Нимфадора Тонкс и Орден Феникса

Тонкс вернулась в Хогсмид в ту же ночь, сразу, как только покинула площадь Гриммо. Было уже далеко за полночь, и у нее больше не было сил держаться на ногах. Она свернулась калачиком на кровати и лежала, глядя перед собой, пока не провалилась в свое обычное забытье. Она даже больше не плакала, казалось, что слез у нее не осталось. Она их все выплакала. Ведь за последние полгода она проливала их больше, чем за всю свою жизнь. А на следующее утро, как обычно, собрав все свои чувства в кулак и задвинув страхи куда-то на задворки своего сознания, Тонкс отправилась на очередную смену. Она могла сказать спасибо Люпину хотя бы за то, что, благодаря ему, наконец, научилась подавлять свои эмоции, сохранять спокойствие, когда хочется плакать от боли и выть от тоски. Но только ее волосы все равно выдавали ее, оставаясь, по-прежнему, мышино-серого цвета. Дни потянулись один за другим, стали долгими и вязкими, как сироп, превращаясь в одну сплошную серую массу. Они приносили с собой ничего нового, кроме ежедневных сообщений об убитых и без вести пропавших. И хотя еще осенью Севидж возлагал большие надежды на Скримджера, он их не оправдывал. Никто из арестованных и отправленных в Азкабан в последнее время не являлся пожирателем смерти. Тонкс это знала с самого начала, так как Снейп называл им все имена присоединившихся к темному Лорду. Работники министерства тоже убедились в этом, допросив их, но отпускать не спешили, так как хотели создать видимость, что министерство делает успехи. И хотя об этом старались не распространяться, но все же вся информация передавалась из уст в уста, и порой слухи и сплетни становились куда достовернее, чем все то, что печатал «Ежедневный пророк». Газета никогда не отличалась независимостью своих суждений, там всегда писалось только то, что министерство считало нужным. Но даже там ежедневно появлялись сообщения о жертвах Волан-де-Морта, и каждый раз, разворачивая по утрам газету, Тонкс боялась увидеть знакомые имена. Дежурства угнетали своей монотонностью. Они постоянно патрулировали одну и ту же территорию, по одному и тому же утвержденному маршруту. Тонкс казалось, что она уже выучила каждый камешек, каждое дерево и каждую выбоину на дороге наизусть. Единственное, что разбавляло однообразие их работы были два несчастных случая с учениками. Один из которых был Рон Уизли. К счастью оба остались живы. Долиш рвался помочь в расследовании, видно, что ему тоже порядком надоело нарезать круги вокруг замка, или это было особое распоряжение Скримджера, который настойчиво пытался узнать, чем занимается Дамблдор, когда покидает школу. Он даже приказал Долишу проследить за ним, тайно естественно, но у него ничего не получилось. Никому не под силу провести такого великого волшебника, как Дамблдор, тот оглушил его, едва Долиш начал свою слежку. И в замок он его не пустил, сказав, что его дело охранять, а с расследованием они справятся своими силами. Теперь, при каждом упоминании директора, Долиш делал такое кислое лицо, что даже у Тонкс невольно сводило зубы. В конце марта, после полугода неудачных попыток, Тонкс, наконец, удалось приготовить во всех отношениях идеальное Аконитовое зелье. Но ее радость продлилась недолго, потому что буквально через минуту, после того, как из ее котелка пошел дым нужного цвета и нужной плотности, ее настигла отрезвляющая мысль: «Люпин все равно не сможет принять его, поэтому оно бесполезно». И отчаяние затопило ее, вытесняя остатки ее недавней эйфории. На следующий день, сменившись с дежурства, она прихватила купленные в «Трех метлах» бутылки сливочного пива и постучала в комнату