Ворон

Рушатся стены и гаснет свет. Последние софиты блекнут в сгущающейся тьме. Наступает тишина. Мои ноги сковывают цепи, а руки оплетают дикие розы, шипы которых глубоко впиваются в кожу. Лежу в черной грязи, с неба льет дождь, и кровь, смешиваясь с каплями дождя, стекает уродливыми струйками по телу. Не могу сказать ни слова, рот полон земли и осколков прожекторов, что еще несколько минут назад освещали сцену. Но теперь все кончено. Нет больше ни сцены, ни фанатов. Больше нет ничего. Остались только я и он. Он смотрящий на меня своими ужасными глазами, в которых отражается вечность. Вечность боли, страданий и смерти уготовленная для меня. Он смотрит, будто проверяет, подойду ли я для его задума. Мне страшно, чертовски страшно от этого пронизывающего и изучающего взгляда. Такое ощущение, что каждый раз я отдаю ему частичку себя, своих эмоций и воспоминаний. Да, ведь не зря же говорят: не смотри в глаза ворону, а то он заберет твою душу. А я смотрю. Каждый раз смотрю,…и кажется, зря… Просыпаюсь от звука будильника, что настойчиво вторгается в мое сознание и прогоняет такой уже привычный сон. Настроение ужасное, не хочу вставать, не хочу выходить из дома, видеть людей, слушать их болтовню и опостылевшие вопросы о том все ли со мной в порядке. Ничего не хочу. Но все равно поднимаюсь, иду в душ, завтракаю и отправляюсь в студию. Почему? Потому что я еще не закончил. Да, у меня осталось еще одно дело в этом мире, и я не смогу уйти, пока оно не завершено. Последняя обязанность, последнее задание по окончании которого я наконец-то буду свободен. - Доброе утро, Юу. Хорошо спал? – заботливо интересуется наш лидер. - Доброе. Как всегда, – угрюмо бросаю в ответ. Не хочу грубить, он этого не заслужил, но иначе почему-то не выходит. Заспанный Койю влетает сразу за мной с такой скорость, будто за ним гонится целое стадо огненных демонов. А в течении следующих нескольких минут подтягивается и остаток группы. День начался. Да, именно в этот момент, когда я вижу их всех, могу сказать, что наступил еще один день. Только так и никак иначе. Ведь день не наступает с восходом солнца или звонком будильника. Он не наступает, когда диктор на телевидении говорит вам - доброе утро. Он не наступает когда ты мчишь по улицам и наблюдаешь как тысячи каких же как и ты людей спешат на работу. Нет, о новом дне мне всегда оповещает солнечная улыбка Кая, пошлые анекдоты и вульгарные замечания Рейты, монотонное бурчание и постоянное требование внимания к своей царской персоне Руки и конечно же сонный, но такой умилительный вид Урухи. Только увидев этих четырех любимых, раздражающих и порой несносных одногрупников я понимаю, что больше не сплю. Но с наступлением нового дня я также понимаю, что времени у меня все меньше и меньше, а потому ныряю в работу сразу и с головой. Так как в тот момент, когда я усну он снова придет чтобы узнать, как я справляюсь со своей задачей. А я не хочу его разочаровывать. - Юу, - позвал меня на перерыве Таканори, когда все разбежались, - с тобой все в порядке? - Ты о чем? – переспросил я не отрываясь от блокнота в котором записывал свои мысли, что помогали мне при написании песен. - В последнее время ты какой-то хмурый и неразговорчивый. Что-то случилось? - Нет. Все в порядке, не беспокойся. - Но, Юу, я же вижу, - жалобно, чуть ли не хныча, протянул он. А я посмотрел на него и улыбнулся. Вот как это у него так получается, просто загадка для меня. Обычно Така представляет собой персону голубых кровей, которую все обязаны слушать и чуть не на руках носить, а если нет, то получают долгосрочное истерическое вынесение мозга. Но иногда, такое ощущение, что он забывает о своей короне и становится просто милым маленьким ребенком, который изо всех сил пытается помочь дорогому человеку. - Расскажи мне. Я же твой друг. Друг? Нет, Така, ты для меня больше чем друг. Ты моя семья. Вы все моя семья. За столько лет, что мы провели вместе, смеялись, плакали, падали в депрессию, злились, вымещали агрессию друг на друге, подкалывали, успокаивали, засыпали в одной кровати, мы больше чем друзья. Мы теперь связаны. Не просто контрактом и рамками группы, а эмоциями, общими воспоминаниями и даже чувствами друг к другу. - Я люблю тебя, - тихо говорю другу и сжимаю его ладонь. Конечно, я люблю его. Я люблю их всех. - Юу…, - он сжимает мою ладонь в ответ, как бы говоря, я понимаю, о чем ты. Потом встает и обнимает меня другой рукой за шею, зарываясь пальцами в волосах и пряча в них свое лицо. Откладываю блокнот, и обнимаю его за талию, прижимая к себе. Да, Така, ты видишь, что со мной не все в порядке и пытаешься выяснить в чем причина. Но я не могу тебе рассказать. Прости меня пожалуйста. Я знаю что поступаю эгоистично, но так будет лучше. Верь мне. Это ведь для твоего же блага. - Хорошо, - будто прочитав мои мысли, говорит он, - я не буду спрашивать. Только говори со мной, не игнорируй. Я не заслужил. Я делаю тебе больно? Мое невнимание так ранит тебя? Что же будет, когда меня совсем не станет? Ты будешь плакать? Винить себя в том, что не смог помочь мне? Твоя чувствительность заставляет меня ненавидеть себя. Не хочу причинять тебе боль, не хочу заставлять тебя проходить через такие страдания. Прости меня, прости. Ведь я пытался отстраниться от тебя, чтобы потом было не так больно, чтобы ты привык жить без меня. Но ты рушишь все мои планы своим простым прикосновением, и таким приятным объятием. - Я не игнорирую,- притягиваю его и усаживаю себе на колени. – Разве я тебя не замечаю? – шутливо спрашиваю, поглаживая одной рукой по спине, а другой все еще сжимаю его ладонь. Он смотрит мне в глаза. Странно смотрит. Не могу понять, что такое скрывается в его взгляде, может опасение, а может недоверие или страх. - Мне это не нравится, - наконец говорит он. - Извини, я не должен был… Я не пристаю. Не пойми не правильно, - начинаю оправдываться за свой секундный порыв. Он же не барышня, в самом деле, чтобы так его тискать. Пытаюсь помочь ему встать, а он вцепляется за мою шею и прижимается еще сильнее, мотая голой из стороны в сторону, так что пряди его волос щекочут мне лицо. - Я не о том. Ты не понял. - Тогда о чем? - Твои глаза Юу, - с грустью говорит он, - такие… такие тоскливые и тайные. Я вижу в них печаль. О, Ками-сама, как же так? Почему он всегда читает меня как открытую книгу? - Я обещаю, что не спрошу почему. Но позволь помочь. Скажи как. И я сделаю это. Только не будь таким. И вот что я должен делать? Как могу отказать, когда ты говоришь такое. Это невыносимо Таканори, ощущать твою