Там, где сердце

Обито взъерошил влажные волосы и зябко поежился от холода. Вода в реке была ледяной, да и погода оставляла желать лучшего, но рассчитывать на какие-то удобства в палаточном лагере было глупо. По крайней мере, он чувствовал себя относительно чистым, что само по себе было благословением после дней, проведенных в довольно-таки сомнительных условиях. Натянув на себя униформу и потрепанный джоунинский жилет, Обито направился обратно в сторону палаток. Он надеялся, что Какаши уже вернулся. Их утренний разговор был прерван появлением нездорово бледного подростка, сообщившего, что Наруто незамедлительно необходимо было увидеться с учителем. Разумеется, отказать Какаши не мог. Обито понятия не имел, что такого могло приключиться у мальчишки за несколько часов с момента их утренней встречи, но решил на этот раз не лезть в чужие проблемы — тем более, он был рад представившейся возможности в одиночестве обдумать все услышанное ранее, да и негоже было второй день подряд всюду таскаться за Какаши подобно потерянному щенку. Они не успели обсудить все, но информации и так оказалось даже чересчур много, и надо было хотя бы попытаться как-то уложить ее в голове. Насколько Обито мог судить, этот мир был почти точной копией его родного, если не считать нескольких кардинальных различий. Он не мог не задаваться вопросом, а существовала ли какая-то ключевая точка — деталь, изменившая ход истории, или же это была лишь череда случайностей? До определенного момента цепочка выстраивалась почти идеально. В родном мире Обито миссия по разрушению моста Каннаби была поручена другой команде, и те не справились с задачей. Третья Война Шиноби затянулась еще почти на четыре года, что, пусть косвенно, но все же повлияло на решение Минато и Кушины не заводить детей. У Девятихвостого не было шанса вырваться на свободу, поскольку печать не была ослаблена родами. Но вот дальше… дальше звена не хватало. Откуда в этой реальности взялись Акацки, и с какой целью они охотились на хвостатых? Обито понимал, что данных было недостаточно, значимой могла оказаться любая мелочь, и все-таки… казалось, он что-то упускал во всей этой истории. Возможно, следовало поделиться своими соображениями с Какаши, тот все же был лучшим аналитиком, чем он сам. Обито прибавил шаг, надеясь быстрее добраться до лагеря. Он как-то запоздало сообразил, что его могли хватиться. Впрочем, что ему оставалось — весь день сидеть в палатке? Или оставить записку? Все-таки хотелось верить, что он не находился в положении заключенного и не должен был отчитываться о каждом своем шаге. Какаши Обито заметил еще издалека. Тот стоял в нескольких шагах от их палатки, по всей видимости, дожидаясь его возвращения. Подойдя ближе, Обито коротко улыбнулся в качестве приветствия. — Извини, я был… — он неопределенно махнул рукой в сторону реки, не утруждая себя лишними объяснениями. — Что-то случилось? Какаши кивнул. — Моя помощь понадобилась в одном… деликатном деле, — ответил он. — Я буду вынужден уйти из деревни на несколько дней, максимум на неделю. Обито надеялся, что вспышка паники не слишком явно отразилась на его лице. Он совершенно не чувствовал себя готовым в одиночку разбираться с собственным шатким положением в деревне, да и в мире в целом. — И? — Я хотел бы, чтобы ты отправился со мной. Обито с трудом сдержал облегченный выдох. — Куда? — спросил он, хотя ответ на этот вопрос интересовал его в последнюю очередь. Он прекрасно понимал, что его эмоциональная зависимость от Какаши в сложившейся ситуации была не слишком здоровой, даже если и вполне оправданной. С ней определенно надо было что-то делать, но… не сейчас. Пока еще он мог позволить себе подобную слабость. — Я предпочел бы объяснить ситуацию в присутствии Наруто. Это касается его в первую очередь. Нет смысла несколько раз повторять одно и то же. Обито пожал плечами. Он не особенно торопился узнать все подробности. — Идем, — сказал Какаши и, не дожидаясь ответа, устремился вглубь лагеря. Обито последовал за ним. Через несколько минут пути, прошедших в молчании, они остановились у просторного медицинского