Этнографы

АНЕЛЬ - Ну что? - Арлен обвел нас взглядом. - Давайте решать, что мы будем делать завтра. Мы молчали… - Кажется, мы решили пойти на казнь и выяснить, виновен ли художник? - начал Арлен, и я опять вылезла: - После чего с чувством выполненного долга понаблюдать за исполнением казни… - Но я так и не понял, - терпеливо продолжил Ленька, - ему предстоит всё-таки казнь или продажа в рабство? Если казнь… я, честно говоря, не знаю, что делать - тут только чисто силовое решение… А если рабство, тут надо перекупать, и всё. - Это если он невиновен, - неуверенно подала голос Бася. - Знаешь, даже если он и укокошил какую-то стерву, то по-моему, этого недостаточно, чтобы отправлять его в местный бордель с садистом-хозяином! - сказала я. - Не нравятся тебе местные дамы, светлая госпожа Аньяна, - усмехнулся Ленька. - А как насчет хозяйки? На меня она произвела хорошее впечатление... - Может, потому, что у она слушается своего мужа? Чем окончательно уронила себя в глазах местного общества... - хмыкнула я. - Посмотрим... - задумчиво пробормотал Арлен. - Ох, ребята, - вздохнула вдруг Бася, - а я вот, кажется, предпочла бы, чтобы этот художник оказался виновным! И мы бы с легкой душой предоставили его местному правосудию! И совесть не мучила бы. Но самое грустное, что скорее всего он как раз не виноват… - А почему ты так думаешь?! - я уставилась на подругу. - Не знаю. Чувствую. И мальчик так про него говорил… Дети чувствуют зло. И добро тоже… - Вообще-то, - усмехнулся эльф, - в возрасте Анге в Адоре можно уже жениться и стать… э… отцом семейства или супругом и опорой главы торгового дела. Он уже… не совсем мальчик. Просто недокормленный, причем давно. Я оглянулась на спящего Анге. Его безмятежная мордашка казалась сейчас совсем детской. Но вспомнить, как он молча терпел плеть… дети так себя не ведут. Хотя - разве я могу сказать, что действительно ЗНАЮ, как ведут себя дети в таких мирах? Дети, которым приходится выживать в рабстве, голодать и подвергаться побоям?! А я-то еще злилась по поводу своего детства и нашей с мамой бедности... Анге скорее всего и вправду гораздо взрослее, чем мы думаем. И мы, наверное, можем с ним посоветоваться: как тут всё происходит, когда назначена казнь? И сколько стоят рабы? И вообще… Он, конечно, удивится нашим расспросам… но мы же всё-таки не местные. Из отдаленной провинции, ага… Да и потом - он же сам нас просил выручить наставника! - А если адорский корабль уходит сегодня? - тихо спросил Ленька. - Да вряд ли! Там на рынке такое оживление было! Кто же из купцов в разгар торговли уедет? - с надеждой предположила я. - Скорее всего… Потому что если корабль уходит сегодня вечером или на рассвете, то я как командир буду вынужден скомандовать нам всем отплытие, - сказал Арлен. - А мне… не хотелось бы, - добавил он очень тихо. “Как же хорошо, что я не командир!” - подумала я. Дальше оставалось ждать - самое главное было сказано, а остальное зависело от результата Юркиного похода… Бася перебирала лекарства, Арлен зачем-то стал полировать свой клинок (вот не замечала раньше за ним страсти к оружию!), а я просто маялась, глядя то в окно, то изучая убранство комнаты. Можно было бы попытаться “расспросить” имеющиеся там вещи - но смысл? Во-первых, вряд ли они поведают что-то, что нам действительно сейчас нужно. А во-вторых, я банально боялась оскандалиться, потому что для считывания информации с вещи нужно как следует сосредоточиться, а у меня сейчас с этим явно были проблемы. - Лень, - хихикнула я, - а ты не боишься, что сейчас зайдет почтенная госпожа Хаэнрин и увидит жреца, сосредоточенно натачивающего орудие убийства? Причем ни разу не сакральное… Бедной женщине обеспечен жесточайший когнитивный диссонанс. - Да уж… - согласилась Бася, оторвавшись от своих записей и лекарств. - Ладно, вы правы, - смутился Ленька и осторожно отложил свою любимую шпагу. - Займусь изготовлением фальшивых драгоценностей, - вздохнул он. - Ань, найди, пожалуйста, что-нибудь подходящее и давай сюда - буду выбирать… пуговицы, заколки, что-нибудь такое… Подумав, я сняла с пальца кольцо с прозрачным джеллитом цвета морской волны. Арлен, взглянув, улыбнулся и кивнул: - О, отлично! Что и требовалось. Конечно! На джеллит уйдет вдвое меньше сил, чем на любой