заботу, слышать твой взволнованный голос, видеть эту надежду и упрямое ожидание в родных глазах. Помню, в каком-то из наших прошлых интервью Кай сказал, что ты куда более чувствительный, чем все остальные. И я сказал, что чувствую то же самое, что ты более восприимчивый и милый. А ты нам не поверил, решив, что мы так пошутили, и устроил огромный скандал. Но мы были правы, Така, ты самый эмоциональный, впечатлительный, чуткий и нежный человек из всех окружающих нас людей. И когда ты предлагаешь свою помощь, я просто не могу это проигнорировать. - Така…, - начал я, но не успел договорить, так как дверь распахнулась, и в нее влетел смеющийся во все тридцать два бас-гитарист, а за ним разъяренный и запыхавшийся лид-гитарист выкрикивающий какие-то нецензурные слова в адрес старого друга. Но смех как и крики прекратились ровно в тот момент, когда мы с вокалистом попали в поле их зрения. - Эээ… это… , - растеряно соображал Рейта. - Какого черта здесь происходит? – непонимающе спросил Уруха. Вот и попробуй, объясни что происходит. Просто один участник группы сидит на коленках у другого, они держаться за ручки и пристально смотрят друг другу в глаза. - А что происходит? – переспросил Таканори, все еще не отрываясь от меня и даже не смотря в сторону зависших в ступоре одногруппников. - Как что? Руки, Аой, как это понимать? – закипал Уруха. - Как хочешь, так и понимай! – бросил ему в ответ Така. - Ребята, вы, что вместе что ли? – с прифигевшим лицом выдал умную мысль Рейта, которую Таканори решил проигнорировать. - Попрошу минуту внимания, - в комнату зашел Кай, не отрывая взгляда от листов в его руках, - у меня объявление. - У нас, кажется, тоже, - прокомментировал его слова Акира. - А? – лидер посмотрел сначала на бас-гитариста, видимо, ожидая услышать, что могло у нас произойти за то время, что он отсутствовал. Но, проследив за его взглядом, наткнулся на нас, и дальнейшие объяснения ему не понадобились. Я же происходящее не комментировал. Что толку было бы махать руками и до хрипоты заверять всех, что между нами ничего нет. Ведь если эти трое вобьют себе в голову какую-то мысль, то опровергать ее будет себе дороже. Хотя с Каем дела обстояли лучше, здесь можно было обойтись тихим и мирным разговором, но почему-то не хотелось. - Так ты позволишь? – спросил меня Руки, возвращая меня к нашему разговору полностью наплевав на изумленных друзей. - Така, - я не знал, что ему ответить. И «нет» сказать не получалось, и «да» было бы не честно. - Пожалуйста, Юу. - Ну что ты со мной делаешь. Ты же знаешь, что я не смогу отказать. - Значит да? Да? – спрашивал он с улыбкой на губах. - Только… - Обещаю, - не дав договорить мне выпалил он, потом обнял еще сильнее, чмокнул в щеку и с радостным выражение лица поднялся с моих колен, попутно переходя в свой обычный режим «я здесь король». - На что это вы так уставились? Рейта, челюсть подбери. Уруха, даже не начинай. И, Кай, ты хотел что-то сказать? - Да, - нерешительно начал он, - у нас небольшие изменения в графике, но…, Руки, что это было? - А что такое? У вас какие-то проблемы? Если нет, то заткнулись и прекратили разговор на эту тему, а если да, то это все равно не ваше дело. - Аой, – игнорируя Таканори, обратился ко мне Койю, - может, хоть ты объяснишь? - Уру, я же сказал, что это не ваше дело. И не смей приставать к Юу с глупыми вопросами. - А он что язык проглотил? Сам ответить не может? Аой? - Уруха! - Руки! - Бред! - Кажется, высказались все. А теперь, может, все-таки продолжим работать? У меня нет ни времени, ни желания слушать ваши споры. И, Койю, я не буду ничего объяснять. – С этими словами я взял со стойки свою гитару и начал наигрывать мелодию песни, на которой мы закончили репетировать. **** Ночью сидя на полу у окна я держал в руках лист, вырванный из блокнота. Он был весь исписан и исчерчен ручкой и карандашом. Разрисован в странных узорах, порван в нескольких местах и даже залит нечаянно опрокинутым на него бокалом вина. Но ценность этого обшарпанного и затертого листа состояла не в его внешнем виде, а в тех словах, что были написаны на нем. Словах, что складывались в предложения, которые в свою очередь образовали текст. Текст, над которым я работал в течении последних двух месяцев. Для написания песни это бесконечно долго. Но я должен был убедиться, что именно эта песня будет идеальной и незабываемой. Она должна была стать новым синглом, хитом и моей прощальной симфонией. И как не странно у меня вышло сделать ее именно такой как хотелось: безупречной и совершенной. Слова безукоризненно ложились на музыку, с которой я закончил разбираться на прошлой неделе. Музыкой, нотами, что были записаны на таком же неприглядном листке, как и этот, что сейчас лежал в ящике моего рабочего стола. Музыкой, что стала моим самым большим достижением и проклятьем. - Юу, ты меня слышишь? – Таканори махал рукой у меня перед глазами, пытаясь привлечь внимание. - Да, прости, я задумался. - Я уж было подумал, что ты впал в летаргической сон. - Не волнуйся, такого не будет. - Вот и хорошо. Так, Юу, ты завтра занят? – с видом человека, который задумал что-то не очень хорошее осведомился вокалист. - А что? - Не отвечай вопросом на вопрос. - Ммм… вообще-то я закончил со своей работой еще вчера, потому завтра буду свободен. А планов на выходные не строил. - Отлично! Значит, проведешь их со мной. - О, это свидание? – вставил свою умную, как всегда, реплику Акира. - Рейта, еще один комментарий на эту тему и пожалеешь, что вообще родился. - Нет, ну а что я такого сказал? - Я тебя предупредил, - Така зло посмотрел на него. - Аой же не возмущается, - парировал он. - Я буду возмущаться за двоих. Да, Юу? - Как пожелаешь, дорогой, - ответил я на вопрос и улыбнулся ему, на что получил довольно странную реакцию. Таканори, смутился и залился румянцем. Акира уставился на меня, будто видел первый раз в жизни. А Кай, что тихо следил за нашим разговором все это время, как-то испуганно передернул плечами и поменялся в лице. Позже, когда репетиция была окончена, и я собирался уходить Ютака окликнул меня, - Аой, задержись, пожалуйста. Я бы хотел с тобой поговорить. И я остался еще не подозревая о чем, собственно будет наш разговор. - Что-то случилось? – спросил я нашего лидера, усаживаясь на диван. - Еще не знаю, но… Аой, ты и Руки? Ах, вот он о чем. О том же что и все, вообще-то. Ну, удивляться здесь нечему. - А что с нами? - Вы встречаетесь? - без тени сомнения, вроде констатируя факт, а не спрашивая выдал он. - Не думаю что такое возможно. - В смысле? - Юта, - подхожу