3/5 мили в 10 секунд

      Выйдя из поезда в Кале я поняла, что уже почти дома — та же давка. Я привыкла, что в Эдинбурге так тесно, что, ложась спать, надо поджимать колени к подбородку, чтобы случайно не залезть на чужую территорию, (что к моему великому сожалению, не все были столь гуманны).       На вокзале в Кале людей было так много, что в глазах начинало рябить от яркости их одежды и багажа, а уши закладывало от разноязыкого говора. Тут были и французы, и итальянцы, и греки, и англичане, и, неизвестно откуда взявшийся, тибетский монах. В общем, народу, говорившего разными голосами на разных языках, хватало. Все люди создавали некое подобие течений, которые постоянно нарушались то сбежавшим от матери ребенком, то сильно нетрезвым мистером, которого слегка заносило.       Попытавшись встроиться в тот поток людей, которые направлялись в порт, я чуть не упала под поезд, но, слава богу, во время схватилась за какого-то мальчика в красной кепке. А вот Гомеру повезло меньше — он выпал у меня из рук и разбился на много-много кусочков. Поняв, что его уже не восстановить, и что на меня несется толпа оживленно спорящих монахов, я решила продолжить свой путь без одного из лучших моих друзей. Перепрыгивая через, ступеньку я взлетела на мост, проходивший над путями и, растолкав кучку шведских бабушек, и решительно направилась в порт.       Выяснив, что ближайший корабль в Великобританию отходит только через три часа, я купила билет и села в ближайшей сквер, чтобы нарисовать одну милую даму с кошкой на поводке, а когда та ушла я открыла книгу про прерафаэлитов и начала читать. Прочитав порядка пяти страниц, я услышала музыку, доносившуюся, видимо, из чьего-то окна. Незнакомая мне мелодия пленила меня, и я, отложив книгу, папку и рюкзак, пошла на звук. Чистый женский голос спокойно пел под гитару, и я, совершенно не умеющий, и не очень-то любящий петь человек, вся растворилась в нём. Раньше я слушала только классику, хотя все мои друзья и знакомые обожали рок-н-ролл, А я, видимо, просто из любви поспорить утверждала, что нет ничего хуже Элвиса и кто там еще есть. Но в этой музыке было что-то такое, что выбило меня из равновесия и заставило подойти к тому дому, из окна которого доносилась мелодия. Музыка звучала так чисто и живо, что я думала, что это поет живой человек, но, заглянув внутрь, увидела проигрыватель, а рядом конверт с изображением девушки с гитарой, но имя разобрать не смогла. Тогда я, преодолев свою стеснительность, постучалась в темно-зеленую дверь. Нет ответа. Может, это и к лучшему. Уже собравшись уходить я случайно опрокинула бутылку, стоящую на крыльце. Звон поднялся, что в Москве при Иване Грозном. Да и не только при нем. В любое время начиная от принятия христианства и вплоть до прихода к власти большевиков, в Москве было столько церквей, что по утрам весь город звенел как один большой, и главное целый, Царь-Колокол. (Я про это много читала, но в России никогда не была - попасть туда сейчас не так уж просто). Перепугавшись, я решила сбежать, пока хозяин дома не убил меня, но в тот момент когда я уже готова была смешаться с толпой, на мое плечо легла рука.       Обернувшись, я увидела парня примерно моего возраста. У него растрепанные черные волосы, настолько темные глаза, что даже зрачков не видно, и бледная кожа. Наверное, я задрожала, потому что первые его слова обращенные ко мне были: "Не бойся. Все нормально". — Так я и не боюсь. Просто это было неожиданно, - по тому, как он улыбнулся я поняла, что он мне не поверил. Да и кто тут поверит, когда ему говорят такое трясущимся и слабым голосом? Но он решил сделать вид, что прекрасно все понимает. — Прости, пожалуйста. Так, что ты хотела у меня стащить? - его дружелюбный тон успокаивал, и я ответила уже уверенней — Да так, ничего. Просто мне стало интересно кто эта девушка, которая поет? — Это Джоан Баэз. Американская фолк-певица.       