Утраченная весна

Рекомендую читать под Diary of dreams "She and her darkness" Потрясающее видео от Taerlinn: https://youtu.be/HQzMqiu_Y1I Ты не знаешь, что такое любовь, Ты не видела свет в её ясных глазах, Как, украденный тьмой, окунулся он в кровь И как болью искрился, погаснув в слезах. Ты не знаешь, что такое мечта, Когда в сердце застыли её лишь черты, И в забвении снов беспокойных - она, И в реальности дней, что навечно пусты. Ты не знаешь, о чем завывает тоска, Мертвым пеплом в веках заглушая шаги, Что отчаяния пропасть порою зыбка И безумна, как пляска холодной пурги. Ты не знаешь, что такое любовь, Как её поцелуй не оставит следа, А в гниющей душе ядом приторным вновь – Навсегда лишь она, лишь она… лишь Она. Одетая в Солнце*

      Расплавленная медь с плещущимся в глубине солнцем, пойманным в качнувшиеся сети волос, стекла по плечам Тауриэль. Знойная зелень глаз метнулась к владыке и застыла, вскипая упрямством.       Цвет так похож, но ничего общего...       Когда-то, почти шесть сотен лет назад, именно это сходство заставило его присмотреться к юной эллет*.       Именно это сходство безумной слабостью вплавилось в дни короля Лихолесья, тревожа ядом памяти душу и неся слабый отсвет утраченной весны одновременно.       – В Вас нет ни капли любви!       Трандуил вздрогнул – его будто ударили плетью по незарубцевавшейся ране. Снова. Каждый раз боль вгрызалась в него с тем же остервенением, каждый раз была так же зла, каждый раз заново резала по живому.       Виновен ли в том цвет молодой листвы после весенних гроз, живущий в ее глазах, или бессонница, мучившая владыку последние дни особенно жестоко, но сказанное этой девчонкой вызвало в нем ярость. Эльф, еле сдерживая гримасу боли, готовую проступить на точеном лице, почти прошипел ей в ответ:       – Ты не знаешь, что такое любовь! – он прикрыл глаза, пытаясь дышать ровно. Пытаясь не проваливаться в бездну нахлынувших воспоминаний, не терять контроль над выжигающей сознание болью.       Если позволить себе думать об этом долго, все остальное – воспоминания о прошлом, заботы о настоящем и мысли о будущем – оплавится, все иные чувства сгорят, и вся его жизнь окажется щепоткой рассыпающегося бесполезного тлена.       Так уже было однажды. Он уже погружался в этот беспросветный омут... Тогда его спасли полные слез глаза сына. Леголас был еще слишком мал, чтобы понимать, что произошло, но он, как и все в его роду, чувствовал гораздо острее...       Едва уловимый знакомый аромат, так похожий на сладковатый запах гибких виноградных лоз, растворенный в мареве летнего знойного полдня, вплыл в сознание Трандуила, заставляя эльфа распахнуть глаза. Запах не обманул: перед ним уже стояла не Тауриэль.       Перед владыкой была она. Ломкая, тонкая, хрупкая. Самая нежная. Самая чистая. Самая желанная. Его весна. Его рин*.       Печальный взгляд выжигал владыку изнутри, отравляя наболевшее сердце виной и горечью невосполнимой потери.       Она зябко и так пронзительно-знакомо повела плечами, что король шумно выдохнул, впиваясь ногтями в ладони. Боль помогла сдержать привычный порыв – согреть ее плечи собственными руками. Она всегда так нежно улыбалась ему на это, мягко целуя кончики его пальцев...       Теперь этого нет. И не будет уже никогда. Это лишь сон.       Что-то в очередной раз лопнуло в груди эльфа, разливаясь вязкой неспешной болью...       Удлиненные углы широких рукавов ее темных одежд развевались, лишь усиливая образ мимолетности этой встречи. Зыбкое видение, готовое исчезнуть в любой момент. Вот кем она стала теперь. Обрывком горестных воспоминаний, осколком счастья, засевшим в ране слишком глубоко и терзающим долгими днями и бесконечно-пустыми ночами. И все же... Все же...       Взгляд владыки жадно скользил по ней, подобно взору пса, истосковавшегося после долгой разлуки с единственной любимой хозяйкой.       Свет солнца, как и всегда, казался призрачным рядом с ней. Жидкое темное золото густых длинных волос обволакивало ее невысокую фигурку мягким сиянием. Безупречно гладкая кожа с легким оттенком загара, столь необычным для эльдар, контрастировала с бледными, будто нарисованными губами. Ее можно было назвать красивой, если бы не глаза... Колдовские, темно-зеленые, как лесное озеро в туманных сумерках, они делали ее сказочной, притягательной, невероятной. Еще одна редкость даже для авари.       – А ты знаешь, что это? – спросила единственная женщина, которую он любил. Любил так сильно и бесконечно, что обрек себя на вечную разлуку с ней. – Знаешь? – продолжая смотреть на него, ровным голосом повторила его рин.       Эльф сжал кулаки до хруста в суставах. Он знал, что это сон. Ведь ее нет. Ее нет так давно, что холод постели перестал тревожить его по ночам. Хотя этого времени не хватило оставить привычку разжигать для нее камин вечерами... Он знал, что это сон и что это за сон.       Он знал, что будет больно и как больно. Одиночество нескольких следующих дней будет особенно острым, впивающимся в неприкрытую кровоточащую память, невыносимым до дикого душераздирающего желания завыть, подобно варгу...       – Что же ты молчишь, аран нин*? Мой таур*. Мой браннон*...       Трандуил похолодел, к горлу подкатил удушающий ком.       – Ты не рад мне, хервен нин*? – единственная весна короля приближалась к нему, выбивая простой фразой почву у него из-под ног.       Владыка слышал шуршание ее одежд, касающихся камня, будто мягко опадали листья в его лесу. Он чувствовал ее запах, будто вернулся в те счастливые дни, наполненные волшебством весны ее глаз, светом ее улыбки и теплом ее дыхания на его губах... Он видел протянутые к нему тонкие руки, словно беззащитные ветви деревьев суровой зимой, молящие отогреть их.       Хотя бы раз еще коснуться... Хотя бы раз еще ощутить ответный трепет, уловить биение жизни под тонкой кожей. Хотя бы раз еще потеряться в бесконечно-глубоких омутах ее глаз, забывая о свете звезд и плеске далеких морских волн. Забыть, хотя бы на миг забыть этот обжигающе-ледяной одинокий кошмар длиною в вечность...       – Ты не тосковал по мне?       Тосковал? Что может передать это пустое слово? Что может открыть оно из того, что съедает его изнутри не одну тысячу лет? Что может оно рассказать о разверстой тьме, живущей там, где раньше была она, где раньше была живая, бьющаяся половина сердца? Что может оно знать о страдании, мерно сочащемся из его тела, будто весь он – открытая рана?       Да и есть ли такое слово, способное описать хоть часть той бесконечной, беспросветной печали, кутающей сердце короля колючей липкой паутиной?       – Ты не говоришь обо мне... Ты даже имени моего не произносишь, мой король, – тоскливо продолжила эльфийка, останавливаясь в шаге от него и безнадежно опуская руки.       Трандуил сдерживался из последних сил, стараясь не двигаться с места. Сон – это всего лишь сон. Он не сможет обнять ее, прижать ее к себе, успокоить и защитить. Не сможет утолить ни ее, ни свою тоску. Не сможет согреть ее смертельно продрогшее тело... Будет лишь хуже. Секундная слабость всколыхнет новую волну боли и раскаяния. Ведь это не она...       Он перевел взгляд на ее лицо и скрипнул зубами.       Так скоро... Слишком скоро на этот раз.       В глазах стоявшей перед ним эллет больше не было его рин. В них пульсировала тьма.       Из непроглядно-черных провалов выплескивались живые сгустки мрака, густыми звучными каплями опадающие на каменный пол. Кляксы расплывались, вытягивая дрожащие щупальца-ручейки и соединяясь друг с другом... Одно пятно попало на лиф ее платья, опасно меняя цвет на насыщенно-красный. Эллет пошатнулась, прижимая ладони к груди:       – Что же ты наделал, Трандуил? – по ее щекам покатились слезы: – Ты ранил меня в самое сердце! За что? За что, мелль*?       Эльф почувствовал, как по виску стекает холодный пот. Сердце лихорадочно билось в груди, желая разорваться на тысячу маленьких частей, чтобы прекратить эту бесконечную агонию.       Эллет рухнула к его ногам, опрокидываясь на спину. Ее побелевшие губы еле слышно шептали, но слова набатом звучали в голове владыки, заставляя сжиматься от пронзительного чувства вины:       – Если такова твоя любовь, то и ты не знаешь ее...       Владыка упал на колени рядом с ней, чувствуя, как тонкая грань жизни в нем судорожно корчится от боли, трескается и медленно покрывается расходящимися змейками Ухода... Полувыдох-полувсхлип вырвался сквозь его плотно сомкнутые губы.       Леголас уже достаточно взрослый. Он справится...       Его пальцы непослушно вцепляются в ткань ее одежды, тянутся к ее лицу, глаза ищут любимые черты...       