***
Лето проходит неплохо, но не так хорошо, как если бы мы со Шмаковым до сих пор разговаривали. Ссадины на лице постепенно проходят, оставляя за собой только подживающие бледные синяки, когда я решаю, что больше не могу терпеть. Я не пробую связаться с Кириллом по телефону или через соцсети, заранее зная, что это ни к чему не приведет. Вместо этого я прихожу к нему домой, слегка нервничая и надеясь, что парень не шатается черт знает где. Не то чтобы мой визит приведет к чему-то хорошему. В любом случае, боясь струсить, быстро стучу в дверь, и отступать уже поздно. Проходит несколько безумно долгих секунд, прежде чем в мертвой тишине мне удается расслышать глухие шаги по ту сторону. Ладони у меня потеют, и я шумно сглатываю, когда понимаю, что меня опознают через дверной глазок. Еще через мгновения дверь открывается, и из-за нее показывается удивленная тетя Наташа, мама Кирилла. - Привет, Славка, - приветствует она меня, а я чуть нервно улыбаюсь. - Здрасьте. - Заходи, - пропускает меня женщина, и пока я прохожу мимо нее, она сканирует меня внимательным взглядом, как бы невзначай добавляя: - Давно ты не появлялся. - Ага, - соглашаюсь неловко. - А Кирилл дома? - У себя, - кивает тетя Наташа. - Как делишки-то у тебя? - Да нормально, - мямлю себе под нос, разуваясь и тайком вытирая влажный от пота висок. - Ну ладно, - соглашается женщина и проходит мимо меня, вопросительно оглядываясь: - Чай будешь? - Нет... нет, я ненадолго, - вытерев украдкой ладони о джинсы, улыбаюсь натянуто и, потоптавшись еще маленько, все-таки шурую к комнате Кирилла. Дверь туда закрыта, и сердце у меня начинает грохотать едва ли не в глотке, когда я заношу руку, чтобы постучаться. В последний момент, впрочем, опускаю ее, подумав какого черта. Я никогда не стучался к Шмакову, прежде чем зайти в его комнату, и сейчас не было причин, чтобы я это сделал. Ну ладно, одна была. Но хотелось надеяться на лучшее. Тяжело вздохнув, я все-таки толкнул дверь, кисло подумав, если парень вмажет мне с порога - это будет фейл. Плевать на собственные разборки - не раз бывало, но так ведь придется объясняться перед тетей Наташей. А там и перед мамой, потому что ей мама Кирилла обязательно позвонит. И если я примерно еще знал, что сказать другу, то что наплести матерям - даже не представлял. Ладно, соберись, тряпка. Надейся на лучшее. Кирилл заметил меня не сразу. Он сидел за компьютером спиной ко мне, а в наушниках на его голове гремела музыка, которую я слышал даже с порога. Прикрыв за собой дверь, я, помявшись, осторожно встал около правого шмаковского плеча и напряженно постучал по нему. Парень вопросительно повернул голову, а, заметив меня, сильно поменялся в лице. Дернувшись в сторону, он быстро снял наушники, резко бросив: - Ты что здесь делаешь? - Стою, - угрюмо отозвался я, по поведению парня понимая, что он меня волшебным образом не простил. - А пришел зафига? - грубо поинтересовался тот. Какое-то время мы просто хмуро смотрели друг другу в глаза. Сдавшись первым, я громко вздохнул и отступил на шаг назад, интуитивно пытаясь разрядить напряженную обстановку. - Помириться я пришел, - честно ответил я, но Шмаков, уперев упрямый взгляд в стол, только промолчал. Несколько долгих секунд я смотрел на парня, нервно постукивая согнутым пальцем по столу. Поняв, что ответных слов извинения и дружеских объятий я не дождусь, я добавил: - Ладно, прости меня. Я вел себя как мудак, надо было тебе сразу все сказать. Кирилл все еще молчал, только