Темный Принц

*** Хитросплетения судьбы. Я никогда в них не верил, ведь обычно люди называли так мои собственные проделки. Что ж, и на этот раз все оказалось именно так, вот только я не подозревал об этом. В последнее время я оставлял Катарину все чаще и чаще и на более продолжительный срок. Каждый раз она отпускала меня со слезами на глазах, беспокоясь, что надоела мне, и скоро я ее покину насовсем. Но причина была вовсе не в этом, а в нашем затянувшемся противостоянии с Вельзевулом. И вот, во время последнего нашего с ним столкновения, он сказал фразу, от которой у меня мороз по коже пошел: - Я слышал, ты стал сношаться с земными женщинами. – Он выждал паузу, ожидая мою реакцию на свои слова. – И даже более того, с одной женщиной. Регулярно. – Казалось, тело мое превратилось в камень от дурного предчувствия. «Сколько я не был с Катариной? Три дня? Четыре?» – Как я и говорил уже – ты жалок, Азазель. Будь это кто из низших, я бы заподозрил, что он… влюбился, - выплюнул это слово Вельзевул. – Поэтому я был вынужден проверить свои догадки… - «Катарина!» Я даже не стал тратить время на бессмысленные угрозы – пробрался по астральному мосту по привычному маршруту. «Проклятье! Как я был неосторожен!» Первое, что я почувствовал в этой непроглядной темноте, это запах дыма и чего-то горелого. «Нет. Нет, нет, нет, нет!!!» Я в одно мгновение оказался рядом с кроватью. - Катарина! - Аза… зель, лю… бимый, ты пришел, - она уставилась перед собой невидящим взглядом и пошарила рукой в темноте. Ее тело, ее некогда прекрасное тело, все было покрыто ожогами, сочащимися ранами, будто ее били плетью несколько часов подряд. Я схватил ее за руку, присев рядом на колени. – Я так… боялась… что не успею… попрощаться. - Что ты такое говоришь, я тебя вытащу, - севшим голосом пообещал я, будто со стороны наблюдая за самим собой. - Нет, я… не смотри на меня… пожалуйста, - она закрывала левую половину лица рукой, и я боялся представить, что этот ублюдок с ней сделал. - Перестань, - я попытался убрать ее ладонь, чтобы понять, можно ли как-то это залечить, но Катарина воспротивилась, и из глаз ее посыпались слезы. - Я не хочу… чтобы ты запомнил меня… такой, я… - Прекрати, детка, я поставлю тебя на ноги, я, - я не понимал, зачем я все это говорю, ведь я прекрасно осознавал, что даже мне не под силу это сделать. У нее осталось совсем немного жизненных сил, и даже если бы я отдал ей свои… - Ты… давно меня ждешь? – я боялся услышать ответ, как немое обвинение. - Я не знаю… кажется… второй… день. Я сжал ее руку, прижимая к своим губам. Два дня. Два дня она лежала здесь совсем одна. Лишь ожидая, когда я приду, чтобы… Я никогда доселе не испытывал чувство вины и только теперь, наверное, понял, что это такое. Потому что я мог прийти раньше, несмотря на все эти стычки с Вельзевулом. Я мог, но не пришел, потому что привык ко всему этому. И то, что она пыталась каждый раз удержать меня… Я не заметил, как ногти впились в мою ладонь, они прошли сквозь кожу, но я не почувствовал боли. Просто это было ничто по сравнению с тем, что я испытывал сейчас. - Этот демон… он очень сильный… пожалуйста, будь осторожен… - «Что??? Что, черт подери, ты говоришь?!» - Прости меня. Прости, это все моя вина, я не должен был… - Нет, я рада. – «Что?!» - Я счастлива… что в моей жизни был ты. И что я… за тебя… Помнишь, ты говорил, что… каждая женщина считает… себя особенной? Так вот я… знаешь, почему я вызывала… демонов? В детстве меня спас… спас… я почти не помню… - ее слова начинали заплетаться, и я не понимал, что она имеет в виду. – Мама говорила… я в детстве… в лесу… сейчас мне кажется,.. он похож на тебя… я звала его… Темный Принц. – Меня будто водой ледяной окатили. Перед моими глазами вдруг четко возникла картинка, как много лет назад я вытащил из леса черноволосую девчонку с зелеными, как майская листва, глазами. «Идиот, какой же я идиот!» Теперь мое возникновение в тот день в ее ванне не казалось мне таким уж бессмысленным. И глаза ее, раскосые, светло-зеленые. Черные, как смоль, волосы. Я все думал, что она будет похожа на ведьму. – Ты… спас меня тогда… и я… я… - Шшш, - я поцеловал ее окровавленную ладошку. Я даже никак не мог ни сказать ей, ни подать знак, что это действительно был я. Она меня не видела, а сказать я попросту