Пока сияет звезда

      Шквал беспорядочных ударов, обрушившись на крепкие окованные железом ворота, сотряс до основания даже старый двухэтажный дом у заброшенной дороги. Встревоженно заржали кони за каменной оградой двора, вспыхнули ярким светом щели ставней, и распахнулась входная дверь дома, явив на пороге высокий мужской силуэт с длинным клинком в руке.       Приблизившись к воротам, хозяин резко распахнул створки и неуловимым движением подхватил одного из стоящих снаружи гостей, не позволив упасть на землю. Второй гость — тоже едва держащийся на ногах — с облегчением вздохнул и пробормотал несколько слов благодарности. Поддерживая под руки, они вдвоём втащили во двор едва двигающего ногами мужчину и направились к дому. Ворота захлопнулись, лязгнул массивный запор, зажглись фонари у дороги и у крыльца. Серой неслышной спутницей за хозяином и гостями скользнула гибкая лёгкая тень, проследовав в дом.       У порога она остановилась и сбросила покрывающий голову капюшон, делавший её невидимкой в ночных тенях. Сверкнуло яркое золото волос, убранных в тугой узел на затылке. Заложив щеколду запора входной двери и отбросив в сторону лук, она заспешила в центр комнаты, где две девы быстро освобождали массивный широкий стол от остатков ужина.       — Эль, подай мою сумку, — негромко произнёс хозяин, не оборачиваясь, без слов ощущая присутствие жены за спиной и с помощью гостя укладывая на стол приведённого мужчину. — Сядь Хеледор, тебе лучше тоже отдохнуть, — добавил он, бросив быстрый взгляд на пошатывающегося помощника.       Метнувшись к лестнице, несколько секунд спустя Эль снова появилась в зале, подавая супругу лекарскую сумку с травами. Он быстро перебрал содержимое, ссыпав необходимое в глубокую чашу, и передал чашу одной из дев, ожидая, когда та наполнит её кипящей водой. Когда по дому поплыл резкий аромат трав, ещё держащийся на ногах гость позволил себе, наконец, опуститься на скамью и со вздохом уронить голову на сложенные на столе руки.       Эль ободряюще похлопала его по плечу, не отрывая взгляда от лежащего на столе человека — молодой, совсем ещё юноша, едва ли видевший и два десятка вёсен, — он был мертвенно-бледен и неподвижен, хотя на теле не виднелось никаких повреждений. Но хуже всего были глаза — два распахнутых застывших провала в бездну ужаса и тьмы. Побелевшие губы его подрагивали, словно шептали что-то, грудь вздымалась короткими рывками, дыхание вырывалось хриплыми вздохами, а из носа сочилась тоненькая струйка крови.       — Хеледор, что произошло? — мягко коснувшись плеча гостя, Эль присела рядом, предоставив мужу и дочерям заниматься раненым. — Что с остальными? Где Дарвунн и кто этот юноша?       Подняв голову, гость с трудом перевёл дыхание, повернулся к эльфийке и заговорил:       — Это двоюродный племянник Тарона. Он взял его с собой впервые, уговорив Дарвунна принять юношу в отряд на эту вылазку. Всё произошло, когда мы уже возвращались.       Его голос звучал хрипло, но твёрдо, и Эль удовлетворённо кивнула головой, с одобрением глядя на мужественного следопыта, не раз уже доказывавшего силу духа и выдержку. Поднявшись, она плеснула в кружку подогретого вина и протянула разведчику, ожидая продолжения.       Он отпил, снова глубоко вздохнул, собираясь с мыслями и заговорил, уверенно и чётко, словно и не проделал только что длинный путь с бессознательным юношей на руках:       — Помнишь шайку Шардана, что облюбовала прошлым летом руины в северном Четвуде? — Эльфийка задумчиво кивнула, припоминая разговоры о пропажах скота по окрестным сёлам и перешёптывания горожан в тавернах пригорода Бри. Хеледор продолжил: — Они решились вскрыть один из курганов на полях Форноста.       При этих словах Эль изумлённо распахнула глаза и замерла, не донеся до рта кружку. Её супруг обернулся, отвлекшись на мгновение от лежащего на столе раненого.       — Безумцы! — раздражённо бросил он сквозь стиснутые зубы и снова вернулся к юноше.       Хеледор лишь согласно кивнул в ответ.       — Мы нашли некоторых из них днём на дороге во время патрулирования, в полубезумном состоянии, испуганных и озлобленных. Завидев нас, они утащили добычу в руины, в сорока милях к югу от Плотины Мертвецов. Когда мы поняли, что произошло, было поздно. Ночью явились умертвия, мы вынуждены были уйти в одно из наших укрытий, а утром обнаружили, что Шардан окончательно обезумел и перебил часть своих же людей. Остальные скрылись. Мы вернули разграбленное в курган, но уйти в безопасные места до заката не успели — и я не уверен, что удалось вернуть всё до конца.       