Великая легенда, или Сага о варваре с севера.

      "Икты - это одно из племён Вест-Одеона, известное на всём Западе как орда необузданных и жестоких убийц. <…> Основным материалом для изготовления украшений и ритуальных предметов у иктов является человеческая кость, в поисках которой дикари уничтожили и истребили сотни поселений, в том числе и крупнейшую меанскую колонию Осидус-Дале. <…> После того как великий полководец Меании Овгуст Кавариус Фар убил иктского вождя Арвенузда Собирателя Черепов, бывшего на тот момент главой полуреального государства, занимавшего всю территорию Северо-Западных земель, ненасытные воители были загнаны в верховья реки Адра и отрезаны от остального мира..."       Элифаст Геарион, председатель Меанского Географического общества, об иктах,       6189 г.

***

      Наверное, во всём Западном Новобалграде не было человека, который не знал бы Алариха. Этот огромный по своим габаритам северянин появился в маленькой колонии всего месяц назад, но уже полностью завоевал доверие селян и местных властей. К тому же на Меанском Западе давно ходили самые разнообразные слухи о прошлом новоприбывшего поселенца, ведь Аларих - и это знал каждый - когда-то давно был командиром прославившегося на весь Одеонград полка варваров-норгийцев и настоящим поборником интересов Центра. Постоянные физические упражнения, солдатская выправка, несмотря на довольно-таки буйный характер Алариха, чёткий распорядок дня - всё это выдавало в новобалградце вымуштрованного бойца со стальными нервами и металлическим брюхом. По сути своей Аларих был интровертом, но не гнушался живого общения, а иногда - и болтовни, за что какой-то колонист метко применил к нему пословицу "В карман за словом не полезет!". Раз в неделю Аларих заглядывал в самый большой городской трактир "Новобалградский бюргер", где однажды развернулись нешуточные события:       Дождливым осенним вечером - а в последнее время ливни стали частым явлением - в Западный Новобалград прискакал ездок и сообщил, что на закате пограничные кордоны заметили большой отряд дикарей. Лишь один ответ был правильным: эти дикари - икты. Новобалградская управа тут же собрала ополчение и приготовилась к осаде города, но руководство Дурмы-на-Адре, ближайшей к иктским территориям меанской колонии, сообщило, что слухи о готовых нанести сокрушительный удар западенцах являются неподтверждёнными и попросту вздорными. Поверив уверениям со стороны своих соседей, новобалградцы расслабились: раз сказали, что опасности нет, значит, так оно и есть. И других забот полно!       Ночью в Западном Новобалграде начиналась другая жизнь: люди разбредались по гостям да по харчевням, а здешние кабаки ломились от наплыва посетителей. Почти всё мужское население города собиралось в недорогих забегаловках, чтобы хлебнуть знаменитого вест-одеонского эля или пива марки "Старая башня", либо вдоволь наговориться со старыми друзьями, либо просто посидеть в шумной компании. Исключением не стала и одна октябрьская ночь с девятнадцатого на двадцатое, когда весь город праздновал так называемый Союзный день. В это время Аларих проводил свободные часы в своей любимой харчевне (или австерии, как любили на столичный манер называть трактир местные жители). Пятая кружка славного хмеля нисколько не помутила рассудок бывшего вояки.       - Как ты на пиво налегаешь, Аларих! - Слышались голоса удивлённых селян. - А где же годы солдатской службы?       - Где годы, говоришь? Боюсь, любой гражданский столько не выпьет, сколько я! Помню, у нас в полку был нордхемец - вот он за раз бочонок мог осушить! Тем более сегодня праздник, разрешено, - отвечал норгиец.       - А какой праздник?       - Дык это... Девятнадцатое октября! - заявил Аларих под громкий хохот новобалградцев.       - Девятнадцатое октября? - встрял в разговор древний старичок, - между прочим, молодой человек, в этот день сколько-то там лет назад разрозненные центральные графства объединились в Меанский Союз, который впоследствии стал великой империей!       - Да я погляжу, вы, наверное, ровесник тех событий! - Аларих съязвил в ответ. - Ладно тебе, дед, знаем мы, что сегодня за праздник! Ты мне лучше скажи, что такое Великое Прилучение? А то один раз попал!       - Ну-у... - впал в раздумья старик (норгийцу показалось, что cейчас услышит многочасовую лекцию об этом религиозном цереалии), - по церковным поверьям, когда пророк Бактеон Вящий уверовал в Творцов, в местечке под названием Дневная прилука он воздвиг первый в мире храм, и так появилось белобожие, то есть поклонение белым богам. Вскоре язычники сожгли священное место, а вместе с ним и самого пророка. Дату основания храма назвали Великим Прилучением, дату убийства Бактеона Вящего - Лютым, а когда где-нибудь строят церквушку, говорят, что место прилучили. Хотя, наверное, про прилучённые места ты знаешь...       - Теперь ясно; вот только я где-то слышал, что пророка не Бактеон, а Борислав зовут... Эй, Вим! Плесни-ка мне немного эля: выпьем за меанские обычаи! Кто, кстати, последние новости слышал?       Из толпы вышел интеллигентного вида селянин (интеллигентности в нём было столько, сколько могло быть в грубом крестьянине) и сказал:       - Да вот, говорят, иерархи наконец нового архисвятителя выбрали. Вселенский собор, конечно, его признал, но автокефалы как всегда недовольны.       Аларих был давно наслышан о некоей поместной церкви, что многие столетия назад "впала в ересь" и попыталась уйти из-под власти Вселенского собора, породив тем самым Великую схизму - наиболее страшное событие в истории белобожья. Период раскола запомнился многим одеонградцам как времена ужасной анафемы, проклятий и аутодафе. Кто-то метко прозвал те события Вторым Лихолетьем, и с тех пор такое наименование раскола хорошо прижилось и даже использовалось в некоторых церковных летописях. Однако это изничтожение не дало результатов: схизматики всё равно обрели самостоятельность и объединились в Святую Автокефалию, которая впоследствии стала мощным антиподом Вселенской церкви Белых Богов и составила серьёзную конкуренцию "официальной религии", подчинив себе умы арагосских стран и некоторых имперских диссидентов.       - А кого выбрали-то? - спросил кто-то.       Рассказчик резко понизил голос и шёпотом произнёс:       - Зениамина Паринского, вот кого.       Буйная ватага новобалградцев мгновенно смолкла: ярый служитель никсусианских богов из вечно голодного города Парин давно прослыл во всей империи как скрытый идолопоклонник и содомит, что, впрочем, стало довольно-таки распространённым явлением в среде меанского духовенства. Тишина в трактире держалась минут пять, прежде чем Аларих разбавил гнетущую атмосферу своей деликатной просьбой:       - Вим! У меня опустела кружка. А сейчас меня интересует только один бог - бог веселья и пьянства! И уж у этого бога фанатов больше, чем у всякого другого!       Эх, старый добрый "Бюргер"!.. Ведь Западный Новобалград начался не с военного форта, пусть даже ни один легион и не смел останавливаться на привал, покуда не сооружён не уступающий по прочности некоторым варварским крепостям походный лагерь, и не церковь стала первым зданием в тех землях - меанские колонисты Запада свято чтили древнюю вест-одеонскую пословицу: "Почётней умереть в кабаке от чарки хмельного, чем в плену у врага и во всём сознавшись"; точнее, ту её часть, где говорилось про алкоголь. Так гвоздевым камнем имперской колонии стал - кто бы мог подумать! - камень небольшой таверны, носившей тогда не слишком мелодичное название "Веселящее зелье". Позднее, дабы привлечь к своему заведению больше внимания, вывеску трактира сменили на более строгого "Новобалградского бюргера", но суть-то не меняется: харчевня как была обителью праздных закусок, так ею и осталась. Преимущество у "Зелья" перед другими забегаловками состояло в том, что названный выше шинок славился относительной чистотой публики, которая, несомненно, делала "Бюргеру" честь. Уютная домашняя атмосфера, мягкая дорогая мебель, появившаяся здесь ещё со времён первых поселенцев, но до сих пор не прохудившаяся, всегда готовые побалакать люди - всё это прославило питейный дом на многие вёрсты и мили.       Что может потревожить вечный покой новобалградского духана?       Экс-наёмник допивал уже двенадцатую порцию браги, как вдруг до его слуха донёсся звук хлопающих дверей и удивлённый возглас посетителей "Бюргера". "Что за чёрт?" - вмиг подумал Аларих и кинул беглый взгляд на парадный вход; но то, что увидел вояка, заставило его подняться со стула и тут же забыть о приятном времяпрепровождении. Молодой высокий парнишка, весь вспотевший, с напуганными до беспамятства глазами и грязно-бордовыми следами крови на тканевой одежде, судорожно ловивший ртом наполненный табачным дымом воздух, из-за которого он закашлялся, на силу произнёс:       - Дурма-на-Адре сожжена дотла... Икты будут здесь через несколько часов!.. - ноги гонца подкосились, и он бы упал на пол, уткнувшись в доски, если бы его вовремя не подхватили стоявшие рядом мужики.       - У вас осталось всего несколько часов... - юноша сомкнул веки: парнишка умирал на глазах.       - Врача! Позовите врача! - крикнул Аларих, подойдя к умирающему, - дайте я осмотрю его.       - Рульд! - окликнул кого-то широкоплечий бородатый селянин, настоящий земледелец, державший гонца из Дурмы под руку, - бегом к Калевичу! У тебя энтот... опыт врачевства есть? - Обратился он к Алариху.       - Не вылечу, но раны перевяжу, - ответил тот, - приходилось шкуру врача носить. А иногда и шкуру гробовщика... Положите его на кушетку, - норгиец указал в угол помещения. Приказ тут же был выполнен.       - Пацан, - Аларих позвал парнишку, - слышишь меня?       Но юноша не отвечал. Тогда Аларих разомкнул молодые веки: "Не реагирует", - сказал он.       Послышались шаги, и в таверну вбежали коренастый шатен с долговязым, но очень худым пожилым мужчиной в столичном костюме, по-видимому, являвшимся доктором. Такие доктора, могущие и любую болезнь, от простуды до оспы, вылечить, и аптекарем работать, и научный труд по фармации написать, остались, может быть, только в колониях: метрополия уже лет двадцать стенала от заполонивших её iatrikonis farmaТ - лёгочников, ушников, горловиков и им подобных. Несомненно, все они были корифеями в своих областях, но не дай великий Род чумному человеку попасть в руки джараха! А врачи "старой гвардии" всегда были готовы помочь страждущим и нуждающимся вне зависимости от их хворобы.       - Где умирающий? - Спросил Калевич и сам себе ответил: - Всё, вижу. Дайте пройти!       Врач присел на колено около своего "пациента", но, стоило ему начать осмотр, вынес вердикт:       - Не суетитесь! Готов... Готов парень. Накройте его чем-нибудь!