к нему, беру его лицо в свои ладони, поглаживая большими пальцами по скулах, - между нами ничего нет. Нет и быть не может, даже если я того захочу. Ты же сам прекрасно знаешь, что Така натурал. И я очень сомневаюсь, что в этом мире есть такой мужчина, который смог бы убедить его в обратном. - Но вы…, - и на его щеках появляется легкий румянец, - так себя ведете, и это твое «как пожелаешь, дорогой»… - Юта, - обнимаю его за талию и прижимаю к себе, на что он сперва дергается, но потом отвечает такими же теплыми объятиями. Что-то я в последнее время стал сверх чувствительным и любвеобильным. Неужто боюсь умирать? - Ты так же дорог для меня, как и Таканори. Ты же мое солнце, что освещает темные дни и согревает в холодную погоду. Мой наивный и добродушный лидер, за которым я бы последовал даже на край земли. Ты часть моей жизни. Очень дорогая и незаменимая часть, которую я бы не променял ни за что на свете. И я люблю тебя, мое солнышко. Как же тяжело будет уходить. Просто невыносимо сложно отпускать их. Мне придется сделать это, но не сейчас. Еще есть немного времени, для того чтобы показать им мою любовь. - Юу, - слышу как Кай начинает всхлипывать. Его грудная клетка поднимается и опускается с огромной скоростью, сердце бьется как бешенное, пальцы сжимают мою рубашку. - Ну что ты, - пытаюсь успокоить разнервничавшегося лидера, гладя по спине, - все же хорошо. - Ты никогда не говорил… А я даже подумать не мог, что ты так чувствуешь, - снова всхлип, и он пытается подавить рвущиеся наружу слезы. – Ты был таким замкнутым и неразговорчивым последнее время, и даже не смотрел в мою сторону. Я думал, что ты злишься. Думал, что обидел тебя чем-то, а спросить боялся, потому что не хотел знать ответ, на случай если дело и правда во мне. Я боялся, что сделаю еще хуже, и ты больше никогда не захочешь со мной говорить. А потом, вы с Такой… и я просто… - Не нужно. Я все понимаю. Прости за мое равнодушие и за то, что заставил тебя страдать. Прости меня за свои будущие слезы, за боль, которую я тебе еще принесу. Прости меня сейчас, пожалуйста, потому что потом, может не хватить времени. Прости меня за все ошибки и обидные слова, за несдержанные обещания и недостойное поведение. Прости меня за все. - Я так рад, - тихо говорит он, - так рад. - И я рад, солнышко мое, и я рад. **** Стою один посреди пустой сцены и смотрю в зал. Я видел его уже много раз. Этот зал, невозможно спутать с каким-то другим. Токио Доум, это вам не шутки. Пятьдесят пять тысяч человек, что непрерывно следят за каждым твоим движением, ловят каждый твой взгляд, знают каждую твою песню. Неосязаемое море разноцветных огней, что движется в такт твоей музыке. Глаза горящие желанием не отпускать тебя с этой сцены вечно. Да, это эйфория, опьяняющее, дурманящее ощущения как наркотическая зависимость. Такое не забывается. Но сейчас здесь пусто. Никого нет. И зал вызывает уныние. Вокруг стоит просто гробовая тишина, что так и кричит мне – это конец. Но, неужели это будет последним, что я увижу? Грустно. Хотя, нет, кажется, я здесь больше не один. Мой крылатый вестник смерти снова пришел навестить меня. Немного покружив, он изящно садится на мою протянутую к нему руку. Топчется, врезаясь когтями и разрывая кожу, но мне не больно, я привык. Смотрим друг другу в глаза и… в мое сознание начинает врезаться какой-то посторонний шум. Не понимаю что это. Какого…? Разлепляю глаза и прислушиваюсь. Кто-то ломится в дверь. Нехотя поднимаюсь с постели и иду открывать, не заботясь о своем внешнем виде. - Юу, ты что оглох? – сходу налетает на меня Таканори. – Я как придурок тут торчу уже минут двадцать, даже всех твоих соседей перебудил, а тебе хоть бы хны. - Ну, я спал, - все, что могу сказать в свое оправдание. - Как можно спать, когда тебе барабанят в дверь? - Обычно. А чего ты пришел с самого утра? – спрашиваю, закрывая дверь и приглашая его войти. - Что? Ты что забыл? - Ммм, - потягиваюсь после такого экстренного пробуждения и иду на кухню варить кофе. - Что ммм? Ты куда, Юу? Анну вернись, я еще не закончил, - вопит дива – Така и направляется за мной следом. Находит меня у кофеварки, забирает банку с кофе и негодующе смотрит. Злиться. Но он так мило сейчас выглядит, что просто не могу сдержать улыбки. - Еще и ухмыляешься? Вот я тебе сейчас…, - не даю ему закончить фразу, резко нагибаюсь к нему и легонько целую в уголок губ. Таканори в шоке. И не удивительно. Не ожидал от меня такого? Конечно, не ожидал, я сам не думал, просто сделал. - Не кипятись, - говорю ему тихонько, - я помню, что обещал провести с тобой выходные. Помню. Просто не знал, что ты зайдешь так рано. - А… - Кофе будешь? – не даю ему снова что-либо сказать. В ответ получаю утвердительный кивок головы. Отлично. Заставить Таку замолчать, думаю, ребята оценили бы такое умение. Он отдает мне банку разворачивается и уходит в комнату, а я продолжаю начатое. Когда кофе был готов и разлит по чашкам, я застал Таканори рядом с книжной полкой, на которой он рассматривал общее фото нашей группы. Он всегда смотрел на этот снимок, когда приходил ко мне в гости. На мои предложения сделать ему такой же, Руки всегда отнекивался и говорил, что ему нравится смотреть на него именно здесь, в этом доме и на этой полке. А еще просил никогда его не переставлять. Просьба была странная, но я почему-то выполняю ее. - А ты знаешь, - не отрываясь от снимка, заговорил он, - когда я впервые тебя увидел, то решил, ты хост из Кабукичо. - Ты говорил. Да уж, когда он поведал мне об этом, должен сказать я очень смутился. Конечно, мне и раньше говорили, что я красивый и все такое, но услышать от своего одногруппника, что он принял меня за хоста из клуба, это... - Ты красивый, - продолжил он. - Я тебе нравлюсь? - Да, - и утвердительный кивок головой, а потом расширенные и испуганнее глаза смотрящие на меня. Вот так сюрприз. Кажется, сегодня не один я делаю неожиданные поступки. - То есть… я не… - Не нужно, - останавливая его, - не объясняй. Он испуганно смотрит, не веря себе, что сказал такое и мне, что не хочу слушать оправдания. - Ты тоже мне нравишься, и я люблю тебя. Ты же знаешь. И я рад твоим словам. А все остальное не важно. Беру его за руку, усаживаю на диван, отдаю чашку с кофе и спрашиваю, - так какие у нас там планы на сегодня? А планы у Таканори, как всегда оказались убийственно выматывающими. В нашу программу на сегодня вошли: два огромных супермаркета в пять и семь этажей со всевозможными брендовыми бутиками, две торговые улицы с не менее разнообразным наполнением, несколько