тента. У входа их ожидал Тензо. — Какаши-семпай, — кивнул тот. — Обито-сан. — Тензо-сан, — поприветствовал в ответ Обито. У того отчего-то нервно дернулся глаз. Какаши сдавленно закашлялся. — Ямато, — процедил Тензо сквозь зубы. — Меня зовут Ямато. Обито недоуменно моргнул. Недоумение, правда, было самую малость наигранным, но кто бы посмел его в этом обвинить? — О, прошу прощения, — он извиняюще улыбнулся. — Должно быть, я обознался. На лице Тензо мелькнуло странное выражение: казалось, он не мог решить, принять ли подобный идиотизм как данность или же счесть искусным издевательством. Обито даже стало его немного жаль. — Нет, я... — Тензо одарил обвиняющим взглядом отчего-то Какаши. — Меня звали Тензо, но теперь я использую другое имя. Обито наклонил голову, скрывая невольную полуулыбку. Нельзя сказать, чтобы он не уважал желания Тензо оставить прошлое в прошлом вместе со старым именем — по крайней мере, он предполагал, что дело было именно в этом, но… не грешно было немного поднять себе настроение за чужой счет — тем более, Какаши по какой-то причине находил ситуацию забавной. Тензо обреченно опустил плечи и пробормотал под нос что-то смутно напоминающее: «…всемилостивые боги, теперь их двое». Обито с трудом сдержал смешок. Покачав головой, Тензо распахнул проход в палатку, пропуская их с Какаши внутрь. Сам он зашел последним, плотно задернув за собой тяжелую ткань. Посреди тента на футоне сидел Наруто. При виде его Обито едва удалось сдержать удивление: лицо мальчишки заплыло, под глазом красовался густо-фиолетовые синяк, а все тело покрывали бинты. Когда этот идиот умудрился нарваться на конфликт? И, главное, с кем? — Выглядишь отвратительно, пацан, — заметил Обито. Наруто неловко дернул плечом и отвел взгляд. Он казался тенью себя прежнего — непривычно задумчивым и подавленным. Обито знал мальчишку всего день, но почему-то был уверен, что такое состояние для него редкость. Похоже, что бы ни случилось, это было личным. — Так в чем, собственно, дело? — спросил он спустя почти минуту молчания, которое никто не торопился нарушить. Какаши прошел вглубь палатки и устало прислонился к не слишком устойчивой на вид конструкции из коробок. По всей видимости, разговор предстоял не самый короткий. Обито бегло окинул взглядом палатку, но так и не нашел, где можно было бы устроиться. — Этим утром мы получили весть о том, что Шимура Данзо был назначен на пост Рокудайме Хокаге, — сказал Какаши. Обито удивленно поднял брови. — Неужто старик получил одобрение джоунинов? Уж сам он точно не стал бы голосовать за Данзо. Минато-сенсей никогда не доверял этому старому манипулятору, и не без оснований. — Пока нет, но сейчас это не главная наша проблема, — Какаши немного помолчал. — По личной просьбе Райкаге Данзо санкционировал охоту за головой Учиха Саске. На мгновение Обито показалось, что он ослышался. — Саске? Вы про младшего сына Микото? Он с трудом мог вспомнить, когда последний раз слышал о Саске хоть что-то. Они почти не пересекались — мальчишка родился всего за пару лет до того, как Обито официально покинул клан, и, насколько ему было известно, не представлял из себя ровным счетом ничего особенного. — Вы его знаете? — слегка оживился Наруто. — Ну, он мой… — Обито почесал затылок, пытаясь вспомнить степень их с Саске родства. — Троюродный племянник, кажется? Что-то в этом роде. Но лично я с ним знаком не был. Вот с Итачи, помню, нянчиться еще заставляли… Он замолчал, не иначе как шестым чувством уловив повисшее в воздухе напряжение. Похоже, ему каким-то образом «повезло» затронуть больную тему. А ведь так хотелось верить, что утренний разговор с Какаши поможет избежать подобных недоразумений. — Ну и что не так? — поинтересовался Обито. Наруто закусил губу и уставился на свои руки. Тензо отвел взгляд. — Я… не успел сказать тебе об этом раньше, — произнес Какаши медленно, подбирая слова. — Восемь лет назад Итачи вырезал весь клан Учиха. В живых остался только Саске. Обито моргнул. Это было… неожиданно? Он даже не мог подобрать иного слова. Весь клан — старики, женщины, дети. Осознать масштаб трагедии было