Севиджа. Это было первый раз, когда она сама пришла к нему. Обычно он был тем, кто стучал в ее дверь. Севидж открыл дверь и тут же торопливо отступил в сторону, пропуская ее внутрь. Стоял полумрак, разбавляемый только светом разожжённого камина. Его комната практически ничем не отличалась от ее, разве что цветом занавесок на окнах. Мебели, как и у нее, было мало: кровать, небольшой стол, пара стульев и шкаф. Тонкс достала бутылки с пивом из карманов своей мантии и села прямо на ковер напротив камина. Она вытянула усталые ноги, подставляя их поближе к огню. Позади у них было тяжелое дежурство под проливным дождем. Ноги и руки гудели от усталости, а пальцы до сих пор покалывало от холода. Севидж поворошил поленья, в воздух взметнулось облако искр, и присел рядом. — Тяжелая выдалась ночка, — сказал он и сделал глоток пива из своей бутылки. Тонкс молча кивнула и прислушалась. Дождь до сих пор хаотично барабанил по стеклам и карнизам. Ей не хотелось сейчас разговаривать, она вообще смутно понимала, зачем пришла к нему. Наверное, сегодня она просто была не в силах оставаться одной. После вчерашнего ее одолевала непонятная тоска, которая разрывала ее сердце. Ей вроде бы нужно бы радоваться, что после стольких стараний и неудачных попыток, ей, наконец, удалось приготовить это наисложнейшее зелье. Но вместо этого ей почему-то стало только хуже, словно она только сейчас поняла, что все ее труды были напрасны. Будь она сейчас в Лондоне, то сразу побежала бы в Нору и там, с чашкой горячего чая в руках, она бы рассказала Молли обо всем, а та бы выслушала, не перебивая, и у нее обязательно нашлась бы пара утешительных слов для нее. Но так как было запрещено покидать Хогсмид, ей ничего не оставалось, как идти к Севиджу. — Хорошо, что детям запретили походы в деревню, а то столько мороки с ними, — сказал он. — Ты бы так не говорил, будь ты на их месте. — Ты права, — рассмеялся он, — в Хогвартсе я обожал Хогсмид. Но Тонкс даже не улыбнулась, она смотрела на огонь не отрываясь. Он создавал пляшущие тени на стенах и яркими бликами отражался в ее больших, темных глазах. — Ну что ты опять такая кислая? — не выдержал он, — за последний год ты так изменилась, что я с трудом тебя узнаю, и я говорю не только про твои волосы! Вначале я думал, что ты просто стала серьезнее, наконец, повзрослела. Тем более, что ребячеству в нашей работе не место, но сейчас я стал склоняться, что тут что-то другое. Может, расскажешь, что же с тобой все-таки происходит? — он смотрел на нее, стараясь поймать ее взгляд, — возможно, я смогу помочь, — вкрадчиво сказал он. Тонкс внимательно посмотрела ему в глаза. Она только сейчас заметила, что они у него светло-карие, словно карамель. Странно, что она раньше этого не замечала. Севидж ведь постоянно был с ней рядом в этом году, на дежурствах они даже понимали друг друга без слов, для них было достаточно простого жеста рукой или кивка головы. Он служил отдушиной для нее, когда ей становилось слишком тяжело, отвлекая простой болтовней от ее проблем, заставлял хотя бы время от времени нормально обедать или ужинать, хотя аппетита у нее не было, а во время рейдов аврор всегда прикрывал ее, был надежным напарником и другом. Он заслужил знать правду, она должна ему все объяснить, вот только она сомневалась, что он сможет понять ее. — Все очень сложно, — сказала она, наконец, тщательно подбирая слова. — Ну, так попробуй объяснить, уверен, что я смогу понять. — У меня в жизни началась черная полоса, давно началась, еще летом и не хочет никак заканчиваться, — она замолчала, Севидж ждал, когда она заговорит снова. — Знаешь, я сейчас как пустая раковина, совершенно