кафешек, где мне было позволено немного отдохнуть и в завершении подъем на Телевизионную башню. После чего мы приехали ко мне, где мелкий вокалист принял душ переоделся в мою пижаму, и завалился на мою кровать со словами, я устал и буду спать. Чем поставил меня в затруднительное положение, с застывшим вопросом: а где, по-твоему, буду спать я? Но так как дом был мой, и кровать соответственно тоже моя, то решение было принято сразу. И после необходимых водных процедур я просто лег на кровать, простыни на которой уже были согреты теплом вокалиста. Проснулся я оттого, что мне что-то лезло в нос, и было тяжело дышать. Открыв глаза, я обнаружил совершенно умилительную картину. Голова Таканори лежала на моем плече, а его разметавшиеся волосы спокойно отдыхали на моем лице. Рукой он обхватил меня за талию и даже во сне прижимал к себе, будто боясь, что я исчезну. А его нога занимала место ровно между моих двух, и упиралась прямо туда, куда ей не надо было так сильно упираться. В общем если бы сейчас кто-то нас увидел, то заверения о том, что мы просто друзья воспринялись бы за глупую шутку. - Таканори, если ты сейчас же не перестанешь, то я решу что ты меня соблазняешь, - заспанным смеющимся голосом прошептал я ему на ушко. На что он только сильнее прижался ко мне. - Мне это воспринимать как сигнал к действию? - Юу, ну дай поспать, садист, - промямлил он, утыкаясь мне носом в шею. Вот это уже было странно. Если бы ему снилась какая-то девушка, и он назвав ее имя прижимался ко мне это было бы понятно. Если бы среагировал своим привычным: я не гей, не шути так, тоже все в порядке. Но… ему что, снюсь я? И Така еще не понял, что происходит? Значит ли это, что я действительно ему нравлюсь как парень? - Така, - решил я проверить свою мысль, - дорогой, хочешь кофе? – самым лилейным и соблазнительным голосом, на который был способен, в такой странной ситуации, промурлыкал я. - Ммм… Юу, - и он еще сильнее обнимает меня, явно улыбаясь. - Да, мой маленький. И он хихикает как ребенок, а потом подрывается как током ударенный и смотрит на меня во все глаза, - Юу? - А ты кого ожидал увидеть? Уруху что ли? - Уруху? – не понимая, что происходит он начал оглядываться по сторонам, - а он что здесь? - Таканори ты в своем уме? Нет, а я и не знал что Така такой забавный по утрам. - Сделать тебе кофе? – задаю вопрос снова. - Кофе? – он меняется в лице. - Ты чего? - Так это, не сон? - Разве я похож на сон? Доброе утро, дорогой, - целую его в щеку и ухожу на кухню. Кажется, я много о тебе не знал, а еще называю себя твоим другом. Но ты же ни разу не показал, что я значу для тебя нечто больше. Ни разу не дал усомниться в своей ориентации. И упрекал меня постоянно в том, сто я сплю с парнями, а не с девушками, как все нормальные парни. Да что вообще происходит, Таканори? Как же так? Почему я не узнал об этом раньше, до того как… - Юу, я что-то говорил во сне? – тихо подкравшийся вокалист застает меня врасплох. - Да. - Что? – он уже сплошной комок нервов. - Назвал меня садистом, и просил дать тебе еще поспать, - говорю ему улыбаясь. Но не могу, не могу я оставаться равнодушным к нему. А еще… еще я не могу ответить на его чувства. И сегодняшний день должен стать последним, когда мы просыпаемся в одной кровати и так нежно касаемся друг друга. Потому что потом будет очень больно. Так что лучше сейчас притвориться, что ничего не знаю, чем потом, его горе будет невыносимым. Прости меня Така, я снова все порчу. Вечером, после очередной партии магазинов и развлекательных центров, я сидел на полу у окна в гостиной потягивая белое вино прямо из горлышка бутылки, не утруждая себя поисками бокала, и вытирал катившиеся по щекам слезы. **** - Значит так, до вашего грандиозного концерта в поддержку нового альбома осталось всего два месяца, соберитесь, – вещал наш менеджер. – Ютака, ты как ответственный лидер, должен проследить за тем, чтобы все присутствовали на репетициях и фотосетах. Мы не можем позволить себе ошибок. Все должно быть на высшем уровне. - Да, конечно, я прослежу, - ответил, как всегда собранный и готовый кинутся в бой лидер. - Отлично! Вот ваше расписание на следующие два месяца вплоть до концерта, - он раздал каждому из нас бумаги с кошмарным графиком работы. – На последней странице вы найдете перечень ваших песен стоящих таком порядке, в каком вы будете их исполнять. Так что запомните, и не забудьте. Если у вас нет возражений по этому поводу, то думаю на сегодня все. - У меня есть возражения. - Юу, - заволновался Юта, - что-то не так? - Широяма? – Менеджер аж глаза округлил. Конечно, ведь раньше никто не спорил относительно организации, кроме иногда уточняющего или немного меняющего детали Кая. - Я бы хотел добавить в список еще одну песню. - Но мы не можем включать в концертную программу старые песни. - Она не старая. - Что? Ты написал новую песню? – Рейта аж подпрыгнул на месте. - Ты так удивлен? - Нет… ну, да в общем. Просто ты последнее время… - Не важно, - перебиваю его старания выразится корректно, - вот, - достаю из сумки листок с напечатанным текстом песни, и ложу на стол. – Она обязательно должна быть включена в программу, и желательно стоять последней. Таканори вырывает листок из рук Акиры, уже успевшего его взять. Пристально всматривается в текст и его глаза наполняться слезами. Он перечитывает текст снова и снова, будто заучивая его наизусть, а потом говорит, - я не буду это петь. Все присутствующие в полной растерянности. - Будешь, - говорю ему. - Нет. Не буду, и не проси. - А я и не прошу. - Ты меня не заставишь. - И не собирался. Но ты споешь ее. Только один раз. Только на этом концерте. И ты сделаешь это так, как надо. Я говорил спокойно, кажется, даже безэмоционально. Я не собирался кричать или что-то доказывать. Нет. Так Таканори не взять. Заставить его петь, то, что он не хочет? Это не реально. Но я и правда не собирался этого делать, потому что он сделает это сам. - Ты говоришь как-то странно, - это уже волновался Койю. - Почему один раз? – Таканори стирал ладошками мокрые дорожки на щеках, пытаясь привести свой взорванный моей песней внутренний эмоциональный мир в порядок. - Потому что больше не понадобится. - Я ничего не понимаю. Ты можешь объяснить нормально? - Ты сам все поймешь. - Юу, ты упертая скотина, - Таканори разозлился, - тебе что тяжело что ли? - Така, успокойся, - попытался утихомирить его лидер-сан, но не тут то было, кажется, сегодня вокалист не желал быть успокоенным. - Какого черта ты говоришь, - и слезы хлынули с новой силой, - я тебя не понимаю. Я