Прерывая его рассказ, юноша на столе резко дёрнулся и громко застонал, по-прежнему находясь в почти бессознательном состоянии. Хозяин удержал его на месте, положив руку на грудь и зашептав что-то беззвучное одними губами. Одна из дев подула на отвар, охлаждая горячий напиток и передала чашу отцу. Вторая опустила руки на плечи юноше и тихонько запела.       При первых же звуках её голоса юноша успокоился, искажённые страхом черты его лица расслабились, и он медленно прикрыл глаза. Глядя на него, Хеледор улыбнулся, словно нежный напев, льющийся по комнате, утишил все волнения.       — Давай я подержу его, если нужно, — предложил следопыт, не отрывая взгляда от тонких изящных рук, покоящихся на плечах уснувшего товарища.       Дева подняла на него сияющие синие глаза и мягко улыбнулась:       — Не стоит, мэллон. Мы сами справимся. Ты лучше продолжай свой рассказ.       Хеледор на мгновение смутился. Словно очнувшись от наваждения, вызванного видом мнимой слабости и хрупкости эльфийской девы, он мысленно одёрнул себя — ему ли не знать, что эти же руки могут с лёгкостью управиться и с кузнечным молотом, и со смертоносным клинком. Растерянно моргнув, следопыт снова заговорил:       — Закат застал нас на дороге, мы едва успели выбраться с полей, но далеко не ушли, хотя и торопились... Скажу честно, даже я такого не видел ещё — тени, казалось, были повсюду. Мы попытались вырваться, но в этот момент один из павших слишком приблизился к Дерену, — Хеледор кивнул на спящего юношу, — даже я ощутил касание его холода. И он не выдержал.       Следопыт вздохнул, словно ища извинений за свои слова и пережитый ужас, отпил тёплого вина и договорил:       — Мальчик ринулся не разбирая пути прямо в поле — видимо, ему показалось, что там спокойнее. Я попытался его остановить, но догнал уже далеко от дороги.       Эльфы переглянулись.       — А Тарон и остальные? — осторожно спросила Эль, не веря услышанным словам о том, что кто-то из проверенных многими битвами дунэдайн мог бросить друга и родича наедине с опасностью.       — В тот миг, когда мальчик метнулся в сторону, кольцо вокруг нас распалось, и Дарвунн смог увести всех к убежищу. Последнее, что я успел заметить — это бросившийся следом за нами Тарон. — Следопыт немного помолчал и через силу выговорил: — Я не знаю, что с остальными. Мне с Дереном посчастливилось выбраться снова к тракту и добраться сюда.       Хозяин дома, всё сильнее хмурившийся по мере рассказа следопыта, обменялся взглядом с женой. Та резко поднялась со своего места, стиснув кулаки, но супруг остановил её порыв, чуть качнув головой:       — Я сам. Тебе лучше остаться сегодня здесь на тот случай, если будут ещё гости.       Она плотно сомкнула губы, сверкнув глазами, но возражать не стала. Бросив взгляд на дочерей и лежащего на столе юношу, эльфийка повернулась к притихшему Хеледору:       — Пойдём, я отведу тебя отдохнуть и принесу поесть. Не волнуйся, с мальчиком всё будет хорошо, — ободряюще добавила она, опуская руку на плечо следопыта.       Тот благодарно улыбнулся, нашёл в себе силы подняться на ноги и последовал за хозяйкой к хорошо знакомой лестнице на второй этаж, зная, что найдёт в этом затерянном на пустом тракте доме нехитрый уют, долгожданный отдых и миску горячего супа.       У середины лестницы он остановился и на миг коснулся руки эльфийки, обращая на себя её внимание.       — Спасибо, Эль. Вы уже не единожды спасаете наши жизни.       Её губы дрогнули, словно удерживая рвущийся ответ, а в глазах полыхнула такая горечь, что следопыт невольно стиснул в руке тонкие пальцы, надеясь выразить благодарность и сочувствие.       — Не кори себя, — тихо произнёс он. — Не в твоих силах каждый раз быть рядом, и мы прекрасно это знаем. Вы и так многое для нас сделали.       Она высвободила руку из его ладони и пожала плечо мужчины, покрытое грязным дорожным плащом.       — Значит, недостаточно, мэллон. Мне больно видеть каждый раз, как вы уходите, зная, что одно моё присутствие среди вас может принести немалую пользу.       Он устало улыбнулся:       — Это наша земля, Эль. И, значит, наша война. И мы все знаем, что либо победим в этой борьбе, либо все владения людей поглотит тьма.       — Не только людей, Хеледор, не только... — горько скривилась эльфийка, поворачиваясь спиной к следопыту и продолжая свой путь вверх по лестнице. — В этой войне в одиночку не выстоит ни один народ Арды, сколь бы многочисленным он не был.       — Но ваш народ, Эль, давно ищет новый дом в бессмертных землях...       Резко остановившись, эльфийка обернулась и окатила гостя тяжёлым взглядом.       — Не все, Хеледор. Поверь мне, далеко не все. Для некоторых из нас лишь эта земля способна подарить истинную радость, тепло и счастье. — Она криво усмехнулась и добавила, с жалостью глядя на смутившегося следопыта: — Многие из моего народа, адан, связали свою судьбу с этими землями и не мыслят иного существования.       — Даже те, кто может встретить близких на иных берегах? — упрямо стоял на своём Хеледор, выдержав обжигающе-пристальный зелёный взгляд.       Эльфийка неожиданно тепло улыбнулась и, протянув руку, ласково погладила гостя по щеке:       — Это другая история, мэллонэн. Но среди нас всегда были и есть те, кого не влекут Земли-без-Печали.       Легко взбежав по лестнице, она остановилась на верхней площадке и снова повернулась к следопыту:       — Не тревожься и не бойся. Вы не одиноки. Взгляни туда. — Хеледор невольно поднял голову, рассматривая потемневшие деревянные балки, а эльфийка едва заметно улыбнулась и махнула рукой в сторону небольшого окошка под потолком, сквозь которое чернело зимнее небо, расцвеченное россыпью холодных звёзд. — Это сияние видим мы, пробуждаясь к жизни с тех давних эпох, когда впервые открыли глаза прародители нашего народа. Этот мир дал нам жизнь. И его благополучие — это и наше существование. Боюсь, что я просто не смогу жить в тех землях, где не восходит моя звезда. Знай, мэллонэн, что вы не одни. Борись за свой народ, слушай своё сердце и следуй за своей надеждой...       Последние слова она произнесла, открывая одну из дверей в выходящем от лестницы коридоре. Когда следопыт, ободрённый и воодушевленный её участием, устало переступил порог небольшой гостевой комнаты, Эль тепло улыбнулась ему и скрылась из виду, поспешив вниз за обещанным ужином.       Спустя некоторое время с первого этажа донёсся негромкий говор мелодичных голосов, заскрипела старая лестница, кто-то завозился в соседней комнате. Звякнул запор входной двери; пролетевший по дому сквозняк достиг даже гостевой комнаты с неплотно прикрытой дверью, качнул занавеси на окошке, пахнул морозной свежестью сквозь тепло прогретого дома.       Но следопыт этого уже не слышал. Опустившись на стул перед принесённым ужином, он уронил голову на скрещенные руки и уснул за столом, так и не добравшись до кровати. Эльфийка, вернувшись забрать посуду, лишь покачала головой, отставила тарелку подальше от спящего и погасила свечи, оставив небольшой светильник на стене рядом с Хеледором. Выходя, она приостановилась у порога и мягко коснулась сознания спящего, проверяя, не тревожат ли чёрные мысли отважного сердца дунадан. Подобные столкновения с призраками прошлого всегда несут опасность смертным...       Но изнурённый усталостью и тревогами Хеледор спал спокойно, и ни одна тень не смела затмить чистое сияние его фэа.       Прикрыв плотнее дверь гостевой, Эль вернулась в зал, подбросила дров в очаг и приготовилась к томительному ожиданию, чутко слушая доносящиеся от тракта звуки. По дому плыл тихий напев Мэллерин, оставшейся у кровати юного Дерена. Слова нехитрой мелодии вызвали у Элириэль невольную улыбку — её девочка стала истинным менестрелем, с лёгкостью находя пути к сердцам: Луч солнца коснётся края небес, Согреет землю тепло, Холод и боль уйдут из сердец, Растает древнее зло. Храни надежду, мой друг, до конца, Ты просто лишь знай и верь — За тьмой ночною приходит заря, Стирая горечь потерь…       Даже к тем, что ещё не знают об этом мире ничего…       Вздохнув, эльфийка отошла к неприкрытому ставнями окну, глядя на мельтешащие в свете горящих фонарей косые полосы начинающейся метели. И снова обратилась в слух, пытаясь разобрать среди завывания ветра голоса опасностей, скрывающихся среди пустынных холмов, куда только что ушёл темноволосый воитель в надежде достичь горстки отважных следопытов раньше, чем их поглотит расползающаяся от древних могил безжалостная тьма...

