Путешествие сквозь века

“22 апреля 2011 года Мелкие дождевые капли на лету больно врезались в кожу, словно множество острых дротиков. Сильно промокшие старые кроссовки, уже успевшие искупаться в луже, мерзко хлюпали при каждом соприкосновении с асфальтом. Капли струями стекали с непромокаемой ветровки и оставались на джинсах, впитываясь в плотную ткань. Ощущение от этого было мерзкое, так как ткань неприятно прилипала к ногам. Я бежала, с трудом разбирая дорогу и наталкиваясь на людей, шедших мне навстречу, бурча себе под нос извинения. Дождь усилился. Теперь уже не мелкие, а крупные и тяжелые капли ударялись о кожу со всей силой. Где-то вдалеке послышались глухие раскаты грома. С трудом протискиваясь сквозь толпу народа, я наконец-таки добежала до остановки и успела запрыгнуть в автобус до того, как он тронулся с места. Пройдя вглубь салона, я отыскала одно свободное место и громко плюхнулась на него. Капли сразу же стали стекать с куртки на пол, образуя лужицу внушительных размеров. Сидеть в насквозь промокшей одежде было неприятно, но мне было уже все равно. Я устало откинулась на спинку сиденья и повернулась к окну, блаженно вытянув ноги после тяжелого школьного дня. За окном проплывали высокие разноцветные московские здания. Куда-то спешили люди, закутанные в дождевики, с яркими зонтиками в руках, желавшие как можно скорее спрятаться от дождя. На фоне низкого серого неба деревья с сочными зелеными листьями казались чем-то волшебным и прекрасным. По окну автобуса дружными струйками стекала дождевая вода, в которой причудливо отражалось все разноцветие улицы. Я улыбнулась. Когда весь промокший бежишь снаружи под ливнем, то дождь кажется тебе сущим адом, но стоит только зайти в какое-нибудь теплое и относительно сухое место, то весенний дождь и серое угрюмое небо начинают казаться очень даже уютными и приветливыми. Только что возникшую радость как рукой сняло, при воспоминании о предстоящем ЕГЭ. По идее я хорошо подготовилась и никаких трудностей возникнуть не должно было, но все-таки становилось как-то некомфортно при мысли о том, что через несколько месяцев, при условии отличной сдачи экзаменов, я пойду в филологический институт. Не то, чтобы я очень любила школу и не хотела с ней расставаться, скорее наоборот, просто неизвестность будущего немного пугала. Хотя лучше уж учиться на любимом факультете, чем полдня проводить в обществе скучных одноклассников, у которых только одна радость – днями сидеть в интернете. За этими невеселыми размышлениями я чуть было не проехала свою остановку. Поздно об этом сообразив, я быстро вскочила на ноги и, крича водителю подождать еще немного, понеслась к выходу, заставляя людей в испуге отодвигаться, пропуская меня вперед. Только перед самыми дверьми на ступеньках я увидела лужу немалых размеров и попыталась затормозить. Но было уже поздно. Я со всего размаха влетела в лужу, поскользнулась, проехалась на одной ноге и полетела лицом вниз. Автобус тронулся с места. Меня когда-то интересовало, что чувствует человек перед тем, как потерять сознание. В силу того, что со здоровьем у меня было все в порядке, у меня никогда таких ситуаций не возникало. Я думала, что все происходит очень быстро, во время болевого шока, и несчастный не успевает ничего заметить. В тот момент я поняла, что ошиблась. Время словно остановилось. Я отчетливо почувствовала, как меня отбросило порывом ветра от отъезжающего автобуса. Казалось, будто резко отключили звук, и все вокруг обратилось в жужжащую тишину. Как ни странно, но мои мысли лились четко и ясно, без всякой путаницы в голове. Пожалуй, даже чересчур ясно. Я смотрела на грязно-серый асфальт, на который суждено мне было приземлиться через несколько мгновений, понимая, что есть два дальнейших варианта развития событий: либо я падаю неудачно и что-нибудь себе