природный самоцвет. Он же "пустой", упираться не будет, любое заклятье стерпит. Подумав, я вытянула из волос длинную "адорскую" шпильку с камнем на тон темнее. Тоже должна сгодиться. Подошедшая Бася положила рядом пару "адорских" колечек и узкий браслет-цепочку с золотистыми джеллитами. - Надеюсь, на выкуп этого хватит, - вздохнул Арлен, - и, может быть, на ночлег… А нужно ещё на дорогу. Знать бы ещё, сколько запросят хозяева судна… Но в любом случае, нужно делать с запасом. Так что я начну, а вы поищите что-то еще. На всякий случай... И занялся изготовлением “драгоценностей”. Положил мое кольцо перед собой на стол и уставился на него. Потом сделал ладони шалашиком и прикрыл кольцо сверху, как будто защищал от холода росток. А потом закрыл глаза и сосредоточился. Из теории я знала, что нужно представить себе искомую вещь во всех подробностях, Вплоть до запаха и игры солнечного зайчика на каждой грани, до того ощущения, которое возникает, когда проводишь кончиками пальцев по поверхности... - И что это? - спросила я, невольно затаив дыхание. Джеллит остался того же цвета - морской волны, но… казалось, что теперь он способен вобрать в себя все солнечные лучи! Сияющая аквамариновая звезда на темной древесине. А ведь нам же говорили про этот камень! Вроде, его иногда дикари откуда-то из южных джунглей притаскивают… Как же его, этот местный брюлик? - Это то, о чем я думаю? - уточнила я. - Оно самое, - кивнул Лёнька. - Будь он настоящим - за него можно было бы скупить половину всех рабов Наири. - А не слишком? - спросила я. - Скажут: откуда это у вас такая ценность? - Ну так не зря ж я тебя аристократкой делал! Здесь в старинных семьях еще не то заваляться может. У иных и короны древних царей найдутся - не удивлюсь, - усмехнулся Арлен. - Нет! Не надо нам короны, - тревожно отозвалась Бася. - Да я и не собирался, - успокоил ее Арлен, - это я так… Не нужно слишком приметных драгоценностей, пусть будут типовые. Ну что? Теперь следующая… Он размял пальцы, глубоко вздохнул… потом устало провел рукой по лбу и склонился над следующей нашей побрякушкой. ХАЭНРИН В кладовой я всегда чувствовала себя хорошо. Спокойно. Уютно. Тому, кто помнит, как в детстве вечно не хватало денег, всегда будет радовать глаз кладовая, набитая продуктами. Мука и специи, сушеная рыба и травы, крупа и овощи, ягоды и фрукты… Большой холодный погреб с мясом и копченостями… В моих владениях пахло вкусной едой, домом, а еще – покоем и благополучием. И уверенностью в завтрашнем дне… Тан стоял сзади, готовый тащить наверх то, что я скажу. Он и сам мог при необходимости приготовить простые и сытные блюда, но при этом так трогательно восхищался каждый раз, когда я готовила что-нибудь особенное и более изысканное! Мне думалось, что восторженное и благодарное отношение к тому, кто вкусно готовит, он вынес еще с тех времен, когда плавал на корабле. Я вспомнила, как увидела Тана впервые. - Этот только на жертву, достойная госпожа! - сообщил распорядитель, когда я, сама не понимая, зачем, остановилась на "дешевом" конце рабского торга, где продавали самых никчемных рабов: увечных, старых, или безнадежно непокорных. Хозяева: дородная рыбачка и почтительно державшийся за плечом жены супруг - закивали: да, мол, только в жертву. Но они и нескольким монетам будут рады. Я посмотрела на раба. Он сидел на обрубке бревна, глядя куда-то мимо меня. В сторону порта, куда приходили корабли нечестивцев. С торга не видно моря, но ему, кажется, было все равно. Светлые волосы. Лицо в ссадинах, к ноге кое-как примотана палка. Да, таких только в жертву. Кто купит увечного раба? Вон, даже раздевать не стали, чтобы показать мускулы - драная рубаха облепляет широкие плечи. - Где вы его взяли? - Море подарило, - охотно отозвалась хозяйка. Похоже, ей не терпелось поведать всем вокруг о приключении. - Корабль нечестивый у скал разбился. Его и вынесло. Неверный, и наверняка разбойник. Богиня миловала - был бы в памяти, мы б живы не остались, даром что покалеченный! Пленник мрачно прищурившись, покосился на чету удачливых рыболовов, словно соглашаясь: не остались бы. Больше всего он напоминал дикого урлиса, посаженного на цепь. Урлиса с перебитой лапой. Я шагнула ближе, не обращая внимания, на распорядителя, тревожно