Пикап мастер

- Сне-гу-роч-ка! Сне-гу-роч-ка! - скандируют по слогам человек десять-пятнадцать, в основном старшеки. - Сне-гу-роч-ка! - Снегурочка, еб твою мать! - теряет кто-то последнее терпение, крикнув достаточно громко и задиристо, чтобы из-за кулис наконец появилась ожидаемая всеми фигура.       Снегурочка из-за кулис скорее вываливается, как если бы ей дали подсрачник, чем выходит сама. Раздаются аплодисменты и чей-то пронзительный свист, словно местная Снегурочка была какой-нибудь топ-моделью. Впрочем, придраться не к чему: с такой походкой и голливудской улыбкой можно не то что на модель, на богиню закос сделать.       Если не знать, конечно, что под этим нарядом, состоящим всего из накидки, шапочки и парика, запрятан одноклассник Валентин. Шарм как-то сразу испаряется. Впрочем, большинство так не думает.       Молча понаблюдав за неуклюжей походкой, которая все равно оставалась слегка мужиковатой - вразвалочку, несмотря на корректировку, я вздохнул. В глаза вдруг бросились белые кроссовки размера так сорок пятого, если не пятидесятого. И на женские сапожки они походили меньше всего.       Расслабленный Валек прохаживался туда-сюда по сцене, раскручивая в руках косу и пытаясь повиливать бедрами. Выходило небрежно и вульгарно, но народу нравилось. Да и сразу было понятно, что все дурачатся. Но громче всего кричала не толпа развеселившихся одноклассников, которые, заслышав о местной Снегурке, стеклись на представление, а улыбка Валентина.       Поразительно, как этот не особо разговорчивый и даже несколько робкий на людях парень превратился вдруг в уверенную раскованную фигуру, стоило ему только предстать в образе. Особенно на это указывала уже упомянутая усмешка, которую Валек сдержать был не в силах.       Эту перемену, очевидно, уловил не только я: мои догадки подтверждались улюлюканьем школьных товарищей за спиной. В ином раскладе, если бы ничего не поменялось: ну вышел бы Валентин на сцену, ну помялся. Какой-нибудь умник выкрикнул бы какую-нибудь очередную хрень, от которой только фейспалмить нормальному человеку хочется, и поржали бы все только из-за этого. А тут такое представление. И хрень выкрикивать не нужно.       Помявшись и невнимательно подумав, что после этого Валентин расположит одноклассников еще больше к себе, я подошел к долговязому и тощему, как щепка, восьмикласснику Грише. Он также нередко появлялся на сцене, но в основном выступал в номерах с танцами, за что тоже был достаточно узнаваемой фигурой в стенах школы. То ли ему было одиноко, то ли еще что, но Григорий появлялся на всех репетициях, даже на тех, где его участие не требовалось. В этих случаях он просто сидел за аппаратурой и, подперев щеку рукой, стеклянными глазами пялился в ноутбук, включая подходящие песни, если требовалось. А иногда рисовал в паинте со скуки. Я сам видел. - А вас по цензуре допустят? - с настороженным скепсисом кивнул я на соседа, которому сейчас явно нравилось купаться во всеобщем внимании.       Гриша, мелко вздрогнув от неожиданности, вскинул на меня глаза. Пожал плечами. Вернув взгляд на Валентина, он неуверенно отозвался: - Да вроде как уже допустили. Не знаю, Настя сказала, что все уладит. - Да уж, - под нос едва слышно пробурчал я и отошел.       В этот момент, когда кто-то уже охрип от вызова Деда Мороза, оный тоже явился на сцене, выйдя из-за кулис. Угасшее было всеобщее громкое веселье вспыхнуло вновь. Их реакцию, конечно, можно было понять: Настюха в образе Деда Мороза выглядела до нелепого смешной. Росту ей упорно не хватало, подол красной самодельной шубы тащился позади, а шапка сползала, из-за мишуры на которой не было видно ее глаз. - О-хо-хо, дети! - огрубевшим голосом крикнула Деда-Настя, постукивая посохом и выходя к Снегурочке. - Какое "о-хо-хо", ты не Санта Клаус! - послышался чей-то выкрик из толпы.       Настюха сердито стукнула посохом по сцене, отчего все смешки стихли и внезапно повисла гробовая тишина. Поправив вновь наползшую на глаза шапку, Дед Мороз зыркнул и, поправив на сей раз бороду, хмыкнул: - Иди в жопу, я гибрид!       Ответ всем понравился, все снова подняли шум и гам. Затем Деда-Настя вышла на самую середину сцены и смачно хлопнула по заднице Снегурочку. Новый взрыв хохота не заставил себя ждать. Я опасливо покосился на мрачного Кирилла, который, скрестив руки на груди, сидел на первом ряду и пасмурно наблюдал за всем этим безобразием. Тучи над ним сгущались все больше.       Наверное, оживления и восторга я не испытывал из-за того, что Кирилл его не разделял. Не то чтобы я был особо зависим от эмоций и реакций друзей, но, если подумать, вообще-то так и было. Да и понимание того, что выслушивать накопившуюся ревность придется мне, радость как-то заметно отбивало. Если не добивало окончательно.       