зубы сильнее стиснул. Попялившись на него еще немного, я, не вытерпев, всплеснул руками, досадно кинув: - И? Так и будешь молчать? - А что мне сказать? - огрызнулся тот, ядовито добавив: - Рад за вас, голубки? Подавив в себе обиду, я сдержанно отозвался: - Ну хотя бы это. Хмыкнув, Шмаков снова развернулся лицом к компьютеру, как бы обрывая разговор между нами. Впрочем, к компьютерной мышке или к клавиатуре он так и не притронулся, давая слабую надежду на продолжение. Оно и последовало спустя мучительные неловкие несколько минут полнейшей тишины между нами. - И давно? - не смотря на меня, нейтральным голосом поинтересовался Шмаков. - Что? - Давно вы... встречаетесь? Запинка была ощутима, и я поморщился. - Нет, не очень. С конца весны, может. Валек меня динамил... Пожалуй, последнее говорить не стоило. К несчастью, понял я это только после того, как Кирилл резко поднял голову, вперив в меня пристальный взгляд. Я застыл, почувствовав себя полнейшим идиотом. - Динамил тебя? - опасно переспросил тот. - То есть это начал ты? Ты? - Ну, - кашлянул я. - Да. Шумно выдохнув через нос, Кирилл опять отвернулся. Повернувшись ко мне затылком и, наверное, уставившись в окно, он так и задал следующий вопрос, не смотря на меня: - И когда ты собирался сказать мне, что ты пидор? Честно, я предполагал, что этот вопрос будет. Но все равно оказался к нему не готов. От человека, которого я всегда считал своим лучшим другом, это звучало как-то особенно обидно. Взвинтившись, я едва не задохнулся от негодования и, невольно повышая голос, выпалил: - Никогда. Никогда, понятно? Если бы ты не полез к нему, так бы и прожил в счастливом неведении. Теперь живи с этим, - выплюнул я напоследок, зная, что Шмаков вспылит следом. Он предсказуемо ощетинился, сквозь зубы процедив: - Иди отсюда к херам собачьим. Невесело ухмыльнувшись, отчего лицо исказилось в гримасе, я порывисто вышел из комнаты. - Уже уходишь? - удивилась тетя Наташа, увидев меня обувающегося в коридоре, и настороженно добавила: - Вы поругались, что ли? Выпрямившись, я натянуто улыбнулся. Слишком уж мама Кирилла хорошо меня знала, почти как второго сына. Врать ей смысла не было. Впрочем, я только отмахнулся: - Да ерунда. До свидания. Лицо тети Наташи становится задумчивым и хмурым, и я несколько секунд мстительно радуюсь, зная, что Шмакову придется терпеть мамин допрос. Правда, жесткая улыбка тает почти сразу с пониманием, что Кирилл может все без утайки рассказать родительнице. Или ему слишком стыдно признаваться в том, что он дружил с пидором все это время? В любом случае, настроение у меня портится надолго, и несколько дней я провожу у себя дома, не испытывая никакого желания видеть Валька.***
Когда мы выбираемся на улицу в следующий раз, стоит почти тридцатиградусная жара, и Валек не может перестать ныть по этому поводу. Оттягивая ворот футболки, он с многострадальным лицом вздыхает: - Долбаное солнце решило нас спалить. Хочу зиму. Учитывая, что это, наверное, уже восемнадцатая жалоба за последние десять минут, я закатываю глаза, даже не скрывая этого. Вытирая бисеринки пота со лба и висков, хмыкаю: - Ты зимой так же ныл, что хочешь лето. - Я восприимчив к температуре, - возмущается Валек, и я сдавленно лыблюсь себе под нос. - Ну пойдем за водой, - предлагаю невинно, и сосед, не чуя подвоха, с жаром соглашается. В супермаркете, в котором оказывается божественно прохладно, мы топаем до холодильников с напитками. Покачав головой, когда Валек