Противоположности

- Удивительно, что мы с тобой одного пола, - сказала я. - Удивительно, - сказала она. И стала мальчиком. С самого раннего детства я была окружена практически одними мужчинами. У меня было три брата, и все они – старшие. Я плохо помню свое детство, возможно, осознанные воспоминания у меня сохранились с четырехлетнего возраста. А может, и чуть раньше. Я помню, как папа показывал мне ряд пластмассовых солдатиков, самолетиков и машинок. Я видела, как он гордился ими, но, если честно, мне было не очень интересно. Папа одинаково играл со всеми нами, но ни для кого не секрет, что он хотел еще одного сына. Но кто-то там, наверху, сказал: «Парень, полегче, тебе хватит трех сыновей!». И появилась я. Я никак не могла понять, как он проходил через это вновь и вновь – показывал свои машинки, например, читал сказки. Ведь каждого из нас он учил заново. Как распознавать время по часам, как завязывать шнурки. Меня мог научить этому кто-нибудь другой – мама или брат, наконец, - но учил все равно папа. Азбуку я тоже помню. Точнее, помню, как не хотела ее читать, а Татиан, вот вредный мальчишка, сдавал меня! Он тогда уже учился в первом классе и задирал нос. По крайней мере, передо мной. Все говорили, какое у него красивое странное имя. А мне кажется, что ничего в нем необычного нет. И красивого тоже. Татиан – это та же самая Татьяна. Значит, его праздник – Татьянин День. Он ругался, когда я говорила ему об этом. Татиан – мой самый нелюбимый брат. Он младше Владика и Вовы. Они-то перед ним и задирали носы, а он передо мной, в отместку. Тем не менее, времени он со мной проводил больше. Мама работала, папа тоже, самый старший брат, Вова, был одинокого далек от всех нас, а Владик… Скажем так, он никогда не страдал излишней общительностью. Татиана все называли просто Тати. Я какое-то время тоже, пока мы не стали слишком разными. Теперь я называю только полным именем, как и он меня. Хотя для всех я была просто Алик. Нет, конечно, на самом деле меня зовут совершенно не так, но кое-кто забывает об этом. Что в детском саду, что в школе, для всех я была Аликом. Поначалу мне было немного обидно. Так исковеркать мое имя – Алина. Да еще и на мальчишечий лад! Но дело в том, что и играли да учились со мной одни мальчишки… Потому что девочек в одной группе, а потом и классе, со мной не было. Совсем. Школа была маленькая, параллельных там не набиралось. Если девочки и были вообще в этой школе, я их не видела. Прятались от меня что ли? Для всех я была отличным другом. Я была наравне со всеми, и мне это даже нравилось. Я не читала никаких гламурных журналов, не носила женские блузки и юбки, и игры у меня были такие же, как и у всех. То есть, никаких классиков, прыгалок, дочек-матерей. Неудивительно, что я была недостаточно женственной. На нас, четверых детей, в доме отводилось всего две комнаты. Потому мы спали на двухэтажных кроватях. Угадайте, с кем я делила комнату? Конечно, с маленьким Тати, который старше меня всего на два года. Но для младшей это огромная разница. Пока мы были маленькие, все было хорошо. Но потом возникли трудности. Они включают в себя подростковый возраст, половое созревание… Думаю, не надо вам об этом говорить, вы и сами все поймете. В общем, я уже нуждалась в отдельной комнате. Но такого счастья мне предоставить не могли. Был вариант переселить Татиана к Володе и Владику, но те были против. Особенно Вова. Отношения между родителями тогда стояли напряженные, и… в общем, папа переехал к Татиану, а я к маме. Весело. Я и не заметила, как все начало меняться. Вова, например, женился и съехал от нас. Владик еще сильнее замкнулся в себе, а потом чуть не покончил жизнь самоубийством. Причем мы так и не поняли, чем это было вызвано. Папа попробовал провести с ним разговор по душам, но, видимо, не вышло. Потому что во второй раз у Владика все-таки получилось. У меня остался только Татиан. До этого по дому все делал Владик, молча, не возражая. Это он всегда помогал маме. Мыл посуду, убирался, выносил мусор, иногда готовил – даже лучше, чем мама. Разве что трусы свои мы стирали сами. Но он и машинку загрузить мог. Когда мы лишились поддержки в его лице, большая часть обязанностей перепала на меня. И вот был такой маленький нюансик. Я не умела готовить, стирать, убирать, наивно полагая, что все за меня сделает Влад. Мы с ним и не разговаривали почти никогда, но потерять его все равно было больно. Каждая вещь в доме напоминала нам о его смерти. Его дух ходил за нами попятам. Оказалось, что без него мы ничего не можем сделать. Мы с Татианом теперь жили в разных комнатах. А родители окончательно поругались. Мать обвиняла отца в том, что он не уследил за Владом. Ну и еще в том, что совсем им не помогает. Татиан… ох… Порой мы не знали, где он проводит ночи. Говорю же, два года – разница огромная. Иногда он приходил пьяным. Он любил Владика больше, чем все мы, потому что в свою бытность ребенком маленький Тати общался только с Владом. До Вовы им было не