Отражение

      Зал заполнился слушателями. Альдераанец хотел говорить. Пережившему две осады парнишке, казалось, сопутствовала удача, но в последний момент она от него отвернулась.       Принц за эти последние часы стал почти легендой, которую пересказывали друг другу, дополняя выдуманными фактами. Но кто-то взболтнул, что его одарённость может обернуться для всех одним местом, если альдераанец решит обрушить свой гнев, поступая, как капризный мальчишка. Когда Люк вошёл в зал, многие почувствовали его отчуждение — об этом говорили его тяжёлый взгляд и поступь. За ним шёл джедай, едва сдерживая клокотавший гнев внутри ученика. Люк совершенно не контролировал Силу.       — Все вы знаете, что Альдераан в осаде, — начал Люк, не вдаваясь в долгие объяснения того, зачем он всех собрал здесь. — Я намерен освободить свой народ и прошу вашей помощи.       — Мы не отказываем вам, принц, — генерал Мадин взял слово с разрешения сенатора. — Но просим не делать поспешных решений. Против сильного врага нужна стратегия. Слепая ярость только погубит Вас.       — Мне нужна пара добровольцев и корабль, — Люк его не слышал, громко озвучив своё желание.       В зале возмущенно зашептались.       Люк стоял перед всеми, словно победитель, с гордо поднятой головой.       — Озвучь нам свой план, сынок, — сказал мужчина в летном костюме. — Пара пилотов против армады — ничто.       — Практика показывает, что это не так, — открыто фыркнул Люк, глянув на пилота. — Я выведу из строя их передающую башню. С вами или без вас.       — Это чистое самоубийство. Мальчишеская бравада. И чего ты добьешься? Тебя просто убьют, а планета будет передана очередному зажравшемуся имперскому моффу, — послышался женский возмущённый возглас с задних рядов.       — Кайла… — хотел кто-то осадить обладательницу юного голоса.       Вперед протолкнулась худая девчонка в жёлтом комбинезоне. Светлые волосы были стянуты в хвост; кудряшки выбивались из него, делая её образ привлекательным.       — Ты что, думаешь здесь один такой, кто потерял кого-то? — она была ниже принца на голову, но остра на язычок, и метала в него темные взгляды. — Это Яро; его беременную жену убили у него на глазах имперские солдаты, когда она бросилась защищать соседей, которых арестовывали. — Кайла указала рукой в толпу, называя имена: — А Киба… Киба отца лишился, когда завод горел. Здесь все кого-то потеряли. Так что не строй здесь из себя героя, понял?       Она толкнула Люка рукой в грудь, наступая.       — Знаешь, что такое сопротивление? Это не пустое геройство, это не глупая месть — это семья. А ты её пытаешься разрушить. Ты герой? Ты герой?! Нет. Ты пока здесь никто! Ты ничего не сделал для нас. Ты только требуешь! Угрожаешь! Ты приставил оружие к Наале. Ты хоть знаешь, что она пережила и почему она здесь? Нет! Ты не интересовался. Ты только за себя… только за себя переживаешь. Ты эгоист! Ты — эгоист!       Она прочеканила последнее слово, громко. Слова её сделались сталью. Люк почувствовал, что становится ребенком, которого поймали на чем-то и отчитывают.       Девчонка тоже была одарённой. И Люк это хорошо почувствовал — ее силу слова, сокрушительную силу слова. Она была ещё подростком, но её здесь уважали. Все слушали именно её. Нет, она была не просто девочкой, она была кем-то значимым. Он только хотел вставить слово, и снова она толкнула его ладонью в грудь.       — Кайла… — её попытался урезонить мужчина, стоявший к ней ближе всех.       — Нет, пусть слышит. Почему вы с ним обращаетесь, как с дорогой вещью? Он не ценит вашу доброту. Он привык повелевать, но ничего не знает о войне. Ты просто избалованный мальчишка! Ты жил в роскоши, ты и понятия не имел, как живут люди и что умирают от голода тысячами, что Империя старается задушить свободу, ты не знал, да? Оттого сейчас так страстно пытаешься стать героем. Перед кем, перед нами? Ты?!       Она снова оттолкнула его и на этот раз в толпу. За спиной Люка стоял человек. Отступать было некуда, даже в словах. Люк горько усмехнулся.       — Ты не знаешь, кто я, — он сделал паузу, окинув всех взглядом, и снова посмотрел на девчонку, словно обретая дар речи. — Вы предлагаете мне стать частью вашей семьи, даже не зная о главном?       — О том, что ты испорченный избалованный принц? — едко подметила Кайла, глядя в голубые глаза альдераанца. Тот скривился в усмешке, шагнув на нее нависая сверху.       — Нет. О том, что мой отец…       Слова у Люка застряли на полпути. Он даже зажмурился, сдерживаясь, чтобы не проронить эти слова, которые так и желали вырваться наружу. Но момент смазала та, кто так яро наскакивала с обвинениями на него.       Кайла пошатнулась и осела. Люк успел подхватить её, не давая упасть на пол. С непониманием глядя на окружающих, он решил, что сейчас обвинят его в этом.       — Тихо-тихо, — протолкалась сквозь толпу девушка, свинчивая крышку с дозатора. — Положи ее на пол.       Из толпы к Люку шагнул ещё парень, заставляя того отступить. Два медика колдовали над подростком. Остальные взволнованно шептались. Наконец мужчина подхватил Кайлу на руки и понес прочь.       — Что с ней? — остановил медика альдераанец, чувствуя свою вину.       — Она умирает.       Ошарашенный Люк не сразу пришел в себя. Но люди продолжали смотреть на него. Никто не расходился. В зале повисла напряжённая тишина. Но никто не ожидал слов, которые родились под сводами потолка:       — Если я чем-то могу помочь…       Люк сказал это сникшим голосом, не привязывая фразу ни к чему конкретно.       — Можешь, Люк.       Рядом стоял его учитель, положив руку ему на плечо.       — Стань частью сопротивления. Частью большой семьи. Вместе мы — несокрушимая сила.       — Я. Согласен, — альдераанец отчеканил каждое слово, потупив взгляд в пол. Он был не согласен сдаваться, но сейчас его внимание было приковано к обвиняющей, чья личная боль, возможно, была в разы сильнее его.       Он действительно до этой минуты был слеп, думая только о собственной утрате.