***
Все уже были на месте, когда Тонкс прибыла на собрание. В кабинете, помимо министра было еще человек пятнадцать. Среди них Долиш и Праудфут, они коротко кивнули ей, а Севидж даже не посмотрел в ее сторону. Он вел себя, словно обиженный ребенок. Министр не сообщил им ничего нового, по крайней мере того, чего не знала Тонкс. Коротко рассказал, что произошло в замке прошлой ночью и сказал, что теперь им стоит усилить охрану и патрулировать не только территорию вокруг замка, но и внутри. Около всех ходов и выходов, как тайных, так и нет, поставили охрану. Тонкс поручили охранять вход в большой зал. Она не думала, что пожиратели снова явятся в Хогвартс. Свое главное злодеяние они уже совершили, Дамблдора больше не было, а значит Волан-де-Морту больше нечего бояться. Она и еще один аврор, которого ей назначили в напарники и имени которого она так и не запомнила, простояли у дверей в большой зал до самой ночи. Когда пришла смена, от усталости у нее онемели ноги. Тонкс и не заметила, как оказалась около своей комнаты. С замирающем сердцем она открыла дверь. Внутри было темно и пусто. От разочарования у нее заболело в груди. Весь день ее не покидало тревожное чувство. Ее беспокоило то, что они так и не успели обсудить с Люпином, что же будет с ними дальше. А если быть точным, то они вообще ничего не успели с ним обсудить. После битвы они практически сразу легли спать, а сегодня утром едва они успели обменяться парой слов, как ей уже нужно было бежать. Тонкс боялась, что Люпин может передумать, снова отдалиться от нее и сделать вид, что между ними ничего не было. С его склонностью к самобичеванию это было вполне вероятно. Возможно, он уже жалеет, что дал волю своим чувствам. А возможно Тонкс уже настолько привыкла к его отказам, что теперь каждый раз ждала худшего. После нескольких часов передышки пустота снова начали подкрадываться к ней. Но она не хотела впадать в отчаяние. Возможно, он все еще занят, успокаивала она себя, возможно, Орден поручил ему что-то, и он придет сразу, как только освободится. После года, проведенного в одиночестве и страдании, ей было просто невыносимо не знать, где он. И она постоянно боялась потерять его снова и вновь остаться одна. Она отправилась в душ, наскоро помылась, почистила зубы. Когда она вновь вернулась в комнату, там все еще было пусто. Она скинула полотенце и встряхнула мокрыми мышино-серыми волосами, натянула длинную футболку, села у окна и стала ждать. Она не знала, сколько так просидела, время тянулось невыносимо медленно. Когда она кидала взгляд на циферблат часов, стоящих на столике около кровати, то ей казалось, что стрелки на них совсем не двигаются. От волнения, что он не придет, она то и дело кусала губы и теребила края футболки. Она никогда не жаловалась на нервы, но в последнее время они ее сильно подводили. Они же вроде договорились встретиться вечером, но для Тонкс этого было недостаточно. Ей нужны были гарантии, что он не оставит ее снова. Последний год был настолько тяжелым, что единственное, чего она боялась, – это то, что он вновь повторится. Возможно, ей стоило заставить написать его расписку, что он вернется к ней сегодня вечером, и подписаться, желательно кровью, может, тогда она бы не стала бояться, что он ее снова бросит. И каждый раз, когда она слышала шаги за дверью, ее сердце от волнения пропускало удар, но это оказывались Севидж или Долиш, возвращающиеся после дежурства. Казалось, что прошла уже целая вечность, прежде, чем дверь открылась и Люпин, худой, помятый и уставший, вошел в комнату. Тонкс шумно выдохнула и бросилась ему на шею. Люпин покачнулся и немного опешил от неожиданности, но затем обхватил ее за талию и крепко прижал к себе. Тонкс уткнулась ему в шею и, с наслаждением вдыхая ставший уже родным запах, безуспешно пыталась сдержать подступившие слезы. Но сдержаться у нее так и не получилось и через мгновение ее плечи затряслись в беззвучном рыдании. Люпин поспешно