Да и потом, представление не оказалось для меня сюрпризом, как и Валентин в роли Снегурочки, как и Настюха в роли Деда Мороза. В этих образах я видел их еще несколько дней назад, а про их планы слышал и того раньше. Еще на выходных узнал: Шмаков все мне разболтал. Поэтому если что и проскальзывало на моем лице, то это легкая обеспокоенная улыбка, вызванная поведением парочки на сцене и прокруткой дальнейших последствий.       А когда Валек и Настюха повисли друг на друге, пытаясь изобразить страстный танец, Кирилл, вконец распсиховавшись, вообще ушел. Проводив его взглядом, бежать я за ним не стал. Знаем эту тему, уже попадал несколько раз под горячую руку, - спасибо, повтора опыта не надо. Вместо этого я дождался, когда Валек, будучи выше Насти головы на полторы, прекратит обвивать ее шею руками и закидывать на нее ногу, а та перестанет лапать его за задницу. Подойдя к сцене, я помахал рукой, привлекая к себе внимание и жестом призывая спуститься.       Настюха, заметив меня, кивнула и, запыхавшаяся, но довольная, громко объявила: - Представление закончилось, пупсики. Идите отсюда нафиг.       И, не дожидаясь, пока толпа рассосется, она спустилась ко мне, по пути снимая шапку и накладную бороду. Валентин попросту спрыгнул со сцены, ловко приземлившись рядом. Настя, коротко взглянув мне за спину, удивленно вскинула брови: - А где Кирилл? - Обиделся, что ты Снегурочку за задницу жамкала, а не его, - честно ответил я и тут же добавил: - Вы же хотели серьезную репетицию провести? - Откуда ж мы знали, что ваши припрутся, - вынужденно возмутилась на мой сомнительный тон девчонка. - Никто не ожидал. Вон, моих засмущали.       И машинально мы все втроем посмотрели в сторону, где притихло человек шесть, считая Гришу, которые тоже должны выступать в школьной сценке. Валентин вдруг замялся, а, словив парочку вопросительных взглядов, признался, понизив голос: - Сорян, мой косяк. Хотел от Сони отвязаться, ну и сказал, что на репетицию иду. Я не знал, что она припрется и еще с собой всех притащит. - Мда, - выдохнул я, украдкой оглянувшись на одноклассницу, - Она может. - Да ладно, - Настя отмахнулась. - Сейчас уйдут все, нормально и проведем. - Ага, сначала выгони всех, - критически заметил я и, спохватившись, кашлянул: - И да. Ты бы за Шмаковым сходила. Ну так, просто, узнать как дела. На всякий случай.       Конечно, это было не "на всякий случай" и не бескорыстный дружеский совет. Больно уж мне не хотелось потом бултыхаться в тучах друга.       Настюха, поколебавшись, все же кивнула и убежала. Оставшись с Валентином наедине, я буркнул: - А тебе идут длинные волосы. - Спасибо, - тихонько хмыкнув, улыбнулся тот и в следующую секунду, изменившись в лице, виновато проговорил: - Это, я пойду, окей?       Поняв все с полувзгляда, я позволил парню бежать. А развернувшись и направившись на выход, быстро посмотрел на разочарованное Сонино лицо.       Ну, я бы тоже огорчился, если бы от меня бегал человек, который мне нравится.       Выйдя из актового зала, я, зевая, направился в гардероб за курткой. Устал сегодня смертельно, и если бы все не побежали взбудораженные смотреть на Снегурку, а я бы не побежал следом, то сидел бы уже как с полчаса дома, чаек попивал и макарошки жрал. А не устал бы так, если бы учителя, как озверелые, не откладывали все полугодовые контрольные на предпоследнюю неделю. Особо не расслабишься и не порадуешься приходу Нового Года, когда у тебя с первого урока поджидает контрольная по физике, в середине зачет по физкультуре, учитель на которой больной на всю голову мудак, а последним - контроха по геометрии. Попробуй тут не сдохни, когда ты вечно голодный, слабый, замерзший и тупой, как пробка.       Ладно, осталось отмучиться еще два дня, если на субботу забить и прогулять. А последняя неделя вообще пора свободных посещений и полной халявы. Там же ждет школьная новогодняя линейка и следом не менее новогодняя дискотека. Но это в идеале: как там все сложится - никто не знает. Вроде конкурсы какие проводить будут. Может, тоже прийти?       Когда я протягивал свой номерок гардеробщице, мой взгляд случайно упал на куртку Валька. Да, ему, наверное, похлеще, чем мне будет. Все эти проверочные, где несколько штук в день на этой неделе - норма, преследование Сони-мачо-мэна, враждебные взгляды Шмакова, еще после уроков на репетиции оставаться. С ними нервотрепка, похоже, та еще: парень к коллективу присоединился только в понедельник, а тут времени всего ничего на проработку осталось. Прибавим к этому всему недавний переезд, бешеную сестру и какие-то семейные заботы - я бы на месте соседа давно чокнулся.