непригодная для жизни, — продолжила она, — и отсюда и цвет моих волос, — она провела рукой по ним, пропуская тусклые, серые пряди сквозь пальцы, — и… — она снова замолчала. — Мерлин, — она закрыла лицо руками, — как же не легко говорить о чувствах. — А может о них и не стоит говорить, когда и без слов все ясно, — тихо сказал Севидж. Тонкс удивленно посмотрела на него. — Может я смогу наполнить тебя жизнью. Он наклонился к ней, его лицо становилось все ближе и ближе. «Мерлин, он собирается меня поцеловать!» — в ужасе подумала она. Ее внутренний голос кричал, что она должна отвернуться и прекратить все это, но она словно впала в ступор. Казалось, что она наблюдает за всей этой сценой со стороны, до конца не понимая, что сейчас должно произойти. Но тут его прохладные губы коснулись ее губ, и она поняла, какую ошибку совершает, позволяя ему зайти так далеко. Он целовал, это было немного приятно, но не более того, никаких мурашек, никакого волнения или возбуждения. Его поцелуй не шел в никакое сравнение с тем единственным поцелуем Люпина, когда он на несколько секунд потерял над собой контроль. Но эти несколько секунд вознесли ее к небесам. Она замерла, не отвечаю на его поцелуй, Севидж это заметил, медленно отстранился, и, нахмурив брови, озадаченно посмотрел на нее. — Что-то не так? — спросил он. — Люк, я должна была тебе сразу сказать, но не смогла подобрать слов, — ее глаза наполнились слезами. Она понимала, что-то, что она сейчас скажет ему не понравится и, возможно, она потеряет друга. — Ты меня неправильно понял, я ведь тебе уже говорила, что у нас с тобой ничего не получится. И все потому, что я люблю другого мужчину. Его лицо удивленно вытянулось, ее слова был очевидным шоком для него. Но ведь она с самого начала пыталась разъяснить свою позицию, и, если он до сих пор питал какие-то надежды, значит она была не слишком убедительна. — И кто же он? А самое главное, где он? — язвительно спросил он, приподняв брови. — Он меня избегает, я ему не нужна, — тихо сказала она и опустила взгляд на свои ноги. Было очень тяжело признаваться в этом. — И отсюда твоя депрессия и серые волосы, — с усмешкой сказал Севидж. — Я лучше пойду, — Тонкс быстро поднялась на ноги, и, отводя взгляд в сторону, выскочила за дверь, — спокойной ночи, — кинула она через плечо. Она устало привалилась к стене. Из комнаты Севиджа не доносилось ни звука. Естественно, его самолюбие было задето, кому понравится быть отвергнутым. Как же ей сейчас хотелось, чтобы он был ее братом, чтобы она могла общаться с ним без всяких преград. Она с самого начала старалась быть честной с ним, но видимо недостаточно, если он до сих пор на что-то рассчитывал. В последующие несколько недель Севидж едва смотрел в ее сторону, а если и разговаривал, то только по долгу службы. Больше не было ни дружеской болтовни, ни его обычных шуток. Он прилагал огромные усилия, чтобы игнорировать ее. Даже Праудфут и Долиш заметили, что между ними не все так гладко, как раньше. После очередной планерки Долиш отвел их в сторону и строго спросил: — Что случилось? Какая кошка между вами пробежала, что вы едва разговариваете друг с другом? — Эээ… ничего не случилось, — ответила Тонкс, не глядя на Севиджа. — Ничего, — подтвердил Севидж, не глядя на Тонкс, — никакой кошки. Долиш подозрительно переводил взгляд с одного на другого. — Ладно, мне не интересны ваши личные разборки, но если это хоть как-то повлияет на работу, то я тут же доложу Робартсу, что вы не в состоянии нести службу. «Ну, конечно», — подумала Тонкс, — «Долиш как обычно в своем репертуаре, чуть что — сразу к начальству бежит, этого и следовало ожидать». Но