трудно, случившееся казалось чудовищным в своей идее, но… В то же время, ничего не шевельнулось в его душе. Пусть он давно оставил в прошлом детские обиды на соклановцев, они все-таки были для него совершенно чужими людьми. Почти пятнадцать лет Обито даже не ступал на территорию клана, не знал, кто был жив, а кто погиб на миссиях. Он никогда не считал себя черствым человеком, но так ли странно в этой ситуации было не чувствовать ничего? Ему едва хватало душевных сил оплакивать тех, кто был действительно дорог. — Обито, ты в порядке? — тихо спросил Какаши. Обито несколько отсутствующе кивнул. — Да. Да, я в порядке. Просто… Итачи? Первый пацифист клана Учиха? Этот Итачи? Итачи был, пожалуй, достаточно силен, чтобы в одиночку расправиться со всем кланом — особенно, если застал бы их врасплох, но… зачем бы он стал это делать? Итачи, которого знал Обито, был тихим, замкнутым в себе, всегда не по годам серьезным и, главное, исключительно одержимым идеей мира. Предположить, что тот оказался способен на такое… — Никто не знает, каковы были его мотивы, — сказал Какаши. — Как бы то ни было, случившееся сильно отразилось на Саске. Он был… одержим идеей стать сильнее, чтобы отомстить брату. Месть была отвратительным способом справляться с потерей и почти никогда не приносила облегчения, но Обито мог понять, почему подобный путь порой казался единственно возможным. После смерти Рин… иногда он думал, будь кто-то, кого можно было бы винить, ненавидеть — стало бы легче. Если бы тогда ему было кому мстить, он ухватился бы за этот шанс. — Когда-то Саске был моим учеником, в одной команде с Наруто и Сакурой, — продолжил Какаши. — Но… того, что могла дать ему Коноха, оказалась недостаточно. Несколько лет назад он покинул деревню в надежде найти силу, способную помочь ему справиться с Итачи. Не приходилось и сомневаться, что Какаши считал это своим личным провалом. — Полагаю, ничем хорошим это не закончилось. — Он отомстил, — глухо сказал Наруто. — Только этого ему оказалось мало. Обито перевел на него взгляд. Между бровей мальчишки залегла складка, руки с силой сжимали край одеяла — так, что побледнели костяшки пальцев. Ситуация в самом деле была личной. Что бы ни совершил бывший товарищ, его судьба по-прежнему волновала Наруто. — Так чем он вызвал гнев Райкаге? — спросил Обито. Не сказать, что разозлить Эя было особенно трудной задачей. И, разумеется, последствия всегда были исключительно плачевными для провинившихся. — Несколько часов назад в Коноху прибыли послы из Кумо, — ответил Какаши. — От них нам стало известно, что Саске присоединился к организации «Акацки» и, выполняя их приказ, похитил джинчуурики Восьмихвостого, Киллера Би. — Брата Райкаге, — мрачно подвел итог Обито. В кои-то веки ярость Эя была вполне оправдана. Как бы ни был силен Саске, своими действиями он точно подписал себе смертный приговор. — Наруто хочет попробовать уговорить Райкаге помиловать Саске. Обито с трудом удалось не позволить отразиться на лице всему, что он думал по этому поводу. Судя по голосу Какаши, тот тоже едва ли считал затею перспективной. — Ты же понимаешь, что это безнадежно в лучшем случае, и опасно — в худшем? — обратился Обито к Наруто. — Эй не умеет прощать, это я тебе гарантирую. Разрушать надежды мальчишки не хотелось, но лучше это будет он, чем Райкаге. Впрочем… что-то подсказывало Обито, что его слова не заставят Наруто отступить — особенно, если тот действительно пошел характером в мать. Да что там, даже Минато-сенсей порой отличался поразительным упрямством — правда, он сам любил называть его «волей огня». — Я должен хотя бы попытаться, — сцепив зубы, произнес Наруто. — Я не прощу себе, если просто опущу руки. Обито вздохнул. Это он мог понять. — Что нужно от меня? Транспорт? — он неопределенно пошевелил пальцами, намекая на Камуи. Обито не особенно любил брать с собой «пассажиров», но в данной ситуации можно было сделать исключение. Какаши переглянулся с Тензо, казалось, всерьез раздумывая над предложением, но в итоге лишь покачал головой. — Нет, — ответил он. — Не обессудь, доверия твоей технике не очень много. Но я не