Этнографы

АНГЕ Я лежал на мягком и боялся открыть глаза. Хотя, казалось бы, чего бояться? Всё самое плохое со мной уже произошло. Даже сложно придумать, чего ещё судьба недосчиталась? Долгой мучительной казни? Вообще-то сто плетей - это она и есть… была. И почему я ещё жив - непонятно… Он хороший экзекутор, как его… Абрафо. А попробуй не быть хорошим. Самого растянут, тут же, на рынке… Откуда они взялись, эти люди? Нездешние, я бы запомнил эти лица… Другие. Странные. Купили недобитого меня - зачем? Принести в жертву… но почему госпожа говорила, что не будет этого делать?! Или не говорила… Может, мне всё почудилось, когда я был в обмороке? Я помню Абрафо и помню боль… Никогда ещё мне не было так больно. Когда я руку сломал, когда котелок кипящий пролили на ногу - очень было больно, но не так. А я не кричал! Ну… почти. Раза два вскрикнул… и всё. А потом у меня получилось стонать не очень громко, за ударами да шумом рынка и не слышно было… Вот только слезы да сопли всё лицо залили. Как у ребенка, право слово… но кому какая разница. Кому вообще до меня есть дело… После смерти мамы - никому… Только Крисэ было не всё равно… Почему же мне сейчас… почти хорошо? Я уже и забыл, когда лежал на мягком. И спина ноет только, слабо, как будто издалека… Гостевой дом. Мы ведь ехали туда? Я не помню… кажется, я вылез даже сам… а потом какой-то провал. И только ощущение, что сейчас упаду - и мелкие иголочки на плече, как от ветки колючей, теплом по телу расходятся - это ко мне жрец прикоснулся… неужели?! Черный Жрец прикоснулся к рабу? Да не может такого быть. Почудилось, наверное… Прикосновение черного жреца пробирает холодом и ужасом, это все знают! Никак не теплом. Где же это такое мягкое ложе? Неужели в господской комнате?! Я чуть приоткрыл глаза и увидел… То, что я увидел, заставило меня широко распахнуть глаза. От удивления. А потом я опять закрыл их - почти, пусть думают, что я сплю… пока… потому что я не знаю, как себя вести… И что вообще я тут делаю… Красивая, светлая комната. Чистая! И циновки на стенах красивые. Конечно, Крисэ сделал бы лучше… но всё равно нарядно. Почти как в богатых домах, куда мы с ним иногда ходили, за заказами… Только не хватает домашних таких мелочей - цветов, посуды, брошенных тапочек-челе, фруктов на маленьком столике… Гостевой дом - не дом. Временное пристанище. Но мне почти больно стало из-за того, что циновки эти и ширма, за которой, должно быть, стояло удобное ложе, напомнили мне настоящий дом. Ведь был же он у меня, хотя лучше забыть мне о нем навсегда, слишком горько… Всё было - когда ещё мама была жива… Что же будет со мною теперь?! Я уже смирился со смертью… Жрецы - небольно убивают, говорят, это одно мгновение… И я попросил бы за Крисэ… Я бы ушел - достойно… Но эта… старшая, кажется, сказала, что жертвоприношения не будет! А что же будет?! И на какого рогатого духа я им сдался?! Осторожно я приоткрыл глаза, услышав какие-то шорохи и звяканье. Младшая госпожа рылась в своих вещах, оттуда-то, видно, и происходили те звуки. Сейчас я видел только краешек золотистого платья. Но госпожа словно почувствовала каким-то образом, что я очухался. - Анге! Она стремительным движением пересекла комнату и оказалась у кресла… Я ведь в кресле лежу, как благородный господин! Бред какой-то… Я сполз из кресла и встал на колени, за это самое кресло уцепившись. Спина отозвалась глухой болью - но я ожидал худшего. - Анге, бедный мой мальчик, как ты себя чувствуешь? Да какой я тебе мальчик, госпожа?! Я бы ещё понял, если бы ты в матери мне годилась… но самой-то тебе от силы двадцать один-двадцать два! А значит, ты старше меня лет на шесть… а то и меньше. - Спасибо, - тихо ответил я. - Вы слишком добры к