отстранился, обхватил ладонями ее лицо и заглянул в глаза. - Что случилось? - хрипло спросил он, вытерев большими пальцами ее мокрые щеки. - Уже поздно… а тебя все нет… и нет… я испугалась… что ты не придешь… что снова оставишь меня, - всхлипывая, ответила она. Люпин тут же крепко прижал ее к себе, зарывшись одной рукой в ее волосы. - Прости меня, прости, - тихо приговаривал он, покрывая легкими поцелуями ее мокрые щеки, виски, шею, и его голос действовал на нее успокаивающе, - я совсем измучил тебя за этот год, но больше я тебя не оставлю, я буду рядом. Я люблю тебя. Он притянул к себе ее лицо и поцеловал. И его поцелуй был как глубокая истома, в которую неспешно погружаешься. Наслаждение медленно распространялось по ее телу, устремляясь в низ живота, где еще секунду назад порхали бабочки, а теперь все ее внутренности завязались в тугой узел. Тонкс прижалась к нему еще сильнее, грудью ощущая глухие удары его сердца. Его поцелуи становились все глубже и настойчивее, от нахлынувших ощущений у Тонкс закружилась голова. Быстрыми движениями она расстегнула его мантию и сбросила на пол, затем принялась за рубашку. Но Люпин, как и вчера, остановил ее, обхватив руками ее тонкие запястья. - Мы же решили не торопиться, - проговорил он, тяжело дыша. - Ремус, - застонала она, - по-моему, мы уже достаточно ждали. - Я просто хочу, чтобы ты была уверенна. - Я уверенна как никогда. Она ловко освободила свои запястья, схватилась за края футболки, одним движением сдернула ее себя и откинула в сторону. На мгновение Люпин опешил. Он замер на месте скользя взглядом по ее обнаженному телу. Тонкс встала на цыпочки, обхватила руками его плечи и поцеловала. Люпин, словно очнувшись от своего ступора, прерывисто выдохнул и ответил на поцелуй, беря инициативу на себя. Тонкс ликовала, одним жестом ей удалось сломить все его сопротивление. Ее пальцы вернулись к пуговицам его рубашки, и он больше не противился. Его кожа была гладкая, теплая и невероятно приятная на ощупь, и ей хотелось касаться его вновь и вновь, и ей все равно было мало. Люпин тем временем гладил ее спину и грудь, продолжая непрерывно целовать. Внезапно его губы крепче прижались к ее шее, и Тонкс показалось, что она падает. И оказалось, что она действительно лежит на кровати, смутно различая над собой лицо Люпина. Она даже и не заметила, как они преодолели эти несколько шагов от входной двери. Тонкс быстро избавила его от остатков одежды и стала руками и губами познавать каждую частицу его тела. Мир сжался, и казалось, что ничто больше не существует, кроме них двоих. Губами Люпин прокладывал дорожки поцелуев по ее шее, груди и животу. А Тонкс закрывала глаза, полностью отдаваясь во власть наслаждения, впервые в жизни ощущая такую беспредельную близость и невероятную чувственность. Они двигались в унисон, невероятно слаженно, дополняя друг друга. Чувства и мысли Тонкс сплавились воедино, она уже не сознавала ничего, слепо наслаждаясь их невероятной близостью. И до последнего момента, когда она вскрикнула, не в силах ждать завершения, а Люпин содрогался над ней от удовольствия, уткнувшись носом в ее шею, она так крепко сжимала его в объятиях, что, казалось, ощущала каждую его косточку.***
Когда все завершилось, Тонкс еще долго не могла разжать рук. Это доставляло своеобразное удовольствие ощущать на себе вес и тепло его тела. Когда они оба уже дышали ровно, и Тонкс начала ласково поглаживала Люпина по спине, он приподнялся на локтях и внимательно посмотрел на нее. - После такого я просто обязан на тебе жениться, - сказал он. Тонкс беззаботно рассмеялась, но затем взглянула на него — его лицо оставалось серьезным, на нем не было ни намека на шутку. - Так это не шутка? – спросила она. - Нет, не шутка, - серьезно ответил он. – Ты выйдешь за меня замуж? - Да! Конечно да! – радостно воскликнула Тонкс, повалила его на спину и принялась целовать, стараясь по полной насладиться этим невероятным мигом счастья и легкости.