ломаю, либо я падаю относительно удачно и отделываюсь ушибами. Честно сказать, второй вариант был куда более привлекательным. Столкновение с асфальтом прошло безболезненно. Видимо, болевой шок все-таки сработал. А потом все исчезло. *** Не знаю, сколько прошло времени прежде, чем я очнулась. Помню только, что в голове страшно гудело и все тело сильно ломило от боли. Я также не помню, сколько времени я так пролежала с закрытыми глазами, лицом уткнувшись в землю. Постепенно боль начала стихать, и я стала немного приходить в себя. Я вспомнила все, что со мной произошло, и невольно удивилась тому, что меня так и не подняли с дороги. Сомнений насчет того, что я все еще лежала на земле, не было никаких, так как я отчетливо чувствовала терпкий запах почвы, бивший мне в нос. С горечью подумав, что мое обездвиженное тело попросту перетащили подальше от проезжей части (ведь я все-таки упала на асфальт, а не на землю) и мысленно посетовав на бесчувственных прохожих, даже не поинтересовавшихся здоровьем упавшего человека, я попыталась немного пошевелить сначала руками, потом ногами. К моему облегчению, сделать это удалось, но с некоторым трудом, так как после падения создалось ощущение, будто мои ноги были укутаны в какие-то тяжелые длинные простыни. Я медленно и аккуратно приподнялась на локтях и, наконец-то открыв глаза и попытавшись сфокусировать взгляд, огляделась. Представившаяся взору картина поразила меня. Я еще раньше, лежа лицом в земле, отметила для себя, что для многолюдной улицы здесь почему-то слишком тихо. Тогда я списала эту тишину на то, что меня сильно оглушило при падении. Однако я ошиблась. Вокруг меня не было ни малейшего намека на то, что здесь каждый день ходят тысячи людей и проезжает огромное количество машин. Ни малейшего. Я лежала на небольшой ухоженной лужайке, окруженной невысокими деревьями, за которыми виднелась узкая протоптанная дорожка. Так как апрель близился к концу, лужайка была уже полностью покрыта молодой зеленой травкой, а листья на деревьях светились изнутри от яркого весеннего солнца. В воздухе чувствовался душистый аромат темно-коричневой, пропитанной влагой почвы. Над головой щебетали птицы. Сияло удивительной голубизной далекое необъятное небо. Однако это были далеко не все изменения, произошедшие со мной за то время, что я лежала без сознания. С трудом повернув затекшую шею, я наконец-то поняла, почему все я время ощущала какую-то странную и непривычную тяжесть у себя не только на ногах, но и на всем теле. Мало того, что я обнаружила себя в неизвестном месте, так на меня еще и было надето довольно пышное и неимоверно тяжелое платье с немалым количеством юбок, какие обычно носили знатные дамы в старину. Талию стягивал узкий корсет, в котором я с трудом могла дышать. Сначала мне показалось, что кто-то решил сыграть злую шутку, нарядив меня в эту одежду и бросив в этом странном парке на произвол судьбы. Но после некоторых размышлений я отбросила эту мысль, так как платье, судя по ткани и украшениям, стоило немалых денег, и развлекаться подобным образом мог уж совсем какой-нибудь богатый и больной человек. Тем не менее, мне стало как-то не по себе при мысли о том, что меня могли похитить. “Наверное, это просто сон, и через некоторое время я проснусь в больнице или у себя дома, если родители уже забеспокоились о моем долгом отсутствии”, - решила я и, успокоившись, попыталась прекратить этот странный сон, ущипнув себя за руку. Как ни странно, ничего не произошло. Тогда я ущипнула себя второй раз, но уже сильнее, и тут же поморщилась от боли, так как тело все еще саднило от ушибов. Но вновь ничего не произошло. Я ущипнула себя в третий раз, чувствуя нарастающую панику, но это опять не дало никаких результатов. Я в ужасе резко села. И тут же поняла, что сделала это зря, так как из-за туго затянутого