Точка невозврата

Какие звезды спряли нить наших судеб? Какие боги и стихии соткали ткань наших жизней? Как случилось, что мой бог встретился с его богом? Когда они договорились о нашей встрече? © Лаури Эскивель. Малинче.

Позже, перебирая в памяти свою первую встречу с Деннисом, я каждый раз сгорала от стыда. Представляю, что он увидел на собственной кухне – лохматая девчонка в старой пижаме с Винни-Пухом, совершенно ему незнакомая. Разве дядя не сказал ему о том, что мы приедем? Разве он не должен был ему сказать? Я вспоминала взгляд, которым обжег меня двоюродный брат, и стыд голыми руками добирался до горла, заставляя меня задыхаться. Вторглась на его территорию. Мои полуослепшие от света глаза даже не сразу восприняли черты его лица, а потом я убежала, так толком и не разглядев Денниса. Уже лежа в постели, я помнила только темную, средней длины челку и голубые глаза, сильно похожие на мои собственные. Почему я вечно попадаю в такие дурацкие ситуации? Чего я так испугалась? Это ведь и мой дом теперь тоже. Почему я не могу быть, как все нормальные люди? С такими тяжелыми мыслями я и заснула. Мне снились чужие прикосновения и окаймленные черными ресницами глаза знакомого незнакомца. Кого-то, кого я придумала в детстве и забыла об этом… А проснулась я от того, что отец тряс меня за плечо. - Подъем, Леркин, нас ждут великие дела! – Он был явно очень доволен, и, кажется, прекрасно выспался. – Сегодня поедем в твою новую школу, а потом – за покупками! - В школу? – Я подумала, что еще не совсем проснулась. Как я могу ходить в школу, если я здесь пока еще на птичьих правах? Конечно, отец уже наверняка скоро начнет хлопотать о green card, но ведь это просто так не делается… Наверное. - Ну да, - папа подмигнул мне. – Твой дядя умудрился устроить тебя в Shelbyville High School. Он пообещал им, что мы вот-вот получим зеленую карту – в конце концов, мы ведь ближайшие родственники гражданина США. В пятницу мы поедем во Франкфорт, столицу штата, и подадим пакет документов на получение вида на жительство. - Но как я могу учиться? Ведь зеленой карты еще нет! – Я все равно не до конца понимала эту сложную, запутанную систему, которая была куда тяжелее для понимания, чем система образования и эмиграции в моей родной стране. - Ты получала визу уже как будущий студент Shelbyville High School, - пояснил отец, видя мои непонимающие глаза. – Вчера Евгений завез директору последние документы, включая твою характеристику из прежней Гимназии. По местным законам, любой приехавший в США школьник может получать образование в здешних школах. Мой мозг отказывался понимать, почему все эти формальности улаживались без моего участия, и как это вообще могло произойти. Наверное, деньги тоже делают все в этой стране, как и в России? Или это нормально? Зато я отлично понимала, что не смогу ничего изменить. Липкий страх заполз в сознание. Отношения с одноклассниками у меня всегда складывались не слишком теплые. Надо мной не издевались и не дразнили, но определенно считали странной за мою нелюбовь к развлечениям и бурному веселью, пьянкам, сигаретам и сексу. В свои семнадцать лет я даже ни разу не целовалась, тогда как мои одноклассницы увлеченно обсуждали свой опыт в постели. Я почти не красилась и предпочитала джинсы и кеды мини-юбкам и туфлям на каблуках. Папина дочка. Домашний ангел. Я сомневалась, что здесь ко мне будут относиться как-то иначе. Не зря говорят: хочешь поменять мнение людей о себе – измени себя. Я меняться не собиралась. Но не окажусь ли я из-за этого таким же загнанным и замученным существом, как Кэрри Стивена Кинга? Когда я спустилась вниз, за столом на кухне сидел дядя Джеймс (Дядя Женя? Я не могла понять, как же мне его называть) и парнишка, так напугавший меня вчера ночью. Он поспешно заглатывал мюсли и слишком явно держал руку на пульсе. Была половина восьмого утра. - Доброе утро, Валери, - дядя не поднял головы от газеты. - Доброе утро, - пробормотала я по-английски, стыдясь своего акцента. Деннис вскинул бровь и ехидно улыбнулся краешками губ. Я по-прежнему избегала смотреть ему в лицо и сделала вид, что деловито намазываю булочку с маслом, и это интересует меня больше всего на свете. - Хочешь воды, сестренка? – Язвительное замечание, сказанное моим новоявленным двоюродным братом, заставило-таки меня поднять на него глаза. Деннис невинно улыбался и хлопал ресницами. - Нет, спасибо, - сдержанно отозвалась я, так и не придумав достойного ответа. Братик слишком явно пытался