Осознавая всю абсурдность своего вопроса, я все же спросила: "Фолк это же не рок-н-ролл?" Он опять улыбнулся своей невеселой улыбкой: "Нет. Фолк это фолк, а рок-н-ролл - это рок-н-ролл. Если хочешь, я могу тебе об этом рассказать, но не посередине бульвара, хорошо?" - посмотрев на часы, я увидела, что у меня еще два часа до отплытия, а побольше узнать об этой Баэз и фолке хотелось невыносимо. И пошла на свой страх и риск, заявив: "Давай". Этот парень с печальным лицом внушал мне какое-то доверие. Хотелось увидеть смех в его глазах и веселую улыбку на лице. Мы пошли по направлению к его дому, на чистый голос девушки с таким красивым именем — Джоан Баэз. Поднимаясь по ступенькам крыльца, я не удержалась от того, что бы не взглянуть на дело рук своих. Точнее, на разбившийся кувшин. Потом мы зашли в дом. Там, как не странно, было очень грязно: всюду валялись книги, вырезки из журналов, репродукции известных картин, а прямо поверх этого стояла немытая посуда. Но мой новый знакомый, который представился как Эдмон, легко лавировал между этим хаосом. Прошел насквозь коридор и приоткрыл белую дверь. Именно, что приоткрыл, и пролез в щель, потому что дальше дверь упиралась в стопку книг и пластинок высотой с меня, а поверх этого гениального памятника инженерного искусства стояла пустая чашка из-под кофе.        Просочившись внутрь, я узнала комнату, увиденную мною в окно. Потолок и стены были завешаны черной материей, по сторонам от окна, в которое я заглядывала, висели тяжелые шторы, тоже черные. Окно было распахнуто, а музыка закончилась и игла царапала пластинку. Эдмон поставил иглу на начало и Джоан Баэз запела снова. Он предложил мне сесть в кресло, а сам забрался на кровать, застеленную так же черным покрывалом. — Предлагаю начать нашу беседу. Будешь чай? — Эм... Ну давай. — Он из трав, собранных моей мамой в Шварцвальде. Знаешь, с этим лесом связанно столько легенд... Например, это родина эльфов и гномов. Еще, по легенде, там протекали три источника. Как у Пушкина. Знаешь это стихотворение про три ключа? — "В степи мирской, печальной и безбрежной, таинственно пробились три ключа..."? - Да. По мнению многих, это именно о Шварцвальде. Когда мне было шесть лет я гулял там с бабушкой и заблудился. Часа три блуждал по лесу и, чтобы не расплакаться, представлял себя героем сказки братьев Гримм, они тоже оттуда, и, к тому времени, когда меня окрикнул лесной сторож, заметивший маленького мальчика, одиноко блуждавшего по черному лесу, (так переводится название "Шварцвальд"), я настолько вжился в роль, что решил, будто бы это ведьма. Как я тогда перепугался! Бросился бежать и бежал до тех пор, пока сторож не догнал меня (это случилось метров через двадцать), — пока Эдмон рассказывал эту историю его глаза загорелись, а щеки порозовели. Так приятно было смотреть на живого человека! — Он же тебя вывел из леса? Или съел? - меня уже серьезно заинтересовало продолжение. Наверное, когда читаешь это особого интереса не доставляет, но выслушивая такую, пусть и не самую интересную историю от человека, который переживал все это, было так классно! — Разумеется, вывел. Он же был просто лесником. Так ты будешь чай? Готов поспорить, что теперь да. — Ты прав. А где находится этот лес? — Ну и ну! - Эдмон выпучил глаза. - Ты не знаешь, где находится Шварцвальд?! Тяжелый случай... — Да, не знаю. Я не местная. — Так это ж не тут! Он на юге Германии. Недалеко от Мюнхена. Там живет моя бабушка. А ты откуда? — Я вообще из Эдинбурга. — Вау! У вас там Фрэнсис Бэкон! И еще куча прекрасных художников! Ты их знаешь? — Лично нет, а так — конечно! — У меня есть прекрасная репродукция одного из триптихов Бэкона.       — Секунду, - и он соскользнул с кровати на пол. Потом, как уж, заполз под кровать и вылез оттуда с гигантским плакатом. Аккуратно расчистив место на полу, он уложил плакат туда, глядя на него влюбленными глазами. Только он открыл рот чтобы вылить на меня поток восторженных речей, как дверь распахнулась, а пластинки и книги разлетелись по комнате. Чашка разбилась на много мелких кусочков. Эдмон вскочил на ноги, заорав во все горло: "Реми! Черт тебя подери! Теперь сам все будешь собирать!". В ответ ему только расхохотались. А потом в дверной проем заполнила фигура парня лет 18 - 19 с длинными кудрявыми волосами, красивым и благородным лицом. — Эдмон, студеное ты ископаемое, быстро вставай и гулять! А то сидишь тут, как бирюк в норе. Когда ты последний раз на улицу выходил? Две недели назад, когда мать провожал? Хотя простите, ты ж, если мне не изменяет память, дней десять назад ходил за кофе в соседний дом. Как я мог забыть такое важное событие... Кто у нас тут летопись ведет? Надо попросить его занести туда и это. Пусть потомки узнают. — Замолчи ты! Сегодня я выходил. — Что?! - в притворном ужасе и удивлении Реми повалился на пол, но тут же вскочил, так как острый осколок от чашки впился ему в коленку. Он так скулил, что я не выдержав засмеялась. Тогда новоприбывший наконец меня заметил. Пристально посмотрев на меня он повернулся к Эдмону. "Так вот зачем ты выходил... Не подскажешь, где такие водятся, а то я тоже хочу?" — Да пошел ты! — Как грубо! Девушка, а у вас есть сестра-близнец или, на худой конец, просто сестра? — Нет, месье, я одна в своем роде. - По его улыбке я поняла, что он не особенно расстроился. Да и кто будет жалеть, что с моей "красоты" не сняли копий? Я же не Шекспировская Оливия из "Двенадцатой ночи". Она вот собиралась составить описание всех своих прелестей (их внесли бы в реестр и на каждой частице и принадлежности наклеили бы ярлык с наименованием), но, к счастью, или к сожалению, этого не случилось, а почему все и так знают. — Ладно, единственная в своем роде красавица. Как тебя звать-то хоть? Может мы по имени тебе сестру найдем. — Сомневаюсь... - и вправду, где ты найдешь такую же сумасшедшую, которая даст своему ребенку такое имя. — Ничего, скажи имя, а мы найдем. У нас в знакомых даже Фасолья присутствует. - тут уж мне крыть было нечем и я призналась, что может сестру они мне и найдут. Ведь сколько в мире географических объектов! Неужели только моя мать додумалась назвать свою дочь в честь такового? Не может быть что бы во всем мире: от Канады и России до ЮАР, Аргентины и Чили (в Антарктиде девушек, вроде, не так много); от Аляски до Новой Зеландии не нашлось ни одного человека с именем Эфиопия, Канада, Украина, Италия? Неужели нет в мире Суматры, Америки, Токио? Была же когда-то Европа. Не может быть такого. Пока я об этом думала Реми пытался допытаться до Эдмона. — Эди, а Эди, как зовут твою очаровательную знакомую? А то она сама не говорит. — Ой. Я забыл спросить. А ведь правда. Как тебя зовут? - теперь на меня набросились целых двое любопытных парней. Раньше, когда у меня спрашивали имя случайные знакомые с детской площадки, или их родители, я всегда представлялась как Анди, но узнав, что это сокращение от имени Диандра, стала называться как есть. То есть Индия. — Ого! — Вау! - такая реакция последовала на это заявление. — А откуда...- но тут зазвонил телефон и Эдмон, перепрыгивая через разные предметы, помчался отвечать. Реми воспользовался его отсутствием что бы спросить — Слушай, Индия, если ты и так однажды выманила его погулять, то, может, включишь свою магию еще разок? А то он у нас и так больной, а безвылазное сиденье дома его вообще в могилу сведет. — Ну не знаю... — Пожалуйста, попробуй. Попытка не пытка. — Хорошо. Я постараюсь. Слушай, у меня корабль через полчаса. Может вы просто меня проводите? — Хорошо, а заодно и Эдмонище прогуляется. А куда корабль? — В Лондон. А оттуда на поезде домой. — Так ты не отсюда... Тогда ясно, почему тут твоих копий не водится. — Да, я из Шотландии, а