добраться. Татиан соблазнял меня своим примером. А потом в моей школе заговорили: «Алик – воровка, Алик – обманщица». Уж не знаю, кто распустил этот слух. Но мне было очень неприятно. Училась я, кстати, так себе, а разбираться в дебрях алгебры даже и не собиралась. Татиану-то что, он же почти колледж закончил, оценки у него не выше, чем у меня. Работа у родителей занимает почти весь день, а Владик, который когда-то помогал мне, сейчас где-то в другом месте. В общем, училась не ахти. А теперь еще и это. Честно, я ничего не воровала. На что угодно готова поклясться. Но мне не поверили. Кто-то припомнил даже, что я воровала в детском саду, серое здание которого стоит прямо напротив школы. Вот что в саду – это правда. Но сейчас я была уже взрослая для воровства. Да и что у мальчишек можно украсть? Галстук? Да они даже галстуки не носили. У нас не было обязательной школьной формы. Все это сопровождалось большим скандалом. Меня вызвали к директору. Беседа была очень неприятной, но в мою невиновность так и не поверили. Тогда он мягко намекнул – убирайтесь отсюда, куда хотите. И мне пришлось уйти. Оклеветанная, я пообещала себе обязательно всем понравиться в новой школе. Я надеялась, что лживые слухи обо мне туда не дошли, и что там я смогу найти нормальных, преданных друзей. Общаться с людьми я не умела. Мальчиков стали интересовать только игры на телефоне или компьютере, и я им стала не нужна. А как здорово мы веселились вместе когда-то!.. Одноклассников я взяла на вооружение. «Добиться дружбы любой ценой!» - вот мой девиз. Особо стеснительной я не была. Только на мои приветствия они реагировали странно. Например, я всего лишь похлопывала их по плечу, как часто делали это со мной мальчишки, заботливо поправляла пряди волос (чего уж точно делать не стоило). Я думала: я новенькая, это пройдет. Но не приходило. У них была какая-то неприязнь ко мне, я чувствовала это. И еще мне показалось, что я уже никогда не стану среди них своей. На самом деле, я не подходила им по уровню интеллекта. В нашей школе нас не так учили, мы, оказывается, немножко глупые… Ну и еще и я не слишком-то и старалась. Они как будто следили за каждым моим словом. Ждали, пока я проколюсь, скажу что-нибудь не то. А я и говорила что-нибудь не то. Для них. Мне там абсолютно не были рады, хотя коллектив такой же, пацанский. И именно в недостатке женственности они меня обвиняли, кстати. В этой школе форма как раз-таки была обязательна. Я же привыкла ходить в том, что мне нравится. Пришлось надеть юбку, но девушкой она меня для них не сделала. Здесь, конечно, были девочки. И все они красились, выглядели женственно и вели себя как-то иначе. Походка у них была более неторопливая и плавная, не то, что у меня. Они умели себя подносить с каким-то невообразимым достоинством… Им я представилась Алиной. Так меня и продолжали называть. Естественно, здесь же не было моего брата, который бы кричал «Алик!» на весь коридор. Я проходила одна, как неприкаянный дух, очень долгое время, пока мы не встретились. Да, я говорю о ней. О Вите. Мы были с ней полными противоположностями. Не знаю, как мы вообще сошлись. Если она высокая, я низкая, если она худая, я то… полная, если она хорошо учится, я плохо (иногда наоборот, смотря кому как повезет). У нее светлые волосы, у меня темные… У нее есть старшая сестра, а у меня только братья. Что говорить о наших характерах. Это вообще немного больная тема. Мы настолько разные, что порой мне кажется, что нам не ужиться в одном мире. То, что нравится мне, она ненавидит. То, что нравится ей… не знаю. Наверное, не всегда понимаю. Мы вообще друг друга не понимаем. Эта дружба, или даже союз, очень хрупкая. Но, если задуматься, она заново учит меня жить – уже среди женского окружения. В какой-то степени это она пацанка, а не я. И вот однажды, когда мы задумались о нашем будущем, я сказала: - Удивительно, что мы с тобой одного пола. Потому что если противоположные, так противоположные во всем. Ей тоже эта мысль пришла в голову. - Удивительно, - сказала она. Мы, конечно, ссорились, не без этого. Такие разные люди обязательно когда-нибудь поссорятся. Я слабая, она сильная. Я трусливая, она смелая (или, скорее, безбашенная). Я могу принять людей такими, какие они есть… для нее это очень тяжело. Или же она вообще не принимает. Я спокойно отношусь к прикосновениям. Ей не нравится, когда ее трогают. Она уже встречалась с парнями, и не раз. Я… ну вы знаете. Нет. Но нам нужно было совместить несовместимое, и это у нас почти получилось. Например, мы еще терпимее стали относится друг другу. Чувствовалось, что это именно дружба (или нечто ее напоминающее). Хотя, может быть, нам просто слишком одиноко и скучно по одиночке. Кто знает. Я не хочу разочаровывать отца. Мать. Брату надо пендаля дать. Но учиться лучше я уже не могу, по крайней мере, не горю желанием точно. А потом мы просто объединились. Я и она, противоположности, которые и необходимы для этого. И она стала мальчиком. И я тоже.