***

      Новость о приближающейся иктской орде вмиг облетела город, заставив весь Западный Новобалград позабыть о Союзном дне и похмелье. Реакция городской управы последовала незамедлительно: тут же был приведён в боевую готовность имперский гарнизон, который, собственно, представлял собой всего-навсего командный взвод, три пехотных и одну кавалерийскую роту (общей численностью где-то 250 человек), а также объявлен набор в ополчение. На новобалградские улицы высыпали множество агитаторов, забегавших в дома и с порога кричавших хозяевам: "Берите в руки всё, что хоть как-то походит на оружие, и немедленно идите к зданию ратуши!", и, словно разбушевавшаяся стихия, толпы людей хлынули в центральную часть города. В потоках этих людских масс оказался и Аларих, но чья-то цепкая рука выдернула его из ватаги новобалградцев, и норгиец увидел перед собой рыжего усача в военной форме, который едва ли доставал ему до подбородка.       - Подожди, Аларих, - сказал усач, - городские власти просят тебя стать тысяцким.       Сколько раз норгийский вояка слышал эти слова! И сколько раз он хотел отказаться и отослать просителей куда подальше, но всё время осознавал, что без него жизни этих людей вот-вот разобьются о неприятельский щит.       - Я согласен, - ответил Аларих, - но вначале мне нужно потолковать с твоим начальством.       - Тогда быстрей пошли в штаб войсковой части! Не стоит говорить, где это?       - Не стоит! - семимильными шагами Аларих пошёл по городским переулкам: основные улицы Западного Новобалграда заполонили ополченческие реки.       До крепости добрались быстро, сложнее было протиснуться к КПП части сквозь человеческие толпы. На контрольно-пропускном пункте им преградил путь здоровенный амбал, на которого с трудом налазили кольчуга со шлемом.       - Стоять! - Пробасил великан. - Кого там шлында принесла?       Усач достал из кармана тонкую красную книжечку с надписью "At Imperrium miliТ fА Col Eus Autos Meanum. Имперские войска Его Величества Самодержца Меанского", затем оттуда же извлёк какую-то бумажку, сунул в нос громиле и приказным тоном произнёс:       - Выбирайте выражения, солдат! Не видите, что перед вами ординарец?       Верзила тут же встрепенулся, выпрямился во весь свой могучий рост (при этом Аларих почувствовал себя мелкой букашкой; что же ощущал усач?) и в армейском стиле загрохотал:       - Извиняюсь, господин ординарец! Господин командор приказал строжайшим образом следить за порядком на капэпэ. Разрешите отдать рапорт?       - Не стоит, господин... не важно. Хочу заметить, что легионер не должен хамить комсоставу, потому что хамить - значит заниматься членовредительством, а членовредительство - это...       - Оставьте свои тирады на мирное время, господин вояка! - Перебил рыжеволосого Аларих. - А то сейчас я изрыгну такие потоки брани, что, следуя вашей логике, меня должны пожизненно посадить в Иедонские Казематы!       С доводами вояки не поспоришь: усач тут же прервал лекцию и, бросив на варвара гневный взгляд и посмотрев таким же на гиганта-часового, произнёс:       - А с вами я разберусь позже! - и чуть ли не вприпрыжку побрёл вглубь войсковой части. Это смотрелось весьма забавно.       - С каких это пор посыльные стали комсоставом? - еле успев догнать рыжеволосого, спросил у ординарца Аларих, - или очередная военная реформа Его Меанства миновала меня стороной?       - Пусть простые солдаты знают своё место! - неожиданно огрызнулся легионер "на посылках".       - Ага! Боюсь, с таким отношением к "простым солдатам" ты в войсках недолго продержишься!       - Сам разберусь! Вы, г-н тысяцкий, в дела регулярных войск не лезьте!.. Нам налево. - ординарец завернул за угол грубой каменной постройки, больше всего походившей на карцер. Теперь Алариху и его спутнику открывался отличный вид на высокое здание, выдержанное и в имперском, и в вест-одеонском королевском стиле - редкий вид архитектуры, существующий исключительно на землях Меанского Запада. Именно там заседало всё командование вооружённых сил небольшого городка, который, однако, своей защищённостью мог перещеголять некоторые мегаполисы Центра.       Гарнизон готовился к бою. На территории всей войсковой части не было сейчас солдата, сидевшего без дела: каждый или заострял свой клинок и облачался в кольчугу-лорику, или бегал с поручениями взад-вперёд, или же пытался завершить дела, начатые прямо перед боевой тревогой. Начальствующий состав сыпал командами налево и направо, не гнушась при этом крепкого матерного словца. Уже готовые к бою легионеры строились в квадраты-фулконы и маршировали на плацу около здания штаба. Неподалёку заржали кони. "Наверняка кавалерия", - подумал Аларих. Вдруг мимо него пробежал человек с посеребрённым штандартом в форме медведя, так называемым урсусом - за утрату этого самого урсуса боевой единицей, будь то бригада или что-нибудь другое, подразделение немедленно подвергалось опале и расформированию (слава реформам императора Релла!); должность несущего столь важный для имперских войск знак считается самой престижной и так и называется - урсусоносец. Глядя на те жалкие три роты, что были в расположении части, Аларих невольно усмехнулся, ведь ещё будучи в далеких от войн срединных землях империи, он так много слышал о несметных легионах прикрытия, готовых в любой момент дать отпор противнику и перейти в решительное наступление. И это, конечно же, была пропаганда: на всём Меанском Западе можно было насчитать от силы два-четыре полка, а, может быть, и целый корпус. Но империя ни за что не хотела признавать свою неготовность к войне. Империю заботил лишь её имидж.       Де-факто Меания уже давно потеряла своё первенство в списке одеонградских держав. В стране с загнивающим сельским хозяйством, убитым производством и застрявшей на уровне изобретения колеса культурой империя могла отстоять прерогативу только в военном деле: все, от западенца буржуа и до восточного бродяги, впадали в панику, только заслышав о меанской армии, которая часто бывала не столь имперской, сколь императорской. Но и мифическому волшебному ежу понятно, что легион - не божья благодать и вечное преимущество государству не обеспечит. Поэтому Меанию ждал неминуемый крах. Ах, это вырождающаяся, деградирующая страна, где из-за непомерных налогов обедневшие сословия поднимали восстания и продавали детей, а в крупных городах мигрантов было больше, чем коренных жителей, с умопомрачительной скоростью катилась в пропасть тёмных веков, но из последних сил рупором пропаганды пыталась доказать обывателю, что является мощнейшей державой в мире.       Меанская империя пыталась слишком много в себя вобрать. И это должно было её погубить, рано или поздно.       Пока Аларих обдумывал все вышесказанные вещи примерял на себя карьеру политолога, он не заметил, как усач привёл его ко входу в здание штаба. У самого порога их встретил бледный и до ужаса сухощавый сторожевой, но процедура проверки бумаг массу времени не заняла. Как и в прошлый раз, только заслышав звание усача, караульный налился красками и приобрёл здоровый оттенок лица, которому мог позавидовать любой атлет. "Не знал, что руководство на себя оздоровительную функцию взяло! - хихикнул Аларих, - вот только бы само поменьше потребляло!" В это время комвзвода уже вёл норгийца по широким коридорам гарнизона, сворачивая в боковые ходы так резко, что экс-наёмник не успевал следить за ним.       - Не гони, коммандос! - окрикнул Аларих усача, но тот ничего не ответил.       В одном из коридоров на норгийца налетел белобрысый мальчишка и, даже не извинившись, побежал дальше. "Вот же гнида! - отряхиваясь, подумал Аларих. - На севере его б за такой поступок высекли!" Однако ход мыслей вояки прервал комвзвода:       - Пришли, - легионер остановился перед массивным дубовым портуном и сделал приглашающий жест рукой, - прошу войти.       - На себя, от себя?       - От.       И Аларих с силой ударил по двери и едва не ударился о косяк, заставив всех тех, кто находился за портуном, вздрогнуть.       В штаб-квартире приятно пахло знатнейшим кхинь-атайским табаком: в воздухе витал лёгкий дымок. За громадным гротескным столом, что стоял посередине штабной конторы, над картой сгрудились три человека, один из них, что стоял с зажатой в зубах трубкой, был одет в парадную военную форму, начищенную до слепящего блеска; другой, молодой парнишка-брюнет, - тоже в форму, но более скромную и дешёвую (из этих двоих сразу было понятно, кто старший по званию); а третий - в обычный мантлет, который предпочитало носить доживающее свои дни поколение, к коему можно было отнести и хозяина одёжи. Однако к плащу этому была прикреплена занятная вещица, которая не могла не привлечь внимания рядовых граждан - золотистый значок, представляющий собой скрещенные и перевязанные цветами имперского флага меч, арбалет и бердыш-ружьё. Тот легионер, что был в парадном, от неожиданно громкого звука выронил трубку, задрал голову и, немного картавя, выпалил:       - Что за ш... А, это вы, г-н Аларих, - алалыка отдал честь, - разрешите представиться: сотник Имперских войск Его Величества Рериус Ютис, командир западноновобалградского гарнизона. Это, - легионер указал на младшего по званию, - старший адъютант Гарриас Джьюд, а вот этот...       - Я сам представлю себя, - старик в плаще слегка поклонился, - будем знакомы: семенфатум Особоого Военного комитета по предупреждению диверсий и саботажа Секст Плукка Гарагон. - имперский госслужащий протянул норгийцу руку.       