***

- Ты в курсе, что мы дискач проводим? - Что? - спрашиваю скорее недоуменно, чем возмущенно. - Дискотеку, говорю, в следующий четверг мы проводим, - повторяет Алена, и выглядит она до чертиков раздраженной этой новостью. - Кто сказал? - недобро хмыкает Кирилл, на что девушка в тон ему говорит: - Марья Петровна. - Так и сказала? - усомнился парень. - Да, - распаляясь еще больше, чеканит бывшая соседка, - прямо подошла и так сказала: дискотеку проводите вы, конкурсы тоже проводите вы, музыку ставите вы, и мне насрать, хотите вы этого или нет.       Замолчали. Коротко переглянувшись со Шмаковым, протягиваю: - А одиннадцатый класс что? Они же вроде хотели всем этим заняться. - Хотели да перехотели, - буркнула Алена. - На нас и перекинули.       Кирилл, лениво гоняя по парте оторванную откуда-то бумажку, пожал плечами. - Ну и надо сказать Соне, Ире и... не знаю, кто с ними там еще тусуется? Катя? Им сказать об этом, они любят подобной херней заниматься. - Умный самый, - смерила Алена парня сумрачным взглядом, но было видно, что эта мысль ей в голову не пришла.       Смысл в этом, впрочем, был. В этом плане девчонки были молодчинками: ловко проводили всякие конкурсы и мероприятия, если требовалось. Стоило только заикнуться. - А обязательно все должны присутствовать? - усомнился я. - Много кто не захочет идти. - Упоров, - выразительно посмотрела на меня одноклассница, - тебе от меня какого надо? Я откуда знаю? С допросами иди к класснухе. - Просто спросил, - надувшись, едва разборчиво пробубнил я себе под нос, но тему развивать не стал.       И так понятно, что на большую часть класса рассчитывать не придется. Даже если им всем пообещают за полугодие по всем предметам пятаки выставить, ага. Мне, если честно, идти тоже не особо хотелось, но если бы мне предложили такой обмен, я бы подумал... - А ты пойдешь? - оглядываюсь на Шмакова.       Тот неопределенно скривился. Откинувшись на спинку стула, он, подумав, вздохнул: - Ну, если Настя пойдет, то наверное.       Из сказанного я сделал вывод, что эти двое все же помирились. Если это так можно назвать, конечно. Впрочем, в чем у меня не возникало никаких сомнений, так это в том, что Кирилл Валентина с каждым новым приступом ревности недолюбливать еще больше начнет. В серьезную вражду это вряд ли перерастет. Если только Валек сам раздувать не начнет.       Кирюша - мальчик слегка неуравновешенный у нас, но до жути поверхностный: поиграется в пассивно-агрессивного ревнивца да бросит. Надоест. Видел я уже подобную картину однажды.       Не успел я толком додумать мыслю, как в кабинет ввалился Валентин. Помяни черта, как говорится.       Валек, выглядя несколько запыхавшимся, сбросил на парту свою сумку. А на соседнюю, к нашему всеобщему удивлению, еще одну, но на этот раз уже женскую. - Это же Сонина, - удивленно вскинула брови Алена, которая тоже наблюдала за одноклассником.       Тот развернулся. По его напряженно-насупленному лицу стало все сразу понятно. По крайней мере, мне точно. - Снова выловила? - случайно вырвалось сочувственное из моей груди. - Тип того, - со вздохом признал Валек и устало опустился на ближайший стул - его место было занято Аленой.       Это правда, Сонины нападки на парня набирали обороты. Видимо, он ей взаправду приглянулся, потому как шла всего лишь вторая неделя пребывания Валентина здесь, а девчонка его уже едва ли не преследовала.       Как бы то ни было, Соня, как и Кирилл, тоже была весьма поверхностной. Ветер у нее в башке гулял, другими словами. Если ей и удастся уломать Валька на какие-то отношения, то продлятся они максимум неделю, если не меньше. А там от парня просто-напросто избавятся, как от надоевшей и не интересной больше игрушки.       Валентин, очевидно, тоже понимал это. Потому и бегал. Может, пронесет. - А ты пойдешь на дискотеку? - недружелюбно покосившись на моего соседа, не в тему спросил Кирилл.       Но Валек почти даже не озадачился. Только поморщился тоскливо: - Если этой, - кивок на Сонину парту, - там не будет, то наверное.       Я хмыкнул. Алена выдала нечто, похожее на циничную усмешку. И только Шмаков никак не отреагировал.       Квочка.