у вас проездом - училась в Италии. — Италия... А где именно? Она ведь большая, - сказал, заходя в комнату, Эдмон. — Я была в Венеции. В Академии Изящных Искусств. — И ты молчала! А на Венецианском Кинофестивале ты была?! Это мечта всей моей сознательной жизни! - так жалко было обламывать его, что на кинофестиваль я не попала. Но на следующий вопрос о биеннале я гордо ответила: "Да". Правда искусство явно интересовало его меньше кино. — А какие на биеннале были художники? Наши соотечественники выступали? — Да. Давай я тебе все расскажу по дороге? А то опоздаю на корабль. - Эди явно сомневался. На улице темнело, и идти, по его меркам, было жутко далеко (около километра), но узнать по Венецию и все связанное с ней ему явно очень хотелось. Пересилив себя он отправился переодеваться, а мы с Реми вышли на улицу. Был конец сентября и погода в Кале стояла прекрасная. Ветра не было и солнце светило как никогда в Шотландии. Ветра не было, но деревья все равно качались из открытых окон доносилась музыка, радио и живые разговоры. Все люди как-раз садились ужинать и у меня в животе тоже начинало урчать. Видимо Реми чувствовал то же самое потому что крикнув в окно "поторапливайся! Ты не на бал идешь!" он завернул в булочную, находившуюся в соседним доме и, через пять минут, вышел оттуда с одним большим багетом. Черт! Какой же он все таки красивый. Дома это было не очень заметно, но теперь, выйдя на уже заходящие солнце, я заметила, что в его длинных кудрявых волосах как будто бы прячется солнце. Что оно не улетело от нас на запад, в Америку, а что просто спряталось у Реми в шевелюре. А глаза у него были такого же цвета, как и небо — синие-синие, улыбка — добрая и жизнерадостная, а нос типично — французский. Он же, в свою очередь, тоже меня разглядывал. — Да ты еще рыжее меня. И кудрявее. Впервые такое вижу! - выпучив глаза сказал он. По моему я чуть-чуть расстроила его - всегда приятно быть самым-самым. Но грустить ему не о чем - у него не толстые щечки, не курносый нос, не большая голова, на которую не все шапки налезают. Он не низкий и не слишком худой, и волосы, пусть тоже рыжие и кудрявые, расчесываются легко не запутывая расческу. Мои не самые веселые размышления были прерваны появлением полностью экипированным Эдмоном. Он был собран как Хоббит, отправляющийся в Мордор разве что пони не было. И, как заметил Реми, веревку он тоже забыл, но зато все остальное было с собой. А я пристально рассматривала его. При первой встрече на солнце он показался мне просто бледноватым, но сейчас я заметила, что под глазами у него темные круги, щеки бледные и впалые, а на лбу морщины. — Внимательно посмотри на адрес и запомни его, - сказал он, указывая на табличку с названием улицы и номером дома. А Реми и так часто приходит. — К чему это? — Ты не будешь нам писать, - Реми сделал обиженный вид, а Эди хлопнул его по спине. — Писать... Да, конечно буду, если вы этого хотите. Я как-то об этом не подумала, - странно ощущать, что кому-то интересно с тобой общаться — Вечно люди не думают. А мы вот умные и думаем не переставая. Да, Реми? Мы же умные? — Конечно мы умные, Эди. А у тебя были сомнения? — Нет конечно. Хотя тебе соображать не обязательно, когда рядом такой крутой я. — Да, ты у нас такой. Молодчина, - с этими словами он обнял Эдмона, а тот обнял его в ответ. Этот милый и добрый диалог так обрадовал меня, что я решила во что бы то не стало переписываться с ними.       Потом мы весело болтая ни о чем направились в сторону порта по дороге забрав мои вещи из парка (то что они там остались вообще редкий случай) а потом, обняв и поцеловав меня на дорогу парни отправились домой потому что Эди запаниковал. Когда корабль отчаливал они остановились и еще раз помахали мне.       Через минуту их было уже не разглядеть, а через 10 минут я уже не видела Французского берега. Ну что ж - скоро буду дома.