запутался. Почему ты так себя ведешь? Ты слишком странный. Ты снова закрылся от меня, и мне так тяжело. Ты похож на безмозглую и безэмоциональную амебу. У тебя глаза мертвые, ты понимаешь? Мне страшно, а ты… ты подсовываешь теперь эту песню, и говоришь что я должен ее спеть? - Именно. - Ни за что! - Перестань. Твоя истерика ничего не даст. - Да иди ты к черту! - Пойду, не беспокойся. - За что ты так? Почему так жестоко? – в отчаянии он опускается на колени, комкая злощастный листок в руке. - Така, - Уруха бросается к нему, но Таканори не нужна ни его помощь, ни поддержка. Ему нужен я. Я, избегавший его последние три недели, после того как выплакал все свои эмоции к нему. Я, истинное привидение, ждущее момента, когда ворон заберет его душу. Я, не замечавший реальности и утопленный в собственных снах эгоист. - Аой, да что ты стоишь? Ну помоги же мне, - взмолился не на шутку перепуганный Койю, обнимая за плечи Руки. - Прости, - говорю непонятно кому из них. - Но ты же говорил… говорил…, - шепчет Така сквозь льющиеся слезы. - Говорил. - … что любишь. Ты же любишь? – и он смотрин на меня своим разъедающим мне сердце взглядом. - Люблю. Но это ровным счетом ничего не меняет. - Аой, - Кай не мог поверить в то, что я говорю такие безжалостные слова, - это уже слишком, тебе не кажется? - А теперь, перестань, пожалуйста, плакать и соберись, - заговорил я, игнорируя замечания лидера. - Потому что мне сейчас намного хуже чем тебе. Не добивай. Мне уже и так не много осталось. - Юу, не пугай, - Койю уже сам чуть не плачет. - Что ты имеешь в виду? – менеджер волнуется. - Ты сошел с ума? – добрый Рейта. - Достаточно вопросов. Просто сыграйте эту песню, и я больше ни о чем, никогда вас не попрошу. С этими словами я покинул пределы студии. Да, я был жесток. Да, я повел себя как последняя сволочь. Да, гореть мне за это в аду. Но, иначе было нельзя. Иначе, он бы не согласился. Иначе бы не вышло. Вечером меня настигла кара за содеянное, в виде разъяренного подвыпившего бас-гитариста выламывающего входную дверь моей квартиры. - Акира, не нужно так шуметь, - я сделал ему замечание, приглашая войти. На что он ответил хорошей подборкой доборных матов. - Проходи, располагайся. Ты уже ужинал? Я как раз готовлю. - Что? Ужин? – он аж опеши от моей реакции на его бурные высказывания. - Да, рис с овощами и креветками. Будешь? - Да… нет… постой…, - он пытался собрать мысли в кучу. - Так да или нет? – с улыбкой переспросил я. - Подожди…, какой рис, я не… - Дикий, - перебиваю его. - Очень полезный для организма. Наш разговор начал походить на некий театр абсурда. Совершенно растерянный Рейта, пытающийся собрать свою внезапно растерявшуюся злость на меня. И я, не дающий ему этого сделать своими рассказами о еде. - Кстати, а ты знал, что в диком рисе содержится большое количество протеина, поэтому такой рис придаёт силу мышцам. – Вернувшись на кухню, и продолжив нарезать овощи, осведомился я у Акиры. Но в ответ получил лишь непонимающий взгляд. - Вот и я не знал до сегодняшнего дня. Это мне сказала продавщица в магазине. Я улыбался, продолжая рассказ о пользе риса, а Рейта смотрел на меня как на умалишенного. - Юу, - наконец-то он подал голос, когда я уже перешел на витамины, что содержатся в овощах, - ты себя нормально чувствуешь? - Вполне. Нет никаких причин для волнения. - Мне, почему-то так не кажется. - Разве то, что я ем полезную еду, свидетельствует о том, что у меня проблемы со здоровьем? - У тебя проблемы с головой,- на правах лечащего врача заявил он. - Разве? - Точно. Проблемы с головой говоришь. Ну, наверное, в какой-то степени ты прав. Ведь разве можно назвать вполне здоровым человеком того, кто по ночам общается с символом тьмы и посланцем злобных сил, пишет по его приказу песни и готовится к скорой смерти? Наверное нет. Потому получается что ты прав, Аки, вот только я тебе об этом не скажу. - Ты очень обидел Таку, - продолжает он грустно. – Он все время плачет и зовет тебя, кажется, это называется истерика. Койю и Юта сейчас с ним. Пытаются успокоить, но что-то у них не очень получается. - А ты? - А что я? Не могу я видеть его таким. И помочь ничем не могу. Это бесит. - Хочешь ударить меня? - Хотел, пока шел сюда. - А теперь? - А теперь мне кажется, что у тебя еще большие проблемы с головой, чем у Таканори. Откладываю нож. Вытираю руки. Выключаю конфорку, на которой варится рис. Подхожу к сидящему на стуле Акире, усаживаюсь на пол возле него и ложу свою голову ему на колени. - Юу, ты чего? - Не злись, пожалуйста, - говорю, поглаживая его колено. – Не сердись на меня. - Юу…, - я снова ввел его в ступор. Кажется, у меня открылся новый талант – озадачивать одногруппников до такой степени, что они теряют дар речи. - Я так старался избежать этого. Так не хотел причинять боль. Но это неизбежно, Аки. У меня нет другого выхода. - О чем ты? - Прости меня. - Юу… - Прости, пожалуйста. Я знаю, как мои действия выглядят со стороны, но так будет лучше. Поверь. Просто поверь. - Хорошо, хорошо. Только перестань говорить так…, - он начинает ласково гладить меня по волосам, - … будто собрался умирать. В точку Аки! - Ты нас очень напугал сегодня этим своим «мне уже и так не много осталось». О чем ты только думал, когда говорил такие ужасные слова? Така теперь думает что ты и правда того… Да и песня твоя… - Тебе она не понравилась? – чуть приподнимаю голову, чтобы заглянуть в его глаза. - Понравилась, - отвечает серьезно, - это кажется, вообще твоя самая лучшая песня. И музыка, просто слов нет. Но она такая, экспрессивная и эмоциональная, что даже я не смогу сыграть ее без слез, не говоря уже о том, чтобы петь. Я улыбнулся. Все же им понравилось. Хотя, это не удивительно. - Юу, ответь мне на вопрос. Только честно. - Хорошо. - Ты же не собираешься с собой что-то сделать? - Что сделать? - Не прикидайся дураком, ты отлично меня понял. - А зачем мне это? - Откуда я знаю, зачем. - Тогда почему спрашиваешь? - Аой, блин, - он начинал злится, - ты можешь просто ответить? - Могу, - меня уже забавлял наш разговор. - Ну так ответь. - Я люблю тебя Аки. - Это еще что значит? И как же быстро можно сбить его с толку. - Только то, что я сказал. - Эээ… я не… а как же Така? – наконец сообразил он. - И его я люблю. - Я что-то не понял… - И Койю с Ютой, тоже люблю. Вы моя семья. И я вас всех очень люблю. - К чему это ты? - Просто хотел, чтобы ты знал. - Ты и правда кокой-то странный. - Может быть, может быть… А теперь все-таки поужинаем?