поддеть меня, и мне это не нравилось. От вчерашнего стыда и тени не осталось. Я ненавидела, когда меня намеренно пытались вогнать в краску. Но, надо признать, у Денниса была фора – он при мне в неловкие ситуации еще не попадал. Умом я понимала, что вторглась на территорию, которую он считал своей. Он не звал меня и имел полное право возмутиться моему появлению. Но, видимо, не таким уж ангелом я была, потому что во мне взыграл характер. В конце концов, мы не в джунглях, и места в доме хватает всем! При желании, мы вообще можем пересекаться только за столом, так что… Так что я приняла вызов. Скрестив руки на груди, я в упор посмотрела на Денниса. Его узкое, с тонкими чертами лицо напоминало одновременно и дядю, и моего отца, и меня саму, а значит, и маму. Озноб галопом пробежал по позвоночнику, но последовавшая за ним здравая мысль мгновенно успокоила меня. Отец ведь говорил, что дядя женился на женщине, очень похожей внешне на мою мать. Вот и объяснение… Деннис спокойно принял мой изучающий взгляд, продолжая улыбаться, как ни в чем ни бывало. Я отметила, что у него красиво очерченные пухлые губы, тонкий прямой нос и чистые голубые глаза, большие, как у королевы красоты маленького американского городка. Любая девчонка могла бы позавидовать его внешности, но, тем не менее, в его манере держаться, поведении сквозило что-то до такой степени мужское, что у меня не поворачивался язык упрекнуть его в «девочковости». Он защищал свою территорию, но и я не собиралась уступать. Не потому, что чувствовала за собой какие-то права, а потому, что не любила, когда меня пытались обидеть незаслуженно. Я всего лишь хотела выпить воды. И не моя вина, что он, возможно, посчитал меня воровкой. Я не верила, что Деннис не знал о нашем приезде. Я жевала булочку и, даже не глядя на брата, чувствовала кожей, как он разглядывает меня, беззастенчиво, без эмоций, как манекен или экспонат в музее естествознания. Как новый вид животного, с которым еще не слишком ясно, что делать. Не выдержав, я сильно наступила ему на ногу под столом, но его красивое лицо даже не дрогнуло. Отец и дядя Джеймс о чем-то переговаривались у входной двери и не замечали наших выходок. - Деннис, поторопись, или поедешь на школьном автобусе! – Дядя уже открывал дверь. - Иду! – Кузен поднялся, подхватил с пола рюкзак. – Всем пока! – Он окинул меня на прощание последним изучающе-нагловатым взглядом, и я неожиданно почувствовала себя голой. Забавно. Я миллион раз встречала эту фразу в книгах, но, когда ощутила раздевающий взгляд на себе, не испытала положенного героиням романов возмущения или стыда – только детское желание отомстить. Я знала, что Деннис всего лишь пытался меня уязвить. Показать, кто тут хозяин, а кому следует убраться восвояси. У меня никогда не было неприятностей. Не было приключений. Чертенок во мне говорил, что это может быть интересно… И, о, черт, как же я в тот момент ошибалась… Моя новая школа выглядела как простое серое здание, больше напоминавшее тюрьму, чем учебное заведение. Уроки, очевидно, уже начались, и двор был пуст. Отец припарковался рядом с чьим-то раздолбанным «фордом». Мне абсолютно не хотелось выходить из машины, и я с трудом подавила желание зарыдать. Shelbyville High School уже заочно не нравилась мне. И секретарь в приемной у директора мне не понравилось тоже – высоченная, хмурая девица в черном костюме, с зализанными назад и собранными в стародевский пучок на затылке белобрысыми волосами. Не белокурыми, а именно белобрысыми, какими-то мышиными и выцветшими. Кажется, я тоже не слишком понравилась этой девице, потому что она несколько раз неодобрительно взглянула на меня из-под очков, но ничего не сказала. Я вспомнила нашу секретаршу у директора, строгую к нарушителям спокойствия, но уютную старушку Лидию Сергеевну, и тяжело вздохнула. К Лидии Сергеевне вся школа бегала за таблетками от головной боли, за печеньем к чаю и просто за советом. Она могла повлиять на преподавателя, никак не желающего ставить четверку в триместре и подсказать, в каком настроении директор, что делать, если потерял паспорт, и скрывала объяснительные из-за опозданий. Иногда мне казалось, что она читала их по вечерам внукам вместо сказок. Директриса оказалась полной женщиной, больше всего напоминающей Долорес Амбридж из произведений про Гарри Поттера. Я подозревала, что за глаза ученики называли ее поросенком и куском розового дерьма. Не розовыми на ней были, наверное, разве что волосы… - Значит, в своей