недостойному… я не знаю, чем могу отплатить… за доброту... - Ты что творишь! - возмутилась хозяйка. - Не вздумай кланяться - спину растравишь. А ну немедля вернись в кресло! Я воззрился на нее в немом изумлении. Кланяться, значит, не надо? А как же прикажете себя вести? Увидев, что я застыл в нерешительности, она сама (сама!) схватила меня за обе руки - и помогла забраться обратно в кресло. Хотя я пошатнулся и чуть не грохнулся, но уж не знаю - от слабости или от неожиданности? - Сиди так… Тебе удобно? Не очень больно? - спросила она с неподдельным участием. - Нее… Меня хватило только на то, чтобы покачать головой. Кажется, я вопиюще невежлив… Так это называл Крисэ... “Я вопиюще невежлив! Но меня так раздражают эти фальшивые лица!” Бедный мой наставник. Он всегда обращался со мной почти как с братом… и тоже не хотел, чтобы я ему кланялся… - Кушать хочешь? Сейчас принесут… - проговорила младшая госпожа. Она сказала это с заботой. Честное слово! - Благодарю, - я кивнул. Кланяться, сидя в кресле, мне ещё не приходилось. Трудное дело, оказывается. - Прекрати! - строго велела госпожа. - Свалишься же сейчас! Головой об пол… О, боги! Открылась дверь - на пороге стояла служанка с большой корзиной. Хорошо, что не с подносом, а то еда точно на полу оказалась бы. Девушка дико поглядела на меня, поставила на стол корзинку, вопросительно уставилась на госпожу. Ну да, я же тут, ей самой накрывать, или мне прикажут? - Сиди! - железным тоном скомандовала госпожа. Я притих в кресле. Только ведь подумал встать - даже дернуться не успел. Девчонка с каким-то облегчением во взгляде (ну да, гостья распоряжается так, как надлежит, а что раб в кресле - так мало ли, у кого где вещи валяются, это уж дело хозяйское) поспешно расставила на столике блюда и пиалы, поклонилась и порскнула из комнаты поскорее… Я бы на ее месте тоже поторопился. Всё непонятное - как правило, не к добру. И я… не понимаю госпожу. Зачем они меня купили?! Полуживого, бесполезного… ведь я толком и не умею ничего, кроме как рисовать да краски смешивать. И даже об этом моем умении они знать не могли. Перепутали с кем-то? Нет… ведь они спрашивали, как меня зовут! Не сходится. - Кушай, - госпожа подвинула ко мне плошку с кашей. И с какой кашей! Ягод и меда положили щедро, не жалея. Сколько лет я уже не ел ничего подобного?! Хотя вру… Крисэ угощал меня. Крисэ… я всё время думаю о нем. Даже моя судьба не столь несправедлива, как твоя. И вазу ту злосчастную я и вправду уронил - сам бы избил за такое! Не будет больше ваз, невероятных тарелок и лучших в мире картин. Не будет Крисэ… А я? Со мной-то что теперь? Хуже нет - странные хозяева! От тощей Субиры хоть знал, чего можно ожидать, а этим что в голову взбредет? - Ты ложку-то возьми! - напомнила госпожа. Ложку?! Ложки свободным людям положены, рабы едят руками, хотя если кашу… да лежа в кресле… Может, она за мебель боится? Сама хозяйка сидела, держа перед собой чашечку из половинки апельсина. Изящно вылавливала двумя пальчиками креветок, по одной отправляла в рот. Красиво. Настоящая дама. Нарисовать бы, так ведь грех! Это Крисэ не боялся, а я… не посмею. Хотя о чем я вообще думаю! Рисовать… Я даже не знаю, что будет со мною завтра. - Да простит меня благородная госпожа, - смиренно начал я, проглотив ложку каши. В первый момент даже не поверил - так и казалось, что она всё-таки не настоящая… - Могу ли я… осмелиться… задать госпоже вопрос? Ведь терять мне нечего. А мне нужно знать, перед чем… или в честь чего меня тут кормят. Господской едой. - Конечно, - кажется, она даже удивилась. Чему? Или она ждала, что я заговорю с ней без спросу?! - Простите меня, госпожа, - начал я тихо. - Но… что я должен делать? Зачем вы… зачем меня