Если адом можно было напугать только набожных людей, то понятие "специальные органы Меанской империи" страшило как верующих, так и атеистов. К числу таких "органов" относилась и Особый Военный комитет, сокращенно ОВК. Её сотрудники занимались, по их словам, во-первых, выявлением и пресечением антиправительственных настроений в рядах Имперских войск Его Величества Самодержца Меанского; во-вторых, наблюдением за политическим и духовным состоянием Имперских войск Его Величества Самодержца Меанского; в-третьих, выявлением и ликвидацией агентов противника в Имперских войсках Его Величества Самодержца Меанского; и в-четвёртых, ведением следствия по государственным преступлениям среди солдат Имперских войск Его Величества Самодержца Меанского и передача преступников в руки военных трибуналов, а с теми, кто попадает в суды "тёмного времени", служители закона разбирательств не ведут - либо позорная казнь, либо не менее позорный штрафбат, либо мрачные камеры острогов и темниц. Легче найти соломинку в стоге сена, чем боевое подразделение, где нет работников ОВК: всю меанскую армию заполонили контрразведчики - унтер-сигары, обер-сигеры, семенфатумы и комиссары, которых давно презрительно прозвали комитетниками. И было за что: ни одно письмо с фронта в тыл не могло избежать пристального внимания всемогущих особистов, и порой в руки Комитета попадали бумаги деликатного или даже пикантного характера; и пока ты военный, тебе - виновен ли ты аль нет - в любой момент могут объявить: "Собирайтесь, мы из ОВК" и увести в Нулевой отдел - так называется департамент комитетников в какой-либо воинской части. Можно сказать, что Особый Военный комитет сродни Инквизиции с её пытками, запретной волшбой и аутодафе. И нет смысла бороться с поощряемыми императором соглядатаями, в противном случае тебя ждёт казнь или что похуже - особисты тесно сотрудничают с магами и попами.       Аларих тотчас осмотрел штаб-квартиру. В конторе всё так же парил манящий туман табачка. На стенах были развешаны большие и просто огромные знамёна с изображениями профиля императора (кто бы сомневался!) и упрощённого царского герба: красный трёхглавый грифон на белом фоне сжимает в своих лапах державу и урсус лейб-гвардии Янтарного полка с девизом: "Morute genutum popuLus" - "Судьбу творят народы". Из маленькой бойницы, расположенной почти у самого пола, открывался панорамный вид на новоиспечённых ополченцев "Типичный легионский штаб!" - смекнул Аларих, однако вспомнил о протянутой ему руке.       - Ну здрасьте, воины-освободители! - Норгиец должным образом ответил на рукопожатие. - Только давайте по делу. У меня два вопроса: почему люди до сих пор на площади и не роют траншеи?       - А второй? - спросил командир гарнизона.       - Ты мне на этот ответь!       - Дело в том, - вместо Ютиса ответил Гарагон, - что на площади не только выдаётся амуниция, но и производится регистрация добровольцев.       - К чему эта канцелярщина?! По спискам убивать легче? - в сердцах воскликнул Аларих и в то же время подумал:       "Гарагон... Однако, в этой фамилии есть что-то созвучное с... гм... Горгонией. Главное, чтоб человек своё баальское имя не оправдал".       - Вопрос нумер два, - такие люди, как норгиец, не терпят пустых рассуждений, - что за парень на меня в коридоре налетел?       - Такой беленький и с веснушками? - командир гарнизона указал на свои волосы.       - Да, - Аларих повторил жест Ютиса, - а вы его знаете?       - Конечно! Это мой племя... В общем гонец. Мы отправили его в Ллевинтер - просить помощь. Отсюда до него полдня пути. Ллевинтер, как известно, городок побольше Новобалграда, так что к нашим трём ротам и ополчению присоединяются ещё минимум две когорты. Только бы они успели добраться сюда до заката... Джьюд! - Гаркнул сотник в сторону начштаба. - Сколько там до рассвета?       - Сейчас, - старшему адъютанту пришлось согнуться в четыре погибели, чтобы выглянуть в бойницу, - да вон уже светает!       Джьюд сказал правду: на востоке заалела слепящая солнечная полоса. Утро.       - Нам ещё до заката дожить надо! - Аларих решил не загадывать. - А пока давайте держать оборону без помощи двух мнимых когорт!       - Тогда прошу устремить ваши взоры на карту, - Ютис подошёл к столу, - мы располагаем тремя чёрными сотнями ополчения, командным взводом, - на этих словах имперский командир гордо выпятил грудь, - одной ротой линейной кавалерии, одной стрелковой ротой - лучники с арбалетчиками пополам - и двумя ротами ближнего боя, то бишь треть мечников, треть гоплитов и треть пикинёров...       "Эх, сейчас бы пищальщиков иль рейтар! - Подумал Аларих. - А лучше бы аркебузиров с конными стрельцами!"       И тысяцкий взглянул на испещрённую чернилами бумагу, коей являлась карта местности.       Огромным серым пятном зиял Западный Новобалград: на карте было обозначено всё, вплоть до небольших ям и остовов развалившихся сараев на севере города. Узкие декуманусы и кардо лучами солнца тянулись к главной сельской площади, обозначенной как Колониальная - тому самому месту, где сейчас столпились людские моря. По правую сторону ратуши Новобалград плавно перетекал в Западноновобалградскую войсковую часть, которая представляла собой расположенную о двух холмах и окружённую стенами крепость. Гарнизон делился натрое: Штабной холм в окружении построек различных форм и размеров; Детинец - внутренние укрепления войсковой части; наконец, Орудийный холм, напоминавший на карте пустырь.       - А это что? - Аларих ткнул в него пальцем.       - Орудийный холм? - старший адъютант расплылся в улыбке Масленичного Кота, - тут раньше военная дорога до проходила: должно быть, слыхали, господин тмоначальник, про меано-фекетские войны в Северо-Западных и Курных землях?..       "Слыхал, как же! Больше тебе скажу: был их непосредственным участником!"       - ...Этими путями, - продолжал Джьюд, - огнестрельный наряд проходил, ну и у нас от него инструмент остался! На всякий случай...       - И что же за "инструмент"?       - Можем взглянуть! - начштаба предвкушал прогулку по войсковой части.       - Не сейчас, - Аларих мигом остудил пыл Гарриаса и продолжил изучение карты:       Гарнизон был последним детищем человеческих рук в этом районе - после него на многие поприща тянулся нескончаемый равнинный лес, исполосованный ручейками и уходивший далеко за пределы бумаги. Никаких урочищ, никаких примечательных мест и никаких особенностей - одна сплошная пуща, на севере переходившая в тайгу, да тёкшие по равнинам воды, у которых даже не было названия. Несомненно, в этой ситуации единственным преимуществом иктов могло быть только их число.       "Кабы этих дикарей вдесятеро больше не оказалось!"       - Думаю, нет смысла говорить, что все переправы нужно уничтожить? - Аларих провёл рукой над столом. - Я их тут штук пятнадцать насчитал.       - Заботу об этом оставьте Комитету, - почти в стихотворной форме проговорил Гарагон, - специальный комитетский отряд уже занимается подрывом.       Отряды ОВК здесь?! Но откуда? На днях, что ли, пришли? и почему не участвуют в бою?.. Хотя странно было бы считать особистов полноценным боевым подразделением - у комитетников была своя, особая функция. Сотрудники ОВК никогда не годились в солдаты, но зато были отличными диверсантами и расстрельщиками из заградотрядов.       - Но броды мы никак не уничтожим, - продолжил Рериус Ютис.       - Хорошо... Также необходимо собрать подразделения пращников.       - Но у нас не хватит пращиц! - взбунтовал Джьюд - в его обязанности как раз входила опись инвентаря.       - Мне нужны пращники! Пускай ополчение берёт ремни и отколупывает брусчатку - на одних имперских стрелках мы не продержимся!       Ютис укоризненно зыркнул на начштаба: мол, голову включать надо.       - Здесь, - бывший пёс войны указал на излучину ближайшей к городу реки, носившей тривиальное название "Новобалградская №1" (колонистское воображение не знает границ!), - здесь построим редут - это очень удобная позиция, и не хотелось бы её потерять. Там, где редут, нароем бруствер: к тому же в нашем распоряжении старинный вал прежних хозяев. Стрелков с пикинёрами распределим по всей длине насыпи. Это, собственно, всё. А каковы ваши измышления на этот счёт?       - В таком случае наши измышления совпали. Яробей! - гаркнул Ютис, и через мгновение в дверном проёме появился средних лет мужчина в лорике и шлеме-шишаке, - скажи новобранцам, чтоб отправлялись на Первую Новобалградскую и рыли бруствер! А на излуке пускай редут строят!       - Так точно-с, г-н центурион!.. сотник... командующий, - и в сторону, - в этих званиях сам Парцебат Ритор язык сломает! - солдат исчез в коридорах.       - Ещё рекомендации, г-н тысяцкий?       - Я же сказал "всё"! Дальше вы без меня разберётесь. Хотя у нас осталось одно дельце... Что, говорите, за инструмент?       - Тут недалеко! - начштаба уже загородил портун.       ...Через пять минут уже были на Орудийном холме. Подкапывал мелкий дождик, обещая перерасти в неслабый ливень. Там, посреди осенней пустоши, одиноко стояла пушка. Причём с большой буквы! Не какая-нибудь устаревшая меанская или соколовянская бомбарда, производили которую исключительно в целях экономии денег и времени, а мощное, качественное артиллерийское орудие с нарезным стволом, выплавленное, должно быть, на аадианских заводах самого Herr. Больцмага. И Аларих не ошибся: при ближайшем рассмотрении норгиец заметил готическую надпись на стволе пушки: "ВОLTZMAG.aad." За такой огнестрел любой царёк со своей миниатюрной армией отдал бы, как говорится в соколовянских сказках, "полцарства".       - Да эта пушка целого артполка стоит! - Аларих одобрительно похлопал по орудию. - Надеюсь, лафет цел? Очень хорошо. Снарядов хоть к ней много?.. А достаточно - это сколько?.. Всё ясно. Надо бы эту красавицу в безопасное место перетащить. Где наиболее удобная позиция?       - В Детинце, г-н тмоначальник, - ответил старший адъютант, - оттуда вся местность простреливается. Благо, в городе имеется парочка бывших пушкарей.       - Где вы собираетесь разместить ставку? - сменив тему, спросил северянин у Ютиса.       - Думаю, прямо на позициях.       - Тогда штаб ополчения расположим там же. Думаю, мне пора на бруствер - этим добровольцам всегда нужна твёрдая рука с зажатым в ней кнутом!       Норгиец побрёл на КПП.       - Этот малый славно своё дело знает! - Рериус Ютис почесал щетину. - Недаром его полк не знал ни одного поражения! А вы что на его счёт думаете, г-н семенфатум?       - Думаю, что парамеанит очень бы пригодился Империи, - Гарагон таинственно усмехнулся.