* * *

      — Почему ты снова ничего не сказал, брат?       К сидящему на обрывистом речном берегу темноволосому эльда бесшумно подошёл его близнец и присел рядом, устремив взгляд на закатное пламя, отражающееся в быстрой воде. Почти как дома… Только воздух другой, и нет бескрайнего простора с гуляющим по склонам гор ветром, нет гулких ущелий и вересковых пустошей. Но здесь — на обрыве, под которым струится быстрый поток, омывающий город, и где над головой синеет открытый простор небес, — почти как дома…       Брат ничего не ответил на вопрос и даже не повернул голову, привычно ощущая присутствие близнеца рядом и не заботясь о пустых ответах на ненужные вопросы. Он и сам спрашивал себя об этом. Но так и не смог ничего сказать... Каждый раз, когда в поле зрения попадала гибкая воительница с перекинутой через плечо золотой косой, он пытался утихомирить стук заходящегося сердца и выговорить лежащие на губах слова. Но один лишь взгляд на чуть приподнятую надменно бровь и холодную насмешливость, укрывшую маской прекрасное лицо, рождал воспоминания о том море тоски и боли, что однажды ему довелось видеть в яркой бездне её глаз. Это было лишь однажды… И с той поры она больше никогда не давала повода думать, что у кого-либо есть хоть малейшая надежда увидеть чувства на бесстрастном лице с извечной ироничной усмешкой. Так как же найти истинную и живую деву в прекрасной и бездушной статуе, что явилась миру пять сотен лет назад, отвернув безучастное лицо от уплывающего в даль корабля?       Один лишь взгляд — и печать молчания в очередной раз сковывала его уста…       — Ты снова так и будешь молча провожать её взором и развлекать поединками? — серые глаза Элладана в свете скатывающегося за стену деревьев светила полыхнули золотом, настойчиво сверля спину брата.       — Я поговорю с ней на зимнем празднике, Элладан. Обещаю.       — Ты собирался сделать это ещё до её отъезда тогда из долины…       — На празднике, Элладан! — непререкаемым тоном произнёс Эльрохир, поворачиваясь к брату.       — Ты прекрасно знаешь, что она почти никогда не присутствует на них! — Элладан, очевидно, в этот раз не собирался уступать брату.       Эльрохир умолк и нахмурился.       — Значит, я прогуляюсь до южных границ. В этот раз, брат, я не уеду отсюда, не разрешив до конца все вопросы. Даю слово…       — Зимний праздник? — настойчиво переспросил Элладан, наблюдая за братом.       — Зимний праздник… — спокойно и твёрдо отозвался тот, отворачиваясь к закату.       Они ещё некоторое время молча сидели у обрыва, размышляя каждый о своём, пока потемневшее небо не осветилось первой звездой Эльберет, а серые вечерние сумерки не поползли из притихшего леса. Не сговариваясь поднявшись, они также молча направились к Вратам в город — плечо к плечу, как было всегда, всю их жизнь…       Бесшумно открылась дверь небольшого дома на талане, затерянного почти у самых границ Золотого леса. Отсюда, с высоты, прекрасно просматривался край южных рубежей зачарованной земли. Серебрились в свете Итиль полёгшие травы на бескрайних полях Келебрант за лесом, и вёл несмолкаемую песню поток реки под таланом, спеша слиться с Великим Андуином.       Появившаяся в дверях дома дева мягким скользящим шагом тихо пересекла настил и, ни на миг не остановившись, направилась по широкой ветке, словно по тропинке, дальше — туда, где голос воды звучал громче, а в воздухе сильнее чувствовалась влага. Замерев на месте, она вдохнула полной грудью аромат леса и гибко присела, бесстрашно свесив с ветки ноги в бездну под собой. Некоторое время она неподвижно сидела, словно разглядывая что-то в журчащей темноте внизу. А затем подняла вверх голову, ловя сквозь листву проблески звёзд.       Бездумно перебирая тонкими пальцами золотую косу у плеча, она сидела почти до рассвета, вперив полный тоски и безжалостной памяти взгляд в ночное небо, уносясь мыслями к мерцающим светлячкам яркой радости над головой…