потянулся за пепси, я отпихнул его в сторону, взяв минералку. - Не хочу сладкое, - заявляю бескомпромиссно, и парню не остается ничего, кроме как последовать за мной к кассе. Расплатившись, не отдаю бутылку изнывающему от жары соседу. Отвернувшись спиной, взбалтываю ее как следует, закусывая губу. - Ты чего делаешь? - подозрительно осведомляется Валек на улице, пытаясь заглянуть сбоку, и я, нацепив на себя самое невозмутимое выражение лица, пожимаю плечами, поворачиваясь к нему. - Ничего. Открыть пытаюсь. И, чуть наклонив бутылку в сторону Валька, откручиваю крышку, с предвкушением слыша вырывающееся оттуда шипение. Еще секунда - и струя ледяной минералки выплескивается прямо в лицо заверещавшему от неожиданности парню, который тут же выставил руки вперед, отпрыгивая назад. Впрочем, уже поздно: лицо и ворот футболки у Валька полностью намокли, как и руки, как и часть волос, тут же приклеевшихся ко лбу. Отряхивая от капель собственные руки, которые тоже намокли, я, не удержавшись, согнулся пополам, хрюкая от смеха, пока Валентин с самым своим убийственным видом молча пялился на меня. Вытерев выступившие слезы, я, все еще подхихикивая, заботливо поинтересовался: - Ну, охладился? Валек, исподтишка оглядываясь на пялящихся на нас прохожих, подошел ближе, опасно прищурив глаза. Смекнув, что к чему, я предусмотрительно отступил, держа с парнем дистанцию. Тот, остановившись, вытер ладонью лицо и убрал со лба волосы. - Ты понимаешь, что живешь до первого фонтана? - Силенок-то хватит? - хмыкнул я уже не так уверенно, опасливо приглядываясь к взбешенному спокойному парню, мысленно подсчитывая, насколько он силен, чтобы утопить меня. - Хватит, - буркнул он и требовательно протянул руку. - Попить дай. Посомневавшись, я протянул опустевшую на четверть бутылку. Еще раз вглядевшись в лицо парня, настороженно поинтересовался: - Ты же не обиделся? Я тебе помог охладиться. На мои слова сосед только порывисто показал мне средний палец, присосавшись к бутылке. Я только вздохнул, наморщив лоб и... довольно поздно спохватился, что взгляд у Валька какой-то недобрый. И щеки у него от воды налились тоже не к добру. Если Валек разорался и резво запрыгал, когда я полил его минералкой, то я же, наоборот, застыл и зажмурился, когда парень мстительно обрызгал меня водой прямо изо рта. - Ибо нехрен, - глубокомысленно и очень довольно отозвался Валек, когда я все же разлепил глаза и красноречиво уставился на парня. - На вендетту нарываешься, - вытерев лицо, сощурился я. - Ты первый начал, - фыркнул Валек. - А вы че это тут делаете? - поинтересовался Димас, и мы с соседом синхронно повернули в его стороны головы. Парень, посмотрев сначала на удивленного Валька, а потом на меня, сам наморщил лоб и добавил: - Привет. - Привет, - эхом отозвался я, а сосед вякнул: - Ты почему здесь? Черноглазый, кажется, оскорбился. Нахохлившись, он буркнул: - А нельзя? - Да нет, - сразу сдулся Валек, неуверенно добавив: - У тебя экзамен завтра вроде. Бочаров, проведя рукой по волосам, вздохнул. Задумчиво посмотрев куда-то выше наших голов, он протянул: - Да знаю я. Домой иду как раз. Случайно вас увидел. - О, - неловко выдавил из себя Валек и замолчал. Мы все втроем неуклюже переглянулись, и Димас, видимо, почувствовав себя лишним, криво улыбнулся: - Так что вы делали? Ванны принимали? - Что-то вроде, - усмехнулся я, иронично уставившись на Валька, который громко фыркнул. - Решил помочь ему сбить температуру, а он не оценил. - Эта мразинка