***

      Пыхтение чайника. Достаю из холодильника колбасу, отыскиваю нарезной батон. Ножик нахожу в раковине. Небрежно ополоснув его, отрезаю несколько кругляшков колбасы и кидаю его обратно.       Профит.       Соорудив себе провизию в виде двух бутеров, застываю у чайника в ожидании. Тот, падла, закипать не намерен. Нетерпеливо барабаню пальцами по столу. Честно продержавшись еще минуту-полторы, срываюсь. Подлый дуэт хлеба и колбасы соблазняет меня.       Не помню, как умял первый бутерброд. Все как в тумане. Только крошки с футболки и сыпятся.       Отряхнувшись и ногой смахнув крошки на полу под холодильник, краем мысли радуюсь, что мамы нет дома. У нее пунктик насчет чистоты в доме, а тем более на кухне. И когда я крошил на пол, то обычно отхватывал по первое число. Пришлось научиться заметать следы преступления.       Так и не дождавшись сигнального свистка чайника, снимаю его с плиты и, не выключая газ, заливаю горячей водой кружку с заваркой. Затем ставлю чайник обратно на конфорку. Пусть докипает.       Аккуратно поставив наполненную до краев кружку на край стола, сажусь рядом на угловой диван. Оставшийся бутерброд сразу же отправляю в рот. А отпив чаю, тут же обжигаю язык.       Да что такое, в самом деле.       Поперхнувшись, зажмуриваюсь от неприятного чувства. Когда оно притупляется, хмурюсь, отливаю часть сплошного кипятка в раковину и доливаю холодной воды. Пробую. Ну вот, теперь терпимо.       Уничтожив и второй бутерброд, я заскучал. На выручку пришла вазочка с овсяным печеньем, которое я не особо любил, но иногда мог пожевать. Впрочем, давиться им пришлось не слишком долго - свист чайника отвлек меня от этого дела.       И вот с этого момента начался полный аврал.       Едва я потянулся к плите, чтобы вырубить газ, где-то сбоку внезапно заверещал сотовый. Дернувшись от неожиданности, поворачиваюсь было обратно, чтобы поднять трубу, но тут кожу на руке вдруг чем-то обжигает. Хватает и доли секунды понять, что это кружка с чаем. Но вот тот момент, когда я случайно задеваю ее локтем и опрокидываю, как-то упускается из виду.       Стук упавшей посудины, и я с громкими матюками вскакиваю с места: все содержимое кружки в считанные секунды оказывается на диване и на полу. Телефон орать не перестает, свист чайника становится более визгливым.       Почти что растерявшись, первым делом спасаю надрывающуюся мобилу, мельком взглянув в которую, вижу чей-то незнакомый номер.       Плевать, с этим разберусь потом.       Чуть согнувшись и заглянув под стол, уверяюсь, что кружка не разбилась. Кидаю в суматохе полотенце на пролитый чай на диване, торопливо растираю потемневшее мокрое пятно. Треньканье сотового все не стихает, а эхо от этого долбаного свиста, ей-богу, будет еще долго раздаваться у меня в мозгах.       И, честно говоря, в эту минуту я проклинал все на свете и думал, что хуже уже не придумаешь. Ровно до того момента, пока в дверь вдруг не задолбили.       Твою ж мать!       Резко выпрямившись, бросаю полотенце на пол на лужу и придавливаю его ногой, чтобы та не растеклась еще больше. Шипя нечто нелицеприятное себе под нос, быстрым шагом отправляюсь к входной двери, по пути выключив чайник. Тот наконец затихает. Трель сотового тоже смолкает, но на это уже не обращаю внимание, громко рявкнув: - Кто? - Это я, - раздается по ту сторону двери приглушенное. - Валентин.       Слишком обеспокоенный всей этой неспокойной ситуацией, дверь открываю без лишних вопросов, даже почти не удивляюсь. Только хмуро кидаю растерявшемуся Вальку: - Заходи, - и бегу обратно на кухню.       