- поднимаясь с пола, задаю первый пришедший в голову вопрос, что бы, наконец, завершить этот разговор. **** Следующие две недели прошли в относительном спокойствии, то есть без истерик, слез и криков со стороны моих одногруппников. Все работали с каким-то просто немыслимым упорством и походили больше на роботов с новыми батарейками, чем на людей. Таканори героически пытался спеть мою песню без возникавших слез в глазах, когда он доходил до припева. Койю старательно учил свою сольную партию, но она давалась ему с очень большим трудом, на что он иногда жаловался и удивлялся, как я умудрился такое написать. Ютака с Акирой тоже, казалось, были в недоумении от того, как можно было сотворить такое сложное произведение. Но с каждой их жалобой или восхищением, песня становилась лучше. Голос Руки уже не так дрожал, Уруха не так беспощадно терзал свою гитару, бас Рейты выдавал именно те звуки, что мне были нужны, а барабаны Кая были просто бесподобны. И с каждым перебором струн, с каждым словом мой ворон все больше расправлял свои крылья, чтобы в итоге взлететь высоко к солнцу, попутно сжигая мою забранную с собой душу. И вроде бы все было хорошо. Все шло по моему плану. Но, почему-то в сердце появилась тревога. Такая щемящая боль пронзающая меня насквозь. И причина этого скрывалась в одном единственном имени – Таканори. Да, его грустные глаза, попытки поговорить со мной, остаться наедине, все это сжигало меня тревожным огнем чувств. Я знал, чего он хотел, каждый раз начиная эту маленькую игру в догонялки. Знал, что он хотел сказать, и сейчас знаю. Но не могу позволить произнестись этим словам вслух. Ведь, если он признается что я для него больше чем друг, если поверит в это сам и если убедит меня, то я… Я просто не знаю что мне делать. Я не выдержу этого, понимая, что оставляю за собой возможность на искренние чувства, взаимность, любовью. А так, я могу притвориться, что этого нет. Ничего нет. Что меня больше уже ничего не держит. Что я просто могу уйти, растворится, исчезнуть белой дымкой по ветру. Снова роняя слезы от воспоминаний Оглядываюсь вокруг Теперь это место точно больше ни для кого...в одиночестве Даже с неизлечимыми шрамами ...красиво, не так ли? Пусть мечты погибли, но я все еще могу любить, ведь так? Завтрашний день точно не засияет Эти стремления, что вот-вот разрушатся - Раны не для того чтобы оглядываться*. Не могу возвращать в памяти счастливые дни рядом с тобой. Не могу возрождать твою забытую улыбку. Не имею права удерживать тебя рядом, и тем более селится в твоем сердце. Забудь меня. Забудь. Ведь если не сможешь, я стану твоим ночным кошмаром. Я проберусь сквозь миры и время, чтобы мучить тебя по ночам. Я навсегда останусь рядом с тобой, чтобы лишить покоя и жизни. Ты не сможешь выдержать это. Ты сломаешься. Я сломаю тебя, чтобы воскресить в своем израненном сердце. Я не оставлю тебя даже после смерти, чтобы свести с ума и забрать с собой. И тогда ты точно пожалеешь, что не забыл. - Юу, - обратился ко мне Таканори, когда Ютака объявил двадцатиминутный перерыв, - я хочу кое-что узнать. - Так в чем проблема? - В том, что я хочу узнать это у тебя. - Ну, спроси, а там посмотрим, - не отрываясь от ноутбука, на котором я в принципе ничего и не делал, просто пялился на экран, чтобы не встречаться с ним глазами, сказал я. - Твоя песня, - начал он, осторожно подбирая слова, - ты сказал, что я спою ее всего один раз. - Да. - Но, почему? - Да, кстати, Аой, меня это тоже интересует, - подхватил наш разговор Рейта, что до этого момента копошился в своем телефоне. И это, кажется, волновало не только их двоих, так как Койю с Ютакой резко прекратили свое обсуждение и уставились на меня в ожидании ответа. - Вы были не внимательны, я ведь уже отвечал на этот вопрос. - Кажется, ты тогда сказал, что это больше не понадобится, - вспомнил мои слова Рейта. – Но, как так? - Почему вы все время спрашиваете об этом? - Потому что хотим добиться от тебя нормального ответа наконец-то! – прикрикнул Така. - Не думаю, что смогу объяснить. - Не думает он… Сколько можно уже вести себя так. Ты что, нас уже и за людей не держишь? Наше мнение тебе побоку? Так что ли? Да Таканори, кричи на меня. Кричи. Выпусти свою злость. Ненавидь меня. Пусть я стану последней сволочью, ничтожеством для тебя. Давай же. Если хочешь, ударь. Избей. Делай что хочешь, я не буду сопротивляться. Только не смотри на меня так. Только не люби. - Я этого не говорил. - А тебе и не надо. Нам и так все видно! - Таканори, - снова участливый лидер пытается утихомирить разошедшуюся звезду, - не стоит так грубо. - Что не стоит? Да что ты его защищаешь все время? Почему вы постоянно меня затыкаете? Я имею право сказать или нет? - Имеешь, - подтверждаю я. – Ты имеешь полное право высказаться. Давай Таканори, выскажи мне всю свою боль и обиду. Выверни на меня все, что держишь в себе. За ту боль, что я тебе причинил, за ту ошибку, когда позволил тебе, приблизится ко мне, а потом оттолкнул ничего не объяснив. За тот момент, когда ты понял, что я для тебя больше чем друг. За тот момент, когда я понял, что ты для меня все. - Да неужели? Ну, спасибо тебе огромное, - Така поклонился мне, - ты так добр. - Можешь не благодарить. - И все же…, - он начал заходиться, что грозило вылиться в длительный скандал. – Твоя доброта столь безгранична… - Таканори! – Кажется, мы впервые в жизни достали Кая. – Достаточно уже кривляний! Перестань вести себя как ребенок. Мне уже надоело слушать твои бесконечные излияния по поводу Широямы. Если он не хочет говорить значит у него есть на то причины. Сколько ты еще будешь разводить этот балаган? - Да я же… - Хватит! Ты уже высказался. Потому закрой рот и открывай его только по поводу работы. Все остальное, даже слышать не хочу. - Нифига себе, - красноречивый комментарий от Акиры. - Юта, - я хотел, было, извинится перед ним, но был жестоко прерван. - И ты молчи!