Лимб

В окно. Оставляю тебя одного в своей комнате. Я уже не задаюсь вопросом, что ты там делал. Или что ты делал в моем кабинете, когда я вернулась туда за забытой сумкой? Или на крыше моего дома, когда я обернулась посмотреть, не осталось ли открытым окно? Ты бы скрыл свое присутствие во всех случаях! Если бы не хотел, чтобы я знала. Но ты хотел. Ты играешься со мной, как с наивной девчушкой! Ты не глуп, ты мгновенно пришел к выводу, что девочка выросла и твои случайные взгляды не вызывают во мне больше того волнительного трепета. Тогда ты начал смотреть по-другому. Оглядываешь меня с ног до головы, пристально и горячо. И ты не особо скрываешь это от других. Конечно, не тебя ведь будут терроризировать вопросами. Все держатся на почтительном расстоянии от тебя. А некоторые мне даже сочувствуют. «Решил подмять под себя не только весь мир, но и тебя». Мнение моей подруги как всегда ближе всего к истине. Но я уже давно поняла, каково тебе. Ведь ты один уже столько времени. Я на месте. Знакомый запах медикаментов проникает в легкие и я, наконец, оказываюсь в своей стихии. Сделать обход. Оформить амбулаторные карты. Проверка оборудования. Чай. Снова обход… Боже, как долго я смогу держать свои эмоции при себе? Не могу не думать об этом. Твои слова врезались в мой мозг так сильно, что даже перед тем как заснуть, я слышу твой хриплый голос и словно чувствую на себе твой жаркий взор. «Страсть не та эмоция, которую можно скрыть» Ты мог такое сказать? Я не могу поверить. Но, кажется, придется. За последний месяц я натыкалась на тебя чаще, чем за все время, что я вообще тебя знаю. Как только я начала остывать к тебе, Саске, ты вновь раздул пламя! Если бы ты только сказал прямо, что хочешь меня, что я тебе вовсе не безразлична, тогда я смогла бы решить нашу проблему. После всех моих признаний, ты не хочешь сделать полшага сам? Ты такой эгоист. Так хочется заглянуть внутрь тебя, узнать, о чем ты думаешь, помимо своих самовозложенных обязанностей. Хочется стать ближе к тебе. Но я боюсь обжечься твоим холодом снова. Ведь мое сердце ты разрывал в клочья не раз и словами, и поступками. Девушка быстрым шагом преодолевала больничные коридоры. Периодически делая пометки в журнале, заглядывала в палаты. Ночь уже накрыла госпиталь, после отбоя не было слышно ни единого шороха. Коноха погрузилась в сон. Не спали двое. Дежурный врач больницы и невидимая тень, скользящая повсюду, куда бы она ни шла. Смена выдалась не из легких. После полуночи привезли пострадавшего от оползня мужчину. Картина была из малоприятных. Открытый перелом голени, сломанные ребра и кровоподтеки по всему телу. Его завалило землей и камнями, бедняга был заживо погребен и при этом истекал кровью. Но ему повезло, что его спутнику удалось быстро его найти и откопать. Деревня была недалеко и они успели вовремя. Сакура действовала быстро. Молодой сонный ассистент помогал правильно уложить пострадавшего на операционный стол. Тот все еще тихо стонал и корчился. Обезболить. Ввести комплексную вакцину, антибиотики. Промыть раны и прилегающую к ним кожу. Все четко, как Сакуру и учила ее наставница Сенджу. Через час мужчина уже крепко спал в своей палате, а его друг раскланивался девушке и беспрестанно благодарил ее. Ассистент выпроводил его, а сам улегся в процедурной на кушетку. Сакура устало потерла виски. Сидя за столом в своем кабинете, она вспоминала слова учителя. «Сращивать кости до прежнего состояния требуется на поле боя. В мирных условиях не будет ничего страшного, если пациент поваляется немного без движения. Зато жизнь его научит избегать таких ситуаций в следующий раз. Лучше отложить чакру до лучших времен, когда она тебе вдруг действительно понадобится». Сакура поначалу внимала словам Цунаде, но сейчас можно было сделать исключение. За эти два года она скопила столько чакры, что лучше об ее объемах даже не пытаться кому-то рассказать. И она еще не достигла своих пределов. Послышался скрип половиц, из приоткрытого окна в комнату проник прохладный ветерок. Девушка сосредоточилась, но не почувствовала чужого присутствия. Паникерша. Это от усталости. Она потратила почти всю оставшуюся циркулирующую в теле чакру на полное лечение ночного пациента. Сакура отдавалась работе полностью и не могла сдержаться от того, чтобы залечить каждую