечитал немало за свое неудавшееся детство. Но таких старых он не видел. Все книги, которые оказывались в его руках, были совершенно новыми. Их листы были прочными, но до ужаса скользкими и мягкими, поблескивали от глянца. В современном мире уже не печатали такие книги, какими они были раньше. Они были больше похожи на модные журналы, чем на кладезь знаний, перенесенных людьми сквозь века. — Ну хотя бы ноги твои целы, — подшутил Джим в ответ на его колкость. Было не совсем до юмора, но с Ёнджэ никогда по-другому нельзя было справиться. На все серьезные вопросы он отвечал шуткой или сарказмом, чем неимоверно нервировал Джима. Потому что зачастую за этим юмором скрывалась чистая, неподвластная его телу боль. Боль, с которой он жил. — Элис Бёрк отстранили от твоего дела, — добавил Джим чуть погодя. Ёнджэ тут же поднял голову, отрываясь от созерцания книжных страниц. — И что теперь будет? — спросил он. Джим вздохнул, смотря в его глаза. Облокотился о стол, чуть наклоняясь вперед. — Пока что за тобой не следят. — Они наконец-то решили оставить меня в покое? — Ёнджэ уж было обрадовался, но Джим пресек его радость на корню, вскинув руку и ткнув в его сторону указательным пальцем. — Из Вашингтона приезжает замена. Новый агент, который займется твоим делом. — Что это значит? — смахнув с лица радостную улыбку, Ёнджэ нахмурился, взирая на Джима, словно на последнюю спасительную ниточку между ним и краем обрыва. — Это значит, что либо тебя поймают за считанные дни, либо они не увидят дальше собственного носа. Но так или иначе, нам нужно быть наготове. — Это проблема, — выпалил Ёнджэ, вмиг сжавшись от осознания, что всё может закончиться в ближайшие дни. — О чем ты? — переспросил Джим, заподазривая неладное. — Я рассказал всё Чон Дэхену. Он поможет мне с эмпатией. Но... — замявшись, Ёнджэ опустил взгляд в книгу, легонько погладив края страниц пальцами. Ткань перчаток была плотной. Совсем не давала почувствовать бумагу. Но не давала и почувствовать эмоции. — Но что? — Если о нем узнают, он меня возненавидит, — договорив, Ёнджэ поднял взгляд, в котором ясно читался испуг. Он боялся, что из-за его эмпатии он попадется к ним, и тогда Дэхен возненавидит его за эту встречу. За то, что нашел его, ворвался в его жизнь. И пусть Ёнджэ до последнего не хотел, но все же сдался. А если его поймают, они могут узнать и о Дэхене. Нужно быть осторожными. — Это меньшая из бед на твою голову, Ёнджэ. Не забывай, что им нужен ты, а не он. — Джим отвел взгляд, немного устало вздыхая. Лучше бы ее не отстраняли. Они могли бы и дальше водить ее за нос. А теперь кто-то чужой будет рыться в грязном белье Ёнджэ, пытаясь отыскать хоть малейшую зацепку. Да и сам Джим был под подозрением. Элис старательно копала под него, отчего ему приходилось скрываться по всему Нью-Йорку, чтобы добраться до Джэ и не привести за собой хвост. — Я знаю, — кивнул парень. И вновь погрузился в книгу, задумчиво бегая взглядом по строчкам. — Больше ничего не случилось за эти дни? — осторожно поинтересовался Джим, придвигаясь ближе. Ёнджэ замер, помедлив с ответом. Набрал в легкие воздуха, закрывая книгу. — Я устал, Джим, — выдохнул он в следующую секунду. — Я устал от всего этого. Я так хочу сдаться. Но не могу. Мне не хватает сил. Я слабею. Как физически, так и морально. Похоже, обычная жизнь мне не по плечу. Он договорил, глубоко вздыхая и пряча лицо в ладонях. Мечта о нормальной жизни оказалась слишком недостижимой для него. Не проще ли