Краски твоего мира

      Диппер не понимал, откуда на полу взялся медальон, и почему он вдруг рассыпался. Сайфера нигде не было, он как будто испарился в воздухе. Пайнс обошёл все комнаты, звал его, просил показаться, но никто так и не ответил.       Демон ушёл? Куда? Почему? Билл не стал отнимать дневник и зачем-то полез целоваться. Хозяин хижины отбросил эти мысли прочь, начав краснеть. Какого черта это прочно засело в голове?       Книга! Вот что сейчас важно. И Диппер садится в гостиной, открывает пожелтевшие страницы и вчитывается в содержимое. Его интересует только один ритуал, который проводил дядя в этом доме несколько лет назад. А вот и изображение той самой магической ловушки, Пайнс сразу прочитал текст, который в точности повторял указания в письме от Стэнфорда. Все те же условия для исчезновения символов на асфальте и освобождения демонической сущности из стен дома…       В журнале нашлась целая куча всевозможных заклинаний, кажется, весь том посвящён магии или заговорам. Вот почему он был спрятан. Эти знания могут попасть в плохие руки. Тогда последствия могут быть ужасны. Диппер никогда бы не нашёл книгу в одиночку. Помогла счастливая случайность! Вероятно, Рамирез знал больше, чем рассказывал. Код ему точно был известен, иначе тайная дверь с такой лёгкостью не открылась бы.       Пайнс ещё долго размышляет под шелест исписанных страниц, и в конечном итоге всё-таки решает покончить со всей этой ситуацией, поняв, что дальше так не может продолжаться. Теперь строки открыли ему правду. Сайфер был в хижине, просто скрывался в тенях, не давая себя обнаружить. Почему же? Их схватка могла бы закончиться очень плохо, но Билл почему-то не стал продолжать и резко остановился. И этот поцелуй… Смущение снова едва удалось перебороть, это было неожиданно и… так приятно… Но зачем? Для чего?       Демон опять играет или это его очередная прихоть? У Диппера голова пошла кругом от предположений. Чтение дневника его немного отвлекло, так хозяин хижины и провёл остаток вечера, пока не стало совсем темно. Пайнс не слышал ни единого постороннего звука все это время. Пробравшись на кухню, он взял небольшой нож из ящика стола, а также не выпускал книгу из рук.       Вскоре Диппер вышел на улицу, где царила прекрасная летняя ночь. Тихо шептался мрачный лес, кое-где виднелись зелёные огоньки светлячков, пролетающих над высокой травой. Но хозяину хижины сейчас нет дела до красот природы, остановившись на ровной поверхности за старым домом, он решительно произнес вслух:       — Esto mihi in circulo, facere malum in vulneribus! *       И снова вспыхивает хоровод фиолетовых символов, ярко разгоревшись в полумраке. Пайнс раскрывает дневник на необходимой странице и кладёт его на землю. Лезвие разрезает кожу на ладони, заставляя выступить алые капли крови наружу. Боль пронзает руку, но он стойко терпит.       Диппер повторяет письмена на земле, используя выступившую жидкость как чернила. Один знак и ещё несколько появились друг за другом, выстроившись в ряд. Когда работа была завершена, магический круг дрогнул, потрескался и исчез, сгорая в воздухе как пепел. Сиреневые искры закружились вокруг. А из темноты вышла тень, которая все это время не сводила внимательного взора с человека.       — Сосна…       Голос демона мягкий, будто иллюзорный, а взгляд золотистых глаз удивительно спокоен. Пайнс почувствовал как воздух накалился, словно перед грозой. Повелитель снов вернул себе былое могущество?       — Билл, я сделал, что ты хотел…       Сайфер удивился, но подошёл ближе. Пайнс сжал саднящую ладонь другой рукой и поморщился.       — Как мило с твоей стороны, малыш. Мне нравится ощущать силу, очень нравится. Теперь я снова могу уйти в своё измерение. Но не хочу, — демон отрицательно качает головой.       — Хватит с меня, Билл, я устал от твоих игр, — вздыхает Диппер.       — Что не так, Сосна?       — Я запутался… То ты хочешь меня убить, то целуешь, — Пайнс демонстративно отворачивается. Но Сайфер тут же оказывается перед ним, ехидно улыбаясь.       — Знаю, что все так сложно. Ммм, что за бардак творится в твоей голове, человек, — добавляет Билл и смотрит прямо в глаза, сжимая руками в тонких перчатках чужие плечи. — Не волнуйся так, просто заставь свой разум расслабиться…       — Очередная уловка? Книгу ты не получишь! — хмыкает Диппер и отпихивает Сайфера от себя. — Не собираюсь я расслабляться!       — У тебя рука в крови, — демон пялится на испорченный костюм несколько секунд.       — Это сейчас неважно! Хотя да, она болит. Слушай! Просто, я думаю, тебе стоит уйти. Больше ничто не держит властелина разума здесь, вот и не зачем тут оставаться, — Диппер попытался сохранить самообладание, но голос предательски дрогнул.       — А если я не хочу?       Пайнс отступил на пару шагов, а Сайфер оставался на месте, лишь удовлетворённо улыбаясь.       — Одержимость этой книгой ни к чему не приведёт. Ни тебя, ни меня. Давай покончим с этим, раз и навсегда, — спокойно говорит Билл.       — Что ты предлагаешь? — Диппер подозрительно прищуривается.       — Предать огню прошлое…       — Не понимаю тебя, — сжимает сильнее журнал Пайнс, нерешительно делая шаг назад. Демон протягивает руку в пригласительном жесте.       — Теперь, когда меня ничто не ограничивает, я могу предложить тебе…       — Стереть мне память? Или ещё что?       — Нет, ты должен стать моим, — Билл смеётся, но не злобно, а скорее с издевкой. — Навсегда.       — Да ты с ума сошёл! Я не согласен!       — О, нет, малыш, я заставлю тебя, — Сайфер быстро хватает за руку Пайнса и притягивает к себе. Пальцами он сжимает книгу, отобрав её так быстро, что Диппер не успел опомниться.       — Пусти меня, прекрати свои уловки! На меня больше не подействует твоё вранье, — хозяин хижины несколько учащённо дышит, а демон сжимает пальцами его подбородок, тем самым повышая зрительный контакт. Смущающий и будоражащий.       — Просто оставь все позади…       И синее пламя вспыхивает, сжигая старинные рукописи. Огонь окрашивается постепенно в алый цвет, страницы с драгоценными знаниями облетают прахом, развеявшись на ветру. Диппер поражённо смотрит на это зрелище, а Сайфер пользуется моментом и жадно припадает к его губам. Негодующее мычание вскоре сменяется удовлетворённым стоном, объятия сжимаются, заставляя расслабиться. Эта ночь хоть и темна, но вновь заставила разгореться серость бытия яркими красками. И уже ничто не сможет их смыть.