вскинувшего руку. - Что ты умеешь… - я запнулась, почему-то не выговорив положенное обращение - "раб". - Какую работу ты знаешь, чужеземец? - Отвечай, раб! - рявкнула рыбачка, сообразившая, что нашлась дурочка, с которой можно получить побольше, чем скромная цена жертвы. - Умеешь чего? Северянин поднял взгляд и посмотрел на меня. Глаза у него были неожиданно синие. Как небо над горами. Или море. А ведь он и правда готов в жертву, внезапно подумала я. Хоть не Богине, а своему воинственному небесному Принцу, которого чтят за проливом не знающие истинной веры. - Дикарь не понимает, - презрительно фыркнул распорядитель. - Ковать могу, - отозвался раб наконец. На наири. А я уже думала, что он так и будет молчать! - Ножи, подковы, инструмент… Я хороший кузнец. Ты не будешь сожалеть… госпожа. "Госпожа"! Даже сейчас это слово хромой раб произнес не сразу и нехотя. И в его голосе неуловимо прозвучала ирония... Или мне показалось? И взгляд его не был смиренным. Скорее вызывающим. А я, вместо того чтобы призвать раба к покорности, всё стояла и смотрела в дерзкие синие глаза... Потом я как-то спросила его, почему он всё-таки заговорил? Тан ответил: "Да вот, поглядел в твои черные глазищи - и захотелось пожить еще. Подождет меня благословенный Атальгар". И засмеялся. - Необычные у нас нынче гости, тебе не кажется? – задумчиво проговорила я. – Купчиха, похожая на пиратку… если я хорошо помню твои рассказы. Охотник, который не охотник – ну его мы по крайней мере знаем, он всегда у нас останавливается… И странная компания господ из провинции. - И впрямь, - усмехнулся Тан. - С чего бы это богохранимой аристократке со свитой забрести наше сомнительное место? - А я даже и не поприветствовала их как надлежит, - покаянно созналась я. - И так не сдохнут, - хмыкнул Таннард. - Перебьются и без благословений. - Не любишь ты… богохранимых! – улыбнулась я. – А ведь они нас кормят. - Хоть какой-то толк от дармоедов! - деланно вздохнул муженек. - И все-таки странные они… Что-то в них не то! - Обычные богатые молодые бездельники, - пожал плечами мой муж. - Все есть, только совести ваша Богиня не отмерила. - Твоя правда, - согласилась я. Правильно матушка говорила: хочешь узнать о человеке - глянь на его слуг. - Видел раба их? Места живого нет, словно они его все по очереди ради забавы лупят. Что за люди? Мальчишка ж, ребенок еще… Я замолчала, чтобы не выдать себя голосом. Взяла бы я тогда в мужья Аситу - может, и у меня был бы сейчас мальчик того же возраста. Или девочка... - Хотя жреца я, будь моя воля, все-таки на порог бы не пускал. - заметил муж. - Сглазит еще, зараза, охрани Воитель! - Ну как же его не пустишь. Раз он при госпоже, - вздохнула я. - А на кой его держать-то? - удивился Тан. - Какой от него в хозяйстве толк? Духов отгонять? - Ну почему только духов? - возразила я. - Может, он гадатель или лекарь. Или Хранитель Душ… Тан отвернулся к ларю с приправами, буркнув себе под нос - похоже, охарактеризовал души, которые может хранить черный жрец. - Тан! - ахнула я, внезапно сообразив, что именно казалось неправильным. - Знаешь, Тан, а он яичницу ел. - Это жрец-то? - опешил Таннард. - А ты не ошиблась? - Да нет, не ошиблась. Наворачивал за обе щеки, словно так и надо. А там и не спутать было. Яичница-то страусиная! - Ай-я-яй. А ведь им нельзя, Богиня не велит! - усмехнулся мой муж. - Хорошо, что я не жрец. Люблю птичек. Особенно фаршированных, с ягодами… А что касается жреца этого… ты же знаешь, я стараюсь не попадаться им на глаза… а они чтоб не попадались мне. Но он какой-то другой. А вот чем - сказать не могу. Мало я его видел, да и не приглядывался, больно надо… Я вздохнула. - Тебя что-нибудь тревожит? - чутко определил мой муж. Когда он так смотрит - я чувствую в нем решимость защитить меня от кого угодно! От жреца, от Стражи, от слуг наместницы… Защитить, закрыть собой. Наверное, поэтому я и молилась Воину тайком. Так, как учил меня Таннард. Даже чаще молилась, чем Богине. Если Она женщина, то поймет меня и простит… - Непонятное всегда тревожно, - отозвалась я. - Ничего, - Таннард обнял меня, - не беспокойся. - Если этот жрец - самозванец, изгой, или с ним еще что-то не так, пусть у него голова и болит. А мы только хозяева. И будем его вкусно кормить… яйцами!