Снежинка

      Хибари глубоко вздохнул и, поставив на стол кружку с чаем, уныло уставился на одиноко стоящую в углу елку, огоньки на которой, как и было положено в новогоднюю ночь, весело перемигивались.       На дворе царила зима и, кажется, сам воздух был наполнен предчувствием волшебства. Каждый человек, будучи ребенком, ощущает на себе его пьянящую особенность - ожидание, томление и уверенность в том, что сегодня, когда часы пробьют двенадцать раз, произойдет чудо. Не такое, какое бывает в сказках, когда мир становится с ног на голову, но хрупкое и почти незаметное для других. Чудо, название которому «Сказка».       Кёя улыбнулся своим мыслям. Он тоже был таким и, хотя гордость еще в детстве не позволяла мальчику показывать свои эмоции остальным, но он не менее, чем другие дети верил в чудеса и с нетерпением ждал смену лет.       Брюнет накинул на плечи кофту, выходя на терраску и поднимая взгляд на небо, в котором кружился крупный, не разрозненный ветром снег. Пушистые снежинки легко вальсировали, опускаясь к ногам брюнета. Покидая черный небесный купол, перекрытый тучами, они пролетали сотни метров в ночной темноте, для того, чтобы попав в пространство выхваченное светом, льющимся из открытой двери, вспыхнуть, подобно крохотным звездочкам.       Двор тоже был усыпан снегом, искрящимся на свету, создавая иллюзию алмазной пыли, с которой так часто сравнивал юноша эти крохотные кристаллы льда, когда еще был ребенком.       Хибари снова улыбнулся.       Казалось, все вокруг было укутано снегом: земля под ногами; старая вишня, растущая посреди двора, чьи ветви были сейчас похожи на белые бархатные нити; края террасы, не прикрытые крышей; водосборник, с которого свисало несколько сосулек…       Мороз в этом году был слабый, но ударил внезапно - буквально за пару дней превратив привычные виды в сказочные, нарядив город так, как было бы не по силам даже самому талантливому декоратору, украсив окна своими неповторимыми узорами и воссоздав сказку, в которую хотелось верить…       Кёя проводил взглядом крупную снежинку и, легко спрыгнув с помоста, коснулся босыми стопами снега. Когда-то в детстве он слышал, как говорили, старинное поверье: если в ночь на новый год, в миг, когда будут бить куранты поймать губами снежинку, загадав самое искреннее свое желание - то оно непременно исполнится.       Юноша перемялся с ноги на ногу, внутренне поражаясь этому странному порыву и слыша, как вдалеке начинают бить часы, возвещая о том, что вскоре небо осветится салютами, а все семьи - да и просто люди - начнут обмениваться радостными поздравлениями…       Глупо, наверное, было бы поверить в эту детскую, услышанную однажды сказку.       Хибари усмехнулся, собираясь уйти. В конце концов - верить во что-то могут только слабые, потому что любая сказка, по сути - иллюзия, к которой так сильно тянутся те, для кого есть что-то нужное, такое, чего вряд ли можно добиться в реальности…       Брюнет остановился. Но надо быть еще слабее, чтобы не признавать самого себя.       Развернувшись, черноволосый вышел вперед, стараясь не замечать холода и, подняв лицо к небу, прикрыл глаза, складывая губы, словно для поцелуя.       Он не станет ловить снежинки, ведь, как говорится, чем больше ты гонишься за чем-то, тем скорее оно ускользает. Парень невольно зажмурился, отмечая, что куранты уже пробили одиннадцать раз. Он, Кёя, не станет гнаться за тем, что может ускользнуть. Не станет только по одной причине - потому что это нечто - слишком важное, слишком нужное для него, слишком… - …куро… - губ коснулся крохотный комочек замерзшей влаги, мгновенно тая и превращаясь в капельку, согреваемую дрогнувшим дыханием, покидающим приоткрытые губы вместе с последним, двенадцатым ударом курантов.       …слишком любимое, чтобы просто смириться с тем, что оно может исчезнуть…       Брюнет вздрогнул, ощущая, как вслед за каплей влаги его губ касается нечто совершенно иное: теплое и упруго-мягкое, пахнущее шоколадом, кофе и чем-то настолько неуловимо-знакомым, что, кажется, будто бы все это - просто игра его воображения.       Чужие губы, словно пробуя, касаются его собственных, вовлекая в нежный, почти невесомый поцелуй. Настолько легкий и чувственный, что Хибари готов поклясться в том, что ощущает кожей вспышки фейерверков, сияющих высоко в небе, и вибрацию от их взрывов.       Руки целующего мягко обнимают его, заключая в объятия и притягивая к себе, словно бы заставляя поверить в то, что все вокруг - не более чем выдумка, а настоящее - только лишь тепло смешивающегося дыхания, да эти нежные касания пальцев к прохладной коже.       Хибари жмурится, боясь спугнуть волшебство и, порывисто обнимает чудо, ставшее реальностью благодаря старому детскому поверью. Чувствуя, как длинные пряди чужих волос скользят по коже, юноша хочет смеяться от переполняющей его радости. Не так, как обычно, но по-детски, искренне, счастливо…       Так все и должно быть. Тепло, молчаливо и естественно. Только так.       Кёя улыбается сквозь поцелуй, запуская пальцы в шелковистые волосы иллюзиониста и прижимаясь к нему, старательно удерживая собственную, пусть и не совсем правильную сказку, которая все-таки поддалась на уговоры души и стала реальностью…       Возможно, завтра все покажется совсем иным, чем сейчас - и этот Новый Год, тонущий в пушистом снегу, и сияющие высоко в небе фейерверки, осыпающие своими разноцветными искрами черный бархат ночи, и тепло любимый рук, обнимающих его, и этот затянувшийся поцелуй.       Но сегодня, в ночь, когда самые необыкновенные сказки становятся былью, а мечта занимает место своей соперницы-реальности - никто, ни Дьявол ни бог не сможет отобрать у него этот секундный полет, который - Хибари знает наверняка - затянется на всю жизнь.