***

      - Поживей, черносотенцы! Представьте, будто за вами гонятся откупщики. Вот где поторопиться не помешает! Эй, ты, на камне. Чем занимаешься? Кто тебе сказал кол строгать?! Куда теперь деть его, говоришь? Засунь себе... Уши им прочисти и дуй рыть бруствер!.. А тебе чего? Что делать? О-о, это вам к товарищу с колом! Кто там паникует? Что значит "в Дурме солдат больше было"? А со счётом знаком? Тогда не составит труда посчитать, что хоть там теперь легионеров ноль, но и иктов-то тоже заметно поубавилось! Не сцать! Быстрей брёвна тащите! Потом пращи возьмёте. Прям как в той песне, да? Про Исполина и Юношу! Давай, давай! Взяали! - Аларих присоединился к строительному десятку, тащившему здоровенное бревно, бывшее когда-то редким дубом-медяком - кто-то делал из него укрепления, а кто-то и царский трон, уплачивая за ценную породу звонким империалом.       На горизонте сквозь серую мглу неба пробивались солнечные лучи. Дождь усиливался. Оттуда, с запада, что лежал далеко за Первой Новобалградской рекой, надвигались почти чёрные тучи - вестники приближающегося урагана. И вместе с тифоном небесным на восток наступал тифон человеческий, а уж он выпадет на землю не каплями воды, но потоками крови и пота. Воодушевлённые своей победой на границе, икты, несомненно, будут драться как твари Нового Севера или корсары Внешнего Понта. И вряд ли их остановят какие-нибудь речонки или кое-как строенные укрепления, не говоря уже о погодных условиях. Аларих всем своим армейским нутром чуял, что сражение превратится в бойню, а бойня - в убой и мясорубку. Сколько осталось до прихода увешанных костяками дикарей? Час? два? четыре?       Утреннее затишье. Затишье перед бурей. Как двусмысленно сейчас звучит эта фраза!..       - Сюда, сюда клади!.. Разворачивай!.. Ух... Бегом за следующим! И буде. После того как с бревном разберётесь, дуйте за камнями! Мне пращники позарез нужны!.. Кто там орёт?! Какие соглядатаи? Что ты во всю глотку визжишь: "Комитетники!"?.. Уже иду!       Работа шла полным ходом: если бы какой-нибудь балградский аристократ увидел то, что сейчас творилось в Западном Новобалграде, вряд ли посмел назвать простолюдина "грязной ленивой мразью, неспособной защитить даже свою деревню". Ничто не побуждает людей к действию лучше, чем угроза повидать места не столь отдалённые и хорошо знакомые большинству по многочисленным проповедям о царствах небесных, подземных и некоторых других. Однако не было ещё коллектива, где не водились свои паразиты: раздав пару ценных указаний типа "лопату не той стороной держишь", Аларих подошёл к сидящей на бугорке около бруствера троице, мирно попыхивавшей дымком самокруток:       - Здорово, мужики! Чем занимаемся?       - А не видно? Тут и без нас полно рабочих! - ответил высокий сорокалетний деревенщина с гусарскими усами.       - Ну тогда пускай другие воюют! А вы посидите в клетке с парочкой пленных иктов! Не думаю, что они упустят возможность сделать из чьего-нибудь черепа винный кубок. Не против?       Курильщики нехотя побросали самокрутки и взялись за лопаты: никакой мат по своей эффективности ещё не превзошёл командирских обещаний.       ...Звавший Алариха не обманул: около старинного вала, насыпанного Род знает каким племенем, существовавшим, должно быть, задолго до падения Арагосса и Адеана, действительно ошивалась кучка особистов - норгиец ни за что не позабыл бы защитную форму Комитета. Один из разведчиков, сутулый пепельно-русый мужчина со шрамами по всему лицу, завидев Алариха, вышел вперёд и голосом истинного хозяина текущего положения дел сказал:       - Унтер-сигар Неркулий. Икты миновали Первую Лесную и Третью Новобалградскую реки. Через, - комитетник посмотрел на небо, - через полчаса будут здесь. Где гарнизонный командующий г-н Рериус Уквиниан Ютис?..       Аларих не успел ответить, потому что разговор норгийца с особистами прервало чьё-то громкое восклицание: "Легионеры! Ну хоть терь есть кому рвы копать!"       Скоро зазвучал чеканный шаг меанских солдат; из-за деревьев показалась легионная колонна - все четыре роты, одиннадцать десятков. Из стройных рядов вышел среднего роста человек и, вытянувшись в струну, отсалютовал особистам:       - Vivaetus impeRis, dom Specilis BeLi Comit! - Ютис заметно расслабился и принялся набивать свою трубку. - Есть новости с фронта?       - Vivaetus impeRis Meanum, dom coManderis, - вяло ответил ему унтер-сигар и повторил всё то, что сказал Алариху, - надеюсь, укрепления готовы?       - Более чем! - Аларих был настроен оптимистично, - осталось только стрелков распределить. Эй, черносотенцы! Бросайте лопаты и берите пращи! Чувствую, день будет по-адски жарким! - экс-наёмник затрусил на бруствер - командовать.       В свою очередь Ютис развернулся к легионерам и закричал:       - Лучники, арбалетчики! Слышали? На линию обороны - шагом марш! Пикинёры, туда же! Здесь вы не нужны! С этого момента вы переходите под командование тысяцкого! Пехота, занять оборону в перелеске! Конница, в пролесок - по сигналу ударите из засады!.. Передайте своим, - обратился Рериус Уквиниан к унтер-сигару, - что мы готовы защищать Меанию до конца. Причём только победного!..       Морось стремительно перерастала в ливень.       - Ну, дружище, думаешь, выстоим? - спросил у Алариха его давний друг Кифр, настоящий дружинник меанских легионов. Когда-то давно он вместе с новоявленным тысяцким служил в одном кьонгале, норгийском полку, который однажды мог стать лейб-гвардейским. Лихое было время!       - А сам-то как думаешь? - Ответил вопросом на вопрос Аларих. - Ополчение - это, конечно, хорошо, а легионы - ещё лучше, но вряд ли четыреста колонистов смогут дать отпор разъярённой толпе дикарей. Помнишь, как мы в Курных завязли? Сколько мы тогда порешили? Тысячу? две? А они? Мириаду - это точно.       - Ага! Причём из неё наших где-то полсотни, хотя мы передовым полком были! Кстати, ты, часом, не знаешь, после той бойни Экспансионный легион восстановили?       - Не знаю, но надеюсь, что теперь имперцы научились воевать с племенами. Тихо! Черносотенцы, все заткнулись! Икты уже на той стороне реки!       Дождь шёл сплошной стеной; уже через несколько саженей Аларих с трудом различал очертания предметов. Однако дикарей он всё же разглядел.       На том берегу Первой Новобалградской тяжёлой поступью смерти громыхали иктские военные накры. Вскоре между дерев замаячили и сами "виновники торжества". Тёмная, размытая людская масса медленно вытекала из леса на береговой луг. Вид пришедших с заката был, мягко говоря, леденящим кровь и душу: армия (если это можно так назвать) иктов сейчас походила не на войско свирепых воителей, а на полчища обезумевших от чужой крови свежевателей. Казалось, на штурм Новобалграда идут живые скелеты: видимо, каждый житель Дурмы-на-Адре стал боевым трофеем. Кости, что теперь являлись (помимо звериных шкур) предметом иктской одежды, даже не были как следует очищены, и на них всё ещё держались обветренные куски плоти. С некоторых туземцев капала кровь их жертв. Но, конечно, защитники меанской колонии смогли подметить эти детали только во время рукопашной.       Из толпы иктов вышел измазанный чем-то горечавково-синим здоровенный дикарь, как маску нацепивший череп своего недавно поверженного врага, по-видимому, вожак всей этой своры жаждущих крови бестий. Поднял высоко вверх громадную палицу и начал что-то тарабарить на своём закомуристом языке. В ответ остальные икты принялись выкрикивать непонятные отрывистые фразы и выплясывать одним им известные дифирамбы.       - Танцы пляшут, - прошептал Кифр, - может, сразу вождя гробануть, чтоб зазря время не тратить?       - Нельзя! Ты что, забыл Боевой Кодекс? Тем более что убийство вожака их раззадорит лучше любого танца. Сделаем так, - Аларих окликнул какого-то ополченца, - Вим! Бери дружка своего и скажи стрелкам, что пусть готовятся к бою! Как только ритуал закончится - даём залп! Всё понял?       - Понял! - без пяти минут ординарец убежал прочь.       Противоположный берег гудел голосами тысяч дикарей; иктская орда впала в транс. Этот жуткий обряд, совершаемый западенцами с патологической неистовостью, походил на камлание, во время которого душа шамана отрывалась от материального мира и уносилась в эмпирей. Через несколько минут к людскому гулу добавился звон железа, бронзы... И внезапно всё смолкло; мир погрузился в тишину, и только шум дождя нарушал безмолвный гнёт. Момент настал.       - Пли!       Если бы за битвой наблюдал какой-нибудь борзописец, он бы, возможно, написал такие строки: "Не видно неба, всё черно; над головой из стрел пятно, как ночь, оно темным-темно" - только так можно было описать атаку новобалградцев. Однако ответ иктов не заставил себя ждать: в черносотенцев полетели сотни булыжников, копий и им подобных снарядов. До уха Алариха донеслись крики и стоны.       - Не падать духом! - Прокричал норгиец. - Держаться! Сейчас на приступ попрут!       Многоопытный варвар не обманул: икты, словно сорвавшаяся с цепи бешеная собака, не видя перед собой препятствий, набросились на желанную добычу. У луддитов не было передового вооружения, не было конницы, гвардии: массовость - вот их преимущество, и неважно, сколько туземцев погибнет, главное, чтобы божки и их берсерки вдоволь напились крови.       - Готовьсь! - Завопил тысяцкий. - Цельсь! Пли!!!       Второй залп; снова ливень из камней, стрел и болтов. Десятки иктов рухнули в воду и тут же были затоптаны своими ошалевшими собратьями. Но уже никакая пальба на могла остановить этих зверолюдей, жаждавших ближнего боя.       Дальнобойное оружие отошло на второй план; его место заняли секиры, мечи и пики. Первый икт, достигший бруствера, одним прыжком преодолел преграду, рухнул прямо перед Аларихом... и был пронзён полутораручником Кифра.       - Это мой был вообще-то!       - Тут на всех хватит, Аларих. Вон еще прыгает!       Второй дикарь уже достался тысяцкому: последний поразил его фламбергом - клинком редким даже для наёмников с Вест-Одеона, арсеналу которых позавидовал бы любой оружейник.       Туземцы штабелями падали у бруствера: что необученные военному делу племена по сравнению с организованной меанской обороной! Но икты не сдавались: две-три сотни соплеменников - весьма недорогая цена за победу над врагом. Бруствер не спасал - дикари перемахивали полутораметровую насыпь с поразительной лёгкостью. А вот защитники Западного Новобалграда начали пасовать: весь измазанный кровью ополченец сообщил Алариху, что редут на излуке взят, двадцать человек убиты, пятьдесят ранены. Печальные вести пришли с древнего вала - там около тридцати убитых, раненых на полдесятка меньше. Имперские солдаты держались молодцом, чего не скажешь о воях.       - Проклятье - рано же мы сдались! Кифр, труби отход! Встретим одичалых бок о бок с легионерами!       - Ополченцы, отступление в перелесок! Там занять оборону! - подкрепляя свои слова, Аларихов соратник задул в горн.       Не сказать, что обороняющиеся отходили планомерно, скорее поспешно, однако бегством толпы это нельзя было назвать. Куда больше на толпу походило скопище иктов, которое прямо-таки вклинилось в нечёткий строй ополченцев и разорвало его на две части.       - В бой не вступать! - Кричал северянин. - Отходим! Живее!       Теперь штабелями ложились имперцы; но необходимый разрыв между меанскими и иктскими войсками был создан. Спотыкаясь о тела убитых и расталкивая своих товарищей, дикари пытались догнать, удушить ускользавшую добычу, но новобалградцы уже давно покинули поле боя и скрылись в перелеске. В бой вступила регулярная армия.       Дикарская военная машина напоролась на пилумы гоплитов и снаряды перегруппировавшихся стрелков. Твёрдая рука легионера била сильней и точней руки черносотенца, пусть даже готового рвать и метать противника: где-то с четыре десятка туземцев полегло с насквозь пробитыми телами.       - Стрелки, выйти вперёд! - скомандовал Ютис, взобравшись на невесть откуда взявшийся в лесу валун, - первая и вторая ближнебойные роты, построение фаланга! Кавалерии - атака!       - Черносотенцы! - В свою очередь скомандовал Аларих. - Построение фаланга!.. Кифр, ты за главного!..       Чрез мгновение, под прикрытием стрелков, по иктскому флангу ударили драгуны. В тот же момент пошли в атаку новобалградские пехотинцы, стройной колонной вклинившиеся в неприятельские войска. Тут дело пошло лучше, чем на береговых укреплениях: иной раз даже удавалось отбросить иктов к брустверу. Здесь особую роль, конечно же, сыграл тысяцкий, вокруг которого сам по себе собрался небольшой отряд.       - Йэх! - Громко выдохнул Аларих, снеся голову очередному дикарю. - Rhärra jönn band! - Воитель Севера вогнал свой меч в подскочившего к нему бутного икта - лезвие вошло в побеждённого по самую рукоятку и чуть не застряло в теле убитого. Следующей жертвой экс-наёмника стал высокий, но худой бородач, сделавший себе шлем из человеческих костей. Такое средство защиты могло навести ужас на врага, но от Аларихова удара оно, естественно, не уберегло. Дальнейшую судьбу противника норгийца нет имеет смысла описывать. Варвар-северянин не умел щадить врагов ни во время боя, ни после.       - Rhärra jönn band! Sagan ünt fach!..       Но всё же дикари брали свирепостью и числом: спешились драгуны, подходили к концу стрелы и болты, иссякал боевой дух солдат. Вскоре сдала первая чёрная сотня ополчения, и где-то половина бойцов побросала оружие и побежала прочь от поля сечи, однако, благодаря заградотрядам ОВК, далеко они не ушли.       - Не отступать, сволочи! У вас два варианта: либо умереть от дикарского меча, либо от комитетской стрелы!       В подтверждение этих слов особисты дали второй залп по горе-добровольцам.       Пала другая чёрная сотня: от всего подразделения в наличии осталось всего пару десятков солдат.       - Бааль вас дери и раздери! Надо отступать, центурион!       - Легион! - Заорал Ютис. - Команда - тактическое отступление!.. Не хватало ещё, чтоб паника с простолюдья на моих солдат перекинулась!       Сигнальщики дали знак, и защитники, отступая неровным строем, отдали клок своей земли неприятелю. Затем снялись с места комитетники; ни у кого не возникло вопроса насчёт отхода, которые так любили задавать работники ОВК.