купили? - А для чего обычно это делают? - она слегка пожала плечами. - Нам нужен слуга, которому мы могли бы доверять. - Но почему именно я? Госпожа… Я совершил дерзкий поступок - я поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза. Красивые глаза… и необычные. По-моему, я ни разу таких не видел… Серо-зеленые - и ещё с янтарным ободком. Они как-то не вязались с черными волосами, мне вдруг захотелось, чтобы у госпожи были светлые волосы… - Я ничего не умею… почти. Только рисовать. И потом, я… не совсем здоровый. - Нам показалось, что разбитая ваза - не повод для смертного приговора, - улыбнулась госпожа, подвигая ко мне ближе миску с кашей. А там ещё стояла рыба! И пирожки! И как же всё вкусно пахло… Так что - вот всё так просто? Жалость? Порка - неприятное зрелище, это да… Хотя… Смотря для кого. Первая хозяйка обожала смотреть, как наказывают служанок. На мое счастье, мальчишки под плетью ее не занимали, а потом меня перепродали. Но насмотрелся… Брр… Странно. Наставник был добрым человеком, но и он знал, в каком мире живет, а госпожа… у нее словно и рабов никогда не было. А может, она просто не в рассудке? Есть люди, которым дарит Богиня нечто непостижимое в обмен на то, что смертные считают здравым разумом. Светлый Лик! Я же чувствовал, как уходит боль от ее прикосновений! Она целитель… и она живет в собственном мире, и никто не знает, в каком. Она видит не то, что мы… и всё делает по-своему… Такие бывают, я слышал. Таких детей чаще всего приносят в жертву - или наоборот: соглашаются с ними и позволяют жить так, как они хотят - если они из богатой и влиятельной семьи. Она - блаженная… И как же мне вести себя с ней?! Не прекословить, это понятно. А ее старшая сестра, ведь она-то в своем уме! Не дай Богиня ее разозлить… наверное, она - главная. И жрец… тоже какой-то странный. Он ведь ко мне прикасался! Честное слово! А это значит, что на мне благословение Богини… в том случае, конечно, если они и вправду не будут приносить меня в жертву… Будут или нет? Младшая Госпожа говорит, что нет… поверить бы! Потому что так хочется жить, особенно теперь, когда боль отступила, когда вкусно пахнет, и во рту аромат трав и сладкий вкус фруктов, как в детстве! И даже появилось желание рисовать, и мысли греховные, прости, Богиня… но разве можно видеть это лицо и не захотеть его запечатлеть? Я даже знаю, как смешать краски, чтобы получился цвет глаз, вот именно такой, как у нее… Шаги! Они возвращаются… Невольно охнув, я сполз с кресла, и когда дверь открылась, успел встать на колени. Пусть видят, что я покорный раб, и из меня получится хороший слуга - если младшая госпожа говорит правду и им действительно нужен слуга! - …! Опять! Анге, садись, и хватит вставать на колени! - сказала старшая. А вот фразу, которая прозвучала в начале, я и повторить бы не смог. Это был совершенно чужой язык! Совсем незнакомый… Я на рынке такого не слышал. Может, те, кто на юге? Непохоже. Что же мне ждать от них? Какие у них обычаи?! Я продолжал стоять на коленях - не из упрямства даже, а из страха. Да и смогу ли я встать? Вниз-то сползать легче, чем вставать… - Вот именно! - согласилась младшая, всплескивая руками. - Сказано же! - Анге, ты меня слышал? - устало-терпеливым голосом осведомилась хозяйка. - Да, хозяйка… простите… И я сел обратно в кресло. И мне опять пододвинули кашу. И ещё пирожки... - Наш новый слуга спрашивает, зачем мы его купили, сестрица Аньяна, - объявила младшая хозяйка. - А зачем нужны слуги? - недоуменно поинтересовалась сестра. - Но, госпожа! - взмолился я, едва удерживаясь, чтоб снова не сползти на ковер, в приличную невольнику позу. - Ваш раб еще не в силах исполнять как надлежит работу слуги. - Так это ж не