похоже, что этот неожиданный выговор подействовал отрезвляюще на Севиджа. Возможно, он испугался потерять работу, а возможно, решил сохранить их дружбу, и он стал постепенно оттаивать. Их разговоры перестали ограничиваться только работой, и они даже стали перекидываться парой слов о погоде, Севидж перестал отводить взгляд всякий раз, как появлялась Тонкс. Медленно, но верно они были на пути к примирению. Возможно, как раньше уже никогда не будет, но они к этому и не стремились. В конце апреля весна полностью вступила в свои права, сошел весь снег, на сырой земле начала показываться свежая травка, а серые ветви деревьев начала покрывать первая зелень. Стоял первый за долгое время солнечный и ясный день. В такие дни даже дышать становилось легче, и яркое весеннее солнышко, казалось, могло растопить и разморозить даже онемевшую душу Тонкс. В виде исключения, все авроры были на своих постах. Долиш и Праудфут охранял замок, а Тонкс и Севидж патрулировали Хогсмид. Севидж начал ворчать с самого утра, потому что на сегодня старшеклассники будут учиться аппарировать в деревне. Раньше они это делали в большом зале замка, но на сегодня было сделано исключение. А это означало лишнюю работу для них. Севидж стоял в дверях «Сладкого королевства» и наблюдал за неуклюжими попытками детей раствориться в воздухе. Тонкс пересекла улицу и встала рядом. — Ну, что? Получилось хоть у кого-нибудь? — спросила она. — Только у вон той лохматой девчонки, — он ткнул в нее пальцем. Тонкс проследила за его рукой и успела заметить, как Гермиона Грейнджер закружилась на месте и растворилась в воздухе, затем с громким хлопком появилась на другой стороне улицы, — но они только начали, думаю, у остальных скоро тоже получится. — Пойду еще раз обойду деревню, — помолчав, сказала Тонкс. Севидж кивнул. Она медленно побрела по залитым солнечный светом улочкам, внимательно оглядываясь по сторонам, но ничего подозрительного не происходило. Вокруг все было тихо и спокойно, словно и не было никакой войны в магическом сообществе. Весна всегда была ее любимым временем года. Раньше она всегда приходила так неожиданно, Тонкс просто просыпалась утром, а снега уже как не бывало, птицы начинали петь оглушительно громко, воздух становился свежим и сладким на вкус, наполненный ароматами распустившихся цветов, а в этом году все было не так. Время тянулось так невыносимо долго, что Тонкс успевала заметить любое изменение, происходящее вокруг, но ей было все равно. Все равно на весну, все равно на птиц, природу, все равно на Севиджа, который разговаривал с ней сквозь зубы, хотя и прилагал все усилия, чтобы сделать вид, что между ними ничего не произошло. Но она все равно видела упрек в его взгляде, каждый раз, как он смотрел на нее. Она с самого начала пыталась быть честной с ним, не ее вина, что он понял все неправильно. Проходя мимо «Трех Метел», она заметила в дверях мадам Розмерту. Тонкс направилась к ней, та ее тоже заметила и приветливо помахала рукой. Она выглядела немного бледной и встревоженной. — Как дела? Ничего подозрительно не происходило? — За подозрительным надо идти не ко мне, а к Аберфорту, в «Кабанью голову», а у нас все тихо. Но я все равно, так рада, что вы тут охраняете замок и деревню. — А что такое? — спросила Тонкс. — Ты слышала последние слухи? — Какие слухи? О том, как мальчик напал на своих бабушку и дедушку? Так это давно уже не слухи, об этом даже в «Пророке» писали. — Нет, я говорю про нападение Сивого. — Сивого? — шокировано переспросила Тонкс, ее сердце ухнуло куда-то вниз и по ее животу распространилась какая-то странная тупая боль, словно ее кто-то ударил кулаком в