сдаться, перестав совершать заранее обреченные на провал попытки? — Ты можешь сдаться, Ёнджэ. Давай закончим то, к чему шли три года. Давай оставим все попытки, одна из которых привела бы нас к желаемому. И да, нас, Ёнджэ. Я говорю о нас, потому что мне тоже есть, к чему идти. У меня тоже есть то, ради чего я иду на всё это. Правда. Ради правды мы оба всё это делаем. Джэ перевел на него взгляд, чувствуя исходящую от него обиду вперемешку со злостью. Но эти чувства не вселяли в него уверенности в том, что его просто используют для достижения собственной цели. Отчего-то он чувствовал, что предает его ожидания. Что предает веру в него. — Тебе может не хватать сил, уверенности, но в этом мире нет ничего, что могло бы достаться легким путем. Такое, как правило, — иллюзия. А тебе не нужна иллюзия. Тебе нужна твоя мечта. Тебе нужна правда. Узнать всё, отпустить прошлое и жить как обычные люди. — Ценой своей и чужих жизней? — скривившись, выдал Ёнджэ в ответ. — Такова цена. — И я устал ее платить. Между ними повисло молчание. Джим лишь вздыхал, разглядывая зал, полки с книгами. Ёнджэ тихо сопел, спрятав лицо в ладонях. Вокруг было очень тихо и спокойно. Изредка мимо полок сновали люди, что-то разыскивая — выход, как они, или знания, которыми была окутана эта библиотека. — Тогда давай сдадимся. Вернешься в ФБР, снова начнешь помогать им своими способностями. Всё будет как прежде, — устало выдохнул Джим, смотря на него. Он не мог его заставлять. Здоровье этого парня на пределе. А с его способностями влипать в неприятности станет только хуже. Если он умрет, то уже ни о какой жизни мечтать не сможет. — Ты сможешь? — надавил Джим, ожидая ответа. — ...не смогу, — спустя несколько минут молчания, все-таки ответил Ёнджэ. Тихо прошептал на выдохе, понимая — он не сможет вернуться к прежней жизни. А значит, выход был только один. — Ты уверен? — Ты сможешь узнать что-нибудь о новом агенте? — пропустив мимо ушей его вопрос, Ёнджэ задал свой, решая сразу приступить к делу. Он все еще хотел спать. — Смогу, — кивнул Джим, одобрительно улыбаясь. — Ты сможешь, Ёнджэ. Я в тебя верю. Джим встал со стула, направляясь в сторону выхода и оставляя Ёнджэа в одиночестве. Тот проводил мужчину взглядом, пока он не скрылся за стеллажами. Прикрыл глаза, отворачиваясь и опуская голову на книгу. Выход, казалось, уже был очевиден. Но сомнения в своих силах не покидали. Он боялся, что не справится. И Джим не мог ему в этом помочь. Ни один тест ему в этом не поможет. Но в одном Фёрг точно был прав — он слишком долго уже идет к желаемому. Осталось немного. Нужно только отпустить прошлое и научиться контролировать свое тело, свой мозг. Возможно, Фёрг также прав и в том, что это единственная цена за желаемую жизнь. А всё остальное — иллюзия. И она растворится, как только Ёнджэ остановится. Ему было необходимо отбросить все сомнения, что тяготили его и тянули назад. Ему нужно найти способ расстаться с тайной прошлого и справиться со своими возможностями. И Дэхен ему в этом поможет. Сладко потянувшись, Ёнджэ мотнул головой, отгоняя настырные краски. Получалось плохо, но это всё, что он умел сейчас. Это умение позволяло ему спокойно разгуливать по городу, не боясь умереть на углу пересечения улиц от переизбытка чувств. Все же он мог быть обычным, если никого не трогал. Хотя бы немного, пока организм держался, а мозг ограничивал свои возможности. Говорят, что с наступлением августа сразу ощущаешь, как лето медленно подходит к концу. Здесь