школе ты была отличницей? – Мисс Палмер прищурила крохотные глазки. – Надеюсь, ты и здесь будешь одной из лучших, хоть наша программа и отличается от вашей. И я уверена, что ты быстро догонишь наших учеников. «Ага, догнать и перегнать», - невесело подумала я. - Постараюсь, мисс Палмер. - Тогда завтра приходи на занятия. Я взяла на себя смелость определить тебя по основным предметам в класс твоего кузена, а дополнительные уроки ты определишь сама. Утром заполнишь анкету и получишь свое расписание. И, мистер Миловидофф, будьте добры, как только получите green card на себя и на дочь, принесите копии документов на Валери в администрацию. Иначе она сможет учиться у нас только на временных основаниях. Все в ее кабинете раздражало меня – и портрет Барака Обамы на стене за ее креслом, и компьютер на столе, и расставленные в алфавитном порядке папки с личными делами. Наверняка у нее феноменальная память, и она не забыла никого из тех учеников, что выходили из дверей Shelbyville High School с аттестатами. А на досуге она, возможно, читает любовные романы и вспоминает того старшеклассника, с которым хотелось, но не сложилось. Интересно, каким он был – строгим отличником в костюме или, наоборот, местным хулиганом в кожаной куртке и в узких голубых джинсах? Помогал ли он ей учить французский, или же катал ее на мотоцикле, позволяя думать, что она может летать? Я уже сочинила для нее прекрасную историю и сама почти поверила в свою выдумку, когда отец поднялся с кресла. - Спасибо вам, мисс Палмер, - он элегантно поцеловал ей руку, и я заметила, каким хищным взглядом она его смерила. - Если у вас возникнут проблемы, обращайтесь прямо ко мне. Очень приятно, что в нашей школе будет учиться племянница профессора Миловидоффа. Вы, наверное, в курсе, что он написал книгу об истории нашей страны? Увы, его сын не блещет такими же талантами. Мальчик учится средне, хотя интеллект у него высокий, просто ему не интересно. Если у Валери хорошо пойдет учеба, она могла бы немного помочь ему подтянуть некоторые основные предметы. Я поморщилась. - Спасибо вам еще раз, - папа блеснул улыбкой. – Обещаю, что моя Валерия оправдает ваше доверие. Обернувшись на пороге, я заметила, каким плотоядным взглядом проводила его директриса, и поежилась. Этот взгляд совсем не вязался с ее пасторальным обликом и чистеньким кабинетом. Таким чистеньким, будто бы она была не директором школы, а психиатром-педантом. Впрочем, я отлично знала, как женщины реагируют на папу. В его присутствии они неизменно начинали класть ногу на ногу с таким расчетом, чтобы юбка приподнималась вверх, а джинсы туго обтягивали бедра; начинали поправлять волосы и облизывать губы кончиком языка. Они бросали на него томные взгляды, а однажды я увидела, как одна из них украдкой стягивает обручальное кольцо и прячет в карман. Их уловки были отвратительны, и я всегда радовалась, видя, что отец не поддается на них. Конечно, он спал с этими женщинами, но ни одной из них не удалось задеть его сердца. Звонок прозвенел, как только мы вышли из администрации. Двери классов распахнулись, и ребята разных возрастов посыпались в коридор, переговариваясь, переругиваясь, перекрикиваясь. Ничем особенным они не отличались от русских школьников, только социальное расслоение среди них ощущалось еще сильнее. Цокая высокими каблучками, мимо меня прошли две высокие старшеклассницы. А потом я увидела Денниса. Он стоял, прислонившись спиной к шкафчикам, и о чем-то разговаривал с коренастым чернокожим пареньком. Настроение моментально упало с нуля до минус двадцати. Не хватало еще, чтобы он нас заметил. Он заметил. Отец широко улыбнулся ему и помахал рукой. Деннис кивнул нам обоим, но не отвернулся, и я спинным мозгом чувствовала его взгляд на себе. Я оглянулась. Деннис в упор разглядывал меня, скрестив руки на груди. Его приятель вскинул брови и ухмыльнулся, что-то ехидно у него спросил. Мой кузен презрительно фыркнул и ткнул того кулаком в бок. Почему-то я была уверена, что они обсуждали меня. Стало горько и как-то неприятно, будто я сжевала за раз несколько таблеток аспирина. Похоже, что ничего не изменилось. - Малышка, ты какая-то невеселая, - папа размешивал сахар в чашке с чаем, пока я вяло ковырялась вилкой в салате. За покупками мы отправились в Луисвилль, и накупили множество ненужных мне вещей, включая туфли на каблуках, которые я вообще никогда не надену. Я даже смотреть на эти каблуки-убийцы боялась, не то, что носить. - Все в порядке, пап, - я