Моя страсть и боль. (Начало)

Хен Чжун проспал, как всегда. Соскочив с постели, он, в чем был, рванул в ванную — хочу заметить, что на нем вообще ничего не было. Трение одежды о его кожу не давало ему нормально выспаться. На завтрак времени не было, а ведь надо было еще выбрать одежду на сегодня. А к этому важному делу хен относился очень щепетильно. Поэтому, сделав пару вдохов и выдохов, он сфокусировал взгляд на своих вещах в гардеробной комнате. После того как он, наконец, сумел сделать сложный выбор между белой рубашкой, изрисованной разными черепками, и футболкой почти с таким же рисунком, он, наконец, оделся. Затем носился по дому, как сумасшедший, в поисках, сначала мобильника, потом ключей от машины, а потом оказалось, что он не помнит, куда положил ключи от квартиры. Проклиная все будильники со слабым звуком, он наконец-то выехал из дома. Говорят, если утро выдалось неудачное, то и весь день тебя будут преследовать неприятности. Именно такое утро было у Хен Чжуна. На шоу, к счастью, он не опоздал, но как бы он ни старался, выиграть ни в одном конкурсе ему не удалось. Уставший и измотанный, он сел в машину и отправился в MBC на свое выступление. Когда он со степ-персоналом прибыли на место, выяснилось, что его менеджер забыл минусовку с песней у себя в кабинете — и опять беготня. От всех этих проблем у Хена началась мигрень, в итоге, после долгих споров с режиссерами и сотрудниками телеканала, решили передвинуть его выступление на час. Можно было бы вздохнуть с облегчением, но это означало, что Хену придется мотаться по зданию в ожидании, когда его менеджер соизволит принести запись. А сидеть без дела — самое не любимое времяпровождение для Хена. От нечего делать Хен достал мобильник, и тут он заметил сообщение от своего малыша. Мигрень мгновенно исчезла, а на губах появилась глупая улыбка. Прочитав сообщение, он решил тут же позвонить Енг Сенгу. После пятого гудка, ему ответил, голос, который он не слышал со вчерашнего дня, что по своей сути неслыханно. — Да? — Привет, малыш. Я прочитал твое сообщение, — радостно, сказал он. — Вот как, — ледяным тоном, сказал Енг, — А ты в курсе, который час? — Ну, почти пять часов вечера, — ответил хен, посмотрев на свои ручные часы. — Ой, неужели, — в следующую секунду, Хен, а также весь его персонал в гримерной, вздрогнули. Потому, что Енг начал истошно кричать в трубку, — Я НАПИСАЛ ЕГО ТЕБЕ В 8:30 УТРА! КОНЕЧНО, Я ПОНИМАЮ, ЧТО ТЕБЕ ТЯЖЕЛО ПОДНЯТЬ СВОЮ СОННУЮ ЗАДНИЦУ, ПОЭТОМУ Я НАДЕЯЛСЯ, ЧТО ПОЛУЧУ ОТВЕТ ХОТЯ БЫ К ОБЕДУ! НО РАЗ УЖ ТЫ СОИЗВОЛИЛ ПОЗВОНИТЬ МНЕ ТОГДА, КОГДА УЖЕ ЭТИ СЛОВА ПОТЕРЯЛИ СВОЮ НУЖНУЮ СИЛУ, ТО И ЗВОНИТЬ КО МНЕ СЕЙЧАС БЫЛО БЕССМЫСЛЕННО!! Если выражаться музыкальными терминами, то Енг Сенг взял настолько высокую ноту в своем крике, что Хен не сразу расслышал короткие гудки в трубке, после того как телефон автоматом отключил завершенный звонок, потому что на пару секунд он как будто оглох. Он минут пять сидел с открытым ртом и расширенными от испуга глазами смотрел на свое отражение. И в голове один вопрос: «Что это было?»