Неизвестный адресант

      В тюрьме Импел Даун царит переполох — впервые за все время в недоступном для пиратов чертоге появился нарушитель. Причем пришел Монки Ди Луффи по своей воле.       Начальник тюрьмы вынужден делать обход, дабы найти очередного представителя проклятого семейства «Ди». Магеллан, оторванный от санузла, открывал каждую камеру. Магеллан посещал ледяные клетки, куда отправляют буйных пиратов. Магеллан вынужден спуститься на пятый уровень.       Неприступная подводная тюрьма была перевернута на уши каким-то мальчишкой с глупой улыбкой, любопытными черными глазами-угольками, пареньком, напялившим идиотскую соломенную шляпу. Сходство с Гол Ди было каким-то невероятным. Магеллану этот Монки напомнил о декабрьских деньках, когда на голову начальника тюрьмы сыпались копны белоснежных писем, а не уйма снега.       «Привет, незнакомец! Уверен, на просторах Нового Мира сейчас снегопады. Скоро праздник, я отсчитывал дни. Скажи мне, какая сейчас погода?»       Голос нарушителя спокойствия ядовитого человека звучал знакомо. Магеллан не знал, почему. Однако раздражение в нем нарастало, стоило услышать этот уверенный тон.       «Холодно. Зачем ты мне шлешь это послание?»       Магеллан какого-то морского дьявола сунул почтовому пеликану в клюв письмо. Удивительно, как не отравил птицу.       «Как кратко. Ты — немногословный собеседник. Я не могу увидеть снегопада. Мне позволили отправлять письма. Попало тебе. Наверное, это судьба».       Адресант неимоверно не нравился начальнику тюрьмы. Да какое он имеет право насмехаться над ним? Если первый ответ был послан с целью завязать случайную переписку, то второй был вызван любопытством: что за смельчак вызвался писать ему?       «Так значит, заключенный. Смешно. Невероятно смешно. Догадываешься хоть, кому пишешь?»       Магеллан не любил праздники, ему не нравились переписки. Мужчина любил проводить свое время в резиденции, обычно не меньше двенадцати часов в сутки, слушать недовольное бормотание заместителя, метившего на его пост, и читать статьи утренних газет про пойманных преступников. Кто же мог подумать, что в одной из газет попадется слегка потрепанное и немного потемневшее письмо?       «Догадываюсь. Третий пеликан летит к тебе уже с вколотым антидотом. Человек-яд? Мазелан? Или как там. Не запоминаю имен».       Магеллан сжал полученный лист в руках. Как он его назвал? Такое чувство, будто мазью для растирания больной спины. Тогда-то и появилась первая догадка.       «Похоже, пеликан летает от одной тюрьмы к другой, остряк. И тебе стоит запомнить мое имя. Раз тебе дозволяют роскошь, подобную письмам, ты — опасный преступник. Тогда тебя скоро переправят в Импел Даун. Запомни: начальник тюрьмы Магеллан. Не люблю, когда пренебрежительно относятся к собеседнику».       Адресат не шутил. Невежи — а это большая часть преступников подводной тюрьмы — тут же карались. Захлебывались собственными словами, правда, перемешанными с ядом.       «Мне лишняя информация ни к чему. Моя экзекуция уже скоро наступит, не успею с тобой повидаться. Но ты можешь прийти на мою казнь. Приглашаю».       Сказанное про казнь стало вторым молоточком, что стукнул импульсом в мозг. Все утренние газеты так и пестрили заголовками о пойманном Роджере, которого хотят казнить на главной площади. Тогда Магеллан впервые посеял семя сомнения в душе.       «Король пиратов? Наслышан. Только такой идиот и мог догадаться написать начальству Импел Даун. Можно сказать, что я не удивлен».       На какое-то время переписка была оборвана. И ядовитый человек заметил, что в привычном укладе утра стало не доставать чтения глупых писем. Вроде все стало как обычно: резиденция, отчеты, бормочущий заместитель. Зима близилась к своему апогею: Новому Году. Магеллан ему значения не придавал. И не собирался этого менять. Но в одно утро из привычно скучных дней из копны газет выпал пыльный конверт. Если бы Магеллан улыбался, он бы проявил внезапно появившееся странное чувство.       «Назначен день казни. Я все-таки не попаду к тебе, Магеллан. А только захотелось».       Адресат от души захохотал. Наверное, впервые за всю службу на стороне закона. От этого непривычного равнодушия к смерти стало смешно. Но отправитель письма по-прежнему раздражал Магеллана.       Вызывая ядовитые гидры, которые волнами накрывали никак не сдающегося Мугивару, начальник тюрьмы видел своего адресанта. Раздражающего, глупого, смеющегося смерти в костлявое лицо. Властный голос, уверенный тон — он узнавал их. Когда-то в мыслях, читая полученные написанные чернилами строки, именно таким и представлялся говор адресанта.       Он ненавидел Роджера и тут же невзлюбил Монки Ди Луффи. Этот резиновый паренек в шляпе Короля пиратов был словно реинкарнацией Гол Ди. Проклятые носители дьявольского инициала. Глядя в лицо встающего вновь и вновь, уже с дрожащими ногами, Мугивары, он вспоминал, что когда-то дал себе слабину, отправив последнее письмо.       «Сегодня греет солнце. Снега много. С Новым Годом, он у тебя последний, Гол Ди Роджер».       Магеллан злился, что тогда вложил фотографию и доставил и без того плохо чувствующему себя в клетке человеку боль. Дал вздохнуть последний раз несущего соленый запах бриза, заставил увидеть снег и плеск моря. Ведь в тюрьме от всего этого у вольного пирата наверняка сжалось сердце. Роджер смерти не боялся, но почувствовать волю в клетке — даже для него больно.       Это было последним письмом. Роджер больше не ответил. А в одно весеннее утро начальник тюрьмы разбил несущую стену своего кабинета. Стало тесно на душе. Если бы человек-яд плакал, он бы залился слезами из-за проклятого адресанта, который больше никогда не напишет. Магеллан увидел трансляцию ден-ден муши: Король пиратов умер с улыбкой на устах, опять он смеялся перед костлявой смертью. В последний раз.