солнечное сплетение, она вся похолодела от страха. — Да, говорят, что этот безумный оборотень снова на кого-то напал, — продолжила Розмерта, —, но на кого — не известно. Все, как пятнадцать лет назад, теперь по ночам страшно из дома будет выходить. Тонкс, — вдруг спросила она, дотронувшись до ее руки, — все в порядке, ты так побледнела? — Все хорошо, — рассеянно ответила она, — мне пора. Тонкс развернулась на каблуках и заспешила прочь. Единственная мысль, которая пульсировала в ее голове была: «Только не Люпин, только не Люпин». Весь год она жила в страхе за его жизнь, засыпала и просыпалась с мыслями о нем. Каждый раз при встрече пытала Дамблдора, пытаясь вытянуть из него хоть чуточку информации о нем, но тот лишь отвечал, что у него все хорошо, большего ей знать не надо. Злилась на Люпина и на Дамблдора, молилась за него. А теперь все ее страхи грозились стать реальностью. Вдруг Сивый понял, что Люпин член Ордена Феникса и решил убить его, чтобы угодить своему Лорду, или решил отомстить ему, за оскорбление его отца? Тонкс знала, что Дамблдор был единственным, кто сможет развеять все ее страхи, поэтому она сразу же побежала в замок. И ей было все равно, что Долиш приказал ей патрулировать деревню. В один момент ей все стало не важно. На бегу она взмахнула палочкой, посылая патронус Хагриду с просьбой впустить ее в замок. Когда она подбежала к воротам, тот уже ждал ее. Он открыл ворота без лишних вопросов и запустил ее внутрь. — Спасибо, — быстро сказала она и побежала к главному входу. Тонкс прекрасно знала, где находится бюро директора, еще ученицей ей приходилось бывать там, когда ее отчитывали за очередную шалость. Она сразу же побежала туда, поднимаясь по бесконечным лестницам, перепрыгивая через две ступеньки. Пару раз она чуть не столкнулась с парочкой студентов, а почти у самого бюро едва не угодила в почти безголового Ника, но вовремя спохватилась. Тяжело дыша, она остановилась около горгульи, охраняющей вход. — Кислотные леденцы, — сказала она, но горгулья не спешила пропускать ее. — Пропусти, мне нужно поговорить с Дамблдором. — Директора сейчас нет. — Как нет? А когда он будет? — Я не знаю, — равнодушно ответила статуя. Тонкс застыла на месте. Как быть дальше? Она прокручивало в голове оставшиеся варианты: послать сову в Нору и спросить у Молли и Артура, послать запрос в министерство или отправиться в Св. Мунго, возможно, пострадавшего доставили им. Ее даже посетила безумная мысль — бросить все и самой отправиться на поиски Люпина, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Она развернулась и медленно побрела прочь. Из размышлений ее вырвал откуда не возьмись появившийся Гарри. Очевидно, он снова прятался под своей мантией-невидимкой. Вцепившись в одну ногу, он подпрыгивал на другой. — Гарри? — позвала она. Он повернулся на одной ноге и полетел на пол. — Что ты здесь делаешь? — кое-как вставая, спросил он. — Приходила повидать Дамблдора, — ответила Тонкс. — Так его кабинет не здесь, — сказал Гарри, — он на другом конце замка, за горгульей… — Я знаю, — ответила Тонкс. — Но его и там нет. Видимо, снова отлучился. — Отлучился? — повторил Гарри. — Послушай, ты не знаешь, где он пропадает? — Нет, — ответила Тонкс. — А зачем ты хотела его видеть? — Да так, не важно, — сказала она, машинально теребя рукав мантии. — Просто подумала, вдруг он знает, что где произошло… До меня дошли слухи… людей калечат… — Я знаю, об этом писали в газетах, — сказал Гарри. - Маленький мальчик пытался убить своих… — «Пророк» нередко отстает от событий. — Он что-то говорил, но Тонкс его не слушала. Ей в голову пришла мысль, что он может что-то знать о