Wires

      А все так хорошо начиналось. Наверное, слишком хорошо для того, чтобы быть правдой. Мы встретились позапрошлой зимой. Твои ладони были слишком мягкими, чтобы выпускать их из своих. Мелкие снежинки цеплялись за твои слишком шелковые черные ресницы, но они никогда не смогли бы забрать тепло твоих глаз. Никогда, я думал. Слишком много незначительных фраз, влюбленных взглядов и мимолетных прикосновений, чтобы просто так забыть их, выкинуть из головы, из сердца, чтобы отвыкнуть. Между нами образовались слишком сильные связи, чтобы сразу заметить, что ты меняешься. Я пришил себя самыми прочными нитями к твоей коже, к внутренностям, к жизни. И теперь у меня билеты в первый ряд на премьеру твоей катастрофы. Откуда вся эта агрессия, скажи мне? Ты каменный, от тебя прет холодом, как от могильной плиты! Ты и твои, так называемые новые друзья, словно стая голодных волков, жаждете свежей крови. Я боюсь их. На твоей толстовке бурые пятна, сбитые костяшки не успевают заживать. Я боюсь тебя. - Что с тобой, Фрэнки? - М? - ты даже не смотришь на меня; сидишь с пивом, уставившись в телевизор. - Я... я не знаю. Все так сильно изменилось. Ты изменился. Я просто не понимаю, твои друзья, твои походы на ночь глядя. Что происходит? - поднимаешь глаза; там озлобленность плавает в алкоголе вперемешку с сумасшествием. Господи. Не смотри. - Джи... ты имеешь право знать, - не смотри. - только хочешь ли? Знаешь, эта жизнь такая... обычная. И я нашел способ ее разнообразить. Хочешь, кое-что покажу? - дождавшись моего нерешительного кивка, вытягиваешь свой рюкзак с пола и кладешь себе на колени. - Садись. Давай поиграем в одну очень интересную игру: ты наощупь попытаешься определить, что там лежит, м? Берешь меня за запястье, направляешь; твоя рука обжигающе холодная. Я боюсь тебя. Пальцы натыкаются на что-то холодное и твердое, что-то тяжелое, что-то с дулом и курком. Твои губы растягиваются в улыбке, она больше похожа на оскал. Вытаскиваешь оружие, кладешь его на столик возле дивана, целуешь меня в лоб. - Пойду переоденусь. Не жди, буду поздно. Это сжирает тебя, как болезнь. И я слышу это в твоем голосе, Пока говорю с тобой. Тебя не излечить. Не смотри. Раньше ты говорил, что хочешь, чтобы я всегда был рядом; чтобы у нас был большой двухэтажный дом с хорошей звукоизоляцией. Ты говорил, что я мог бы стонать под тобой, не сдерживаясь, даже когда к нам приезжали родители. Тогда я лишь хихикал и утыкался носом в твое плечо, чтобы спрятать зардевшиеся щеки. Ты хотел огромный задний двор с лужайкой, где бегали бы наши собаки. Мы могли бы устраивать барбекю с нашими общими друзьями. Все, что он придумал, катится Прямиком в ад, Прямиком в ад. Ты вернулся далеко за полночь, слишком шумный, чтобы быть трезвым. Я был слишком напуган, чтобы как ни в чем не бывало заниматься домашними делами в ожидании тебя. Мне хотелось уйти, убежать, спрятаться дальше, чем в этот угол возле радиатора. Но я пришит к тебе слишком, слишком близко даже для того, чтобы закрыть двери в комнату на ключ. Ты опускаешься на колени передо мной и мягко целуешь в губы. Твоя улыбка почти похожа на прежнюю, я улыбаюсь в ответ, но... Твои губы отдают вкусом дешевого виски, а в глазах плещется безумие. - Хэй, Джи... сегодня обойма стала на один патрон легче, - доверительно шепчешь ты, заливаясь громким хохотом после. Проблема в вере, Я только начал видеть Свет в конце тоннеля, Но он говорит мне, что я сплю, Когда он говорит, я слышу его бесов И все, что они мне говорят. Я лишь молюсь, что связи тут не действуют.