он никогда, по правде, не замечал. Осенью было все еще тепло. Зимой было не так уж холодно. А снега и вовсе могло не быть. Но он пережил уже две зимы на свободе, и обе были снежными. На его радость, конечно же. Снег не просто красив, в нем можно спрятать чувства. И пафосная фраза про дождь никоим образом сюда не вписывается. Хотя и она была отчасти правдивой — в дождь яркость чужих эмоций заметно угасала, притупляя его сенсоры на какое-то время. Он мог дышать свободно. Ёнджэ обогнул нескольких незнакомцев, сбавляя шаг и уже идя более медленно, растягивая удовольствие от прогулки и пытаясь полнее впитать в себя запах свободы, потому что уже через пару дней ему снова предстоит скрываться. А сейчас за ним не следили. Хотя он не был уверен, поэтому все равно держал уши востро, но предпочитал поверить и воспользоваться предоставленным шансом и решить одну свою проблему. Точнее, даже не проблему. Нужно было понять, куда двигаться дальше, что делать и каким образом искать решение. Поэтому сейчас Ёнджэ бодро направлялся в больницу, обогнув еще несколько кварталов вокруг нее, дабы подышать и насладиться вкусом лета. С момента разговора с Джимом прошли сутки. Вчера он довольно долгое время еще торчал в библиотеке, гуляя от стеллажа к стеллажу. Вытаскивал с полок самые разные книги, журналы, даже нашел старые газеты. То ли искал какой-то знак, невольно становясь верующим, то ли просто так лучше думалось. Но так или иначе, в итоге Ёнджэ пришел к одному незатейливому выводу. Построил теорию, которая основывалась скорее на воздухе, чем на каких-то фактах. И вряд ли эта теория смогла бы претендовать на роль аксиомы. Слишком мало аргументов в ее защиту. Но тем не менее она не распадалась при мыслях о Дэхене, а только лишь укреплялась еще сильней. Дожевав свой уже остывший хот-дог, Ёнджэ свернул к больнице, пересекая дворик и парковку и влетая по лестнице в холл. Оглянулся, вспоминая, в какой стороне кабинет Дэхена. — Вы кого-то потеряли, мистер? — окликнул его звонкий девичий голос, доносящийся со стороны регистратуры. Ёнджэ обернулся, замечая за стойкой молодую медсестру. Как ни странно, вокруг него было практически пусто. Несколько человек, сидящих неподалеку на скамейках, прогуливающийся мимо медперсонал. Сколько раз он здесь бывал, ни разу не было так тихо. Всегда было чертовски шумно и эмоционально. А сейчас... Похоже, сегодня точно его день. Улыбнувшись, Ёнджэ подошел к стойке, кивая в знак приветствия и ответа на ее вопрос одновременно. — Я ищу доктора Чон Дэхена. — М-м, — девушка задумчиво взглянула на часы, затем снова взглянула на Ёнджэ, вежливо улыбаясь. — Сейчас у него обход. Вы можете подняться на третий этаж и поискать его там или подождать у кабинета вон в той стороне. Третий с конца коридора. Она жестом указала в сторону длинного коридора, где Ёнджэ уже был пару раз. Он бодро поблагодарил девушку, но тем не менее решил сразу же подняться на третий этаж. Так он быстрей его найдет. Выйдя из лифта, Ёнджэ остановился посреди коридора, прислушиваясь к ощущениям. Здесь было уже не так тихо, как внизу. Людей значительно больше. Все они бодрствовали, чувствовали, шумели. Постаравшись сосредоточиться на засевшем в памяти тепле, Ёнджэ поддался наитию и пошел туда, куда тянули его чувства. Куда тянуло солнце, возникшее перед глазами. Он победно улыбнулся, опуская взгляд в пол и смотря, как по нему в его воображении расплывается солнце, превращаясь в следы. Он шел по ним, ступая по вымощенному плиткой полу. Но внезапно до слуха донесся неожиданно громкий знакомый голос, а лоб загорелся дикой болью. Ёнджэ отскочил назад и схватился за лоб, простонав от боли. В метре от него раздался такой же полный боли стон вперемешку с ругательствами, а солнечные следы окрасились темными цветами, сливаясь с темнотой перед зажмуренными глазами. — ...