ничего не смог. - Ты всегда был… моим Принцем… и… я так… счастлива… что ты… меня… не полюбил… ведь я так… тебя… и не хочу… чтобы ты всю… жизнь… страдал… надеюсь, ты встретишь… - Я просто не мог этого выносить, но продолжал сидеть и, как истукан, молча держать ее за руку, впиваясь ногтями в собственную ладонь. – Я… я… я люблю… Аза.. зель… Она замолчала, и рука ее вдруг обмякла, и будто почву выбили у меня из-под ног. Я сидел и смотрел на нее. На ее тело, но видел совсем не это. Я видел картинки, такие яркие, будто они происходили здесь и сейчас. Видел, как она радовалась при моем появлении, как день за днем дарила мне свою любовь, ничего не прося взамен. Как охотно дарила мне теплоту и ласку, дарила мне свое тело, свою душу. Как она смотрела на меня. Как не смотрела ни одна женщина. С нежностью. С любовью. А я… Я даже не смог сказать ей, хотя бы в этот последний момент, что тоже ее люблю. Потому что не хотел ее расстраивать. Я не хотел, чтобы ей было больно думать о том, что она оставляет меня с этой ношей. Или я просто оправдывал себя этим, стремясь найти объяснение своему поступку. Как это нелепо, как чертовски нелепо! Я спас ее тогда, чтобы убить теперь и умереть самому. Пусть не физически, но какая, к Дьяволу, разница! Хитросплетение судьбы, в которой я сам себе построил ловушку. Если бы я только мог. Если бы мог все исправить. Если бы я мог вернуться в прошлое… я бы оставил ее там, в лесу, или сам бы убил, лишь бы избавить ее и себя от этих страданий, лишь бы не видеть этих выцветших зеленых глаз, уставившихся в пустоту, этих ожогов и окровавленных борозд на ее теле. Лишь бы никогда, как и прежде, не чувствовать ничего, не биться в муках от одного воспоминания, от ее имени, застывшего на губах. Люди… обвиняющие демонов в жестокости, бессердечии… что вы знаете о боли? Что знаете о страданиях того, кто не может сказать на смертном одре любимому человеку о своих чувствах? Что вы знаете о муках бесконечности бытия, когда один год сменяет другой, а век тянет за собой тысячелетие, но ты сам не можешь оправиться от раны, нанесенной в самое сердце, о существовании которого ты никогда до этого не подозревал? Я не знаю, сколько лет прошло с тех пор, – какой смысл считать. Я все так же играю людскими судьбами, стравливаю близких друг с другом, вношу в души людей смуту и отчаяние. Я делаю то, что составляет мою сущность, и вряд ли что-то в этом могло измениться. Однако это не приносит мне былой радости, веселья или удовлетворения – скорее я делаю это по простой привычке. Появилась у меня и другая привычка, которая, пусть и отчасти, приносит мне покой: есть одна небольшая деревушка, а недалеко от нее растет густой лес, в самой гуще которого стоит мраморная плита; на аккуратном холмике подле нее всегда лежат цветы, а на самой плите написана лишь одна дата и имя – Катарина. Люди сюда почти не ходят, и здесь, в тишине и покое, я коротаю долгие часы своего одиночества. Вчера я сидел ровно на том же месте, что и сегодня, смотрел на майскую листву и вспоминал твои зеленые глаза. А потом я услышал детские голоса и наколдовал себе плащ, чтобы скрыть крылья и рога. Это оказались брат с сестрой – мальчик лет девяти и девочка лет семи. Дети подбежали ко мне, и девочка, взглянув на плиту, спросила: - А кто такая Катарина? - Это Принцесса, - ответил я, не поднимая глаз. - Я же говорила! – пихнула она брата локтем в бок. – А Вы… ее Принц? Я повернулся к ней и замер – казалось, будто это ты в детстве, - черные, как смоль, волосы, большие зеленые глаза, даже одежда такая же. Я смотрел, не отрываясь, и наваждение начало исчезать – и волосы у нее каштановые, и глаза карие, и платья уже давно такого покроя не шьют. Однако это происшествие впервые за долгое время вызвало на моем лице улыбку. Тогда я поднялся и ответил: «Да, я ее Темный Принц», - и двинулся сквозь густо поросшие деревья. И в этот момент я понял, что память о тебе будет жить вечно – здесь, в этом лесу, и в моем сердце – ты не останешься безымянным ребенком, затерявшимся в буреломе ненастной дождливой ночью. И когда-нибудь, возможно, мы встретимся снова, через тысячи жизней, миров и Вселенных. И я снова спасу тебя, как потом спасла меня ты. Просто потому, что не может быть иначе, ведь из всех только ты могла бы назвать меня «Темный Принц».