Люпине. Он все-таки сын и крестник его лучших друзей. — Ты в последнее время ни от кого из Ордена писем не получал? — с надеждой спросила она и затаила дыхание. — Никто из Ордена мне больше не пишет, — ответил Гарри. — С тех пор как Сириус… От разочарования глаза Тонкс защипало от слез. Она не выдержит неизвестности, она должна знать, что с Люпином все хорошо. Гарри что-то пробормотал, но Тонкс не расслышала его. — Что? — безучастно спросила Тонкс. — Ну ладно… еще увидимся, Гарри… Она резко повернулась и ушла по коридору. Тонкс и не заметила, как оказалась на седьмом этаже, а теперь ей нужно вернуться на свой пост. Может в Хогсмид кто-нибудь знает немного больше, про это нападение, чем мадам Розмерта. Словно во сне она вернулась в деревню. — Где ты была? — накинулся на нее Севидж, как только увидел ее — целый час тебя ищу! — Мне нужно было отлучиться, — равнодушно ответила она. — Отлучиться? — не поверил своим ушам Севидж, — ты аврор, ты должна следовать приказу вышестоящего и не покидать свой пост! Ты совсем ненормальная стала из-за своих любовных переживаний, — зло процедил он, — пора бы научиться не мешать личную жизнь с работой! — Не тебе мне об этом говорить! — раздраженно воскликнула она. — Сначала сам научись следовать своему совету! Несколько секунд они сверлили друг друга раздраженными взглядами. Затем, отвернувшись, Тонкс сказала: — Если хочешь, можешь доложить Долишу, что я покинула свой пост, мне все равно. — Не буду я никому докладывать, — буркнул он. — Дети ушли в замок, и Долиш нас отпустил. Наша смена сегодня в десять. Лучше использовать оставшееся время с умом, и немного поспать, — сказал он и, не оглядываясь, пошел в гостиницу. Но Тонкс была не в состоянии уснуть сейчас. Отчаянный страх раздирал ее грудь своими стальными когтями. В голове снова крутилась мысль: «Только не Люпин, только не он». Она пошла в «Кабанью Голову», там всегда собирались самые разнообразные посетители. Возможно там ей удастся узнать что-то. Но к ее огромному разочарованию, там тоже никто ничего не знал. И лишь через два дня страшная новость разлетелась по магической Англии: Сивый напал на пятилетнего мальчика, потому что его мать отказалась помогать пожирателям. Мальчик умер в Св. Мунго, не перенеся укусов оборотня. К своему стыду Тонкс испытала облегчение, что это был все-таки не Люпин. Но в тоже время она пришла в ужас, от того, что оборотень напал на ребенка. Она давно знала, что он специализировался на детях, целую вечность назад Люпин рассказал ей, что Сивый укусил и его много лет назад.

***

Прошел еще месяц, затем еще. Весна сменилась жарким летом. Солнце палило нещадно, холмы вокруг Хогвартса покрывал пышный ковер из сочной зеленой травы. В замке начались экзамены, а посетителей в барах и кафе Хогсмида становилось все меньше и меньше. Магазины закрывались, а люди старались лишний раз не выходить на улицу. Сообщений об убитых и пропавший становилось с каждым днем все больше и больше. Война стремительно набирала обороты. Сменившись после дневной смены, Тонкс спешила в Хогвартс. Дамблдор неожиданно сообщил, что вечером должен отлучиться, и замку потребуется защита. Профессор Макгонагалл встречала ее у ворот, чтобы запустить внутрь. — Мы ждем еще Билла, — сказала она, оглядываясь по сторонам, — Филиус и Ремус уже патрулируют коридоры, присоединяйся к ним. — Ремус? — удивленно спросила Тонкс, — так он вернулся? — Да, он уже третий день в Лондоне. Дамблдор говорит, что его миссия у оборотней закончена. — Вернулся, — прошептала Тонкс и побежала в замок. Какое счастье, что он жив. Ей было необходимо увидеть его своими глазами, чтобы убедиться, что это правда.