твою же!.. — прошипел знакомый голос, человек со свистом втянул воздух. Ёнджэ, совладав с последствиями столкновения, раскрыл глаза, поднимая голову. Все еще держась рукой за лоб, он вперил взгляд в Дэхена, у которого так же на лбу красовалось алое пятно от удара. — Ёнджэ? Доктор удивленно уставился на причину боли, приходя в недоумение от такой внезапности. Ёнджэ же улыбнулся на это. Отчего-то он был рад, что врезался именно в него. Зато нашел. Смог поймать его тепло и уложить пол следами из этого солнышка. Определенно, такой долгий сон пошел Ёнджэ на пользу — настроение было хорошим, впервые за долгое время, можно сказать, впервые за всю жизнь, и все события этого дня ему способствовали. — Здравствуйте, доктор, — выпалил на радостях Ёнджэ, но тут же осекся, увидев странный взгляд Дэхена. — Ты в порядке? Сильно ударился? — не обращая внимания на свою травму, но явно обратив внимание на травму Ёнджэ и его странное приветствие, Дэхен подошел к нему, осторожно касаясь пальцами лба. — В порядке, в порядке, — торопливо буркнул Ёнджэ, увиливая от прикосновения и слабо шипя от боли. Они неслабо приложились лбами, когда Дэхен выходил из палаты, а Ёнджэ как раз собирался туда войти, следуя наитию. — Что ты здесь делаешь? Еще и... — Ёнджэ перевел взгляд на лицо Дэхена, замечая, что тот смотрит очень хмуро. Он не мог сказать, что Дэхен не рад его видеть. Он не чувствовал этого. Но Чон был чем-то обеспокоен. Светился фиолетовыми оттенками. Слабо-слабо. Едва уловимо, когда Ёнджэ не старался сосредотачиваться, а просто смотрел на него, — даже не скрываешься. — Всё в порядке, — отвлекшись от созерцания цветов, Ёнджэ перевел взгляд на его глаза. И в них было это же самое беспокойство. Читалось так явно, что не нужно было быть спецом по чтению мыслей через взгляд, чтобы понять это. — Ты-то как? Что-то не так? — Нет, — тут же замешкавшись и отведя взгляд, Дэхен таки закрыл дверь палаты, из которой вышел минуту назад. — Нет, я в порядке. — Точно, — переспросил Ёнджэ, вырывая Дэхена из мыслей. Чон вздрогнул, замечая, что уже дошел до другой палаты, замерев у ее двери и смотря куда-то сквозь нее. Он обернулся к Ёнджэ, стоявшему позади него. — Так что ты здесь делаешь? — снова спросил он, отходя чуть в сторону и вытаскивая из подложки на стене папку с фамилией на ней и еще какими-то медицинскими данными. Ёнджэ проследил взглядом за его манипуляциями, собираясь с мыслями. — Мне нужна твоя помощь, — выговорил он наконец, чем совсем не привлек внимание Дэхена. Он что-то писал в этой самой папке, то подчеркивая или, возможно, зачеркивая, то снова что-то записывая. Только по слабому кивку было понятно, что он слушает его. — Оно и понятно. Иначе бы ты не пришел, — проговорил Дэхен себе под нос, не переставая писать. — Так в чем проблема? Оторвавшись от бумаг, Дэхен мимолетно одарил парня взглядом, пряча папку обратно в подложку. Возобновил шаг, двигаясь дальше, к следующей палате. Ёнджэ двинулся следом, не отставая ни на шаг. — У меня есть кое-какая теория, — сказал он, заходя вместе с Дэхеном в палату. — И какая? — спросил ординатор, подходя к пациенту и на минуту