Но там ее не будет...       Нити, незримо связывающие эльфа с этой жизнью, натянуты до звона в ушах и готовы вот-вот лопнуть. Но в Чертогах Мандоса* не найти ему свою рин. Иначе король не задержался бы тут дольше совершеннолетия сына.       И снов там нет...       Он распахнул глаза, вскидываясь на постели. Руки сжимали покрывало, волосы прилипли к взмокшей спине, дыхание рвано тревожило легкие.       Эльф поморщился, проводя подрагивающими пальцами по глазам в попытке избавиться от тяжести кошмара.       Он тряхнул головой и поднялся, обводя усталым взглядом пустые покои. Его руки привычно потянулись к прикроватному столику, чтобы плеснуть вина в бокал. Сделав несколько глотков, владыка вышел на террасу.       Легкий ночной ветер нежно обдувал обнаженный торс мужчины, ласково перебирая серебристо-белые пряди волос. Трандуил посмотрел в темное небо.       Что всколыхнуло эти видения снова? Та отчаянная решимость в глазах Тауриэль? Тот отголосок чувства, так похожего на...       Эльф вдохнул свежий ночной воздух, но он не приносил облегчения. Лес мягко шумел внизу, нашептывая владыке свои тайны, отвлекая от опасных мыслей и тяжких теней прошлого. Но сейчас королю было не до этого. Сейчас, когда боль плескалась в душе, накрывая его с головой, ему не нужны были ни власть, ни земли, ни драгоценные камни, ни даже Сильмариллы... Он отдал бы все, что у него есть, все, что когда-либо было, все, что когда-нибудь будет, и добавил бы к этому свое изъеденное тоской сердце за один только миг с ней, с настоящей...       Он с силой швырнул бокал в увитую плющом резную колонну. Сияющий каскад мелкого крошева осколков со звоном разлетелся в стороны, веером окропляя окружающее пространство карминно-красными брызгами. Будто не стекло разбилось от руки владыки, а умерла случайно упавшая в его ладони звезда*, рассыпаясь последним светом, смешанным с кровью...       Король застыл на несколько мгновений, с болью глядя на капли вина на каменном полу. Потом он перевел взгляд на западную часть притихшего перед владыкой леса. Тяжело облокотившись о витые перила ограждения, эльф склонил голову, прикрывая глаза.       – Ген мелин а мелитон уи*, – прошептал Трандуил, задыхаясь от невыносимой тяжести в груди, – но я никогда, никогда не посмею коснуться твоего имени, моя рин. Моя единственная. Мое счастье. Моя... потеря. То, что требовало пояснений и перевода в данной главе: Стихотворение* - использовано восхитительное произведение Одетой в Солнце "Как её поцелуй не оставит следа", с благословения автора (источник http://ficbook.net/readfic/2672802). Эллет* (синд. «elleth») – эльфийка, эльфийская дева. Рин* (синд. «rîn») – это слово имеет два значения: 1) коронованная леди, королева; 2) память, воспоминание. Аран нин* (синд. «aran nîn») - мой король («aran» - король, правитель определенного региона). В данном случае nîn с долгим «i» – это притяжательное местоимение «мой», в то время как просто nin – это местоимение-дополнение «меня, мне». Таур*(синд. «taur») – король, наследный правитель целого народа. Браннон* (синд. «brannon») - лорд, господин Хервен нин*(синд. «herven nîn») - муж мой («herven», «hervenn» - муж, супруг) Мелль* (синд. «mell»)- любимый (любимая), возлюбленный (возлюбленная) Чертоги Мандоса (или обитель Намо, Владыки Судеб)* - место в далеком Валиноре, куда попадают души умерших эльфов. Звезда* - здесь в двояком смысле. Ведь и название эльфов - эльдар произошло первоначально от «elda» - «звездный, связанный со звездами». До разделения эльфов оно применялось ко всем эльфам вообще, поскольку первые эльфы пробудились именно под звездами. Однако в дальнейшем «еldar» связалось с корнем «eldo», восходящим в свою очередь к «еdelо» («идущий, путешественник, переселенец») и получило новое значение – «те, кто идут» и стало обозначать эльфов, отправившихся в Великий Поход вслед за Оромэ, в отличае от Авари - "отказавшихся". Это было Первым Разделением эльфов и произошло в 1105 году Эпохи Древ (тогда год длился 9,58 солнечных лет). В дальнейшем авари так и остались единым народом, а эльдар за время пути в Аман неоднократно разделялись на меньшие народы, постепенно заселяя Средиземье. Ген мелин а мелитон уи* (синд. «Gen melin a melithon ui») – Я люблю тебя и буду любить вечно.