Отражение

      Лея сидела за столом и возила ложкой по тарелке, глядя с тоской в свой утренний завтрак. Сегодня её день рождения, а на душе скребут кошки. Хочется бросить всё и бежать без оглядки, куда глаза глядят. Но она лишь поднялась из-за стола, не притронувшись к еде.       — Поела бы, — Оуэн посмотрел на девочку, та лишь повела плечом.       — Не голодна.       — Пусть, пусть, — Беру вздохнула, глядя на удаляющуюся худенькую фигурку, и поднялась из-за стола, убирая посуду.       — Сегодня знакомим их, — напомнил фермер о сюрпризе, который они приготовили для Леи. Беру кинула на мужа быстрый взгляд.       — Может быть, отложим? — с тревогой в голосе отозвалась она.       — И разговора быть не может. Не всё же потакать ей во всём. В пятнадцать лет уже будет с приданным, а там и женим их.       Оуэн заметно повеселел, предвкушая скорую свадьбу. Пристроить Лею — нелёгкое дело, ведь её кусачий нрав только отобьёт охоту у всех женихов в округе, а жизнь фермерская трудна. Ларс полагал, что Лея смирится с выбором своих опекунов, а потом вырастет — и всё поймёт, но пока решения принимались главой семейства, и Оуэн полагал, что поступает правильно. Ведь он руководствуется самыми добрыми побуждениями. Беру не противоречила мужу, но всё чаще внутри присутствовал страх о будущем Леи. И ещё она привязалась к девочке. Хоть Лея не проявляла такой же родственной любви к тёте, та чувствовала, что чувства их взаимны.       Лея гуляла в опасной близости от края гребня песчаного навеса над двором фермы. Над головой в зените висели два солнца, накаливая песок, который обжигал ступни ног даже через толстые подошвы обуви. Воздух был недвижим и, казалось, застыло время.       «А где моя мама?» — вспомнила она давний диалог с тётей. Лея сглотнула комок в горле, внезапно накативший от детских воспоминаний.       «Она умерла, когда тебе было мало лет» — тот ответ Лея помнит и помнит то, как внутри всё болезненно сжалось. Она никогда не знала своих родителей, ведь не было ни одной фотографии в доме, и от того Лее казалось, что её одиночество простирается далеко за грани Вселенной. Всё чаще к обиде примешивался гнев за то, что она застряла на этой песчанной недружелюбной планете с людьми, которые её не понимают.       — Ненавижу.       С досады пнув песчанный гребень ногой, она запрокинула голову, жмурясь от ослепляющих лучей.       — Где-то там высоко, где-то там далеко я буду счастлива, только не здесь, только не сейчас, — прошептала она своё желание, как молитву, вкладывая в них желание изменить своё настоящее, которое уже опостылело.       Со стороны, словно ответ, послышался нарастающий звук. Лея обернулась, всматриваясь в размытое пятно, дрожащее вдали. Спустя пару минут едва различимые пятна обрели форму лендспидера.       — Кого это сюда занесло? — Лея задала вопрос сама себе. Она не припомнит, чтобы на её день рождения кто-нибудь заезжал в гости. Скорее, это к дяде, и наверное деловой партнёр, решила про себя Лея, предпочитая наблюдать за гостями с расстояния.       Лендспидер поравнялся с домом, заглушив двигатели. Оуэн вышел из дома, приветствуя гостей.       Прибывших было пятеро. Трое мужчин, двое из которых были вооружены, женщина и еще один подросток, который держался как-то независимо, кидая взгляд на Лею, которая приблизилась к гостям, когда её к себе подозвал дядя Оуэн.       — Лея, познакомься, это Торэг Нойс, — дядя почему-то представил только мальчика, который улыбнувшись, протянул девочке руку. Та, поколебавшись, пожала её и непонимающе посмотрела на дядю.       — А это моя воспитанница, Лея Скайуокер.       — Ты красивая, — подросток отпустил ее ладонь, глядя слишком придирчиво на опешившую Скайуокер как будто на товар в лавке. Лее это не понравилось. Она отступила на шаг, сменив равнодушие на презрение, точно с таким же вызовом глядя на мальчишку. Тот хмыкнул.       Лею словно прошибло током. Ну, конечно! Это тот сюрприз, о котором заикнулся дядя, когда вчера она вышла из дома, чтобы посмотреть на небо, усеянное крупными звездами.       Она отшатнулась от всех, убегая в дом, преодолевая длинный коридор и прячась в ремонтной мастерской, в которой хранили неисправных дроидов. В поисках угла Лея металась по маленькой площадке, хватаясь за виски: их словно обручем стягивало, а в груди теснило.       Гнев, боль, обида, страх — всё смешалось воедино, разрывая изнутри. Она вжалась в стену, словно пыталась её собой подвинуть, царапая ногтями глинянное покрытие.       — Ненавижу... ненавижу...       Лея ловила воздух, который почему-то стал горячим и тугим. Вокруг неё пространство загудело, словно стая диких ос; заворочалось тошнотворным предчувствием в животе, стало почти осязаемым движение воздуха вокруг. Дроиды оживали, перемигиваясь огоньками контрольных панелей, отдельные части, позвякивая металлом, затанцевали на месте. По полу пробежала дрожь, словно от землятресения. Волна первой бури схлынула неожиданно, оставляя во рту горькое послевкусие. Лея резко осела на пол. В глазах потемнело, и она потеряла сознание.       Дядя Оуэн нашел племянницу лежащей на полу. Дроиды, сваленные в углу, лежали без движений. Словно и не было всплеска, давшего им на короткий миг жизнь.

***

      На руках Ларс принес Лею в дом, в её комнату. Беру суетилась рядом, принесла воду и полотенца, отирая взмокший лоб подростка.       Скайуокер пришла в себя спустя пару часов. Общее состояние было разбитым, как после продолжительной болезни, а голову ломило болью. Лея долго молчала, глядя в потолок. В тот день Ларсы, извиняясь перед гостями, провожали тех глубокими вздохами. Запланированная встреча сорвалась, и вряд ли теперь их соседи захотят снова приехать свататься. Лея показалась им слишком слабой, а такая жена фермеру не нужна.       — Всё ещё будет хорошо, — успокаивала мужа Беру. Тот сидел за кухонным столом мрачнее тучи. Третье место пустовало. Лея не пришла на ужин.