задерживаясь около него, задавая какие-то вопросы, поверхностно осматривая. Ёнджэ потупился у входа, дожидаясь его. Но как только Дэхен сравнялся с ним, раскрывая дверь палаты, Ёнджэ продолжил: — Возможно, если я коснусь тебя, то увижу все свои... чувства, — Ёнджэ на одном дыхании выложил всё подчистую, ожидая ответа Дэхена. Но тот, задумчиво нахмурившись, всего на секунду глянул в его сторону. — Свои чувства? — Да. — Зачем тебе это? — поинтересовался Дэхен, останавливаясь у лифта и нажимая кнопку вызова. Повернулся к Ёнджэ, ожидая ответа. — Если я почувствую всё, что я пережил, то, наверное, смогу вспомнить, что со мной было в детстве. — Ёнджэ замолк, смотря Дэхену в глаза. Но заметив растерянность на его лице, добавил: — Я должен узнать, почему я стал таким. — Ты не всегда был таким? — спросил Дэхен. Они оба зашли в лифт, и Чон нажал на кнопку первого этажа. — Нет... то есть... я не помню. Мне так кажется, — Ёнджэ нервно запнулся, кривясь от волнения. Дэхен задавал такие вопросы, на которые у него не было ответов. Но мужчине нужны были ответы. Ёнджэ и сам это понимал — он бы тоже не согласился с такой абсурдной идеей. — То есть ты даже не уверен? — надавил Дэхен на Ёнджэ. — Моя память скрыта от меня. Это не дает мне покоя. Я не всегда был под крылом ФБР. Я должен понять, как я туда попал. И это единственное, в чем я уверен на все сто, — Ёнджэ смотрел на него совершенно серьезным взглядом, с толикой умоляющей просьбы. Это была его единственная теория, а Дэхен был единственным, кто мог доказать ее право на существование. Дэхен вздохнул, чуть задрав голову к потолку. Просьба, точнее, теория была очень странной. Просто прикоснуться? Но они же вроде касались друг друга. Руки пожимали, Ёнджэ даже обнимал его, но ничего не происходило. Кроме опаляющего тепла, исходящего от Ёнджэ, Дэхен не почувствовал ничего, да и сам Джэ тоже. В чем тогда шутка? В этот же момент двери лифта растворились, выпуская их наружу. Дэхен вышел, тут же направляясь в сторону регистратуры. Ёнджэ пошел за ним. — Если бы ты сам не помнил половину своей жизни, как бы ты поступил? — попытал Ёнджэ удачу еще раз, в ответ на что Дэхен притормозил, останавливаясь посреди практически пустого коридора и оборачиваясь к парню. — Пошел бы к врачу? — выдал он спустя мгновение. Ёнджэ, вскинув брови, пожал плечами, намекая на всю очевидность его предположения. Чон, закатил глаза, усмехаясь. — Ну конечно. — Так ты поможешь мне? — спросил в последний раз Ёнджэ. Дэхен упер руки в бока, отводя взгляд и устремляя его куда-то вдаль. Ему было нечего предложить на замену этой теории. — В теории? — в итоге выдохнул Дэхен, посмотрев на эмпата. — В теории... — Хорошо. Я согласен, — смирившись, вздохнул Дэхен, таки соглашаясь. Джэ обрадованно улыбнулся, вытягивая руку для рукопожатия. Посмотрев на его протянутую ладонь, Чон поджал губы. — Нет уж, не сейчас, — стукнув его по ладони своей, Дэхен возобновил шаг, отворачиваясь. — А когда? — окликнул его Ёнджэ вопросом, потирая ладони. Правая горела от удара, хоть и несильного, но довольно неожиданного. — Через несколько дней, — обернувшись, выдал Дэхен. — У тебя есть мой номер. Позвони. — Хорошо! Ёнджэ ухмыльнулся, пряча руки в карманы толстовки и провожая удаляющуюся спину взглядом. Чон подошел к стойке, что-то сказав медсестре, после скрылся в другой части коридора. Через несколько дней будет сложнее вот так просто прийти к нему. Но Дэхен хотя бы согласился. Они смогут попробовать. Это важнее.