Все сводящие с ума звуки больше не выводят из себя, поэтому прихожу в себя довольно быстро. Только, скрывшись под столом, в темпе собираю промокшим уже кухонным полотенцем остывающий чай с пола. Краем уха слышу не совсем уверенный голос Валька: - Ничего, что я так поздно? - Да не, - корячась, буркаю сдавленно и здорово прикладываюсь головой о стол при попытке встать.       Ойкнув и зашипев, все же выбираюсь наружу. Потирая затылок, морщусь от боли и замечаю, что Валек уже стоит в дверях кухни и, скрестив руки на груди, переминается с ноги на ногу. Когда мы встречаемся взглядами, он пожимает плечами: - Я типа звонил тебе, но ты не брал.       И уж хотел я было с досадой цыкнуть, что был занят, как вдруг в голову постучалась вежливое недоумение. Я с подозрением сощурился. - Постой, это ты мне только что звонил? - Ну, - угукает парень.       Хмурюсь, кидая полотенце обратно на диван и поглядывая на соседа. - А откуда у тебя мой номер? - Так Настя дала, - не раздумывая, ляпает Валентин и, не дав мне покумекать насчет их странных взаимоотношений, задает встречный вопрос: - А ты что, один?       Помолчав и испытывающе поглядев на парня, сдаюсь. Взъерошив волосы, произношу: - Ага. На работе все. - Везет, - с неприкрытой завистью вздыхает одноклассник. - У меня вечно дома все.       Замолкли. Я принялся снова растирать пятно на диване, заодно подняв валяющуюся кружку. Валек осматривался, а я наблюдал за ним краем глаза.       Так странно было видеть соседа в растянутой и выцветшей футболке вместо того зеленого свитера с оленями, который почему-то вызывал у меня полнейшее отвращение. Даже к наряду Снегурки я относился более лояльно. Ну да ладно. - Чего хотел-то? - решил я напомнить о цели визита парню.       Тот спохватился. - А, точно. Можешь мне до завтра учебник по географии дать? Утром отдам. - А у тебя нет? - удивился я и в ту же секунду осекся, насуплено замолкнув.       В моем воображении Валек уже состроил скептическую гримасу и с сарказмом протянул, мол, конечно, есть, поэтому и прошу. Но, к моему удивлению, парень сарказничать не стал и даже не дал мне времени поубиваться по поводу моих тупых вопросов, просто ответив: - Нету. - Эм, да. По-моему, мы их докупали, - неловко кашлянул я и прошел мимо парня, направляясь к себе в комнату.       Тот увязался следом, с любопытством поглядывая по сторонам. Запнувшись о свой рюкзак, делаю вид, что все идет по плану. Наклонившись, вытаскиваю оттуда учебник. Смотреть в глаза Вальку мне почему-то неловко, поэтому просто протягиваю ему географию, отвлекая от себя внимание следующим замечанием: - Поздновато ты за домашку взялся. - Брехня. Иногда ночью про нее вспоминаю, - небрежно отмахивается Валентин, фыркнув, и, посмотрев на меня, он добавляет: - Спасибо. Завтра отдам. - Ладно, - пожимаю плечами и провожаю парня до дверей.       Надев тапочки и выходя в подъезд, сосед последний раз оборачивается и коротко улыбается: - Спокойной ночи. - Спокойной, - машинально повторяю вслед за ним и даже киваю для пущей убедительности, и закрываю дверь.       Оставшись наедине с собой, поворачиваюсь к зеркалу. Взглянув своему отражению в глаза, протяжно вздыхаю. И снова топаю на кухню. Там, взяв сотовый в руки, пробегаюсь глазами по ряду цифр - телефонному номеру Валентина. Сохраняю его номер, так и записываю - Валентин. Но затем, подумав, исправляю на Распопина.       Так прикольнее.       А, хмыкнув, откладываю мобилу обратно и пускаюсь в поиски другого, более сухого, полотенца.       Попил чаю, называется.