- крикнул он, - достали вы меня оба! - Прости, - не знаю, в который уже раз за последний месяц я повторял это слово. – Простите меня. Я понимаю, что вы хотите знать. Я понимаю, что запутал вас и держу в неведении. Но прошу, подождите еще немного, и вы все поймете сами. Я вышел в курилку и прикончил практически пол пачки сигарет, чтобы успокоить взбесившееся сердце. Не так все должно было быть, не так. И пока я проводил свои внутренние бичевания, пытаясь придумать, как исправить возникшую ситуацию, то не заметил, как рядом кто-то появился. - Юу, - я чуть не подпрыгнул от неожиданности. - Койю? Ты чего здесь? - Не знаю, - ответил он, как-то горько улыбаясь и облокачиваясь на стену рядом со мной. – Наверное, хотел убедиться, что ты в порядке. - Тоже думаешь, что я займусь суицидом? – вспомнил я наш прошлый разговор с Рейтой. - Я уже и не знаю что думать. Все в последнее время происходит, будто через задницу. А я просто стою в стороне и тупо пялюсь на то, что творится вокруг. - Знаешь, - ответил я ему после минутного обдумывания его слов, - иногда лучше постоять в сторонке, чем принимать участие. - Так, может, и ты постоишь рядом? - Я бы с удовольствие Ко, но в моем случае, это не возможно. - Почему, Юу? Что происходит? - Лучше тебе не знать. Лучше всем вам не знать. - Значит, не расскажешь? - Значит, не расскажу. - Ясно. - Но, есть все же, кое-что, что я непременно должен тебе сказать. - И что? – нескрываемая надежда в глазах. - Я люблю тебя. - В смысле, любишь? - Как друга, Койю, как очень хорошего и дорого друга. Может, конечно, сейчас и не самый подходящий момент для таких слов, но ты правда много значишь для меня. – Подхожу к нему ближе, беру его за руки. А у него оказывается очень нежная кожа, как для гитариста, и пальцы такие длинные и красивые. Я и не замечал раньше. Или не хотел замечать? - Ты извини меня, если я был груб или несдержан. Я никогда не желал тебя обидеть. И если я чего не рассказываю, то это не значит, что мне наплевать, это просто для того, чтобы доставлять меньше проблем. - Твои слова звучат как прощание, - говорит он голосом, в глубине которого скрывается страх. И мне тоже становится страшно. От того, что приходит осознание – это больше не повториться. Не повторится наша поездка в Диснейленд, куда ты потащил меня с Акирой в прошлом году под Новый год, беганье по пляжу в полуголом виде и не совсем трезвом состоянии, собирание опавших листьев осенью в парке, препирания по поводу игры актеров в новом фильме… Больше ничего этого не будет. Со мной не будет. А ты… надеюсь, ты сможешь повторить это с кем-то другим…, с кем-то, но без меня. - Ты же… ты ведь не уходишь из группы? - Нет, конечно нет. Почему ты так подумал? - Просто, такое ощущение, что ты просишь тебя отпустить. Ничего не могу ему ответить. Просто обнимаю и прижимаю к себе. Вот и все что я могу сделать. *Dir en grey "Lotus". **** Счетчик времени неумолимо тикает, и оставляет за собой еще месяц. Две недели, это все что у меня осталось. Вся жизнь за две недели. А что бы вы сделали, если бы вам осталось жить всего четырнадцать дней? - Койю, ты занят? – звоню ему в шесть утра в выходной. - А как ты думаешь? – все же отвечает он сонным раздраженным голосом, после того как сбил дважды мой звонок. - Думаю, что нет, - смеюсь ему в ответ. - Широяма, у тебя все дома? Какого ты звонишь так рано? - Хочу кое-что предложить. - А пару часов это «кое-что» подождать не могло? - Не могло, раз звоню не через пару часов. - Ну, ты… - Знаю, знаю, можешь не продолжать. И собирайся, я заеду через пол часа. Кладу трубку не давая ему высказать свои мысли по поводу моего бессердечия и умственных способностей, которых я уже наслушался от остальных одногруппников за сегодня. А ведь только шесть утра. Последний раз проверяю, все ли взял, ничего ли не забыл, закрываю дверь, завожу машину и отправляюсь за Каем. Нахожу это заспанное чудо на лавке у подъезда. Ну и видок. Лицо, чуть опухшее после сна, на щеке отпечаток от подушки, волосы растрепаны, кажется, он еще даже не понимает, что уже не спит. Ну да ничего. Это все поправимо. Собираю лидера в охапку и усаживаю в машину, а чтобы пришел в себя сразу вручаю ему стаканчик с кофе, купленный по дороге в кафе. Он что-то мычит по типу «спасибо», я улыбаюсь, и мы едем дальше. Следующий пункт назначения – дом Рейты. Тут меня тоже уже ожидают, но явно не с таким радушным приветствием. Вижу, как Акира заводиться, переступая с ноги на ногу, и сильнее надвигает кепку на глаза. Сигналю. Он как всегда в таких случаях одаривает меня совсем не двухзначными фразами, по поводу того, куда я могу засунуть свою бестолковую голову в такое время суток, но очень быстро теряет весь свой пыл после тихого и мирного «Заткнись» от Кая. Дальше проклинающий меня, на чем свет стоит Уруха, нервничавший до тех пор, пока не заметил двух одногруппников сидящих в машине. - Ой, а что происходит? – интересуется Уру. - Понятия не имею, - пожимает в ответ плечами Аки. - Кай? - Ну, откуда я знаю. - Как это откуда? Ты же приехал вместе с Аоем. - Койю, вот смотри, ты тоже с ним едешь… А можешь ответить на свой вопрос? - Блин, Широяма, ты что задумал? - Он решил нас похитить, а потом убить и закопать где-нибудь в лесочке,- предположил Рейта и засмеялся от своей шутки. - Не смешно, - одернул его Уруха. - Юу, так куда мы все же едем? – спросил лидер. - За вокалистом, конечно. - А потом? - А вот потом и узнаете. - Ты когда-нибудь научишься нормально отвечать на вопросы? - Нет. - Вот как всегда, - бурчит недовольно лид-гитарист. Таканори встретил нас недовольным бурчанием и упреками о том, что за ним заехали последним, и ему пришлось нас ждать. Думаю, он бы сглазил меня по дороге, если бы не его огромные очки, закрывающие практически половину лица. Но слава всем богам и демонам за то, что на этом все и закончилось. Оставив город далеко позади, и выехав на автостраду, я гнал так быстро, на сколько это было возможно. И плевать, что здесь существуют ограничения по скорости, мне можно было и нарушить несколько правил. Кай сидевший рядом, казалось, решил не замечать что стрелка спидометра давно зашкаливает, и как бы разрешил мне делать что вздумается. Но все же изредка вздрагивал, когда я обгонял попутные машины. Уруха был не так деликатен как лидер-сан, и критиковал меня все время за такие пренебрежения к дорожным правилам. Но я так думаю, что его волновали совсем не правила, а быстрее моя вменяемость и страх попасть в аварию. Я, конечно же, понимал его волнения, и сам бы так чувствовал, будь на его месте. Только вот, не объяснять же что я точно знаю дату своей смерти, а потому ничего страшного случится не может. Руки же делал вид, что его ничего не касается, и вообще его здесь нет. А вот Рейта веселился вовсю, подшучивая над медлительностью водителей и нервозностью Урухи. Четыре человека, с такими разными характерами и восприятиями реальности. Четверо друзей, так не похожих друг на друга. Четверо, самых дорогих и любимых мужчин, которым вскоре мне придется доставить невыносимую боль. И так, всего пару часов и мы на месте. Кажется я всех удивил. Снова. Небольшой беленький домик на три спальни и две ванные комнаты, зал с настоящим камином и просторной кухней. Все сделано в современном европейском стиле по последней