улыбнулась. – Немного устала и волнуюсь, ведь завтра в новую школу. Все-таки так странно, что мы получили визы почти без проблем… Мы говорили по-русски достаточно громко, и официантка, приносившая нам заказ, покосилась на нас подозрительно. Видимо, в маленьких городках не привыкли слышать иностранную речь. - Ничего странного. Разве ты не знала, что твой дядя, когда оставил Университет Кентукки, решил написать книгу об истории США? Хотя, наверное, я не говорил тебе… - Он почесал подбородок. – Так вот. За эту книгу он получил Пулитцера, в категории «Лучшая книга об истории США», или как-то так. Поэтому наши бумажные дела в этом штате решаются куда быстрее, чем в России, - отец подмигнул мне. - Везде есть свои бюрократы? – Я приподняла брови. - Твоего дядю очень уважают, - тихо пояснил папа. - Тогда почему он не живет в Вашингтоне и не ездит с тремя телохранителями на обед к Бараку Обаме? – Я поняла, что есть мне совершенно не хочется, и прекратила мучить салат. – За особые заслуги! - Не язви. Он работает над новой книгой. - Биографии Президентов? – Я поймала на себе укоризненный взгляд отца и прикусила язык. – Извини. Сама не знаю, что на меня нашло. За последние месяцы я очень устала, пап. Я соврала. Я устала за последние двенадцать лет, прошедшие с тех пор, как умерла мама. Мне до сих пор не хватало ее. Тоска уже притупилась, но я все равно никак не могла отделаться от мысли, что, если бы она была жива, то все было бы иначе. Возможно, мы никогда не оказались бы в США, и мне не пришлось бы, сидя в кафе, стыдиться своего родного языка. Мама, что ты думаешь обо всем этом, когда смотришь на нас с неба? Довольна ли ты тем, как твоя семья изменила свою жизнь? Отец протянул руку через весь стол и сжал мою ладонь в своей. Я была благодарна ему за то, что он стал утешать меня или фальшиво-бодро говорить, что все будет хорошо. Стакан для него по-прежнему был наполовину пуст, с тех самых пор, как мама оставила нас навсегда. - За что я люблю капучино, - невозмутимо произнес папа, указав на мою чашку с кофе, - так это за то, что пена его может удивительным образом трансформироваться. Смотришь на нее прямо – сердечко. Переворачиваешь чашку – жопа. Он высказал свою тираду с уморительно-серьезным выражением лица, и я не выдержала и расхохоталась на все кафе, перепугав пожилую пару посетителей. Когда мы вышли на улицу, я заметила группу ярко раскрашенных подростков, стоящих у входа в какой-то бар. Они громко переговаривались между собой. - Поедем, - отец подтолкнул меня в спину. – Неприятный райончик. И зачем мы только остановились здесь? Можно было и в центре кофе попить. Около дверей в забегаловку остановился небольшой грязный фургончик, обклеенный различными надписями и изрисованный логотипами рок-групп вроде Kiss, Motley Crue, Metallica. Из кузова выскочила пестрая компания молодых людей, разодетых в черное. Волосы их были уложены по типу «я – клон Билла Каулитца из Tokio Hotel», а черты лица было трудно разглядеть за слоем черно-белого грима. Я остановилась, с неожиданным для себя интересом наблюдая за местными звездами. Женская часть небольшой толпы рванулась к ним, и я хихикнула – девушки везде одинаковы, и везде они западают на музыкантов, как мухи на варенье, увязают в этой любви и живут надеждами на то, что Он обратит внимание на преданную поклонницу… Но иногда мне казалось, что лучше такая любовь, чем вообще никакой. Я не сразу поняла, что встала, как вкопанная, посреди улицы, так и не дойдя до машины, а отец уже наверняка постукивал рукой по рулю. Он делал так всегда, когда торопился или нервничал. - Лерка! – Крикнул он. – Что ты там опять застряла?! Самый высокий из размалеванных музыкантов обернулся и зацепился за меня взглядом. Что-то знакомое показалось мне в его худощавой фигуре и узком лице, обрамленном взъерошенными черными волосами. Я поправила на носу очки и чуть сощурилась, но за толстым слоем грима невозможно было разглядеть даже его глаза. - Лера! Я помотала головой и направилась к машине, но, пока я не открыла дверь и не плюхнулась на переднее сидение, рядом с папой, я все еще чувствовала елозящий по моей фигуре острый взгляд незнакомца. Уже лежа в кровати вечером, я услышала, как внизу хлопнула дверь – Деннис вернулся домой. Дядя Джеймс предполагал, что, возможно, ему придется переночевать во Франкфорте, но мы с отцом не знали, останется ли он там на всю ночь, или все-таки решится вернуться в Шелбивилль. Дверь в комнату Денниса хлопнула. Дом снова затих.