***

      Из Детинца палила ошалевшая пушка, нанося неточные удары: в некоторых местах орудие нагрелось докрасна. Благо, большой запас снарядов позволял оказывать достойное сопротивление врагу. Кроме ядер в иктов летели остатки болтов и стрел, а также разноразмерные камни. Дикари на штурм не шли, на стены не лезли, очевидно, придумав что-то действеннее, однако они не преминули дать на меанскую стрельбу "симметричный ответ", но крепость исправно защищала своих владельцев. Именно тогда Аларих позволил себе подняться на донжон Детинца и осмотреть окрестности с высоты имперского дозорного.       Вечер. Смеркалось. По правую руку вояки город (точнее, то, что от него осталось) пылал огнями пепелищ, поглощённый пожаром. Полнеба было затоплено чернеющим дымом, но тем не менее другая половина небосвода, оправившись после недавнего ливня - в воздухе даже витала обычная после дождя свежесть, - сияла заревом заходящего солнца.       Дикий закат. Меанию захлестнул дикий закат. Непонятно, почему на ум Алариху пришёл именно этот образ, но он как никогда подходил для описания сложившейся в Новобалграде ситуации.       - Ваше благородие! - Окрикнул норгийца тучный легионер, прямо-таки ворвавшийся на верхний ярус донжона. - Там какое-то мурло собачится!       - А без меня разобраться не можете? На что там регулярные войска?       - Так ваши лаются, нас не слушают! Щас резню устроят!       - Ладно, сейчас подойду! Скажи этим тварям, чтоб успели до моего прихода уняться!..       Проблема оказалась серьёзнее, чем Аларих предполагал: около трети оставшихся в живых черносотенцев, включая раненых, разделилось на две группировки, яростно споря о том, что делать дальше - вне поля боя любой "дух" становится архистратигом.       - Пора командование менять! - Утверждал одноногий калека, в качестве костыля применивший какую-то корягу. - Эти легионы у меня уже в печёнках сидят!       - Мятеж поднять хочешь? - Возражал ему Кифр. - Ты в бойницу давно-то выглядывал? У нас икты за окном, а ты единственных толковых солдат гробануть собираешься?! И что ж ты с толпой таких же идиотов, как ты, против орды одичалых делать будешь?!       - Чаво сказал?!       Оппоненты похватали оружие и было накинулись друг на друга, однако в дело вмешался подошедший тысяцкий.       - Хлебала завалили! - сейчас вид варвара был поистине устрашающим, - тем, кто хочет устроить резню, рекомендую выйти к иктам - на свежий воздух! Может, тогда башка начнёт соображать!       - Господин тысяцкий...       - Ша, богдай вас всех! И больше никакого лаяния!       Инцидент можно было бы считать исчерпанным, если бы не нашлась кучка людей, которая всё-таки посмела возразить Алариху.       - Да ладно, что мы его слушаем! - Начал свою речь лидер протеста - человек без ноги. - Ну воевал человек, и что? Я сам зуавом в Ост-Одеоне был, мы там с местными воевали, но я ж, однако, в начальники не лезу, а этот мало того, что теперь себя пупом земли Одеонской считает, так ещё не солдатом был, а наёмником! Сами понимаете, из него авторитет не очень-с!..       Аларих лишь усмехнулся и сказал:       - Я, может быть, и наёмником работал, однако военным по вызову меня никто не считал. К тому же кого попало к имперской награде не представляют. Хвастать не люблю, но меня, в отличие от тебя, весь Одеонград знает, а о тебе, одноногий, честно говоря, я только сейчас узнал. Так что умолкни и делай, что старший по званию говорит, а если надумаешь возражать - темница в моём распоряжении! По-видимому, только так надо порядок в Имперских войсках наводить!       - Я-то... - начал инвалид.       - Всё, надоел ты мне! Кифр, препроводи этого бунтовщика за решётку! Никто не хочет вместе с ним?.. Я счастлив.       Через две минуты разгорячённый Кифр чуть не налетел на главу ополчения. Судорожно глотая слюну и изрыгая проклятия, он произнёс:       - Что за баальщина! Дикари ворвались в подвалы!       - Как?! Ты же понимаешь, что их там чисто по разумности быть не может!       - Мне почём знать?! Я говорю, что видел! Инвалида даже отпустил с Родом!       - Квинилий! - Сказал Ютис, до этого сохранявший абсолютное молчание. - Бери десяток - нет! Два десятка! - солдат и бегом в подвалы! И где эти чёртовы особисты?!       - Vivaetus impeRis, ваше благородие! Яробей, Фабул, Бейрт! Со мной!       - Так, черносотенцы! Вы слышали г-на командира! За мной!       Имперцы шли по широким коридорам Детинца. Навстречу бойцам бежали простые обыватели: женщины с грудными младенцами, дети, в том числе только научившиеся ходить, калеки, получившие увечья задолго до нашествия западных хищников; почтенные старики в конце концов. Но вскоре показалась линия обороны: миряне попадались всё реже, и их место занимали воины. Дружная ватага легионеров и ополченцев, сражаясь бок о бок с ОВК (в реальной жизни комитетники намного человечнее, чем о них думают), под руководством Гарриаса Джьюда и Секста Гарагона обороняла вход в подземелье.       - Не робей, братва! К вам помощь пришла!       - Икты наружу высовывались? - спросил Аларих.       - Да, г-н тмоначальник, - ответил Джьюд, - как только мы их рубить начали, в подвалах заныкались - сейчас не лезут.       - Ждут чего-то, - вслух размышлял один из имперских командиров, - Спускаться или нет?       - Думаю, да, - ответил ему тот, кого Рериус Уквиниан назвал Квинилием.       - Да зачем лезть-то! - Возразил седоволосый легионер, переспиралившись. - Нечего лихо будить!       - Трусость свою верой прикрывать не дозволено, так что делай, шо командир говорит!       - Пожалуй, особисты на всякий случай останутся здесь, - заявил Гарагон, однако спускаться вниз не понадобилось.       Всё произошло за доли секунды. Вначале в подземелье раздался невнятный, утробный звук, и затем перед входом в подвалы что-то рвануло, разбросав меанцев в разные стороны, при этом портун на мгновенье запылал зеленоватым огнём. Эта неожиданная атака могла означать только одно - в ряды дикарей затесался колдун. Вскоре из ямника показались и сами икты, просто смяв ошеломлённых защитников крепости, которые, впрочем, очень скоро пришли в себя.       В нос Алариха ударило едкое зловоние. Воитель с трудом поднялся, встал на ноги, при этом руку его пронзила жгучая боль. Норгиец взглянул на поражённую конечность и увидел обширный синюшный ожог - такие возникают только после воздействия магического огня. "Ба! - подумал северянин, - давненько я не встречал чародея! Где ж они такого шамана надыбали?" Аларих взглядом попытался найти волшебника, но вырей, видимо, прятался в подвале. Через секунду жахнула вторая вспышка, раскидав как имперцев, так и луддитов, и затем из подземелья вылез сотворитель заклинания, у которого, как оказалось, был питомец.       Ведьмак имел явное отношение к чёрной магии, иначе нельзя было объяснить то, что вышло из ямника вместе с малефиком. Раньше это создание было иктом, но чёрт его знает, что вселилось в него. Кожа жертвы могущественного заклятья приобрела грязно-зелёный оттенок, белые человечьи глаза превратились в жёлтые, похожие на кошачьи, а сам дикарь сильно осунулся и теперь походил на скелет. Изо рта торчали длинные хищные зубы и сочилась болотного цвета жидкость. В руках бестии светился зеленоватый огнешар.       - Rhärra dumn! - громко и смачно выругался Аларих, - Кифр, ад тебя дери, поднимайся! (никто ещё не оправился после второго взрыва) У нас работка нашлась!       В коридорах началась резня. Захватчики рубили меанцев, а меанцы - захватчиков, причём и те и другие несли одинаковый ущерб, но сотворённая в подземелье тварь давала иктам немалое преимущество: она жгла и рвала когтями по нескольку человек зараз, одновременно пожирая своих противников. Слава никсусианским богам, на помощь обороняющимся подоспел свежий отряд Ютиса.       - Род и Азы спаси! Что это за хренотень?!       Тем временем Аларих и его сотоварищ Кифр, разбив пару иктских голов, смогли таки подобраться к шаману, сразу же договорившись о том, что фурию норгиец, как более опытный воин, берёт на себя: любой чародей, пусть даже архимаг или лич, уязвим для неожиданной атаки простого солдата. Однополчане хорошо помнили дельный совет одного своего знакомого, который тем не менее пригодился только сейчас: "Если колдун создаёт некое существо, он связывает себя с ним крепкими имматериальными узами. Убить колдуна - значит ослабить это существо, а убить существо - значит лишить силы его творца." Непонятно, откуда взялась такая уверенность в том, что именно шаман породил столь опасного противника, но попробовать всё же стоило.       - Хэ! - тысяцкий изо всех сил рубанул чудовище по спине, и та протяжно завыла: голос её и отдалённо не напоминал человеческий.       Из раны монстра брызнула серо-жёлтая кровь (да и кровь ли?), оставив на теле Алариха несколько крупных язв. Полученная тварью травма была смертельной, учитывая то, что меч варвара разрубил "демоночеловека" практически пополам, но проклятое пугалище и не думало умирать, всё так же уверенно держась на ногах. Одержимый дикарь, словно филин, повернул свой торс на сто восемьдесят градусов, замахнулся своей корявой когтистой лапой и резко атаковал, отбросив варвара сажени на две, причём удар бестии пришёлся вскользь.       - Дьявол! - от боли завопил норгиец, хватаясь за обожжённую руку, - Кифр, где тебя носит?!       Но Кифр, вопреки предположениям Алариха, времени даром не терял: ему почти удалось подкрасться к ведуну, однако дорогу ему преградил здоровенный (чуть ли не в два Кифрских роста, если учесть, что и самого Аларихова пинибрата иногда "просили достать воробушка") дикарь, замахнувшийся почти такой же громадной дубиной. Поединок был недолог: икт неуклюже ударил своим оружием, промахнувшись, и Кифр, воспользовавшись заминкой со стороны западенца, распорол гиганту живот; здоровяк, гневно клокоча, повалился замертво. За это время маг уже затерялся в толпе.       - Кифр! - Ещё раз подал голос Аларих, как бы приказывая поскорее найти шамана - бессмертная тварь почти добралась до норгийца.       - Да ищу я! - сквозь шум боя ответил ему его собеседник.       Долго разыскивать колдуна не понадобилось: по внешнему виду чародеи всё-таки отличаются от работников ножа и топора. Не мудрствуя лукаво Кифр секанул несообразившего шамана, отделив туловище от нижней конечности. Аларих успел заметить это и, прежде чем монстр успел рубануть норгийца когтями, рванулся к бестии и отрубил ей сначала ногу (при этом кровь брызнула так, как будто в императорском дворце врубили знаменитый фонтан Фонас Магно), а затем голову, и в этот раз ранения действительно смогли убить пугало; всё, что смогла сделать фурия за миг до своей кончины, так это протянуть руки к своей жертве, которая в мгновение ока стала охотником.       - Vasta! vasta! - Драл глотку Ютис. - За Веру и Родину!       Потеряв драгоценного шамана, икты растеряли весь запал: вот меанцы теснят луддитов к портуну, загоняют их в подземелье, и вот проигравшие скрываются в зеве созданного, вероятно, дикарским магом подземного хода.       - Чёрт возьми! - Воскликнул Гарриас Джьюд, осматривая тоннель. - И это один шаман сделал?       - Наверное, очень сильная магия... - превратив звук "р" в "х", прикинул Ютис.       - Скорее, высшая теургия или гоетия, - выдвинул свою теорию Гарагон, - шаманы - специалисты по призыву духов природы и душ усопших, причём специалисты отменные, но чтобы вызвать сущность, не имеющую отношения ни к культу предков, ни к стихийной магии! Простите, но у дикарей такого отродясь не водилось!..       В это время в подвалы мерным шагом спускались Кифр и Аларих.       - Ты припоминаешь что-нибудь подобное? - спросил у норгийца его однополчанин, - лично я нет.       - Вроде помню, что на краю Ойкумены такое видывал: типа духи стихий и всё такое. Хотя та тварь на Деев несильно смахивала.       - Вот-вот... Слушай, я тебе сейчас кое-что покажу, - Кифр пошерудил по карманам и достал чёрный перстень-печатку со стёртым изображением,- с шамана снял. Думаю, комитетников заинтересует.       Спустились вниз, подошли к туннелю.       - Эй, г-н Гарагон! Простите, что отвлекаю ваше благородие, но у нас для вас есть презентик!       Только завидев кольцо, семенфатум тут же вырвал его из рук Кифра и внимательно осмотрел, всё бледнея и бледнея.       - Если выживем, то немедленно доложу Его Императорскому Величеству! - спрятав печатку, Гарагон, переходя на быстрый шаг, покинул подвал.       - Не нравится мне это... - рассудил Рериус, - ладно, о плохом поговорим после! Что с подвалом-то делать? Такую пещеру негоже без внимания оставлять!       - Заблокировать вход в подземелье, оставить у него человек этак с полсотни - и всё тут! Больше мы ничего сделать не сможем.       - Ты прав, Гарриас: так и поступим. Квинилий! Возьмёшь остатки первой ближнебойной и будешь сторожить вход в ямник! Только перед этим завалить его не забудь: мебелью там или чем-нибудь ещё. Всё понял?       - Vivaetus impeRis! Сделаем-с в лучшем виде-с!       - Не подохли - значит можно передохнуть. Сколько уже? Полночь? Люблю по ночам смотреть на Два Светила.       Солдаты покинули подземелье. Огромной дырой зиял опустевший подземный ход.