моде. Огромные раздвижные окна-двери, пропускающие лучи солнца в середину, колыхающийся легкий белый тюль на ветру, орхидеи в горшках, в общем такое место просто не могло не понравится. Но ни это стало главным критерием при выборе места, где мне хотелось провести время с друзьями. А главной фишкой моего плана, стал прямо таки раскинувшийся «во дворе» этого чудного домика, бескрайний и манящий своим тайным поблескиванием на солнце, исполняющий свою собственную, никому не понятную песню, океан. - Ничего себе, - с восхищением выпалил Рейта, - так вот она какая, злобная тайна Широямы. Он решил нас утопить. - Вот же придурок,- беззлобно подметил Уруха. - Юу, сколько ты заплатил за это? - За океан? Он прилагался бесплатно, - нет, я не сумел удержать рвущийся наружу смех. - За дом, - Юта аж покраснел. - Сколько бы не заплатил, а он теперь наш, - говорю, ласково обнимая его одной рукой за плечи. - На все выходные? – уточняет, прищурившись от солнца Койю. - Навсегда. И четыре пары непонимающих глаз устремленных на меня. - Не понял. - Ты что его купил? - Именно. - Зачем? - Аки, а зачем люди покупают дома? – странный вопрос, он мне все же задал. Но, вот и правда, зачем я его купил? Некуда было денег деть? Просто так? Порисоваться? Снова озадачить одногруппников, своими странными поступками? А может, я выжил из ума, и захотел прожить остаток жизни, смотря на океан? А вот и нет. Все намного проще. Просто до первого февраля осталось пол года… а оставить Руки без подарка… Он всегда злится если кто опаздывает на его вечеринку или по каким-то причинам вынужден ее пропустить, а уж если забывает про подарок, так и вовсе голова с плеч. И, в общем, так как у меня осталось не так много времени, и до февраля я не дотяну, то решил запастись подарком на будущее. - Кстати, Така, тебе нравится? – задал я волновавший меня вопрос, ведь если нет, то… я попал… Он как-то странно посмотрел на меня, потом вокруг и все же сказал, - да. Вот и хорошо, а я то я уже начал нервничать. - Отлично, - подвел я итог, и попросил помочь мне с сумками, где были все необходимые вещи для хорошего отдыха и пакетами с едой, что занимали все пространство багажника. День прошел замечательно. Все веселились как дети. Рейта постоянно шутил и пытался затянуть Уруху в воду, где пугал его всякими водными обитателями. Койю же в свою очередь, обещал притопить басиста, когда он будет меньше всего этого ожидать. Кай, как обычно занялся готовкой, с чем я ему и помогал некоторое время, пока он не отправил меня, куда подальше с такой помощью. А Руки, развалившись на теплом песочке, наблюдал, улыбаясь, за всем этим балаганом. Позднее после плотного толи завтрака, толи обеда Руки с Рейтой принялись лепить замок из песка и уже Уруха наблюдал за этим детским садиком, попутно отпуская язвительные комментарии в стиле басиста. А я в свою очередь, увел Ютаку в дом, где мы могли поговорить наедине. - Юта…, - начал я и протянул ему коричневый запечатанный конверт, в котором лежали бумаги подтверждающие, что владельцем этого дома является Матсумото Таканори. – Отдай, пожалуйста, этот конверт Руки в его День рождения. - А ты сам не можешь? – он тревожно смотрел на меня. - У меня не получится, - как можно спокойнее пытался я говорить. - Почему? – он уже не мог сдерживать волнение в голосе. - Потому что я буду в другом месте и не смогу сделать этого сам. - В каком месте? - Ах, Юта, ты задаешь слишком много вопросов, - попытался я отшутится, но на него это совершенно не подействовало. - Юу, ты что-то не договариваешь, - напирал он. - Просто передай ему это, - я все еще пытался отдать ему конверт. - Юу… - Ютака, пожалуйста. Это очень важно для меня. Просто отдай его ему первого февраля. - Хорошо, если ты просишь… но Юу, - у него в глазах стояли слезы готовые пролиться в любой момент, - где ты будешь в это время? Ох, Юта, кажется, ты и сам уже догадываешься где я буду. Склоняю голову, рассматривая пол под ногами и песчинки с пляжа что принес за собой, а потом чувствую как меня обнимают теплые и сильные руки. Даже не обнимают, а яростно и до боли стискивают, прижимая к стройному телу. И это лучшая реакция, на которую я только мог надеяться. Ведь знал же что догадается. Но поручить такое дело я бы больше никому не смог. Не подтверждая и не опровергая незаданные вопросы, я обнимаю его в ответ. Чувствую, как на мое плечо капают тяжелые слезы, дорогого человека и начинаю легонько целовать его волосы, что бы немного успокоить. Но он заходится еще сильнее. Мне становится страшно. Я никогда не видел, что бы наш сильный и уравновешенный лидер так плакал. За все года проведенные рядом с ним это было впервые. И это было чертовски пугающе. Просто одно дело знать, что человек может плакать, а другое наблюдать это собственными глазами и ощущать кожей. - Юта, не нужно, - шепчу ему севшим голосом, продолжая целовать. А он мне в ответ: Как же так? За что? – и слезы заливают его лицо. Не могу на это смотреть, не могу больше оставаться спокойным и во мне как будто что-то щелкает. Вроде прорыв плотины или извержение вулкана. Я вдруг осознаю весь ужас происходящего. И не хочу больше никуда уходить. Не хочу никого оставлять. Не хочу выпускать Ютаку из рук, и уже сам начинаю цепляться за него, как за последнюю возможность остаться в этом мире. Как за последнюю реальную и осязаемую защиту. Ведь он же сильный, он же лидер, он поможет, как сотни раз до этого, он не отпустит, как не отпускал никогда, он защитит, как делал это и прежде, он же… Он же ничего не сможет сделать, когда придет мое время его отпустить. И мои глаза тоже застилают слезы. И всхлипы отчаяния прорываются сквозь рухнувший барьер. И я больше не могу сдерживать себя, выплакивая все так долго запертое во мне отчаяние. И слова здесь были бесполезны, потому мы ими не пользовались. И надежды на то, что все еще может быть по-другому, тоже были отброшены за ненадобностью. Ведь когда ты знаешь свою судьбу, упираться и говорить ей «нет» бесполезно. А если начнешь увиливать и пытаться сделать все по-своему, то она ответит тебе дважды, попутно прихватив с собой еще то, что тебе было так дорого. Бог смерти взывает ко мне Бог смерти поет последнюю песню Время звонит в колокол, Предвещая о конце Даже наше бегство будет продажным Только там я забуду как нужно дышать Темно-красный ковёр моей сброшенной кожи И тело обратится, когда наступит конец света Пульс слышен лишь во сне Эти "тело", "кровь" и "мозг" станут одним целым семенем И утренним возрождением Может станет красивым цветком...* *The GazettE - Akai Kodou.