навсегда… Или… Ты плохо себя чувствуешь? - спросила госпожа Аньяна с беспокойством. Она беспокоится, КАК я себя чувствую?! Да полно, может, я так и валяюсь в бреду после порки? Ой, а что, если они всё-таки решат не оставлять меня себе? Зачем нужен раб, который будет долго болеть и лопать задарма? Да еще сладкую кашу… С пирожками. - Нет-нет! Мне гораздо лучше… Мне почти не больно. Я скоро смогу двигаться, как прежде! - Ну вот и хорошо. Поешь ещё рыбы, она легкая, думаю, тебе можно… И ты тоже, Ба… сестрица. А потом нам надо обсудить наши дальнейшие планы! - сказала госпожа и обвела взглядом комнату, жреца, который встал перед статуэткой Богини и почему-то молчал - не молился, не пел своих песнопений… Впрочем, это не мое дело. Я ел. И опять ел… пока не почувствовал, что хоть и вкусно, но больше я уже не могу… И поскольку я так и сидел в этом кресле, то в нем и заснул, даже не помню, успел ли миску на стол поставить. АНЕЛЬ Когда мы вошли, бедный мальчишка ухитрился сползти с кресла и стать на колени… С трудом мы запихнули его обратно и заставили поесть. После чего глаза его стали сами собой слипаться, и он задремал тут же в кресле. Бася добавила еще от души обезболивающего заклинания. Арлен подошел, но не вмешался, просто наблюдал и думал о чем-то своем - со своей обычной непроницаемой физиономией. - Ну что? Я пошел… - вздохнул Юрка. - Один? - тревожно спросила Бася. Да уж! Мне самой было тревожно, но идти с ним? Или отправить их с Ленькой вдвоем? Не катит. И благородная дама, и жрец, расхаживающие по “нечестивому” порту - дикое зрелище. Там же снуют чужеземные матросы, “не знающие истинной веры”! Ужас! А вообще интересно, с какой стати у наирцев по морю плавать - грех? У Богини водобоязнь, что ли? Какой-то обоснуй у них есть, конечно, но я его не знаю... надо у Леньки спросить. Ведь рыбу-то они ловят, но только в прибрежной зоне, не дальше мыса! - И надо решать, как нам спасти бедолагу художника, - задумчиво уронила я. - Да отобьем мы его, не переживай! - весело сказал Юрка. - Вот только боевых действий тут нам и не хватало! Тоже мне, оркский герой Аранчын! - воскликнула я. - Юр, ну ты что? - встревоженно отозвалась Бася. - Юрка, охолони! А то я, чего доброго, и вправду поверю, что ты собрался от души подраться! - сказал Арлен таким тоном, что я как-то сразу вспомнила, что он у нас вроде как командир. - И в порту будь осторожен и тих! - добавил наш отличник. - Да что мне сделается! - подчеркнуто небрежно произнес орк, словно невзначай положив руку на рукоять ятагана, замаскированного под наирский кривой меч, и подбоченился.. Моя Баська не сводила с него взгляда - настоящий герой эпоса, Аранчын в молодости. - Всего-то - узнать, когда первый корабль до Адора, и сколько стоит проезд. - Сколько бы ни стоил - нам не хватит, - мрачно усмехнулся Арлен. - Какие будут идеи на этот счет? - А какие могут быть идеи, кроме фальшивых драгоценностей? - вздохнула я. - Разве что ограбить кого-нибудь… - А если просто попросить помощи? - проговорила Бася. - Говорим капитану, что мы тайные кеаддиты и просим спасти нас от преследований за веру. - Теоретически может выгореть, - задумчиво сказал Лёнька. - Люди в этом мире к религии относятся серьезно. Но... - А по-моему, это кратчайший путь до ближайшего рынка рабов! - хмыкнула я. - Разбежались купцы спасать нас даром! - Невысокого ты мнения о купцах! - ухмыльнулся Юрка. - И такое возможно, - нейтрально высказался Арлен. - Юр, узнай просто, какие есть корабли, и если получится - что известно о хозяине судна? - Угу, внешность, семейное положение, политические, кулинарные и сексуальные пристрастия, - съехидничала я. - Насчет сексуальных особенно постараюсь выяснить, - гыгыкнул Аюрр и ушел.