***

      Через бойницы сочился золотой лунный свет: давненько Два Ночных Светила, Фатта и Муун, не окрашивались в ярко-жёлтый цвет, походя на головки меаноарагосского сыра. Детинец мирно спал: в крепости не было ни одного человека, даже дежурившего на опасных участках, который хоть на полчаса не смыкал бы глаза. Но и икты, предприняв несколько неудачных попыток штурмом овладеть новобалградской вотчиной, встали около неприступных стен на ночлег: как ни удивительно, но дикари тоже люди.       Было далеко за полночь, когда в широкий круглый зал, служивший спальней для бойцов, невоеннослужащих и невоеннообязанных, вошли покрытые потом пушкари. На вопрос "Зачем пожаловали?" они ответили примерно так:       - Снаряды кончились. Камнями что ли заряжать?..       Это было затишье. Как сказал бы классик, "затишье перед бурей".       Но вот Алариху не спалось; лишь изредка он предавался пятиминутной дрёме, больше походившей на потерю сознания. Ужасно болели ожог и язвы, немного поубавившись в размерах - настойка доктора Калевича делала своё дело. Норгийца бросало то в жар то в холод: врач говорил, что знакомый знахарь, у которого он узнал рецепт упомянутого лекарства, утверждал, что перепады температур неизбежны. Так или иначе, северянину было более чем дерьмово.       В такие моменты, когда из-за недугов голова не забита разнообразными мыслями, некоторые люди вспоминают минувшие дни. Аларих вовсе не относился к оным, однако и он не мог удержаться от сладостной ностальгии, и теперешняя обстановка в Детинце как раз предрасполагала к тоске по прошлому. Облокотившись об урсус западноновобалградского гарнизона, вояка стал сам себе рассказывать свою жизнь.       Родился варвар в небольшом посёлке под названием Килла, но практически из детской кроватки был забран в кьонгалы ярла Рунесвальда. С самого раннего возраста он изучал военные науки, общался с многоопытными дружинниками, и уже в шестнадцать лет затесался в ряды ярлова хирда. Тогда состоялось его первое боевое крещение: всё дело в том, что "акколация" Алариха совпала с датой начала очередной нордхемо-норгийской войны. Глубокой ночью войска нордхемского военачальника Гармы Пепельной Бороды перешли реку Аскель и осадили город Багволод. Рунесвальд, владелец захваченных земель, с десятитысячной армией выдвинулся навстречу противнику. Бой длился два дня подряд, горные ландшафты превратились в кровавые озёра, но орда Гармы была разбита. В той грозной сечи Аларих убил - шутка ли! - 200 солдат противника, за что тут же получил должность хускарла самого конунга Всеноргийского. Но душа новоиспечённого телохранителя жаждала Одиссеи, походов в далёкие земли и, наконец, жаждала боевой славы. К несчастью, хускарл не мог ни на шаг отойти от своего повелителя, но после внезапной смерти норгийского владыки и провозглашения королевства у Алариха оказались развязаны руки. Найдя наиболее пассионарных воителей из числа противников новой власти, бывший слуга покойного конунга создал свой собственный кьонгал, став наёмным бойцом.       Будучи наёмником, Аларих исколесил весь Центр, Архипелаги, Западный Одеонград, выходил далеко за пределы известной Ойкумены, называемой также Anius OrbiT, но до Ост-Одеона так и не добрался. Норгиец побывал в Меании, Островной империи, Соколовянии, арагосских царствах, посетил Северо-Западные, Курные и Звериные земли, Аад, ненавистный Нордхем, а также окраины Хакканского ханства - вассала Хангилии (некоторые члены географических обществ вполне могли бы позавидовать простому вояке!). Вскоре Аларих стал широко известен, как того и хотел. Он был поочерёдно преторианцем меанского монарха, рындой соколовянского царя и командующим войсками Великого тирана дикарей Вест-Одеона (на короткий срок разрозненным племенам Запада удалось таки создать огромное государство, раскинувшееся от Аада вплоть до Меании и Арагосса). Естественно, такая насыщенная боевыми действиями жизнь не могла не утомить экс-наёмника, и вот через несколько лет он становится простым бюргером в западных колониях, пока неожиданное нападение иктов не вынуждает его возглавить местное ополчение.       И теперь он лежит на полу, изнывая от магических ран, а за окном стоит лагерем целая гибель варваров - Аларих никогда не считал варварами себя и своих земляков, хотя именно так называли его в "цивилизованных" странах.       Удивительно, но ностальгия помогла нашему герою уснуть на подольше, пусть хотя бы и на четверть часа. После недавних событий он считал настоящим магом не убитого шамана (или кого там?), а обычного сельского лекаря старой закалки, учителем которого был полубезумный знахарь.       Забрезжил солнечный свет. Значит, настало утро. Значит, икты скоро пойдут в атаку. А у обороняющихся не было ни сил, ни средств.       Как раз в тот самый момент Кифр по собственной инициативе дежурил на донжоне крепости. Обстановка была настолько спокойной, что невыспавшийся дозорный чуть не заснул, если бы не заметил огромное пятно, текущее к Западному Новобалграду с востока. Можно было подумать, что это такой обходной манёвр, предпринятый дикарями, но тут панибрат Алариха краем уха уловил звук, который не спутал бы ни с чем: это был звон, звон доспехов и бряцание оружия. Такой звук мог издавать только вооружённый до зубов меанский легион.       Зал мирно спал, когда раздался грохот ударяемой ногой тяжёлой двери и вопль Кифра:       - Господа! С Ллевинтера движется имперский легион!       Спросонок никто не поверил словам сторожевого, но неверие быстро сменилось радостью и чувством облегчения.       - Эдак нам даже Детинец покидать не надо - свежие войска за нас всё сделают! - Рассуждал довольный Ютис, раскуривая трубку. - Икты-то засуетились!       - Это через сколько же ж они сюда прибудут? - спросил Аларих.       - К полудню, но, думаю, икты предпочтут свалить пораньше!       Тут Ютис ошибся: варвары схлестнулись с меанцами в честном бою, и обитатели крепости стали зрителями нешуточной битвы. При этом, попытавшись укрыться от имперцев, дикари попробовали ещё раз воспользоваться подземным ходом, но новобалградцы пресекли все эти попытки на корню. К обеду защитники Детинца открыли ворота прибывшим войскам.       - Здравия желаю! - отсалютовал героям обороны невысокий полный воевода с закрученными чёрными усищами, - енарал Жазецкий! Кто тут командир?       - Я, г-н гене... енарал! - Ютис вышел из толпы. - Центурион Рериус Уквиниан Ютис, командир западноновобалградского гарнизона!       - Что ж, господарь центурион, можете считать себя медалистом! - С явным деревенским акцентом выкрикнул командующий легионом. - Думаю, ампиратор не пожалеет наград на шесть сотен человек, державших оборону против мириады!.. О, кого я вижу! Сударь Аларих, почётный преторианский начальник! Позвольте спросить: что занесло птицу вашего полёта в такую глушь?       - Обстоятельства, - сурово ответил норгиец, - и я сильно сомневаюсь, что ваше высокое звание позволяет вам со мной фамильярничать.       - Эм... да... Простите, сударь Аларих, можно с вами переговорить?       - Я в вашем распоряжении.       - Очень хорошо, - Жазецкий отвёл вояку в сторону, - эй, Томас! Принимайтесь за уборку!       Мимо Алариха пробежал знаменщик с урсусом пришедшего легиона - сжатый медный кулак. "Удар", - пришла ассоциация на ум тысяцкого.       - Мы - Двенадцатый ударный легион, - пояснил "енарал", - ибо нас много, хэх! Слушай, - Жазецкий было хотел дружески приобнять собеседника, но передумал, - есть предложение на службу к ампиратору поступить: в Амперии-то не всё слава богам. Пару недель назад южане взбунтовались, потом маркграф Валий мятеж устроил, а на днях вот в балградских окраинах публиканов порезали. Оно-то, конечно, всегда неспокойно было, но владыка нервничать начал. Легион наш, он же здесь не колонии охранять! Маленькая победоносная война, понимаешь? А то, что Меанский Запад дикари захватили, так это мы только в Ллевинтере узнали, когда туда гонец прискакал, - генерал разгладил усищи, - но я отвлёкси. Ты согласен на службу? Лейб-гвардия тебе сразу обеспечена! Небось, опять почётным преторианцем станешь!       - Боюсь, г-н генерал, что имперские междоусобицы меня несильно интересуют. Во-первых, эти "почётные преторианцы" мне уже осточертели: как ни странно, но почему-то потянуло в городские обыватели. Во-вторых, должен сознаться, при всех моих сношениях с Меанией я никогда особо не любил империю. Мне как-то всё равно, что может произойти революция; и мне всё равно, что тут утвердится после падения императорской власти: королевство, каганат, республика... Да хоть племенной союз! Если государство перестаёт существовать, значит, оно достойно такой участи. Надеюсь, я как можно более полно ответил на ваш вопрос?       - Ясно, - только и смог произнести Жазецкий, - надеюсь, сударь Аларих, вы одумаетесь...       - И отставьте ваш сельский говор! В конце концов, дворянин вы или кто?       Норгиец соврал насчёт того, что хотел стать городским обывателем: нападение иктов дало ему необходимый толчок к началу новых путешествий. Недолго думая, вояка разыскал Кифра и сделал ему такое предложение:       - Кифр! Я тут собрался снова весь Одеонград исколесить! Не хочешь со мной?       - Я? Извини, но нет. Тут вон записывают в добровольцы - Двенадцатый ударный ополчение собирает, чтоб в поход на дикарей пойти. А ты заново тысяцким не хочешь стать? Тоже путешествие как-никак.       - Значит, нам с тобой разными путями: тебе на закат, а мне - встречь солнца. Удачи в маленькой победоносной войне!       - Спасибо... Тут, кстати, тебя городничий разыскивал: наверное, выразить благодарность и дать почётного новобалградского гражданина. Подойди вон к нему, пока он не ушёл.       - Да ладно, у меня этих почётных как у Узурпатора! И где ж этот городничий во время осады был? Ни в имперских войсках, ни в ополчении я его не видел.       - Да где-нибудь в потайной каморке прятался! Подходить не будешь? Тогда давай сразу попрощаемся, - Кифр протянул руку, - собственно, прощай.       - До встречи, - Аларих крепко пожал ладонь своего товарища.       К вечеру того же дня экс-телохранитель покинул Западный Новобалград и направился в южные колонии Империи - подальше от меанских войск.