болячку. Она ненавидела боль и не хотела чтобы ее кто-то испытывал. После войны ее сострадание к людям достигло своего апогея. Она старалась и делала все возможное, порой даже во вред себе. Но так ее воспитала жизнь. Единственное, что она никак не могла полностью излечить и избавить от боли – это свое сердце. Утром, когда деревня утопала в тумане, девушка, поеживаясь, не спеша возвращалась к себе домой. Поселение еще не проснулось, из-за горизонта пробивались только первые лучи солнца, но, не смотря на это, кожу мигом обволокло теплом и тепло это достигло души. Начинался новый день, а вместе с ним рождалась новая жизнь. Захлопнув за собой входную дверь, девушка устало сбросила с ног обувь и поплелась в душ. Понежившись в горячей воде и облачившись в домашний халат, она на цыпочках прошмыгнула по паркету до кровати и зарылась под одеяло. Стоит вздремнуть пару часиков. В не зашторенное окно, как назло, пробился солнечный луч и ударил Харуно в лицо, заставив на мгновение прищуриться. Она тяжело вздохнула и спрятала голову в сгибе локтя. Вставать она не собиралась, сил не осталось даже на это. Послышался шелест тяжелой материи и скрип бегунков об карниз. Комната погрузилась в полумрак. И почему-то Сакура не стала вскакивать с кровати и укладывать возможного нарушителя ее покоя на лопатки. Она уже догадалась, кто это мог сделать. - Было много работы ночью? Этот густой голос и манера растягивать слова… Он прозвучал, будто в ее голове и она, распахнув глаза, пристально вгляделась в незваного гостя. Такой невозмутимый. Да, ушло время его подростковой угловатости и милых черт лица. Но он стал еще более привлекателен. Теперь на нее смотрел уже мужчина. И он был красив, той самой мрачной красотой, которая всегда ее притягивала в нем. Вечно хмурые брови, глубокие выразительные глаза, искусно вылепленные скулы и волевой подбородок. А эти губы… вечно сжатые и жесткие на вид. Хотелось бы узнать, какой он на самом деле, под слоем нелюдимости и сдержанности. Сакура вздохнула и перевернулась на другой бок. Сейчас не было сил на словесные баталии и попытки выставить его из своего дома. Он все равно приходит и уходит когда ему вздумается. Матрас прогнулся под его весом, когда он опустился подле нее. Большая теплая ладонь прошлась по влажным розовым волосам, аккуратно перебирая пряди. Было тихо. Но тишина эта ничуть не напрягала. Брюнет думал о том, как начать разговор… - Времени у нас много, Сакура. Но чем раньше это начнется, тем дольше продлится. Девушка удивилась тому, как просто он об этом говорит. - У меня есть только ты, а у тебя – только я. Зачем мучиться? Каков наглец! Но как он прав. Все-таки его прямота иногда смущает. Она повернулась на спину и посмотрела в его ничего не выражающее лицо. Но глаза говорили все за него. Он, затаив дыхание, ждал ее ответа. Сакура театрально вздохнула и, изобразив на лице мыслительный процесс и, выждав несколько секунд, выдала: - Я не заинтересована. После чего вновь отвернулась и накинула одеяло по самые уши. Интересно, что он на это ответит? Реакция не заставила себя ждать. С рыком Учиха сорвал одеяло и развернул девушку к себе, сдавив ее в грубом объятии и зло вглядываясь в ее глаза. - Ты стерва, Сакура. Самая настоящая. Он перевел свой горящий взгляд на ее приоткрытые губы и непроизвольно увлажнил свои. Сакура оценила этот жест как сигнал тревоги, но тело не поддалось, и она взволнованно наблюдала, как брюнет, сдавшись, прикрыл глаза и приблизился к ее лицу. Она почувствовала теплое дыхание на своих устах, а за ним горячее прикосновение губ. Саске просто приник к ней, не раскрывая рта, сильнее сдавливая ее в объятиях. Это было так… противоречиво. Самый могущественный шиноби с целомудренной страстью целует ее в губы. И она тает, невольно расслабляясь в его руках. Саске отрывается от нее, спеша оценить ее реакцию. Но как только видит влажный блеск в ее глазах, вновь захватывает ее рот, на этот раз увлекая ее в более глубокий поцелуй, поочередно обхватывая то верхнюю, то нижнюю губу. Проходится между ними языком, заставляя девушку приоткрыть уста и, довольно урча, проникает внутрь. Сакура дрожит всем телом, стараясь быть ближе к нему, выгибается на встречу, впиваясь в его покатые плечи, со всей накопившейся за многие годы страстью отвечает на его поцелуй. - Ты все та же...