[Audiomachine – An unfinished life]
— Куда прёшь, ненормальная? Глаза протри! Бегущая по коридору девушка игнорировала гневные окрики задетых ею людей. Ей было всё равно. Чувство безысходности, обреченности, плотным комом засело в горле, затрудняя дыхание. Больно. Мамочка, почему всё сложилось именно так? Спотыкаясь, девушка продолжала бежать. К глазам невольно подступили слёзы. Выхода нет. Для неё всё кончено. Почему всё сложилось именно так? Я больше не могу с этим бороться, мам. Когда её маленький, уютный мирок с треском рухнул, она честно пыталась справиться с этим, смириться, жить дальше, но всё шло из рук вон плохо. Тогда она нашла иной способ уйти от жестокой реальности. Иной способ скрыться от проблем и от себя самой. Она была уверена в своих силах, думала, что сможет себя контролировать. Наивная. Мамочка, прости, я не хотела. Я, правда, не хотела. Девушка забежала в туалет, боязливо огляделась по сторонам. Никого. Судорожно обыскав карман рюкзака, она вытянула оттуда ключ. Украсть его у уборщицы не составило большого труда. За последние два года ей частенько приходилось грешить воровством. Таким оказался путь, который она избрала. Повернув вентиль крана, девушка подставила дрожащие руки под прохладную воду. Она отважилась посмотреть в зеркало, откуда выглянуло ввалившееся чужое лицо. Девушка давно не узнавала себя в зеркале: не её лицо, не её стеклянные глаза, не её отощавшее тело, которое она вообще не ощущала. Тело больше не реагировало ни на что. Оно не чувствовало ни боль, ни голод, ни высокую температуру. Только жуткую ломку. Её сильно ломало, пробивало неукротимой дрожью. Девушка поняла, что затягивать больше нельзя. Она ненавидела себя за это, но ничего не могла с собой поделать. Всё было предрешено в тот момент, когда она впервые обратилась к тому исхудавшему мужчине с длинными волосами, которого так советовали подруги. Такие же наркоманки, как и она. "Пора перейти на новый уровень, " — уговаривали они. Девушка села на пол, подтянула рюкзак к себе и достала всё необходимое: ложку, зажигалку, шприц, жгут. Последним она вытянула маленький белый пакетик с белым порошком. Она принялась готовить. Её непреодолимо тянуло вмазаться, сбежать от этой суеты, от этого дня, от этой жизни. Я больше так не могу, мам. Хочу, чтобы перестало вращаться. Навсегда. Жидкость была готова. Девушка несколько секунд бездумно пялилась на голубоватые вены, скользящие под бледной кожей, прежде чем перетянуть руку жгутом. В камере шприца вещества было больше, чем обычно. Эта невыносимая пытка должна прекратиться здесь и сейчас. Она воткнула иглу в вену, потянула, и шприц мгновенно заполнился кровью. Девушка пару раз профильтровала эту дрянь, но она оставалась ужасно грязной. Потому случилось самое худшее, что могло произойти с наркоманом, — игла забилась. Героин уже смешался с кровью. — Вот дерьмо, — тихо выругалась девушка. Она не могла вытянуть и капли из машины. Девушка нажала изо всех сил, чтобы протолкнуть грязь сквозь иглу. Камера соскочила, и кровь брызнула на кафельный пол. Приход был страшен. Девушка лежала на ледяном кафеле, обеими руками держась за голову. Она чувствовала, как передавило грудь, как сердце затронули адские спазмы. Кожу прокалывали тысячи раскаленных игл. Она беззвучно зарыдала. Хочу, чтобы всё побыстрее закончилось. На полу лежала только пустая оболочка, манекен, призрак прежней её. Девушка чувствовала, что идёт ко дну. Вот он — спасительный конец. — Мы скоро будем вместе, мам, — бесцветно прошептала она. Жизнь стремительно покидала её, и перед тем, как сознанием овладела долгожданная тьма, она была готова поклясться, что чувствует нежное прикосновение материнских рук. А дальше только пустота.Полгода спустя
Просторный кабинет был обставлен по минимуму: несколько стеллажей, широкий дубовый стол, пара стульев перед ним, кожаный диван у стены, рядом - журнальный столик. За столом сидел мужчина средних лет. Седая прядка ярко выделялась на тёмных волосах. Суровый взгляд голубых глаз вызвал бы страх у любого, даже самого смелого человека. Мужчина сидел, опираясь головой на руку и напряжённо обдумывал что-то. — Нам еле удалось замять тот скандал, заплатив директору кругленькую сумму за молчание. Но людям, к сожалению, свойственна ненадёжность. Поползли слухи. Это было неизбежно, — изрёк стоящий рядом молодой мужчина. Он говорил совершенно спокойно, не испугавшись вида своего начальника. — Что же ты предлагаешь, Хасэгава? — строго спросил мужчина. — Директор Старшей школы Некома — человек проверенный. Он будет молчать. За хорошую доплату, конечно. — В таком случае, мне проще нанять репетиторов. — Психологи диспансера настойчиво рекомендовали отправить девочку в школу. Ей необходимо общение со сверстниками, ей нужны друзья, чтобы она окончательно оправилась. Это пойдет исключительно на благо Акеми, Накамура-сан, — констатировал Хасэгава, положив тёмно-синюю папку на стол перед начальником. — Ты прав, как и всегда. Накамура притянул папку к себе. У школы, действительно, была хорошая репутация и достойный уровень обучения. — Некома, значит, — проговорил мужчина скорее для себя, чем для своего помощника. Накамура приступил к внимательному изучению документов, радуясь про себя возможности исправить жизнь Акеми.