думаю, что тебе стоит оставаться сейчас в деревне. Если у нас будет выбор, объясняться лучше с Тсунаде, а не с Данзо. Обито кивнул. Он даже не сомневался, что Данзо и старейшины не оставят его в покое, если узнают о Камуи. Они и раньше испытывали нездоровый интерес к технике, а ведь тогда еще никто и не подозревал обо всех ее возможностях. На некоторое время в палатке повисло молчание, прежде чем Какаши вновь заговорил: — Есть еще один вопрос, который я хотел бы обсудить. Обито совершенно не понравилось, как прозвучали эти слова. Было в голосе Какаши нечто… он не мог описать это словами, но предчувствие чего-то дурного невольно закрадывалось в душу. — Слушаю, — Обито скрестил руки на груди — защитный жест, который едва ли остался незамеченным. — Не так давно Наруто сообщил, что во время сражения с Пейном печать, сдерживающая Девятихвостого ослабла, и он смог поговорить с Четвертым — тот запечатал часть своей чакры на случай, если случится нечто подобное. Обито нахмурился. Надо полагать, Наруто повезло увидеть своего отца, пусть и мельком, но что такого мог сообщить Минато сыну, что так бы насторожило Какаши? — Он сказал, что нападение Девятихвостого на Коноху не было случайностью. За этим стоял некий человек в маске. По всей видимости, это тот же самый человек, который является истинным лидером Акацки — насколько нам известно, он называет себя «Тоби». Мы лишь раз столкнулись с ним в открытом бою, и он... исключительно силен. — Отец сказал, что только один человек из клана Учиха был способен управлять Девятихвостым, — подал голос Наруто. — Учиха Мадара, — пробормотал Обито. Одно имя посылало дрожь по телу. Было ли возможно, что Мадара каким­-то образом остался жив? Но даже если он пережил свою «смерть», сколько ему должно было быть лет?.. Обито взглянул на Какаши. Тот, нахмурившись, смотрел в пол, и даже несмотря на маску было заметно, как напряжена его челюсть. Вести о том, что Мадара мог быть жив, насторожили бы любого, но… — Ты ведь не думаешь, что это он, — произнес Обито, даже не потрудившись оформить предложение в вопрос. Какаши не поднял взгляда и некоторое время ничего не отвечал. — Он использовал технику, позволяющую мгновенно перемещаться в другую точку пространства, — сказал он монотонно, перечисляя сухие факты. — Это не был хирайшин. Он также мог становиться неосязаемым — наши атаки проходили сквозь него. Обито почувствовал, как в горле встал ком. Еще недавно он хотел найти связующее звено между событиями этого мира, и вот ответ был перед ним. Отчего-то он ожидал подобного. Как бы безумно, маловероятно это ни казалось… он не был удивлен. — Не неосязаемым, не совсем, — тихо сказал он. — Это побочная техника Камуи — только перемещается не тело целиком, а лишь его часть. Какаши ждал от него подтверждения? Он его получил. Обито понятия не имел, что тот чувствовал в этот момент. Он не знал даже, что чувствовал сам, и не хотел останавливаться на мысли об этом — только не теперь, когда едва обрел почву под ногами. — Мог кто­-то обладать такой же техникой? — спросил Какаши. — Мадара? Ведь техники мангекьо, в отличие от рисунка, не обязательно оригинальны. Слышать надежду в его голосе было почти физически больно. Обито сглотнул. — Это возможно, — произнес он медленно, не веря своим словам. — Но в хрониках нет сведений о том, что Мадара мог владеть Камуи. — Мы не можем быть ни в чем уверены сейчас, — сказал Тензо, впервые за весь разговор нарушив молчание. — Остается только наблюдать и оценивать ситуацию. Обито был благодарен ему. Благодарен за то, что хоть кто­-то мог сохранять хладнокровие и трезвое мышление в данной ситуации. Он кивнул. — Будем решать проблемы по мере их поступления, — сказал он ровно, пытаясь хотя бы внешне держать себя в руках. — Для начала попробуем разобраться с Райкаге. Когда мне нужно быть готовым? — Мы выступаем завтра на рассвете, — глухо сказал Какаши, и, резко выпрямившись, устремился к выходу из палатки, даже не взглянув в сторону Обито. Несколько секунд Обито смотрел ему в спину, отсутствующе пытаясь понять, почему так бешено колотится сердце. Что ему было делать теперь?