никогда не ценит усилия друзей, - тоже посмотрев на друга, язвительно поддержал Димас, и Валек возмущенно толкнул его локтем. - Ладно, пацаны, пора мне. Пожелайте мне удачи там, что ли. - Будем материть тебя, - тут же пообещал Распопин, а я добавил: - Не переставая. - Чтоб держали свое обещание, - пригрозил темноглазый пальцем и, напоследок одарив меня каким-то странным взглядом, ушел. Какое-то время мы с Вальком еще топтались на месте, смотря вслед Димасу, а потом сами развернулись и пошли в другую сторону. Несколько минут мы молчали, и я никак не мог перестать думать о той заметной неловкости между Вальком и Димасом, будто они не знали, как подступиться друг к другу. Помявшись, я все-таки напряженно спросил, чувствуя, как быстро высыхает влага на коже под солнцем: - Он знает? Валек, успев задуматься о своем, озадаченно на меня взглянул. - О чем? - Ну, - пробурчал я, - что мы типа... - А, - понял парень, снова отвернувшись. - Нет. Я не говорил. - Понятно, - отозвался я. - А что? - чуть напрягся Валек. Чуть слышно вздохнув, я пожал плечами, перехватывая бутылку поудобнее. - Да нет, просто... Ну, вам было как-то неловко. Вдвоем. Валек промычал себе под нос что-то неразборчиво, а потом погодя сказал громче, выглядя чуть смущенным: - Ну, я рассказал ему, что Шмаков догадался, кто я, а ты вступился за меня. Чувствую себя долбаной принцессой. - Принцесса это я как раз, - криво улыбнулся я, а, поймав вопросительный взгляд Валька, добавил: - А Шмаков - доблестный рыцарь, который решил спасти меня... - От коварного змея, - добавил Валек, хмыкнув. - Да уж. Да уж, мысленно повторил я безрадостно. Почему Валек сказал про Шмакова, но не сказал про меня? Вряд ли бы Димас отреагировал так, как Кирилл. Да и, судя по его взгляду, он и сам догадывается что к чему. Внезапная мысль, что Валек все еще может быть влюбленным в своего друга, ударила больно и неприятно, вызывая тошноту. Обещание не лезть к Димасу не означает, что сам Валек этого не хочет. Наверное, мне следовало спросить об этом самого парня, но вряд ли бы он ответил мне честно. В любом случае, сейчас точно.***
- Почему ты был с Русиком? Валек, застигнутый врасплох, не донес ложку ко рту, подняв на меня вопросительно лицо. - Что? - Ну, - все еще подпирая щеку рукой, пожал я плечами. - Он же не нравился тебе. Так зачем себя мучать? - Я не мучал себя, - нахмурился сосед, все-таки донеся ложку с хлопьями до рта. Сейчас было далеко не утро, но обнаружилось, что Валентин питал слабость к хлопьям с молоком. Я же, сидя за его столом, уминал бутерброд. - И все-таки, - не унимался я, из-за чего Валек, помявшись, неуверенно на меня посмотрел. Поняв, почему парень не хочет открывать рот, я закатил глаза и демонстративно вздохнул. - Не парься, меня не волнует, что формально он твой бывший, - произнес я последнее слово одними губами, потому что где-то в глубине квартиры была еще Надя, которая могла - не дай бог - услышать наш разговор. - Мне просто интересно. Опустив глаза, Валек поболтал ложкой в молоке. Несколько секунд он еще молчал, а потом сдался. Откинувшись на спинку стула, пожал плечами и, сунув ложку в рот, прошамкал с набитым ртом: - Не знаю. Хотелось отвлечься от Димаса. Во рту пересохло. - Помогало? - В каком-то смысле, - согласился Валек и торопливо перевел тему, включив телевизор на холодильнике. Позволив это парню, я дожевывал бутерброд, едва сдерживаясь, чтоб не сорваться и не задать мучащий меня вопрос. А я тоже для того, чтобы отвлечься?