корсета у меня перехватило дыхание, и на некоторое время потемнело в глазах. “А вдруг это всего лишь галлюцинации из-за падения? – с надеждой промелькнуло у меня в голове, - Тогда кто-нибудь в больнице обнаружит, что я брежу, даст таблетки, я приду в себя, и все будет хорошо”. Однако, надежды на светлое будущее с каждой минутой становилось все меньше, потому что уж больно реальными были ощущения и предметы в этом странном месте. Я отчетливо почувствовала, как страх и паника, словно мерзкие слизкие змеи, медленно обволакивают все мое тело, вызывая легкую тошноту. Несмотря на то, что я была уже не маленькой девочкой, мне ужасно захотелось спрятаться, позвать кого-нибудь, кто бы вернул меня домой. Но никого подобного, к сожалению, рядом не оказалось. Просидев так на земле минут пять, я решила, что находиться в таком положении дальше не было смысла, и нужно было что-то предпринимать. Единственным разумным выходом было просто пойти и отыскать в этом месте людей, которые помогли бы мне вернуться домой. Подбадривая себя мыслью о том, что скоро все наладится, как только я найду здесь хоть одного человека, я встала с травы и направилась в сторону узкой дорожки. Нужно отметить, что передвигать ноги было очень сложно из-за тяжести платья и постоянно путающихся юбок. Пока я сидела на лужайке, плотно стоявшие деревья закрывали мне весь обзор. Теперь же, выйдя на дорожку, я увидела, что находилась в красивом парке, окружающем большое старинное здание. Несмотря на то, что мне было немного страшно, я поневоле остановилась перед ним и залюбовалась прекрасным рельефом на стенах. И я вздрогнула, когда дверь дома отворилась, и мне на встречу выбежал молодой человек лет девятнадцати с приятными чертами лица. Он был одет в характерную для дворян одежду 17 века. Дорогая ткань отличала в нем человека из очень состоятельной семьи. Прямая осанка и хорошо сложенная фигура говорили о том, что он много времени уделяет физическим упражнениям. - Мари, где же вы пропадали? – подойдя ко мне, спросил он с теплой улыбкой,- Матушка уже совсем заждалась вас к обеду. Уже думали, не начинать ли поиски, так как всем известно, как вы любите долго гулять в одиночестве по нашему прекрасному парку. Я почувствовала, как холодный пот прошибает меня насквозь. Для этого были три причины. Во-первых, я была точно уверена, что язык, на котором говорил юноша, был французский. Но не французский, современный мне, а тот, старый, на котором говорили в веке 17. Различия были в некоторых словах, в самом темпе речи. Во-вторых, я осознала, что прекрасно понимаю то, что говорит этот молодой человек. Дело в том, что мои знания французского ограничивались двумя годами его изучения в школе как второго языка, затем второй язык у нас отменили. Безусловно, я слушала некоторые песни на французском, даже пыталась прочитать кое-какие рассказы, но не более того. Так что назвать мой французский идеальным было бы просто глупо. А сейчас я понимала абсолютно все, что было мне сказано. В-третьих, я откуда-то знала, что этого юношу зовут Анри. Более того, я знала, что он является моим братом, хотя никакого брата у меня и в помине не было. Но отчего-то сознание подсказывало, что это именно так. Тогда я осознала, что понимаю, где нахожусь. Я почему-то знала, что на дворе 22 апреля 1625 года. Тот самый месяц и год, когда началась известная всем история Александра Дюма о трех мушкетерах, за тем исключением, что Д’Артаньян приехал в город Менг в первый понедельник этого месяца, а сейчас уже прошла добрая его половина.” Екатерина с трудом оторвалась от чтения. Не то, чтобы она верила в чудеса, но отчего-то она внутренне знала, что этот дневник не подделка. Она понимала, что нашла нечто более удивительное и таинственное, чем просто книжка. И все то, что скрывает в себе эта вещица, ей еще предстоит узнать.