***

      Вначале они перебили столичных полицейских. Через день - публиканов. Теперь хотят добраться до цензоров и магистратов, а там и до власть имущих недалеко.       Император тяжело вздохнул, встал с трона и вышел на широкую лоджию, откуда открывался потрясающий вид на Балград. По бокам властителя Меании окружили либербелаторы - отборные преторианцы, лучшие из лучших воинов лейб-гвардии. Для таких жизнь своего повелителя дороже собственной, не говоря уже о жизнях родных и близких. В случае переворота они, несомненно, попытаются всеми методами спасти монарха, но на кого ещё император может положиться?       Он не верил оракулам, не верил с тех самых пор, когда его дяде, Четвёртому регенту Императорского стола, напророчили крах самодержавной власти. "Трёхглавому грифону ещё отрубят две головы" - эта фраза стала предтечей ужасающей политики атабека, заслужившего в народе прозвище "Узурпатор", которого следовало четвертовать хотя бы за то, что в припадке безумия от позволил ввести кромешнину. И началось. Целые орды кромешников жгли и грабили народ, совершали террор, напоминая горгонцев времён Лихолетья. Недаром само название "кромешнина" созвучно с "тьмой кромешной". Всё это привело к тому, что и аристократия, и чернь стали презирать императорский двор, и теперь грифона действительно могли обезглавить. Обезглавить всенародным топором.       А внизу, под лоджией, жил своей жизнью Балград (от старомеанского Albalos Grados, что переводится как "Белый город"). Город, тысячи раз погибавший в огне, но всегда восстававший из пепла, город, являющий собой настоящий рай для искателей новой жизни; город, ставший путеводной звездой и настоящей легендой всего Одеонграда...       Традиционно Балград делился на Старый, Новый и Волчий Углы, однако ещё прапрапрапрадедом теперешнего императора было принято районирование города на пять квинталов: Царский, Церковный, Центральный, Базарный и Заводской. В первых двух, относящихся к Старому Углу, проживал весь цвет Меанской империи. Царский квинтал служил оплотом высшей светской знати, и именно в нём располагались такие шедевры одеонградской архитектуры, как Шелосский, Сенатский и Малый Императорский дворцы, здание Великой курии - совещательного органа при верховном правителе, - знаменитые Десять Замков наиболее могущественных аристократов и Вёрстный путепровод. Также там находились резиденция Его Всесвятейшества Архисвятителя Меанского и Чернокаменный кафедральный собор. Духовники саном пониже обитали в Церковном муниципалитете - Храмовой Сотне, как ещё называли тот район. Главной достопримечательностью этого квинтала являлась ставка протоинквизитора Эрлака Гончего, так что подавляющее большинство горожан, вместо староугольных мольбищ, предпочитало посещать церкви Нового Угла - от греха и его фанатичных противников подальше. Новый же Угол состоял из Заводского, Базарного и Центрального муниципалитетов. Последний славился как прибежище для людей всех классов и мастей: для бедняков, мещанства и патрициата; рабов, колонов и черносошников; ремесленников, учителей и разнорабочих; бледнолицых, узкоглазых и негров. Каждый из них занимался чем-то своим, жил своей жизнью и имел свои права и обязанности. Но многих мещан Центра города объединяло членство в одних и тех же организациях: цехах, гильдиях, общинах. Организации эти со временем росли, набирали силу, и вот теперь без них немыслим гражданский быт. Именно это явление способствовало появлению Заводского и Базарного квинталов: в первом появились мастерские, мануфактуры, фабрики, а во втором - ларьки, банки и рыночные площади. Так, если вам нужно сделать меч под заказ или закупить бочки, вы пойдёте к кузнецу-мечнику или бондарю, а если у вас нету денег аль еды - услуги банкира с лавочником просто незаменимы. Старый и Новый Углы Балграда жили в тесном сотрудничестве и дополняли друг друга, чего нельзя было сказать о Волчьем.       Второе название Волчьего Угла - Выгребная Яма, что очень точно передаёт весь дух тех мест. Эту территорию даже на районы не делили, да и за город волчьеугольные трущобы никто особо не считал. В этой зловонной клоаке многие десятилетия подряд собирались самые отчаянные отморозки Одеонграда. Даже полицейские и жандармы не то что ночью - днём! - боялись переходить Окружную Тропу, отделяющую Новый Угол от Волчьего, да оно и понятно: Выгребная Яма не давала городу работников, деятелей науки и искусства, но зато порождала воров, проституток, насильников и убийц, которые периодически пополняли камеры Северобалградского централа и Иедонских Казематов. А однажды эти бравая стая волков совершила дерзкий набег на цивилизованную часть Балграда, обратив два квинтала в руины. В ответ император провёл карательную операцию в трущобах и тем самым заработал себе опаснейшего врага.       Врага, которого он боялся больше всего. Но не только люмпен Волчьего Угла представлял представлял угрозу для меанской государственности: зная текущий в стране порядок вещей, монарх хорошо понимал, что против него может подняться всё третье сословие вплоть до баронов. К тому же, памятуя о князе Ягельбахе, который на одном заседании Сената заявил: "Чем вам не нравится политика дворянства? Скотина (то есть простонародье) должна работать, чтобы мы могли зарабатывать!", на высшую аристократию тоже нельзя положиться. О духовенстве, погрязшем в борьбе с еретиками и раскольниками, вообще речи не идёт. Выходит, единственной императорской надеждой остаётся лишь армия, в частности, гвардия и лейб-гвардия. Хотя и там полно недовольных.       Государь схватился за грудь и закашлялся. Сплюнул, и на полу остался кровавый сгусток.       - Вам нужен врач, Ваше Меанство!       - Не стоит, Марк. Мне уже лучше.       Никто не знал, что за эпидемия поразила Балград: то ли бугорчатка, то ли новый вид проказы, но факт остаётся фактом: эта болезнь убивала людей сотнями. Кое-как исправили положение открытые по всему городу лепрозории, но люди и не думали благодарить государство за помощь простому люду - наоборот, многие посчитали, что именно император приказал отравить балградцев, чтобы те не смогли выходить на демонстрации. Некоторые любую ситуацию могут подогнать под политику.       Внизу мирно несла свои воды река Эху, река-кормилица. Император покинул лоджию и подошёл к карте Одеонграда, являющей собой гигантский висящий на стене гобелен, выполненный с учётом всех прихотей государя. Думаю, что Anius OrbiT, о которой уже не раз говорилось в ходе нашего повествования, следует описать подробней.       Относительно карты Вест-Одеон представлял из себя широкую вертикальную полосу с отходившем от неё червеобразным полуостровом, обозначенным как Мандекот. "Север" начерченного Западного Одеонграда был сплошь усеян горами, а на самом краешке гобелена пестрели надпись "нордзорму" и значок Ƣ, под которым было написано: "Никсус Семикратновеличайший, Рай Земной и обитель Богов. Аум". Чуть правее легендарного города расположилось три страны: Норгия, Аад и Нордхем, которые, по сути, являлись единственными государствами в тех местах. При движении на "юг" мы могли убедится, что большую часть Вест-Одеона населяют не создавшие государственность племена и племенные союзы: держав в этих землях только и было, что королевство Мандекотия, охватившее восток Мандекота, и орден рыцарей-кансекторов, расположившийся немного западнее. В основном же золотой континент на гобелене просто почернел от размещённых на нём надписей: барганы, исгелапы, галалийцы... Хотя все эти дикари были объединены в три могущественных конфедерации: икты на Северо-Западе, фекеты - в Курных землях, чагго - в Звериных. А вот южные территории Запада (второе их название - Арагосс) делились на четыре государства: Подарагоссию, Меаноарагосс, Теоранию и вольный город Ихсус-Либерис - расположенных на берегу Арагосского (Серого) моря, объединённого с Южномеанским во Внутренний Понт. Так, Вест-Одеон плавно переходил в Средний Одеонград, "перпендикулярный" Западному и почти весь занятый Меанской империей. На северо-востоке от великой державы находилось Соколовянское царство, хоть и отстающее по размерам от Меании, но превзошедшее её во многих областях культуры. Вот уже сотни лет соколовяне и имперцы идут бок о бок, словно два брата-одногодки. При дальнейшем движении на восток барьером между Центром и Ост-Одеоном встают Ничейные территории, со всех сторон окружившие страну чернокнижников Горгонию, стоявшую посреди топей Эрзокехт.       При воспоминаниях о Горгонии императора передёрнуло: даже потеряв былую мощь, сектанты-баалисты внушали необъяснимый страх.       Когда Ничейные земли остаются далеко на западе, начинаются владения Хаккана - крохотной страны, где правит царёк - хангилийская марионетка Хауф Паджьяль. На хангилийско-хакканской границе кончается Центр, и начинается Ост-Одеон, немного расширяющийся на дальнем востоке. Здесь, не считая Южного Дашана и полузавоёванного Кхинь-Атая, власть принадлежала меанским и соколовянским колонистам: Дашан Северный, или Бальдистан, Кальдистан, Чанджэ, Пятиземельный Унион - колоссальные пространства, приносившие невиданную прибыль, находились в руках "бледнолицых захватчиков". Однако восточнее колониальная хватка ослабевала, и до некоторого времени разрозненные племена баньсё создали государство Банисён-гоу. А дальше, дальше лежала неведомая земля, до которой ещё ни один мореплаватель или пешеход не смог добраться. Севернее Ост-Одеона разноразмерными точками плавали в Окияне Внешнего Понта Архипелаги - обитель василевса Островной империи, или Висинкулу, или Антанибату. Примерно так выглядела великая Ойкумена.       Император потоптался на месте и отошёл от карты. Теперь надо решать, кто сможет оказать поддержку Меании после того, как это случится. Полуреальные нордзорму вряд ли помогут Императорскому столу, на Нордхем также надежд нету. А вот Норгия... Если уплатить золотым, вероятно, можно выписать себе парочку кьонгалов, но не более того. Аад, несмотря на дружественные отношения с Соколовянией, союзником Империи, ни за что не согласииться вмешиваться в дела негранельтов - "маленьких людей", как в самом Ааде и говорят. Кансекторы, несомненно, не упустят возможности порешить "неверных" мятежников во славу Рода, Азов, Деев и других, на Мандекотию в случае чего тоже можно положиться. Племенам чагго нет дела до разборок "цивилизованных" государств - им хорошо на живность охотиться да ожерелья из зубов делать. Можно, конечно, попросить помощи у фекетов, но и те делятся на недолюбливающих друг друга малых и больших, а последние в свою очередь подразделяются на феа- (онемеченных), сва- (свободных) и лан- (диких) фекетов, и понадобится затратить очень много усилий, чтобы заполучить все эти племена себе в друзья. Что ж, игра стоит свеч. А икты... С ними нет смысла даже пробовать заводить разговор. Несомненно, если в Империи всё-таки начнётся гражданская война, варвары Северо-Западных земель не упустят возможности пожечь и пограбить во славу кровавых богов. А вот набожная Теорания потратит уйму средств, чтобы оказать поддержку погибающему брату-единоверцу (теоранцы, в отличие от меано- и подарагоссов, не подчинились воле ересиархов из Святой Автокефалии), чего нельзя сказать о её арагосских соседях: Подарагоссия уже давно вынашивает планы возрождения империи Тинча, да и меано-меаноарагосские отношения в последнее время охладели. На дожа Ихсус-Либериса вообще грех надеяться.       Теперь Центр. С юга на Меанию могут попереть племена арапов-утку, хотя они не представляют серьёзной опасности. Соколовянию, как верного сотоварища и единомышленника, можно сразу вычеркнуть из списка противников. Хаккан же поддержит своего "старшего брата" - Хангилию, настроенную более чем враждебно, если принять во внимание многочисленные меано-хангилийские войны, не утихающие до сих пор.       Горгония, хм... Вот уже на протяжении многих лет она не предпринимала никаких действий, но - Бааль и вся его свора возьми! Слишком велика вероятность, что, увидев погибающую страну у себя под боком, она вновь двинет на весь Одеонград свои актумены и беалоны.       В восточных колониях можно мобилизовать пару-тройку тысяч солдат, не считая колониальных войск. Хотя и там может вспыхнуть революционное движение сепаратистов, да и Банисён-гоу давно уже поглядывает в сторону своих западных сожителей...       В общем, если, не дай великий Никсус, в Меании падёт императорская власть, сторонники монархии без поддержки не останутся. Но вряд ли можно назвать положение меанского государя великолепным: скорее, плачевным...       Перед императором вспыхнул розовый огонёк и тут же исчез, а на пол упал конверт: чародейский отдел Фельдъегерского корпуса исправно нёс свою службу. Нагибаться за письмом владыке не понадобилось: за него это сделали его верные либербелаторы. Немного покрутив свёрток в руке, император распаковал послание и прочёл:

Его Величеству Самодержцу Меанскому 21 октября 6212 года. Лично в руки. Милостивый государь,       Я, как мне и было велено председателем Особого Военного Комитета, занял пост главы Нулевого отдела 12-го Ударного легиона, нёсшего по приказанию Вашего Меанства службу на западных рубежах империи. Как было выяснено нами впоследствии, необузданные варвары Северо-Западных земель самым дерзким образом посмели нарушить покой миролюбивых подданных Вашего Меанства, сильно обеспокоив жителей городов Дурма-на-Адре, Западный Новобалград, Ллевинтер. Ваше Меанство может не нервничать, ибо угроза для Его короны устранена, однако в рядах дикарей был обнаружен некто, могущий заинтересовать императора, Сенат и Великую курию. Семенфатум Секст Плукка Гарагон, также преданно служивший Отчизне, как и я, но, будучи далеко немолодым человеком, находящийся в столь низком для его возраста звании, обнаружил, вероятно, чёрного мага. Некоторые особенности волшебника, пожилым особистом: специфичность заклятий, использованных чародеем, а также то, что упомянутый мною колдун смог призвать сущность из нижнего мира, использовав в качестве вместилища тело одного из аборигенов - говорит о том, что мы имеем дело с глоссариургом, коих не встречали со времён Большой войны. В доказательство своих предположений прилагаю к этому письму перстень-печатку, который, как знает Ваше Меанство, носят с собой горгонские посланцы. Если обнаружу ещё что-нибудь стоящее внимания Вашего Меанства, немедленно сообщу об этом в следующем послании.       С глубочайшим почтением, смиренно раболепствуя, но ни в коем случае не лебезя, есмь милостивый государь, Вашего высокопревосходительства покорнейший слуга, комиссар III-го ранга Велидух Акклетиевич Гломирский. Р.S. Забыл упомянуть Вашему Меанству, что из-за волнений по поводу иктов город под названием Западный Новобалград немного пострадал, так что от имени местного городничего прошу выделить деньги на восстановление поселения. Р.P.S. Та же история приключилась с Дурмой-на-Адре, и, видимо, потребуется выделить большую сумму средств, нежели которую я запросил у Вашего Меанства в прошлом параграфе. P.P.P.S. К тому же ллевинтерский городничий просит "возместить ему причинённый моральный ущерб". 21 октября 6212 Иктское поселение Кехак-Кахак.

Сейчас императора не заботило то, что кто-то притворяется душевнобольным, дабы получить пособие; не заботило его и то, что комиссар явно врал насчёт непостадавших, но обеспокоенных дикарями западных колонистов - его волновало лишь чёрное кольцо со стершимся изображением герба, которое он держал в руках. И ему было понятно, чья это печатка и чей знак.       - Марк! - Чуть ли не впадая в истерику, прокричал правитель. - Немедленно собери мне Великую курию!